Все началось, когда я посмотрел на тебя. Kenshi Yonezu (Hachi), «Mad heah love»
Мукуро, примчавшийся к нему посреди ночи, теперь разглядывал руку Кеи и не верил глазам. За все свои двадцать шесть лет он впервые видел метку соулмейтов. Просить показать нечто столь личное у Колонелло-сана и Лар Милч он бы в жизни не решился, а тут такая потрясающая возможность! Удрученно вздохнув, Мукуро выпустил руку друга. Возможность-то, может, и потрясающая, а вот ситуация — нет. Зная характер Кеи, страдать ему от своих чувств до конца своих дней. Ведь он, скорее, окончательно перестанет говорить, чем признается, что «совершил самую грубую ошибку в своей жизни», то есть банально, по-человечески влюбился. Тут еще и метка эта бельмом на глазу — чем не доказательство любви? — Ну и кто же этот несчастный? — иронично ухмыльнувшись, спросил Мукуро. — Неужели тот твой бизнесменчик? — Не твое дело, — заметил Кея, потирая метку. Запястье все еще немного жгло, но теперь, когда число проявилось полностью, кожа вокруг него не «горела», а просто чесалась. Обычный зуд при заживающей ране, тем не менее, вызывающий лишь раздражение. Нужно будет навестить Колонелло-сана еще раз и разузнать об этих метках побольше. — Ну, а как зовут его хоть? — не сдавался Рокудо. Даже сразу напомнил на случай отказа: — Я ведь все равно узнаю, когда метка появится полностью. О, а может, это я? — решил он пустить в ход последнюю попытку, когда предыдущая не сработала. — Тут же число двадцать семь, а мне как раз скоро двадцать семь исполнится... Иди сюда, любовничек, — пропел Рокудо и наигранно вытянул губы в поцелуе, тут же валясь на пол от смеха из-за выражения лица Хибари. Сам же Хибари решил это никак не комментировать, хотя прибить Мукуро хотелось неимоверно. Но все же и делиться своей проблемой в виде метки ему больше не с кем. Возможно, доверить свою тайну болтливому Мукуро хуже смерти, зато этот балабол точно сможет ему чем-нибудь помочь. В чем, а в советах Мукуро нет равных. Вот и сейчас не подвел. — Зови его на свиданку, — просто сказал он. — Посмотри на реакцию метки, когда он будет рядом, проверь вообще, правильно ли ты определил своего соулмейта, а то зная тебя... — Правильно, — буркнул Кея, отворачиваясь, чтобы не видеть испытующий взгляд приятеля. — Я не смогу ошибиться в таком, только один человек подходит. — О? — цветные глаза Рокудо сверкнули в предвкушении интереснейшей информации. — Так как же его все-таки зовут? Хибари взвесил все за и против и все же сдался. Быть может, в будущем он не раз пожалеет, что доверился Рокудо, но это где-то там, когда-нибудь. А сейчас Кее нужна его помощь, ведь в любви Хибари совершенно не разбирается. — Тсунаеши, — почти неслышно проговорил он, наконец поднимая глаза на Мукуро. — Его зовут Тсунаеши. — Хорошее имя, — заметил Мукуро. — Вроде, значит «тунец» и «удача». Хм... Удачливый тунец? — Заткнись, «скелет», — фыркнул Хибари. — Как прикажете, «жаваронок»*, — протянул Рокудо, после этого все-таки замолкая. Усмехнувшись каким-то своим мыслям, он снова взял в руки запястье Хибари и стал внимательно рассматривать тонкие светлые узоры, причудливо сплетавшиеся в цифры. Кея и сам давно смотрел на них, разглядывая метку при любой возможности, то есть примерно частотой в минуту. Поверить трудно, что подобное случилось с ним. Но... Кея и правда влюблен в Тсунаеши? Почему он вообще подумал именно о нем? Почему он думал о нем так часто и с той самой встречи? Тогда-то все и началось? Когда Тсуна провел с ним весь вечер, заставляя делать то, чего он в жизни бы не сделал? Или когда впервые улыбнулся? Когда предложил свою дружбу? Мукуро прав, нужно встретиться с ним как можно скорее и разобраться во всем этом. И, в первую очередь, в себе самом. Как и ожидалось, Тсунаеши согласился сразу же. Правда, Кея не решился обозвать их встречу свиданием и назвал ее более скромно, примерно как «Давай погуляем по городу? У меня выходной». Долгожданная суббота впервые казалась длинной, потому что обычно Хибари тратил ее на сон. Но сегодня он решил устроить это чертово «свидание», а перед этим заглянуть к