История одного таксиста

Ради того, чтобы встретиться завтра, прощай. Kenshi Yonezu (Hachi), «Loser»

      Дождь лил как из ведра четвертый день кряду. И хоть на календаре уже начало июля, градус упрямо не поднимался выше десяти. Но даже так на улицах города вполне реально встретить рядом человека в весенней куртке и человека в тоненькой футболке с коротким рукавом. Вот и сейчас, среди толпы в летних ветровках, осенних плащах и джинсовых джемперах, по остановке, немного неровной походкой, брел низкорослый парнишка в синей майке. Он был промокший до нитки, из чего можно заключить, что под дождем он уже довольно долго. В тонких белых руках нет ни зонтика, ни каких-либо других вещей, только кожаная визитница*, перекинутая через плечо. Но даже ею невозможно бы было укрыться — слишком маленькая для этого. От влаги джинсы потемнели на несколько тонов, а майка начала просвечивать и вообще легла на тело второй кожей. Со светлых каштановых прядей, прилипших ко лбу и вискам, стекало и капало, но парень, казалось, даже не замечал этого. Ну, оно и неудивительно — в такой-то ливень.       Остановившись у стоянки для такси, он начал что-то высматривать, похоже, свободную машину. Найдя таковую, медленно прошел к ней. На долю секунды замерев у задней дверцы и похлопав ладонью по сумке, он посмотрел на такси в нерешительности. А позже все-таки открыл дверь и сел внутрь, тут же наслаждаясь окутавшим его теплом салона.       — Езжайте, — коротко сказал он водителю, довольно красивому темноволосому мужчине, едва устроившись поудобнее. И тут же отвернулся к окну, буквально прилипая к нему взглядом. Водитель бросил на неожиданного клиента беглый взгляд и приглушенно хмыкнул, но со стоянки все же выехал.       — Куда хоть путь держим? — слегка насмешливо спросил он, сворачивая к главной дороге.       — Куда-нибудь, — тихо ответил парнишка. — Лишь бы отсюда подальше. Деньги у меня есть, не волнуйтесь. Я все оплачу.       Таксист покосился на него с любопытством и, немного подумав, выехал на шоссе.       — Допустим, я тебе верю.       — Но «допустим» и «верю» не одно и то же, — осторожно заметил клиент. Изнуренно вздохнув, он уставился в окно, явно не желая больше разговаривать.       Стекло было уже почти полностью залито водой, но сквозь него все еще немного проглядывалось небо. Серое, со всех сторон перекрытое тучами, от продолжительных ливней уже почти жидкое. Ужасная погода для середины лета, еще и холодная. Из-за нее Тсунаеши уже третий день ходит с температурой под сорок, а сегодня и вовсе устал настолько, что пришлось брать такси. Занзас точно отругает его за такое неразумное использование денег. Хотя о чем это он? Занзас вечно его ругает.       — Не одно и то же, — согласился водитель, то ли не заметив, то ли проигнорировав тонкий намек своего пассажира на желание тишины. Но дальше он все-таки молчал, будто запоздало прочитал атмосферу, и всю дорогу в никуда он наблюдал за необычным клиентом через зеркало, слегка повернув то в сторону этого забавного создания. Паренек то начинал неловко ерзать, то рассеянно вздыхал, то отстраненно глазел на улицу. Шум дождя, который, казалось, и не собирался прекращаться, разбавлялся лишь тихой музыкой радио да жужжанием колес и мотора. Ситуация больше, чем подходящая для бесед ни о чем, но, кажется, в этот раз не судьба. Да и не особо он любил молоть языком попусту, в отличие от Мукуро, способного заболтать кого угодно до смерти.       Хибари нахмурился. Обычно молчание пассажиров его не волновало совершенно, но сейчас, видимо, что-то перемкнуло. Этот мокрый, взъерошенный паренек, похожий на ребенка (хотя лет ему наверняка уже около двадцати или чуточку больше), ведет себя, будто у него все нормально. Но в каждом движении, каждом взгляде буквально читалось: что-то случилось. Возможно, Хибари это заметил лишь благодаря своей выработанной годами склонности определять настроение клиента. Или благодаря тому, что он разглядывал этого пацаненка так долго. А может, парнишка и правда плохо умел скрывать свое состояние. Но теперь, когда Хибари увидел его подавленность, странное чувство дискомфорта и неловкости одолело его и даже, кажется, начинало давить. Мысли с завидным упорством возвращались к