Как бы мне хотелось, чтобы это был только сон. Kenshi Yonezu (Hachi), «Lemon»
Они молчали. Сасагава разглядывал царапины на паркете и не решался поднять глаза. Возможно, зря, ведь так он не мог видеть, что прямо сейчас Курокава смотрит не на его смятое заявление, а на стиснутые до побелевших костяшек, вновь дрожащие руки. Говорят, руки хирурга — сокровище, которое необходимо беречь. Но Рехей никогда не берег их. Он то участвовал в школьных спортивных турнирах (особенно часто в боксе), то встревал в драки, которые его ну совсем не касались. Никто из его тогдашнего окружения и подумать не мог, что этот то ли спортсмен, то ли хулиган решит связать свою жизнь с медициной. Рехей уже и сам не помнил толком, что именно заставило его выбрать такое будущее. Наверно, вся эта дичь с соулмейтами и простой интерес к лечению. К тому же, первую помощь он научился оказывать давно — частые драки и грубый спорт дали о себе знать. А еще Тсунаеши. Этот хилый, мелкий, щуплый ребенок, идеальная мишень для всяких отбросов типа Занзаса, он буквально нуждался в его защите, и сколько лет бы ни проходило, данный факт не менялся ни разу. — Ты… — Я знаю, ты не хочешь меня видеть, но, пожалуйста, — он наугад хлопнул ладонью по столу, прижимая к столешнице увольнение. — Я не стану больше извиняться за случившееся, потому что это было лучшее, что когда-либо происходило со мной. И… знаю, что для тебя это было не так, так что… Позволь мне просто уйти. Обещаю, больше не появлюсь в твоей жизни. Никог… — Дурак! — Курокава что есть силы хлестнула его по руке. В уголках темных глаз озлобленно сверкнули слезы. Но, быть может, это лишь отразились лучи солнца. — Только попробуй уйти, — сказала Ханна, гневно сжимая чужой рукав кристально чистого халата. Рехей все же поднял голову и подавился собственными словами, так и застрявшими в горле. Ханна смотрела на него не как на человека, испортившего ей жизнь, а как на того, кто мог бы эту самую жизнь сделать чуточку лучше. Мог бы, но почему-то уперто держал заявление по собственному и обещал исчезнуть навсегда. — Если ты считаешь, что я жалею о той ночи, твои проблемы, — без колебаний заявила она и положила свою руку поверх его. Воспользовавшись ошеломленностью Сасагавы, Курокава уверенно разжала его пальцы один за другим и забрала заявление себе. — Думай, что хочешь, но тебя я не уволю, — треск рвущейся бумаги заполнил собой все помещение. Рехей растерянно глядел, как обрывки его увольнения, швырнутые в него, летели на пол. Один из них попал точно в лицо, и лишь тогда парень вернулся в реальность. — Что это значит? — единственное, на что его сумело хватить. Вместо ответа Ханна больно притянула его к себе за волосы. — Я так и знала, что они встречаются! — прошептала медсестра коллеге, вместе с ней наблюдая сквозь приоткрытую дверь. — Даже не думала, что наша начальница — такая пылкая женщина, — с восхищением пробормотала та. А позже все-таки оттянула подругу от кабинета и закрыла двери, скрывая за ними страстно целующуюся пару.***
Едва светофор дал зеленый свет, Хибари тронулся с места. Сегодня наконец не было дождя, хоть небо и хмурилось, так что на улицах полным-полно людей, спешащих кто куда. Долгожданное солнце, лениво выглядывающее из-за туч, отогревало замерзшие сердца и промокшие обочины. Но, похоже, сердца Тсуны это никак не касалось. — Я не буду спрашивать, откуда все эти синяки, — сказал Хибари, — но давай их хотя бы обработаем, а то видок у тебя не очень. — Да не надо, уже почти прошло, — Тсунаеши ожидаемо отказался. — Давай лучше съездим в ту твою пивнушку, а? — Что, так паршиво? — Не поверишь, насколько. Кея не ожидал, что Тсуна предложит то место сам: он еще помнил, с каким презрением тот отказался ехать в бар в прошлый раз. Но возражать не стал, и потому минут через пятнадцать оба сидели у стойки и ждали свой заказ. Бармен с бейджем «Каваллоне» как и обычно был хорошим собеседником и, в целом, неплохим парнем, но подливать им лишний раз не торопился — спаивать таксистов и детей, да еще и при свете дня, в его работу не входило. И плевать, что Тсуна давно уже не ребенок. Сейчас, уставший, грустный, он походил на самое настоящее дитя, обиженное эгоистичными взрослыми. — Мне кажется, с тебя уже достаточно, — мягко проговорил Кея, накрывая ладонью очередной бокал, так и не успевший покинуть стойку. Тсуна, державший стеклянную ножку бокала, обессиленно разжал пальцы. В голове слегка кружило, отдавая вибрацией в руки, заставляя те невольно трястись, как у заправского алкаша. Почему-то стойко въелась мысль, что Занзас бы не следил за его количеством выпитого, потому что сам бы нажрался в стельку за первые же несколько минут. — Еще! — уверенно