Колонелло-сану на парковку. Хорошо, что семпай согласился уделить ему немного своего времени. — Кея-чан, утречка, кора, — лучезарно поприветствовал его Колонелло, поднимаясь с капота своей машины. — Доброе утро. Хибари всегда работал во вторую смену, так что с непривычки даже немного удивился. Утром парковка совсем другая, не такая, как днем или вечером. Народу меньше, ведь в это время клиентов почти нет, и таксисты первой смены в основном тусовались у вокзалов и аэропортов в ожидании прибытия ночных автобусов, поездов и самолетов**. На «домашних» парковках, как правило, оставалось лишь несколько машин на случай вызовов через диспетчера, и автомобиль семпая был одним из таких. Возможно, он хотел слышать голос диспетчера Лар Милч почаще, а может, он просто не любил бесконечный шум авто- и ЖД-вокзалов. Но сейчас это Хибари только на руку: вокруг почти никого, лишь три таксиста с машинами, включая семпая, но оставшиеся двое водителей болтали о чем-то своем и на них внимания не обращали. — О чем хотел поговорить, кора? — полюбопытствовал Колонелло, отрывая Хибари от мыслей. Рука невольно потянулась к запястью, касаясь метки сквозь одежду. Вместо ответа он, подумав, задрал рукав. От неожиданности Колонелло даже присвистнул. А затем, немного похмурившись, склонился над протянутой рукой и легонько дотронулся пальцем узоров. — Сразу видно, что свежая, — сказал он, — по краям кожа еще не зажила, кора. Когда она у тебя появилась, кора? — Этой ночью. Но запястье иногда болело и до этого, а вчера — целый день. — Ты знаешь, кто твой соулмейт, кора? — Да... Думаю, да. Мы встречаемся с ним сегодня. Колонелло кивнул и убрал руку. — Вы много знаете о метках? — задал Хибари волнующий его вопрос. Он ведь поэтому и пришел, чтобы узнать о них хоть что-то. — Только то, что мне говорила Лар Милч, кора, — ответил семпай. — Ну, думаю, тебе стоит знать о них пока лишь три вещи, — и он принялся перечислять, выставляя пальцы, — через несколько дней к числу на твоей руке добавится имя того человека; если тому человеку будет грозить опасность, твоя метка начнет кровоточить; если тебя отвергнут — прямо, окончательно, — или твой соулмейт умрет, то она превратится в рану и навсегда останется шрамом в виде имени. Так что будь осторожнее, ладно, кора? — Ладно, — пробормотал Хибари, на автомате потирая метку. Не хотелось бы, чтобы она хоть когда-нибудь текла кровью. Но если так он сможет узнать, что Тсунаеши грозит опасность... Конечно, это, несомненно, плюс, но лучше бы такого никогда не случалось. — Спасибо, Колонелло-сан, — Хибари быстро поклонился и поспешил уйти, чтобы больше не отнимать рабочее время семпая. К тому же, на парковке появились будущие пассажиры, а Кее не хотелось, чтобы из-за него семпай упустил клиентов. — Хорошего рабочего дня. — Удачи на свидании, кора! — крикнул ему Колонелло и исчез в машине вместе с какой-то парочкой. «Я ведь не говорил, что это свидание», — то ли озадачился, то ли смутился Кея и направился к своему четырехколесному «коллеге». Хорошо, что Реборн не запрещал им пользоваться машинами и во внерабочее время. Правда, за бензин в таком случае они доплачивали из собственного кошелька. Родной руль под ладонями и привычный аромат одеколона Сузуки*** вперемешку с легким запахом сигарет и шоколадного печенья — скромного ужина Хибари — знакомой волной заполнили легкие, очищая разум от ненужных размышлений. Не стоит думать о плохом сейчас, на это у него еще будет время. А пока что ему нужно ехать на место их встречи и просто довериться своей глупой и проблемной судьбе.***