пассажиру, отвлекая от дороги и жутко раздражая. А отвлекаться от вождения в такой ливень не лучшая затея… Проще всего спросить, что стряслось, но ему вряд ли ответят, да и влезать в личную жизнь клиентов — это как-то…       — Тут недалеко есть неплохой бар, могу подкинуть, — предложил наконец Кея, чувствуя, что еще немного — и он просто-напросто не сможет нормально работать. Правильно, нужно хоть немного отогнать эти мысли о проблемах незнакомца, его это не касается. Во всяком случае, не должно. Хибари не раз и не два приходилось отвозить домой или в кабак плачущих над расставанием девушек или матерящихся на жизнь парней, да даже просто жующих слезы и сопли алкашей. Но этот даже не говорит и вообще тупо пялится в окно без намеков хоть на какую-то эмоцию. Такой случай в его практике впервые, и что с ним делать, Кея не знает.       Хибари был готов уже начать проклинать свою наблюдательность, проснувшуюся так некстати и теперь мешавшую работать, но Тсунаеши вдруг решился ответить.       —…Почему Вы предложили мне что-то подобное?       В его вопросе не было ни упрека, ни обиды, но Кея все равно почувствовал себя виноватым. И хоть ощущение это продлилось не дольше секунды, оно было довольно сильное. Должно быть, не стоило предлагать клиенту заливать свое горе алкоголем, в конце концов, не всякое горе зальется так просто.       — Мой клиент выглядит как побитая собака, мне это не нравится, — вопреки внутренней неразберихе, голос Хибари звучал предельно равнодушно, если не наплевательски. — На вид тебе двадцать точно есть, так что алкоголь тебе уже можно.       Хибари действительно считал, что хорошая выпивка помогает унять кошек на душе и забыть обо всем плохом хотя бы на один вечер. А приятная компания местного бармена только усиливала эту теорию. И хоть самому Кее пить доводилось крайне редко, поскольку больша́я часть его жизни проходила за рулем, но временами и он позволял себе эту слабость и часами говорил с барменом обо всем и ни о чем. Этот маленький бар, спрятанный глубоко в переулках, был его личным, особым местом. Крохотным приютом, о котором не слышал даже вездесущий Мукуро. И то, что Кея вдруг ни с того ни с сего решил выдать его какому-то проходимцу, немного раздражало. Но лишь немного. Потому что где-то на краю подсознания, на самых-самых его закоулках, просквозила одна до невозможности абсурдная мысль. Может, этот парнишка — его соулмейт?.. Да ну, бред. А даже если и правда, то проверить в любом случае не получится — разве что влюбить его в себя. Но таких проблем Хибари не надо, у него и так что ни день — одна проблема. Особенно, когда с утра пораньше приходит звонок или сообщение от Мукуро — этот засранец вечно что-то творит и просто действует на нервы своим присутствием.       — Я так понимаю, в бар мы не едем, — хмыкнул Тсунаеши, сквозь заднее стекло разглядев жилые дома. Этот район ему знаком, поскольку пару лет назад он учился в универе за вон тем домиком, и Тсуна знал, что ничего похожего на пивные места поблизости нет из-за студентов. Да, много хороших воспоминаний сохранилось здесь… Если, конечно, опустить тот факт, что Занзаса он встретил именно тут.       — Похоже, не едем, — согласился Хибари, запоздало понимая, что, задумавшись, поехал в другую сторону. Ну и ладно. Может, так даже лучше.       Тсуна не ответил, и тишина снова их укутала в свое покрывало. Решив и правда забить на бар, Хибари прибавил скорости и стал бесцельно наматывать круги по городу. Здесь, в Токио, все совсем другое, не такое, как в его родном маленьком Намимори. Токио — столица, он шумный и кишит людьми, всякими популярными забегаловками и ночными заведениями. Жаль, что из-за работы Хибари мог позволить себе минимум возле них покурить. А после нужно было возвращаться в машину и ехать на парковку — ждать нового клиента или хотя бы извещений по рации. Правда, последние очень любят приходить, когда он уже везет пассажира. Вот как сейчас.       — На седьмой участок, слышите? На седьмой, — прохрипел динамик, жужжа и попискивая противными скрипами. Кея даже не моргнул. Рации включены у всех таксистов и работают круглосуточно. Слышат их все, так что пусть едет тот, кто свободен. — 4054, седьмой участок.       