буркнул Тсуна, смотря на бармена взглядом, не терпящим возражений. Впрочем, и бармен им попался не промах и уступать ни за что не хотел. — Вам уже и правда хватит, — дружелюбно улыбнувшись, заметил он. — Не желаете попробовать нашего чаю? Он прекрасен. Кея молча оглядел опьяневшего Тсуну и без вопросов согласился на чай. Когда две кружки ароматного напитка опустились на стойку, случилось нечто непредвиденное. Хибари всего лишь потянулся забрать заказ, но Савада шарахнулся от его руки так, словно избегал удара. Хибари это не понравилось, потому что ему определенно не показалось. Этот парень думал, что его ударят. Кея другими глазами уставился на ссадины и покраснения на теле Тсунаеши. «Черт возьми, что происходит с его жизнью?» — думал он. А сам сказал: — Не бойся, я к тебе не притронусь. Сложно понять, поверил ему Тсуна или нет, но он хотя бы перестал отодвигаться и пустым взглядом уставился в дно чашки. Он был все еще пьян, и это, пожалуй, единственная причина, почему Кея не пытался все у него расспросить. Может, он бы и рассказал, но Кее не хотелось пользоваться столь грязным способом узнать нужную информацию. Пусть лучше сам все скажет. Когда будет готов. Впрочем, как оказалось, это его правило распространялось не на все. Именно поэтому спустя какое-то время Хибари стоял перед квартирой Савады и молча помогал найти ключи, параллельно сохраняя мобильный номер паренька в телефоне. Будь Тсунаеши трезв, наверняка бы не позволил узнать свой адрес (все же не просто так он его скрывал), но Тсуна сейчас с трудом держался на ногах и ни за что бы не добрался до дома сам. Проводить его Хибари считал чуть ли не своим долгом, да и ответственность за его столь неожиданную попойку тоже нес именно Кея. — А теперь уходи, — несмотря на алкоголь, голос Савады звучал твердо. — Не хочу, чтобы он тебя здесь увидел. Уходи, — он уверенно оттолкнул чужие руки, пытавшиеся уложить его на кровать. — Ты о… — Кея понял, о ком была речь, но нужное имя никак не всплывало в памяти. Где-то на улице взвизгнули шины, и Тсуна пихнул его с новой силой, толкая в сторону выхода и словно мантру твердя «Уходи». — Хорошо-хорошо, только не брыкайся так. И вообще ляг проспись, голова же потом болеть будет, — изможденно вздохнув, Хибари высвободился из некрепкой хватки горе-алкоголика, пнул его на кровать и, повинуясь, зашаркал к прихожей. Лучше не лезть в чужие дела, и раз ему говорят уйти, значит, нужно уйти. Прямо сейчас забить на слабое ощущение беспокойства и просто уйти. Хибари спускался по лестнице быстро, чтобы случайно не вернуться обратно, а перед взором упрямо бегали синяки и тот сегодняшний уклон от его руки. И то, с какой настойчивостью Тсуна пытался его выпроводить за двери… Что-то в жизни этого мальца определенно происходило. И это что-то — определенно далеко не хорошее. Он настолько задумался об этом, что чудом не задел проходившего мимо мужчину со странными красными перьями на плече и большим шрамом на скуле. Тот что-то буркнул недовольно, кажется, матерясь, но останавливаться не стал. Хибари тоже. Лишь замерев у своей машины, он обернулся на окна дома, прячущие за собой таинственного Тсунаеши. По крайней мере, теперь он знает, где его искать.***
Тсунаеши понял, что опять не один, когда двери громко хлопнули. «Если это он вернулся, мне придется его прогнать», — с толикой грусти подумал парень, слезая с кровати. Ноги держались нетвердо и вяло, но он дойдет, он обязан дойти. И выставить того таксиста к чертям, пока Занзас не вернулся. К великой растерянности Тсунаеши, на пороге стоял именно Занзас. «Надеюсь, он не вернется», — Тсуна рассеянно прижался к стене, чудом не промахнувшись. — Ты че, пьяный, че ли? — удивленно спросил Занзас, мгновенно хмурясь. — День же только, когда успел? — Не спрашивай, — простонал Тсуна, понимая, что мир уверенно кружит по своей оси. Этак он и до кровати уже не дойдет. — Доползти сможешь? — Тсунаеши машет головой, и Занзас берет его под руки, закидывая себе на плечо. В лицо Саваде тут же лезут щекотливые перья, заставляя чихнуть. Вскоре жар от выпитого спал под прохладой свежих простынь и как никогда отрезвляющего, властного поцелуя в губы. Последние крупицы алкоголя выветрились спустя пару секунд, когда Занзас оказался между его ног с четким намерением овладеть им прямо здесь и сейчас. «Надеюсь… он не вернется…» — думал вновь Тсунаеши, медленно плавясь под грубыми руками и давясь собственными болезненными стонами от ощущения Занзаса в себе. …Когда Тсуна открыл глаза, он был все еще в своей комнате. От алкоголя в крови ни следа, но на душе от этого лишь тяжелее. Ведь он все помнил, до малейшей детали. «Как иронично, — думал Тсуна, глядя на