— В Токио сегодня будет солнечно и без осадков. К концу месяца погода сохранится теплой, иногда прерываясь на грозы... Тсунаеши пил кофе и вполуха слушал телевизор, думая о вчерашнем корпоративе и сегодняшней встрече с Кеей. Занзас в итоге как обычно напился, и варийцы оставили его ночевать прямо там, на пару с Леви-а-Таном и Луссурией, также оказавшимися в хлам, каждый по своим причинам. Подвыпившего же Тсунаеши домой доставил Мармон, которого Скуало сумел уговорить на это лишь кругленькой суммой. Сам же Суперби остался в «Варии» — присматривать за их трио алкоголиков, пока Бельфегор их не споил к чертям. Что было дальше, Тсунаеши не знал, только надеялся, что Занзас больше не доставил проблем. Ведь когда он пьяный, то окончательно звереет. — Ладно, пора идти! — сам себе напомнил Тсуна, максимально радостно, чтобы хоть как-то вздобриться, и встал из-за стола, глядя на время. На приглашение Кеи он согласился не раздумывая и ни капли об этом не жалел — даже не думал. Каким бы ни был этот день, Тсуна знает, что все полетит по женскому половому, как только Занзас протрезвеет и притащится к нему домой. А пока этого не случилось, он будет наслаждаться каждой минутой. «Надеюсь, Кея не будет спрашивать о вчерашнем», — подумал он, прежде чем натянуть кеды и выйти из квартиры. Теплый ветер нежно дунул в лицо, принося с собой запах заканчивающегося июля и начинающихся перемен. Кея ждал его в обговоренном месте, сидя на капоте и зависая в телефоне. Окликнув его, Тсунаеши улыбнулся как можно шире и побежал навстречу по пешеходному переходу. — Не носись так по дорогам, или однажды тебя точно машина собьет, — буркнул Кея, пряча мобильник в карман и открывая переднюю дверь своего авто. Тсунаеши его мысленно поблагодарил, поскольку сомневался, что в ближайшее время смог бы спокойно сидеть на том заднем сидении. — Не волнуйся, я осторожен, — заверил он Кею все с той же улыбкой. — Куда поедем? — А куда хочешь? — Хм-м-м, — Тсуна покусал губу, задумчиво облизнувшись, и уставился на город через лобовое стекло, не заметив на себе странного взгляда Хибари. — Тут есть одно неплохое кафе, — сказал Хибари, устремляя свой взор на дорогу. — И чем же оно неплохо? — усмехнулся Тсуна, поворачиваясь к нему. И невольно засматриваясь на этого красивого мужчину. Привлекательную внешность Кеи Тсуна замечал и раньше, но отчего-то сейчас она казалась еще приятнее. Быть может, из-за чего-то нового в его взгляде, делающего глаза мужчины будто немного светлее? Что-то словно изменилось в нем после того вечера, и Тсуна пока не разобрал, хорошо это или плохо. Он просто надеялся, что это не из-за него. — М-м-м, низкими ценами? — хмыкнул Кея в ответ на его вопрос. Тсуна опомнился и отвел взгляд. Смотреть на кого-то так долго как минимум неприлично. — Вот как, — протянул он, вновь натягивая улыбку. — Это хорошо, а то я с собой денег почти не брал. — Я бы за тебя заплатил, — пожал плечами Хибари. Саваде стало неловко. Последний раз за него платили где-то год назад, когда их отношения с Занзасом еще действительно можно было назвать отношениями. Даже трудно поверить, что они вместе уже почти три года. Вернуться бы хоть на миг обратно в студенческую жизнь, когда у них с Занзасом все только начиналось и было нежно, невинно и... по-настоящему, что ли? — Не нужно, я сам могу себя обеспечить, — отмахнулся Тсуна. И от слов Хибари, и от дурацкого прошлого. Его ведь не вернешь, так зачем лишний раз грустить о несбыточном? — Я и не говорил, что не можешь, — краем губ улыбнулся Хибари, заворачивая на парковку. — Выходи давай, приехали. Кафе и правда оказалось неплохим: уютное, маленькое, в согревающих тонах и с приятной музыкой. А самое главное, не было всех этих напыщенных богачей, которые окружали Занзаса. Посетители тут самые обычные, и на душе от этого становилось безумно, дико легко, как если бы с плеч сняли огромный груз. — Мне здесь нравится, — заявил Тсунаеши, когда им принесли их заказ (вернее, заказывал Тсуна, за их двоих) — мороженое и кофе с шоколадным печеньем. — Приятно слышать, — ухмыльнулся Хибари, разглядывая печенья. Признаться честно, его удивило, что Тсунаеши заказал именно их, когда был такой выбор всевозможных пирожных. Хибари сладкое на дух не переносил, и это печенье — единственное, что он мог хоть как-то есть, поскольку оно любимое с детства. — Я видел у тебя в машине похожее, — объяснил Тсунаеши, заметив его взгляд. Но совсем не заметив, что Кея снова как-то странно на него смотрел. — Это мой стандартный ужин, — протянул Кея почти на автомате. — Что-о-о? Этого мало для ужина! — тут же «возмутился» Тсуна. — Уж кто бы говорил, — вскинул