Хибари поморщился. Ну почему сразу его номер?       — Я уже занят, — буркнул Кея, выворачивая руль для нового поворота. — И вообще, Мукуро, сам туда вали, ты же живешь рядом.       — Противный ты, кусок айсберга недоделанный, — фыркнули с той стороны, и после хибариного «Стараюсь» рация стихла. Пассажир не стал это никак комментировать, и слава Амано. Говорить сейчас все равно ни с кем не хотелось — не то настроение, — но вот все-таки послушать историю этого продрогшего зверька, сжавшегося на заднем сидении, он бы не отказался. Другое дело, что сам «зверек» молчит, а Кея понятия не имеет, как к нему подступаться и подступаться ли.       — Откуда хоть едешь? — Хибари спросил первое, что пришло в голову, но никак не ожидал, что от его слов парнишка вздрогнет.       — Из дома, — наконец сказал он, отворачиваясь к окну.       — А потом куда? — не было особого смысла продолжать разговор, которого не хотели они оба, но Хибари почему-то уже не мог просто взять и заткнуться.       — Домой.       — Как интересно.       — Да другое «домой»… — паренек еле заметно дернул макушкой. — Другой дом.       — У тебя их два?       — Что-то вроде того.       — Так ты у нас из богатеньких, — с легкой ехидцей проговорил Хибари, глядя на дорогу. Вот уж кого, а эти ходячие денежные мешки он не любит от слова «совсем». Хотя, смотря на это измученное жизнью создание, в жизни не скажешь, что он из толстосумов. — Может, еще и столичный? Ну так, вдруг.       — Столичный, но деньги тут ни при чем**. Тот дом не совсем мой, я там даже не прописан… Стоп, почему мы вообще об этом говорим?       — Ты сам начал об этом говорить, — насмешливо заметил Хибари. И, завидев враз смутившееся личико, великодушно удержался от смеха. Парнишке, вроде бы, и так несладко, а тут и он еще будет насмехаться. Некрасиво. Да и все равно Кее в этом даже нет никакого интереса.       По поведению клиента уловив, что он снова вернулся к состоянию «ничего не скажу, ничего не услышу», Хибари вздохнул и подкрутил музыку погромче. На волне как раз допевалось что-то грустно-романтическо-девчачье, к слову, довольно популярное, так как даже Хибари музыка показалась знакомой. Что-то о том, что свои чувства от любимых скрывать нельзя… Кея такие песни не любил. И он бы давно переключил станцию, если б не Тсунаеши, резко вздернувший голову, среагировав на аккорды, и тут же утихший. Через пару секунд песня закончилась и началась реклама про скидки в ювелирном магазине, а после запел кумир Хибари — Кэнси Енэдзу***. Причем запел «Виви», любимую песню Кеи. Спокойная, расслабляющая, она вмиг унесла все тревожные мысли и подняла настроение. Вскоре Хибари и вовсе незаметно для себя стал постукивать ногтем по рулю в такт музыке. Зато пассажир, как оказалось, все заметил прекрасно.       — Вам тоже нравится эта песня? — спросил он, невольно пододвигаясь ближе, чтобы лучше слышать Кэнси. Голос Савады звучал тихо, но все равно достаточно, чтобы различить в нем плохо скрытое удивление. Да, похоже, прятать свои эмоции этот парнишка и правда не умеет.       — Ага.       — Правда?! — Тсуна будто ожил, а в больших глазах заплескалось что-то, родственное с радостью. — Мне тоже! Клип вообще потрясающий, да?       — О да, шестеренки вместо цветов и облака с глазами и ртами — действительно потрясающе, — скептически фыркнул Кея.       — Но вам же нравится.       — Нравится.       — А! Сейчас будет припев! Давайте со мной!       — Но я не умею пе… — однако Савада уже начал, и Хибари, тяжело выдохнув, подхватил на новой строчке. Следующие два часа они делились впечатлениями конкретно об этом клипе и творчестве Енэдзу в частности, шутливо перепевали радиостанции, обсуждали других певцов и группы. Дошли даже до некоторых корейских, недавно разрывавших страну своими приездами в Токио. А после просто болтали о всяком и рассказывали забавные истории из своей жизни. Они не затрагивали личного, но все равно умудрились узнать друг о друге очень многое. Кея даже, увлекшись, прокатился по красивым укромным местам Токио, которые смог найти за свои пять лет проживания здесь. И не зря: на мосту как раз начали загораться вечерние огни, и было очень красиво, хотя небо только начинало темнеть — чистое и довольно светлое для девяти вечера.       