спящего рядом Занзаса, — он был трезвый, а я...» Подавив желание рассмеяться, Тсунаеши тихо поднялся и вышел из спальни. В первую очередь нужно смыть с себя давно уже несуществующие остатки алкоголя, и Тсуна буквально уверял себя, что идет смывать именно их, а не едкие ощущения недавней близости с Занзасом. Ледяная вода помогла привести мысли в порядок и освежить тело и разум, но не более. Выйдя из ванной, Тсуна растерянно уставился в темноту прихожей. После душа спать не очень хотелось. Урчащий желудок повел его к холодильнику, а мысли рассеянно кружили то вокруг Занзаса, то вокруг таксиста Кеи, то вокруг предстоящего ужина. Уже стояла глубокая ночь, а Тсунаеши ел впервые за сутки. Растягивая еду подольше, чтоб хоть на что-то отвлечься, он вдруг вспомнил, что не знает, где положил телефон. Тот нашелся в прихожей на полу — видно, Тсуна был настолько пьян, что обронил его и даже не заметил. Глядя на яркий экран, Тсуна думал о том, что неплохо было бы сейчас позвонить Рехею... Но Сасагава наверняка давно спит, да и у него сейчас своих проблем хватает. Интересно, он помирился с начальницей? Резкий стук дверью вернул Тсунаеши в реальность. — Уже уходишь? — без особой заинтересованности спросил он, когда Занзас направился в прихожую. — Ага, — бросил тот. И, не сказав больше ни слова, ушел. Тсуна сильнее сжал телефон в ладонях и поплелся обратно в спальню. Как же паршиво на душе. Боги, как же ему сейчас паршиво... Он и Занзас... Их отношения стремительно летят по наклонной, с каждым днем лишь разрушаясь еще больше. Они давно уже сами уничтожают друг друга, быть может, даже не задумываясь об этом. Такими темпами однажды от их любви просто ничего не останется. Если уже не осталось. Если осталось хоть что-нибудь. Тсуна с разбегу влетел на кровать и увяз в одеяле. Он ненавидел оставаться один, в такие моменты пустота его будто бы поглощала, целиком, без остатка. Может, поэтому он все еще терпит насилие Занзаса? Потому что это лучше одиночества? А лучше ли? Тсуна снова посмотрел на телефон, разрываемый желанием позвонить Рехею и оставить его в покое. Тяжко вздохнув, он начал лениво листать список контактов, на деле не такой уж богатый, ведь Тсуна хранил только нужные номера. Рука невольно дрогнула, когда на экране высветилось «Такси». Тот водитель... Тсунаеши, конечно, предложил ему дружбу, но звонок среди ночи — это уже не слишком? В конце концов, немного поколебавшись, он все же нажал на вызов, разумно решив, что в случае чего Кея просто не поднимет или действительно пошлет. Все-таки два часа ночи. Но лучше уж перепробовать все варианты, чем пытаться уснуть в абсолютно пустом доме. Пустом, холодном и... безумно чужом. Хибари проснулся от телефонного звонка. Последнее время он уставал на работе как собака и засыпал сразу же, едва доползал до кровати. После такого разбудить его мог только Мукуро, угрожающий Реборном и увольнением, но в этот раз звонил явно не он: Мукуро и сам на этой неделе с трудом на ногах держался, а возможность выспаться Рокудо не упустил бы ни за какие деньги. С работы тоже не могли: таксисты «Сокудо» обычно не звонят по ночам, особенно ему — Кею считали слишком уж нелюдимым и вместо него предпочитали связываться с общительным Рокудо. Решив прекратить гадать, кто ему названивает в третьем часу ночи, Хибари потянулся за телефоном. И удивленно моргнул, увидев на дисплее непривычное «Тсуна». «Что-то случилось», — было первой мыслью, учитывая состояние мальца после посещения бара. Так сильно он напивался явно впервые, Кее нужно было лучше следить за ним... Ну, чего уж теперь об этом жалеть. — Алло? С той стороны динамика странно завозились, как если бы вообще не ожидали, что им ответят. — Тсуна? Все нормально? — Да... — тихо отозвался Тсунаеши, снова замолкая. Но после все же продолжил: — Прости! Я просто... не мог заснуть. Не могу... находиться один дома. «Один?» — удивился Хибари. — А как же... — начал он уже вслух. — Ушел, — перебил Тсунаеши. — Он часто... уходит. «Странные у них отношения», — заметил Хибари, но решил промолчать. Похоже, Тсуне и так достается по полной. Вместо этого он предложил: — Поговорить с тобой? На мгновение Тсуна затих, а позже все-таки сдался: — Да... Пожалуйста. Если не трудно... Следующие несколько часов они обсуждали полную ерунду, но ни одному из них не было скучно. Быть может, они бы так проболтали до самого утра, но Тсуна начал бессовестно засыпать и в какой-то миг отключился прямо посреди разговора. Отчего-то Кея не сбросил вызов, а стал вслушиваться в мирное дыхание по ту сторону трубки. Убаюканный этими звуками, вскоре Кея и сам заснул, неосознанно сжимая покалывающее запястье. После этого случая они часто