бровь Хибари, явно намекая, что кофе раз в день и редкие ночные перекусы — тоже не очень-то здоровое питание. — Это вам за счет заведения, — скромно вмешалась в их «перепалку» молоденькая официантка и мило улыбнулась, протягивая какой-то напиток явно алкогольного характера. — За какие заслуги? — удивился Хибари. — Наш персонал посчитал вас очень привлекательной парой, — с удовольствием поделилась девушка. Тсунаеши невольно отметил, что, как однажды он слышал, обычно такое говорили соулмейтам, поскольку такие люди всегда и везде хорошо смотрелись вместе. Так сказать, еще одна причуда их странного мира, лишний раз напоминающая, что соулмейты подходят друг другу идеально и во всех смыслах. Впрочем, Тсуна не верил подобным словам, потому что о них с Занзасом окружение Вонголы очень часто говорило то же самое. — Мы с персоналом заметили, что Вы очень красивый, — сообщила официантка Кее, и Тсуна тут же ожил, забыв о всяких там соулмейтах: — Правда?! Вы тоже его считаете красивым? Вот здорово! Хибари, кажется, подавился кофе. — Да. А Вас, — девица переключилась на Тсуну, — мы считаем очень милым. У нас редко бывают столь симпатичные парочки, вот мы и решили угостить вас. — Нет, мы... — Хибари явно собирался возразить, но Тсунаеши уже поблагодарил официантку, принял бутылку и даже немного отпил из горлышка. Если он снова напьется... — Ого! Это горячий шоколад, Кея! — восхищенно воскликнул Тсуна, и Кея как-то сразу успокоился. Ну, или почти, поскольку кое-что его все еще беспокоило. Довольная официантка удалилась по своим делам. — Тебя совсем не волнует, что нас посчитали парой? Ты же в отношениях, — озвучил свое беспокойство Хибари, как только она ушла. В ответ Тсуна протянул ему бутылку. — А должно? — фактически удивился он. — Меня приняли за парня такого красивого человека, мне это льстит, знаешь ли. А что до Занзаса, то я хочу хоть на сегодня о нем забыть. — У вас с ним что-то случилось? «Ага, мы познакомились», — в мыслях съязвил Тсунаеши. — Поверь, ничего особенного. Лучше попробуй шоколад! — Ты не о том думаешь, — нахмурился Кея, но спорить не стал. Знал бы только Тсунаеши, насколько безумные мысли сейчас крутились в его голове... Хибари все-таки принял бутылку из его рук, при этом случайно коснувшись его пальцев. Обоих будто хлестнуло разрядом, но Тсуна тут же отвлекся на мороженое, которое, оказывается, уже начало таять на лучах жаркого солнца. Хибари все еще смотрел на него, этого несносного мальчишку, сидящего сейчас напротив и с невинным видом облизывающего запачканные мороженым пальцы, когда глотнул шоколад и ощутил его теплоту всем горлом. Хибари сладкое на дух не переносил, но этот шоколад, возможно, не такой уж и сладкий. — Ты слышал что-нибудь о соулмейтах? — спросил Кея, когда они вышли из кафе. Дальше в их планах оказался фонтан, который привлек внимание Тсунаеши из окон кафешки. — Я думал, что они выдумка, пока недавно не узнал, что двое моих семпаев — соулмейты. — У меня тоже есть такая знакомая, — вздохнул Савада. — Моя бывшая одноклассница, сестра Рехея. Слышал, она недавно вышла замуж за своего соулмейта. — Твой голос звучит не очень радостно, — хмыкнул Кея, замирая у фонтана и наблюдая, как Тсунаеши опускает руки в прозрачную от чистоты воду. На дне фонтана виделись красивые гладкие камушки и блестели монеты, наверное, брошенные туристами, верящими в примету о возвращении. — Может быть, — сказал Тсуна, улыбаясь немного печально. Но, возможно, Кее только показалось. — Просто мне кажется, что у соулмейтов грустная судьба. Ведь может оказаться, что всю жизнь они жили не с теми людьми. Я... видел несколько таких ситуаций. — А я ни разу, — признался Кея. — Я до недавнего о соулмейтах только слышал. Выходит, ты не хотел бы себе такую судьбу? — добавил он после недолгой паузы. Тсуна задумчиво провел руками по воде, вызывая волны. — Я думал как-то об этом, — заговорил он, также немного помолчав, — и решил, что хотел бы быть соулмейтом только одному человеку. Моему, ну... Тсунаеши не сумел сказать «парню». Слово как специально не шло на язык. Но Хибари все понял. — Тот