Услышав неоднозначное урчания чужого желудка, Кея остановил машину у тротуара и заставил Тсуну перекусить с ним хотя бы покупным печеньем. Выудив пакетик сладостей из бардачка, Хибари протянул его пареньку, и оба наконец-то впервые пообедали за этот ненормальный день. Жуя печенье, Хибари смотрел на зажигающийся огоньками мост, от которого их отделяло триста с лишним метров, и мимолетно отвлекался на стекло, уже давно обсохшее, поскольку дождь стих где-то час назад. Катить по вечереющему городу и вовсю горланить песни, забыв о возрасте и всех вокруг, в нелюдных местах превышать скорость, чтобы через мгновение вернуть ее в норму, — вот он, настоящий драйв для всегда немногословного и холодного Хибари, живущего типичной для горожанина, черно-белой, скучной жизнью. Он и не думал, что сегодняшний день обернется для него чем-то подобным, но уж точно не жалел, что взял этого парнишку и согласился поехать неизвестно куда. Вдвоем им было настолько весело, что два часа пролетели незаметно. Хибари бы, возможно, и дальше наслаждался этим странным вечером, но Тсуна как-то быстро утомился и теперь растекался по спинке сидения, все еще слабо посмеиваясь.       — Спасибо, что прокатили, — мягко проговорил Савада, потянувшись к визитнице и достав из нее необычный кошелек с головой какой-то ящерицы — в начинающих сгущаться сумерках не особо разглядишь. — Думаю, теперь можно и домой.       — Куда ехать? — Кея понимал, что разъезжать так всю ночь они действительно не могут — еще, чего доброго, полиция заинтересуется. Но какое-то осадочное чувство все же оставалось.       — О, нет-нет, — Тсуна слабо замахал на него ладонями, — можно здесь. Я сам дойду, держите деньги.       — Точно? — с недоверием уточнил Кея. Вся эта ситуация ему не очень нравилась: пацан еле стоит на ногах и явно пытается скрыть адрес. Ну, дело личное, не стоит лезть.       — Точнее не бывает, — с улыбкой заверил его парнишка и, чуть-чуть покопошившись, выскользнул из такси. Махнув на прощание, он неспешно зашагал вдоль проезжей части, в ту сторону, откуда они приехали. Хотелось плюнуть и отправиться за ним, проследить, куда он денется, но… Хибари на машине, слежка в ней будет слишком заметна, а бросить автомобиль нельзя, собственность фирмы все же. Какое ему теперь дело? Клиент приехал, куда хотел, дорогу оплатил, больше их ничего не связывает. Да и вряд ли они еще когда-нибудь встретятся — это же Токио, тут живет девять с лишним миллионов человек.       Хибари взглянул на оставленный на сиденье пакет печенья, затем — на всунутые ему в руку иены и взъерошил волосы. Тут больше, чем нужно за одну поездку. Хотя они ведь объехали чуть ли не весь город, так что, может, и нормально.       Посмотрев по сторонам, чтобы убедиться, что сумеет нормально выехать и никого не задеть, Хибари практически случайно зацепился взглядом за удаляющуюся фигуру в синей майке. «Одежда сухая, это хорошо, — рассеянно подумал Кея. — А то выглядел немного болезненным… Простужен, что ли?»       Заведя мотор, Хибари сделал погромче музыку, которую они выключили, чтобы не мешала говорить, и направился к шоссе, что выведет его прямиком к стоянке такси, с которой все сегодня и началось. Необъятное, но еле осязаемое чувство опустошения и какого-то одиночества парило в салоне и даже, вроде как, душе. Выплеск энергии теперь возвращался приятной слабостью в теле и слегка покалывающей усталостью. Надо бы почаще так выезжать и «хулиганить» на ночных улицах, а то совсем уж серым станет в свои двадцать пять. Утешает, что завтра у него выходной и можно будет выспаться и хорошенько отдохнуть. Интересно, а Мукуро уже передал машину следующему таксисту? Надо будет сказать ему, чтоб и не думал завтра звонить и уж точно приператься в его квартиру. А его собственная «смена», Сузуки, уже готовится к выходу на работу или еще нет? Нужно звякнуть ему, чтоб через полчасика был на стоянке.       На радио снова заиграла песня Кэнси, теперь уже «Неудачник». В такие моменты начинаешь невольно задумываться, а не подбирают ли там музыку специально. Но Хибари действительно неудачник. Он провел замечательный день с замечательным человеком и узнал о нем кучу всего. Но самое простое — его имя — так и не спросил.