общались по телефону, иногда через звонки, иногда через сообщения. Правда, Тсуне больше нравилось именно звонить, поскольку переписки ему приходилось удалять из-за Занзаса. Самому же Кее было без разницы, так что он просто подстраивался под Тсунаеши. — Ух ты, ты общаешься с бизнесменом? — когда пришло очередное сообщение, Мукуро оказался рядом и нагло заглянул в чужой телефон. Тсуна как раз делился тем, что его срочно вызвали на работу и в итоге он даже не позавтракал и пьет кофе прямо там, пытаясь не заснуть на ходу. К тексту было прикреплено фото того самого кофе, стоявшего на типичном офисном столе в окружении цветных папок с документами. Неудивительно, что Мукуро заговорил о бизнесменах, хотя сам Кея понятия не имел, кем работает Тсуна. Они об этом не говорили, вернее, не говорил Тсунаеши, а Кея не спрашивал. Изначально — потому что не его дело, теперь — потому что уже неловко. — У тебя новый друг, а я не в курсе, — надул губки Рокудо. — Меня бросили. — Заткнись, — посоветовал Хибари и отошел, чтобы ответить Тсунаеши без лишних свидетелей. Кея растерялся и даже немного смутился, когда Тсуна с него потребовал ответную фотографию, но все же заснял свою машину с парковки и, кое-как поборов стеснение и неловкость, отправил жалкое «Жду клиентов». Узнай об этом Мукуро, точно ржал бы как умалишенный. Кстати, о нем. Вопреки ожиданиям Хибари, Мукуро никуда не уходил и ждал его на том же месте. Еще и клиентов не было как назло. — Что-то не так? — на всякий случай спросил Хибари, буквально чувствуя взгляд приятеля на себе. — Типа того, — фыркнул Рокудо. — Я говорил тебе заглянуть к Колонелло-сану и Лар Милч, но ты был слишком занят своим новым другом. — Что-то случилось или ты просто обижаешься? Рокудо не ответил, предпочтя уйти по-английски и с характерным ему изяществом. Кее оставалось лишь вздохнуть. Но к Колонелло нужно все-таки зайти. Осуществить задуманное у Кеи получилось только спустя два с лишним часа, когда его и Колонелло время на парковке наконец-то совпало. Хоть Колонелло-сан и был одним из трех основателей «Сокудо», но предпочитал сидеть за рулем, а не за компьютером в офисном кресле, и за это Кея его очень уважал. Да и был ли вообще в их скромной фирме хоть один человек, не попавший под обаяние этого доброго и отзывчивого весельчака, больше всего на свете обожающего дорогу и скорость? Хибари бы к такому человеку отнесся с подозрением на отсутствие сердца. Даже ко всем (и в первую очередь, к себе) холодная и строгая Лар Милч влюбилась в этого мужчину как девчонка. Вроде бы, там даже все до свадьбы идет. Хибари, конечно, только слышал какие-то слухи, но, кажется, эти двое — соулмейты, довольно редкое явление и, к слову, первые представители в жизни Кеи, вообще такой фигней не интересующегося. — Я слышал, Вы меня искали? — уважительно спросил Кея. Колонелло не любил такое обращение к себе, но сотрудники просто не могли по-другому: слишком уж уважали. Да и от Реборна же потом влетит, причем самому же Колонелло. Еще и от Лар Милч сверху припорошит, чтобы наверняка уже ерундой перестал страдать. Только он ведь, дурачок, на ошибках своих не учится. Да и на чужих тоже. — Да, Кея-чан, — радостно сообщил он, — у «Сокудо» теперь будет своя личная межгородняя маршрутка, кора! Пожалуй, странное «ко́ра» в конце каждого предложения являлось еще одной особенностью Колонелло, которая, как ни странно, окружающим тоже нравилась. Лично Кея не мог с ней свыкнуться еще долго, но со временем к чему только ни привыкнешь. — Межгородняя маршрутка? — удивленно переспросил Хибари. — Мы начнем выезжать из Токио? — Ага! Разве не здорово, кора? — А кто водитель? — Реборн назначил меня, — Колонелло буквально просиял, — а вот второго водителя еще не определили, кора... Хочешь, я замолвлю за тебя словечко, кора? Хибари, правда, смутился, что Колонелло-сан разглядел его желание поучаствовать так быстро. С тех пор, как Кея устроился здесь, он колесил лишь по Токио, и теперь жуть как хотелось каких-нибудь, ну хоть крохотных изменений. — Спасибо, — пробубнил он, надеясь, что семпай не заметил его смущения. Нелепо было бы, ну. — Пока не за что, саму машину мы получим где-то недельки через две, кора, — а вот сам семпай, казалось, и внимания не обратил, насколько неловко его кохаю сейчас перед ним, и продолжал говорить о том о сем. Хибари так и не понял, в какой момент их разговор о работе превратился в болтовню о любви. Вернее, о соулмейтах, в которых Кея ну совсем не разбирался. — Так значит, Вы с Лар Милч действительно соулмейты, — протянул Кея, задумчиво разглядывая свое отражение в зеркале заднего вида. Автомобиль семпая, как и он, светлый и опрятный, хоть и немного затронутый