вчерашний? — безразлично уточнил он. Безразлично лишь с виду. — Да... Прости за это, кстати. — Ничего. — И за то, что притворился, что не знаю тебя, тоже прости. — Ничего, — вновь повторил Хибари, чувствуя, как и в груди, и в запястье разрастается огонь. И если боль в руке утихла, стоило Тсуне схватить его ладонь и повести в какой-то парк, то боль в груди утихла только отчасти. Он знал, что Тсунаеши встречается с тем неприятным типом, и предполагал, что Тсуна к своему парню что-то чувствует — не для вида же они вместе. Но просто предполагать и слышать это лично от него — совсем разные вещи. — Кея, смотри! Там котята! Пойдем посмотрим? — прежде чем Кея успел ответить, его утащили к деревьям. Весь этот день они провели вдвоем, занимаясь абсолютно бесполезными вещами. Но Хибари это нравилось. И, возможно, по большей части потому, что это нравилось Тсунаеши. За этот день Хибари честно понял две вещи. Первая: он все же влюбился. И вторая: любить довольно-таки больно. А к концу дня, уже дома, Хибари заметил еще кое-что: метка появилась полностью. Колонелло-сан говорил, что она будет проявляться в течение нескольких дней, но, наверно, она образовалась так быстро, потому что Кея сам признал эти чувства. «Я действительно влип», — думал он, усмехаясь и рассматривая причудливые узоры, складывавшиеся в имя. Печально знать, что очень скоро это имя превратится в уродливый шрам. Ведь его обязательно отвергнут. — Ты обалдел? — всерьез поразился Мукуро, когда Хибари его вновь разбудил своим звонком среди ночи. — Дай мне поспать хотя бы в мой законный выходной! — Мы весь день были вместе, — обыденным тоном поведал Хибари. Мукуро замолк, впитывая информацию, как губка. — Метка появилась до конца. — Это он? — осторожно спросил Рокудо. — Он. Долгие две или три минуты они молчали. А после Рокудо все же заговорил. — Я был удивлен, когда узнал, что ты влюбился, — честно признался он. — Но когда увидел вас сегодня вместе, то понял, что удивился бы больше, если бы ты в него не влюбился. Он милый, твой удачливый тунец. — Он не мой. И вряд ли когда-нибудь будет, — оборвал его Кея, на миг схватившись за слова о том, что Мукуро их видел. Чертов крысеныш, и когда успел? — Ну зачем же так категорично? — ему определенно не послышался ехидный смешок. — Ты, конечно, не мастер в любви, но все же... — Он уже в отношениях. — И что с того? Он же твой соулмейт, — а чего он ожидал от беспардонного Рокудо? Понимания? Ага, конечно. — Я не хочу влезать в чужие отношения, — тяжело вздохнув, пояснил Хибари. — Вот именно, что чужие, — отметил Рокудо. — Ты ведь в курсе, что если человек помечен, то ни с кем другим он счастлив не будет? Кея молчал. Потому что не знал этого, но догадывался. Потому что лично видел, что Тсуна счастлив не очень. И, как вдогонку его собственным мыслям, Мукуро спросил: — Ты уверен, что Тсунаеши-кун счастлив? Кея уверен, что нет. Но разве имеет он право... Взгляд случайно упал на метку, заставляя иронично усмехнуться. Черт возьми, да, он имеет, и еще какое. Но Тсунаеши любит Занзаса — зачем еще ему желать быть его соулмейтом? — и у Кеи просто руки связаны. Он не хочет рушить жизнь Тсунаеши своим появлением, не хочет уничтожать его мечты о безоблачном будущем с его чертовым парнем. Но и смотреть, как он страдает, Хибари не хочет. — Что делать-то будешь? — спросил Мукуро, и лишь тогда Кея вспомнил, что оставил его без ответа. — Пока что просто буду его другом. — И тебе этого хватит? Вопрос застал его буквально врасплох, заставил потерять дар речи и разогнал все мысли нафиг. Хватит ли ему дружбы? Хибари не знает. Но в одном он уверен точно. — Если его кто-нибудь обидит, я вмешаюсь. — И ты даже не будешь бороться? — поразился Мукуро. — Он же твой соул... — Это всего лишь рисунок. — Не всего лишь! Ты упускаешь свой гребаный шанс! Ты ведь вообще мог его не встретить, ты это понимаешь?! — Лучше бы не встречал. — Ты... — от гнева Рокудо не мог подобрать нужных ругательств, и Хибари решил этим воспользоваться. — До завтра, — бросил он и завершил звонок, крепче сжимая запястье. От разговора с Мукуро проще не стало, он лишь сильнее запутался. В чертовой ситуации, в своих мыслях, в своих гребаных чувствах. А «всего лишь рисунок» тупой болью прошелся по коже, повторяя контуры имени, обладатель которого никогда не останется с ним.***
— Я точно могу здесь находиться? — на следующий день Хибари с сомнением смотрел на знакомый подъезд. — Конечно! — уверял его Тсуна. — Рехей будет рад тебе, он давно хотел тебя поблагодарить. — Я не сделал тогда ничего особенного, — возразил Хибари. — Так считаешь только ты, — фыркнул Тсуна и уверенно затолкал его в чертов подъезд. Сасагава встречал их в прихожей и со слишком уж подозрительным выражением лица. Подозрительно счастливым. — О, Вы тоже здесь, — увидев Кею, он поклонился в вежливом приветствии. — Можешь на «ты», — вместо Кеи сказал Савада, пренебрежительно махнув в его сторону, и улизнул к дверям в гостиную. — Он мой друг, так что расслабься. О-о, Курокава-сан, Вы тоже здесь! Вы помирились? Вот здорово! Хибари также поклонился Рехею и поспешил догнать Тсуну. В чужом доме ему было неловко. — К ней ты тоже можешь обращаться на «ты», — произнес Рехей, также подходя к Тсунаеши. — Она... моя девушка, — добавил он немного смущенно. — Ого! Поздравляю! — как и ожидалось, Тсуна был чуть ли не счастливее самого Сасагавы. — Я Савада Тсунаеши, кохай Рехея со старшей школы. Прошу позаботиться о нем! — С радостью, — лучезарно улыбнулась девушка, к слову, довольно привлекательная и, в каком-то смысле, влиятельная, и пожала протянутую ей руку. — Курокава Ханна, заведующая хирургическим отделением и семпай Рехея с универа. — Так ты старше? Это ми-ило. Хибари честно считал, что искренность и доброжелательное отношение ко всем и каждому однажды этому парню обязательно аукнутся. А с другой стороны, разве есть в этих чертах что-то плохое? — Сасагава Рехей, — хозяин квартиры тоже протянул Хибари руку для полноценного знакомства, и Кея пожал ее не колеблясь. — Хибари Кея. У Сасагавы они просидели до вечера. И Кею вовсе не грызла совесть за то, что он, по сути, просиживал здесь работу, пока Мукуро прикрывал его в поте лица. Мукуро особо и упрашивать не пришлось, хватило лишь слов «вместе с Тсунаеши» — и все, Рокудо собственноручно выгнал его с парковки. Но даже так, Хибари не пожалел, что сегодня пошел с Тсуной. В конце концов, Рехей и Ханна оказались действительно хорошими людьми, а хорошие люди, как известно, лишними не бывают. А еще он узнал много нового о своем соулмейте. О его школьной жизни и неудавшейся любви, о студенческих годах и знакомстве с Занзасом... И о том, что Сасагава недолюбливает Занзаса, как и он. Когда они уходили, Рехей догнал его и всунул в руки листок со своим номером. — На всякий случай, — пояснил он. И добавил: — Не верь Тсунаеши, если он говорит, что в порядке. И будь осторожен с Занзасом. Решишь набить ему морду — звони, у самого руки чешутся. Хибари слышал сегодня и то, что Сасагава и Занзас дрались. Он не в курсе деталей, но знал, что победил Сасагава. И это Хибари полностью устраивало. — Буду знать, спасибо, — ответил Кея, вновь поклонившись. Если он правильно понял, они с Рехеем одногодки, но все же правил этикета никто не отменял. — Позаботься о Тсунаеши. — Обязательно. — Рад, что вы подружились, — с улыбкой заметил Тсуна, когда он вернулся в машину. — Рехей хороший парень, — честно выразил свое мнение Кея. — Это точно! — Куда дальше? Вроде, ты собирался на работу? — Нет, — Тсуна качнул головой, кажется, немного угасая настроением, — это позже. Сперва домой. Хибари много о чем хотелось спросить. Но окончательно портить Тсуне настроение ему хотелось гораздо меньше. Поэтому, как и вчера, он промолчал. — Так, что там у нас по радио... — бормоча это, Савада самостоятельно включил механизм и выбрал волну. Салон заполнила приятная мелодия какой-то популярной корейской песни, группы EXO, кажется. Хибари лишь усмехнулся этой маленькой вольности Тсуны. Он наконец не стесняется его и ведет себя более-менее открыто. Это не могло не радовать. И Кея искренне считал, что их взаимоотношения стали чуточку крепче. По крайней мере, больше Тсуна не