временем. Этот авто — один из тех, что были в «Сокудо» со времен основания и является личной собственностью Колонелло. Как говорил он сам, ради работы и благого дела ему и собственного дома не жалко. — Да-а, я и сам поначалу не поверил в это, кора, — улыбнулся мужчина, воспоминаниями явно возвращаясь куда-то в прошлое. — Скажи, Кея-чан, а что бы ты делал, если бы у тебя появился соулмейт, кора? — вопрос застал Хибари не то что бы врасплох, просто Хибари о таком даже не задумывался. Ему и без всяких соулмейтов неплохо живется, да и есть ли в них смысл? Видимо, есть, раз соулмейты в их мире все-таки встречаются, хоть и приходятся, вроде бы, на каждого двадцатого человека. Но Кея не слишком интересовался этой темой, чтобы хоть что-нибудь о ней знать. Только слышал что-то про метки и родственные души. К слову, одну такую душу он уже, кажется, встретил... — Не знаю, — честно ответил Кея, глядя прямо в глаза, — я не думал об этом. — Вот как, — Колонелло улыбнулся немного печально, если Кее не показалось. А после ему пришлось выехать на вызов, и Кея снова остался один. Соулмейты, родственные души... Почему, когда он думает обо всем этом, на ум приходит лишь один человек?***
— Тсуна! Занзас стоял, облокотившись на тумбу в прихожей, и нетерпеливо стучал по ней ногтями. Они должны были выйти еще десять минут назад и теперь безбожно опаздывали. А все мелкий этот, чтоб его. Видите ли, он только что с работы пришел и вообще Занзас должен его предупреждать о таких вещах заранее. Но разве случилось что-то грандиозное? Всего лишь обычный корпоратив в «Варии», из которого чертов Луссурия, сговорившись с — чего уж Занзас точно не ожидал — Скуало, решил сделать сбор парочек. Возможно, так он хотел вытащить Тсуну на свет божий и заодно убедиться, что он жив и здоров (учитывая, что из-за работы среди варийцев пара была лишь у Занзаса), но лично Занзас считал, что эти двое просто лезли не в свое дело. А ведь когда-то Скуало и Тсуна совершенно не ладили. Но жизнь — та еще сволочь, и никогда не предугадаешь, что случится в следующий момент. Быть может, в этом была заслуга и Тсунаеши, который смог каким-то образом расположить к себе бо́льшую часть людей Занзаса. Спасением оставались лишь меркантильный Мармон, в сердце которого место находилось лишь деньгам, и верный Леви-а-Тан, в сердце которого место находилось лишь боссу. Остальным же, по их словам, всего лишь было интересно, что же за личность покорила их грубого и неотесанного начальника. В общем, лезли в чужие отношения и не морщились. Особенно Скуало. Они с Тсуной после того неприятного случая стали чуть ли не друзьями, и Занзас лишь все больше жалел, что вообще их познакомил. Да и не знакомил он никого, если честно. Просто однажды его угораздило забыть у Тсуны очень важные документы, а времени ехать за ними не оставалось. Разгребать все, конечно же, пришлось Тсунаеши, зато теперь он любимая игрушка всей «Варии». К которой они не подпускали даже Занзаса, ссылаясь на то, что ему Тсунаеши и вне работы хватает. И это юного Вонголу бесило больше всего. — Мелкий, ну скоро ты там? — в который раз спросил он, все-таки срываясь со своего места и подходя к ванной, где этот шкет и застрял. — Чего ты там копаешься? — нахмурился Занзас, открывая дверь и заходя внутрь. Тсунаеши, бледной тенью стоявший у зеркала, посмотрел на него отсутствующим взглядом. — Я обязательно должен идти? — его голос звучал почти отчаянно. Он определенно не хотел ни на какой корпоратив. Что ж, хотя бы в этом их мнения совпадают. — Ага, — бросил Занзас. — Что не так? — Это, — Тсуна повернулся так, чтобы свет настенной лампы попадал прямо на огромный синяк на его шее. Такой спрячешь разве только косметикой. Которой в доме Тсуны, конечно же, не было. — Я пытался его скрыть одеждой, но у меня нет ничего подходящего. Даже в рубашках видно, воротник полностью не скрывает... Занзас прервал его, коснувшись пальцами этого самого синяка. Похоже, в прошлый раз он снова не рассчитал силы. Нужно начать как-нибудь следить за этим. Он не стал извиняться или спрашивать глупости вроде «Больно?», потому что знал: Тсуне действительно больно. И не столько физически, сколько морально. И даже если Занзас попросит прощения, Тсунаеши лишь скажет, что прощает, даже если это совсем не так. Занзас давно перестал рассчитывать на его прощение. Перестал даже думать получить его. Потому что, сколько бы ни старался, вовек не получит. Не сможет искупить всю вину. И они оба об этом знают. — Выйдем позже, — сказал он. — Подожди здесь. Я куплю тебе что-нибудь от этого и вызову нам такси. Насчет Луссурии и Скуало не волнуйся, я их предупрежу. Тсуна не стал благодарить его, потому что понимал: ведь не за что. Занзас сейчас не о нем беспокоится, а о своей репутации. Хоть и напрасно: варийцы отлично знали, что он за человек, и все равно не ушли. Правда, за Тсуну Скуало с него лично три шкуры спустит (и плевать, что начальник), Луссурия выставит его из офиса при первой же возможности, покрыв благой руганью, а Бельфегор и Мармон засыплют своими шуточками, еще и от новенького, Франа, наверняка прилетит парочка подколов. Занзасу это не нужно, впрочем, как и сам корпоратив. Но подчиненные ему все мозги проедят, если не явится. Вонгола вернулся спустя полчаса, все еще ругаясь по телефону с Суперби, и швырнул Тсуне бутылек то ли пудры, то ли мази — хрен разберешь эти девчачьи штучки. Затем убрал свой мобильник куда подальше, предварительно поставив на беззвучный, и лишь тогда вспомнил, что из-за Скуало так и не вызвал такси. Но его телефон все еще разрывался от настойчивых звонков, и выбора у Занзаса не было: пришлось брать телефон Тсунаеши. Благо, тот лежал тут же, в прихожей, на той самой тумбе. — У тебя есть номер такси? — громко спросил Занзас, стараясь перекрыть шум вибрации своего мобильного. — Не... — Все, нашел! Я позвоню с твоего, а то Скуало задрал. А ты быстрей там давай! Я буду ждать внизу, — и с этими словами он приложил телефон Тсуны к уху, выходя в коридор. — Алло, это такси? Тсунаеши был готов провалиться сквозь землю.***
Хибари очень удивился, когда с номера Тсуны ему позвонил какой-то мужчина. Но, вовремя вспомнив о неком Занзасе, он воздержался от расспросов и прикинулся простым таксистом. Должно быть, Тсуна постеснялся подписать Хибари именем (ведь фамилий друг друга они до сих пор не узнали) и указал его рабочее место. А может, он... Память услужливо подкинула уклон Тсунаеши от возможного удара и многочисленные синяки. Хибари очень надеялся, что просто накрутил себя, но все же решил, что за этим Занзасом немного понаблюдает. Слишком уж странно все это. Когда у подъезда Тсуны его встретил парень со шрамом, Кее он показался смутно знакомым, но это ощущение было секундным и быстро ушло, стоило в поле зрения попасть Тсунаеши. Пацан был сам не свой и бледный до жути, и то и дело сминал в руках края оранжевой рубашки. Если подумать, то у этих двоих такой прикид, будто они идут на какие-нибудь офисные посиделки. Они работают вместе? Тогда этот... — Занзас же, да? — тоже замешан в бизнесе? — Корпорация «Вария», — безразлично сообщил Занзас маршрут и отвернулся к окну. Они оба заняли заднее место, но сидели все равно будто порознь. Тсуна и вовсе словно отсутствовал, к тому же упорно делал вид, что с Кеей он не знаком. Что ж, незнакомцы, так незнакомцы. Но если он надеется, что Хибари потом ничего не спросит, то зря. У Хибари накопилось слишком много вопросов. Какое-то время ничего не происходило, и Кея просто вслушивался в радио и всматривался в черты Тсунаеши через зеркало. Обеспокоенное выражение лица, явные попытки спрятать шею, впившиеся в подол рубашки пальцы, бегающие из стороны в сторону глаза... Он определенно нервничал, но также было заметно, что он сильно устал. Возможно даже, от самой жизни. Возвращая свое внимание на дорогу, Кея случайно зацепился взглядом за отражение Занзаса. Не слишком высокий, крепкого телосложения, хмурый, даже злой взгляд, уродливый шрам на левой части лица, ломаной линией тянущийся от виска до щеки. Вид, в целом, отталкивающий, но что-то же Тсунаеши в нем нашел? Большего Хибари рассмотреть не смог, поскольку радио, как в издевку, заполнило салон стартовой мелодией «Виви». Савада тут же вздрогнул всем телом, но почти сразу взял себя в руки, сделав вид, что все в порядке. Однако Хибари так легко не обманешь. И он бы предпочел оставить эту песню только их общим воспоминанием, в котором Занзасу нет места. И почему-то Кея уверен, что Тсуна был с ним согласен. Так что он молча переключил на другую волну. Машину тут же окутало бормотание ведущего какой-то скучной программы, но Тсунаеши наконец расслабился. Для Кеи это было лучшим ответом. — Иди сюда, мне скучно, — сказал вдруг Занзас и, не дожидаясь реакции, потянул Тсуну на себя. Он уткнулся лицом в шею парнишки, а руку положил на бедро, неприлично сминая его прямо через одежду. Даже не беспокоясь о том, что на них сейчас могли смотреть. Кея отвел взгляд от зеркала и уставился на дорогу, ощущая, как в груди что-то обжигает и даже горит. Но не в его праве вмешиваться в чужие отношения. Почему он вообще должен вмешиваться? И какого черта в груди вообще так печет? Хибари дал себе слово не влезать в их дела, и потому начал слушать ведущего, пока там, за его спиной, Занзас целовал шею Тсуны, периодически кусая, и продолжал гладить и сжимать рукой его бедро. Ведущий говорил что-то о хранении зимних посевов, когда Тсуна вдруг сполз вниз, явно пытаясь избежать поцелуев и рук Занзаса. Когда же Тсуна предпринял более очевидную попытку высвободиться и пихнул мужчину в грудь, Хибари больше не смог притворяться, что ничего не происходит. Не в его праве вмешиваться в чужие отношения. Но прямо сейчас его друга фактически пытаются изнасиловать в его же присутствии. Кея не стал рушить их с Тсунаеши игру в незнакомцев и просто резко повернул на каком-то перекрестке. Закон гравитации сыграл свою роль, и пассажиры завались направо. Кея специально повернул так, чтобы Тсуна упал на Занзаса, а не наоборот, и оказавшийся на свободе Савада мгновенно отскочил в сторону, тотчас отодвинувшись на самый край сидения и практически вжавшись в дверцу. — Ты че творишь, водила хренов? — вспыхнул гневом Занзас, плечо которого также поприветствовало дверную ручку. Только более болезненно, из-за силы притяжения во время поворота и веса Тсуны. Впрочем, Тсунаеши весит не так уж много, чтобы им можно было задавить человека, особенно такого бугая, как Занзас. — Решил срезать путь, — будто ничего не случилось, ответил Хибари. Хорошо, что он знает дороги Токио как свои пять пальцев и сможет с легкостью добраться до «Варии» с любой точки города, причем действительно в кратчайшие сроки. Сперва он не планировал торопиться с маршрутом, так как хотел узнать об этом Занзасе побольше, раз уж сам Тсуна ему ничего не рассказывает. Что ж, теперь он знает достаточно и больше не намерен заставлять Тсунаеши давиться неловкостью из-за их неожиданной встречи. Неожиданной и сейчас явно нежеланной. Доставив их в нужное место без происшествий, Кея молча принял деньги из рук озлобленного Вонголы и терпеливо дождался, пока клиенты покинут авто. Лишь проведя Тсунаеши взглядом до самого входа в «Варию» и убедившись, что Занзас его трогать пока не собирается, он позволил себе уехать. В груди все еще жгло, но на фоне этого руку пекло почему-то сильнее. Кея бегло взглянул на запястье, но никаких видимых повреждений не обнаружил. Кожа как кожа. И это еще более странно. «Надеюсь, он будет в порядке», — подумал Кея, слушая по рации очередной вызов. Клиент ждет на улице в нескольких кварталах отсюда, значит, ехать ему. Вырулив на главную дорогу и вскоре замерев на светофоре, Кея равнодушно глядел на спешащих куда-то прохожих. Сквозь звон собственных мыслей и радио-рекламы о спорт-товарах Кея услышал уведомление о новом сообщении.От: Тсуна Тема: без темы Спасибо 16:32
***
Тут же удалив отправленное сообщение, Тсунаеши спрятал телефон и повернулся к Занзасу и Скуало. Эти двое снова о чем-то спорили, Тсуна даже не удивлен именно такому приветствию. Вскоре в холл спустились Бельфегор и Леви, явно обеспокоенные долгим отсутствием шефа и его заместителя. Ну, а еще их заставил прийти Луссурия (на которого повесили сервировку, из-за чего он и не смог прийти сам), волновавшийся за Тсуну, но это абсолютно не важно. — Босс, прекратите! — взмолился Леви, стеной выростая между боссом и его замом. — Отвали, — в один голос велели те, и бедолага был отправлен в полет до ближайшей стены двумя кулаками сразу. — Как и думал, — хмыкнул Белл, тут же хватая Тсуну под руку и утаскивая наверх. Пытаться споить это невинное дитя — их любимое с Мармоном мероприятие, без которого не обходился ни один корпоратив их конторы. — Тсу-кунчик, ты пришел! — рядом, как по волшебству, материализовался Луссурия, от счастья чуть ли не светящийся самым настоящим солнцем. О его гомосексуальных замашках все прекрасно наслышаны и уделяли их наличию внимания примерно никакого. Потому что ну это же Луссурия, черт его дери. Он хоть и демонстрировал свою ориентацию всем подряд, но встречаться с кем-либо зарекся еще пять лет назад, решив ждать того единственного хоть всю жизнь, даже если у него вообще не окажется соулмейта. Хотя недавно ему приглянулся какой-то юный хирург в местной клинике... Но азарт любви угас в тот же миг, когда выяснилось, что этот юный хирург — друг Тсунаеши и превосходно дерется. Несчастный Луссурия потом неделю ходил с фингалом, скрываясь за солнцезащитными очками, но даже тогда он не проклинал Рехея — как он сам утверждал, простил за «слишком милую мордашку». И он все еще поддерживал связь с Тсуной, лишь изредка и как бы невзначай интересуясь Сасагавой. — О-о-о, Тсунаеши, — Мармон, за прогнивший характер давно получивший прозвище Вайпер*, уже поджидал долгожданного гостя с бутылкой какого-то второсортного пойла. Тсуна заранее сглотнул, прекрасно зная, чем ему все это грозит. Он слишком хорошо помнил все их корпоративы, и все они расплывались для него на одном и том же моменте: когда он