запрещал подвозить его домой. — Кто свободен, заберите пассажира по адресу... Кея вздохнул. — Это твой, — раскусил его реакцию Тсунаеши. Кея вздохнул еще раз. — Это мой. Попрощавшись с Хибари у подъезда, Тсуна неспеша пошел домой. Судя по включенному свету, что он увидел еще с улицы, Занзас сейчас в его квартире. А значит, вот он, его шанс с ним поговорить. С того самого корпоратива они так и не виделись — Скуало завалил босса работой, надеясь хоть так отсрочить возможную войну. А Тсуна, впрочем, и не жаловался, ведь благодаря этому он смог провести с новым другом целых два дня подряд. В квартире было накурено. Конечно, Тсуна давно привык к этим удушающим запахам, да и в такси Кеи всегда был легкий аромат сигарет. С той лишь разницей, что в маленьком количестве и в такси это не бесило, а в большом и в собственной квартире — очень даже. Занзас обнаружился на кухне, сидящим за столом в компании дорогого вискаря и с сигаретой во рту. Обычно Занзас не курил в его присутствии, поскольку знал, что Тсуне не нравится вонь табака (к тому же, наслушался врачебных лекций Рехея о его косвенном вреде здоровью Тсунаеши, подпитанных угрожающим кулаком), поэтому при Саваде он всегда выходил, а в его квартире старался не курить вовсе или запирался на балконе. Но в этот раз, видимо, Занзас решил пренебречь своими принципами. — Я же просил тебя не курить здесь, — напомнил с порога Тсунаеши. Вонгола лишь фыркнул, продолжая напиваться. От дыма у Тсуны першило в горле и слезились глаза. Закашлявшись, он прикрыл рот и нос рукавом, другой рукой вытирая с глаз влагу, тут же текшую вновь. — Где хочу, там и курю, — заметил Занзас, заливая глотку очередной порцией виски, уже прямо с бутылки. Рюмка стояла на столе в гордом одиночестве среди кладбища окурков и трупа опустошенного коньяка. — Сейчас же выйди на балкон, или... — Или что? Нажалуешься на меня своему медбратику? Тсунаеши сжал зубы до скрежета, впившись ими в несчастный рукав, которым все еще защищался от курева. Занзас явно зол на него за недавнее, раз сейчас себя так с ним ведет. Взгляд слезящихся глаз сам собой приковался к наполовину опустевшей бутылке и ее пустой сестре. Когда Занзас пьяный, то окончательно звереет. А значит, оставаться дома по-любому нельзя. Но если он начнет этот разговор в нынешней ситуации... Нет. Он не должен бояться. Ведь если он сейчас струсит и ничего не предпримет, то Занзас снова его изнасилует. Укусив себя за губу, чтобы не сбежать от собственного решения, Тсунаеши дал ответ на вопрос Занзаса: — Нет. Если сейчас же не уйдешь на балкон и будешь курить в моей квартире еще хоть раз, я...я больше не буду заниматься с тобой сексом. — Ты мне и так не особо даешь, — с неприкрытой ехидцей отметил Занзас. — Что это было такое тогда? Не говори, что был пьян. — Был. — А может, у тебя просто кто-то появился? — тон Вонголы неуловимо менялся, вызывая у Тсунаеши ряд холодных мурашек по спине. — Ты так настойчиво тогда меня отшивал. И в такси, и на корпоративе. — Ты домогался меня на людях, — Тсуна надеялся, что его голос не дрогнул. Нужно закончить эту тему, неприятную для них обоих, пока у Тсуны еще есть смелость вообще говорить, а у Занзаса есть силы себя контролировать. Выпитые бутылка коньяка и половина виски вот-вот возьмут над ним верх. — Просто скажи, что у тебя появился любовник. Или, может, даже не один? Мелкая шлюха. Руки почти машинально сжались в кулаки. Занзас, он... он его в чем-то подозревает? Дело не только в том, что Тсуна отверг его дважды? Ответ пришел сразу же, от самого Занзаса. — На людях, говоришь. А сам-то? Бегаешь на свидания так открыто, — просто сказал он. Слишком спокойно для человека, который в ярости. Слишком спокойно для Занзаса вообще. — Интересно, где вы с ним спите? Здесь? Или ездите к нему? — П...