проливал на себя алкоголь, не в силах пить его дальше. — Мармон-семпай, Вы с Белл-семпаем снова поспорили на деньги, после какой рюмки свалится Тсунаеши-семпай? — уточнил наблюдательный Фран. Будучи в их коллективе новеньким, он всех называл семпаями, даже Тсунаеши, который младше его на год. Впрочем, Тсуна об их разнице в возрасте и не догадывался, что замечательно, ведь тогда бы он определенно стал просить обращаться к нему как положено, а Фран бы хрен его послушал. Образовался бы замкнутый круг размером в бесконечность. — Не стоит, — к всеобщему удивлению, это сказал Занзас. — Он недавно свое отбухал, аж за версту воняло. Больше пьяным его в дом не впущу. «Кто бы говорил», — подумал Тсуна, а вслух произнес: — Мармон-семпай, наливайте! Выражение лица Занзаса в тот момент стоило видеть. Может, Тсуна и зря пошел на такое, но после недавнего ему хотелось Занзасу хоть разок возразить. Алкоголь, конечно, не выход, зато так легче. Да и будто бы Белл и Вайпер стали слушать своего босса. Когда пьяный вдрызг Луссурия начал плакаться о своем разбитом сердечке и просить у Тсунаеши номер Рехея, а сам Тсуна, по меркам Занзаса, выпил достаточно, Вонгола оттащил его в сторону, подальше от чужих глаз. Прижав Тсунаеши к стене и навалившись на него, Занзас начал шарить руками по его телу, явно намереваясь продолжить то, на чем их так нахально прервали в такси. Савада вполне осознанно выронил свой бокал, звоном битого стекла привлекая внимание варийцев. Потом он сможет оправдаться, сославшись на опьянение, а пока... Пока ему просто впервые хватило сил отвергнуть Занзаса самостоятельно. Потому что сегодня ему наконец-то напомнили, что он может и должен это делать, если ему неприятно. Что необязательно, сжавши зубы, это терпеть. Кея был тем, кто напомнил ему об этом. Тогда, в машине, у Тсунаеши будто открылись глаза на собственную глупость, которые до этого он, сам того не сознавая, старательно закрывал. Может, сейчас он слаб и труслив для открытого противостояния Занзасу, но хотя бы дать понять, что ему неприятно, Тсунаеши имеет полное право. И плевать, как отреагирует Занзас, пусть хоть в кровь ему лицо разобьет, Тсунаеши не важно. Ему давно уже не важно. Но терпеть насилие он больше точно не намерен. Тсуна смотрел, как Скуало и Леви уводят Занзаса к столу, с четкой мыслью, что им обязательно нужно будет поговорить.***
Хибари трупом рухнул на кровать, едва добрался до дома. В этот раз он задержался из-за пробок ввиду какой-то аварии и перекрытых дорог и дома оказался только в три часа ночи. Не хотелось ровным счетом ничего, даже разуваться. День выдался просто ужасным и таким загруженным, что до самого последнего клиента ему было некогда вернуться мыслями к той ситуации с Тсуной, а по пути домой он чудом не засыпал за рулем. Зато теперь, когда мозги больше не плавились от работы, а под головой была подушка, сон как специально ушел и воспоминания одолевали с удвоенной силой. Неприятное горящее чувство в груди вновь вернулось, грозясь разжечься настоящим пожаром, а запястье буквально разъедало. От образов Тсунаеши и Занзаса в голове, от их близости, которой он стал свидетелем, становилось тошно. Хибари и сам не понимал, почему. Почему его так взбесило, что тот человек откровенно домогался его друга, ведь эти двое, если Хибари не ошибся, встречаются, а значит, подобное для них в порядке вещей. Но Тсунаеши было неприятно. И у Кеи сердце щемило болью от того немого, нарочно задушенного отчаянья на лице Тсуны, которое ему так и не удалось скрыть. Вспомнились и его синяки, и боязнь удара, и регулярно отсутствующее настроение. И слишком явные сегодняшние попытки скрыть от его взглядов свою шею. Кея ведь не дурак и в состоянии сопоставить все эти факты с тем, что случилось сегодня. Но должен ли он вмешиваться? На правах кого? Даже не так. Имеет ли он вообще на это право? Может ли он просто взять и влезть в жизнь Тсунаеши? Может ли он набить тому ублюдку морду лишь потому, что эта тварь обидела его друга? Касаясь разрывающейся от боли груди, Кея невольно добавляет: а друга ли? «Похоже, я влип», — думает он, разглядывая собственное запястье, где-то внутри буквально пылающее адским пламенем. На бледной коже тепло-желтым свечением переливалось число двадцать семь. Мукуро проснулся в четвертом часу ночи и чудом не запустил телефон в шкаф. Но после все же решил, что он сегодня добрый, и неохотно — очень, дико неохотно — поднял трубку. — Если информация, которую ты сейчас озвучишь, не стоит моего внимания, я тебя убью, — невинно и честно предупредил он, падая обратно на подушку. — У меня появилась метка, — сказал Хибари, и Мукуро заткнулся. ___________________ *Вайпер (viper) — гадюка