прекрати. — О, или, может, вы прямо в машине? Или в отеле? — Прекрати! — С ним лучше, чем со мной? Скажи, он тебе платит? — Я же сказал: прекрати! — Тсуна и сам не понял, когда оказался рядом и как ему хватило смелости зарядить Занзасу пощечину. — Можешь говорить обо мне что угодно, но не трогай моих друзей! — Так он твой дру-уг, — протянул Занзас, от удара даже не поморщившись. Щека горела, но не больше. Сердце Тсуны сейчас горело гораздо сильнее. — Значит, с Сасагавой ты тоже такую дружбу водишь? Наверно, это и стало последней каплей. Тсунаеши больше не мог себя сдерживать, он впервые был зол на кого-то по-настоящему. Рехей и Кея его друзья. Занзас не смеет так о них говорить. Не смеет... Тсуна молча и тягуче медленно вылил на него остатки виски, а затем бросил спокойное, но уверенное: — Протрезвей. И уже на пороге добавил: — Сегодня я переночую на работе. Когда вернусь, чтобы тебя здесь не было. Ах да, и еще кое-что. Больше не домогайся меня, если я не хочу. Дверь громко хлопнула, оставляя Занзаса смотреть на стекающие с волос капли и громко смеяться. Кто этот мелкий такой, чтобы указывать, что ему делать? — Ты пожалеешь об этом, Тсуна, — произнес он, отсмеявшись. И достал из рабочей сумки еще одну бутылку. — Проститутка ебаная. Тсуна сел в первое попавшееся такси, до последнего боясь, что Занзас пошел за ним. Но их никто не преследовал, и на очередном повороте Тсунаеши окончательно успокоился. Если его состояние можно было так назвать. Потому что гнев внутри него бушевал не хуже любой стихии. Наверно, не стоило говорить Занзасу, куда он едет. Нужно сменить маршрут, пока не поздно. — Пожалуйста, поверните здесь направо. — Как скажете. Тсунаеши не успел вернуться в свою пелену отчаянья, потому что его отвлек телефонный звонок. И Тсуна честно почувствовал облегчение, когда увидел на дисплее номер Рехея. В его состоянии разговор с другом сейчас действительно может помочь. — Да, Рехей. Что-то случилось? — Нет, все в порядке, — его голос и правда бодрый, значит, беспокоиться не о чем. Рехей никогда не умел скрывать своих эмоций. — Твои-то дела как? Не стал спрашивать при Ханне и Хибари. Как у вас с этим? Он больше не избивал тебя? — Не успел, — хмыкнул Тсуна, — я ушел раньше. Но ты не волнуйся, я в порядке. Правда. Он совершенно точно был не в порядке. Но впутывать во все это Рехея не хотелось, особенно сейчас, когда у него все только-только начало налаживаться. — Кстати, — поспешил он сменить тему, — у тебя с Курокавой-сан все серьезно? Сасагава замолк на пару секунд — очевидно, смутился. — Да, — наконец ответил он, — на этой неделе я собираюсь сделать ей предложение. — Вао, мои поздравления! — Еще рано, она же не согласилась. — Выйти за тебя замуж? Согласится. Я видел, как она на тебя смотрит. Да и как ты на нее... — Вот давай без этого, — прервал его Рехей, давясь смущением и бурча что-то себе под нос. — Рад за тебя, — проговорил в ответ Тсуна, грустно улыбнувшись. Хотелось плакать то ли от счастья, то ли от боли. Счастья за друга и боли, что у них с Занзасом подобных отношений никогда не будет. Занзас навряд ли захотел бы связывать себя брачными узами, а Тсунаеши... Он уже и сам не знает, как ему быть. Можно ли еще спасти их отношения или спасать уже нечего? — Ой, ладно, я пойду, мне пиццу доставили, — встрепенулся Сасагава, возвращая Тсунаеши в реальность. — Врач, а питаешься абы как, — не упустил шанс упрекнуть его Тсуна. — Я хотя бы питаюсь, — парировал Рехей, вызывая их общий смех. Тсуна был прав. После разговора с Рехеем стало легче. Мысли немного прояснились, выгоняя гнев прочь и возвращая рассудок. — Высадите меня здесь, — попросил он водителя и, отдав ему деньги, покинул машину. Ночной ветер, чистый и свежий, приятно охладил разум, приводя мысли в порядок. Он не пойдет на работу и не вернется домой. Он просто будет гулять по Токио всю ночь напролет. За мыслями Тсунаеши не сразу заметил несущийся на него автомобиль. Но все же успел вовремя среагировать и отскочить в сторону, так что машина его лишь слегка задела. — Простите, ради Ками-самы, Вы в порядке?! — из авто тут же выскочил водитель и помог встать, беспокойно бегая по нему глазами, рассматривая на наличие ран. — Да, кажется, — пробормотал Тсунаеши и попытался улыбнуться. Кея как раз попрощался с последним клиентом, когда ему позвонил Мукуро. — Хибари, ты только не волнуйся. Тут такое дело... Я сбил твоего соулмейта.