Рикошет

— …и пусть виновные будут найдены и понесут заслуженное наказание. Одетая в закрытое черное платье Филиппа, чей печальный, но твёрдый голос, усиленный магией, до этого разносился по декорированной в траурные цвета зале, закончила свою речь. Под негромкие аплодисменты присутствующих, она спустилась с небольшого возвышения, над которым, в окружении живых цветов, висел портрет Визимира, увенчанный траурными лентами. Гости, негромко переговариваясь, начали разбредаться по зале, официанты (Геральт отметил, что среди них, вопреки обыкновению, не было ни одного нелюдя) бесшумно разносили закуски и и вино. Геральт бережно взял Йеннифер под затянутую в перчатку руку, и они неторопливо двинулись вдоль залы, обмениваясь дежурными любезностями. Он чувствовал себя ужасно неловко: неудобный, непривычно тесный костюм, любопытные взгляды присутствующих и, конечно, близость Йеннифер. Всё было так, будто между ними не было ни той размолвки, ни ужасно долгого и мучительного перерыва, и Геральт ловил себя на том, что ужасно боится, как бы эта видимая лёгкость не оказалась лишь иллюзией. Присутствующих он более-менее знал: в основном это были крупные промышленники, работающие в различных областях. Никого из основных конкурентов Визимира среди них не было, и Геральт мог только гадать, было это связано с тем, что их не пригласили, или же они сами не пожелали прийти. Более всего его интересовали Филиппа и Радовид, но пообщаться с ними пока не представлялось возможным: Филиппу плотным кольцом обступили желающие выразить свои соболезнования гости, стоящего же в полумраке Радовида, взял в оборот какой-то неизвестный Геральту мужчина. Проходя мимо, он попытался незаметно подслушать их беседу, но слова тонули в монотонном гуле голосов собравшихся, и единственным, что он смог расслышать, было наличие лёгкого нильфгаардского акцента у собеседника Радовида. Последний, казалось, почти не участвовал в диалоге, лишь изредка кивая нильфгаардцу, и мрачно вглядывался куда-то поверх его головы. Геральт проследил за его взглядом: с равной вероятностью тот мог быть предназначен как портрету его отца, так и Филиппе, принимавшей на его фоне многочисленные соболезнования.  — Добрый день. Желаете чего-нибудь? Перед ними остановился один из официантов. Йеннифер кивнула, и Геральт снял с подноса два тонких бокала. Протянув один Йеннифер, он осторожно попробовал содержимое второго. Похоже, Эст-эст — Филиппа явно не пожалела денег на этот приём. Геральт в очередной раз бросил быстрый взгляд поверх голов собравшихся в зале, но той, которую искал всё это время, снова не обнаружил.  — Уверена, что Трисс будет здесь?  — Должна быть. Она общается с Филиппой, и с Визимиром у нее были дела, — Йеннифер приветливо кивнула какой-то незнакомой Геральту паре и поправила меховую накидку на плече. — Подойдем к Филиппе? Филиппа только что закончила беседовать с Декланом Леуваарденом — владельцем нескольких крайне пафосных ювелирных магазинов, которому Геральт пару лет назад помог в одном весьма деликатном деле. Они направились в её сторону, пока до Филиппы не добрались ещё какие-нибудь желающие пообщаться.  — Филиппа? — Йеннифер мягко улыбнулась.  — Йеннифер. Геральт. Спасибо, что нашли время прийти, рада видеть вас обоих. — Голос Филиппы звучал мягко и устало, но цепкий, внимательный взгляд её желто-карих глаз, казалось, пронизывал насквозь, и на мгновение Геральту стало не по себе.  — Прими наши искренние соболезнования, — проговорил Геральт.  — Чудовищное потрясение, до сих пор не могу поверить. — продолжила Йеннифер все с той же сочувственной улыбкой.  — Благодарю. Я тоже, кажется, до сих пор не могу принять случившееся. И ведь где — в своем собственном офисе, Визимир всю жизнь вкладывался в эту компанию, и такой страшный финал… — голос Филиппы неожиданно дрогнул, она опустила взгляд.  — Я слышала, полиция Новиграда все силы бросила на расследование, — Геральт едва удержался от одобрительного взгляда на Йеннифер, которая не упустила момента перевести разговор в интересующую его плоскость. — Кажется, уже арестовали каких-то радикально настроенных эльфских бандитов?  — Пока не арестовали, объявили в розыск, но уверена, дело за малым — история получила слишком большой резонанс. А ведь я говорила ему… — Филиппа быстро взглянула куда-то в сторону, и, помолчав секунду, продолжила. — Говорила, что времена неспокойные и нужно быть осторожнее с высказываниями, но Визимир был непримирим, как всегда. Если бы я только знала, чем это кончится…  — Это не твоя вина, откуда тебе было знать, — Йеннифер тронула Филиппу за плечо. — Понимаю, что повод печальный, не сочти за бестактность, но не могу не сказать: вечер получился потрясающим. Так красиво, но при этом — уместно и сдержанно. Как ты только нашла время всё это организовать со всеми этими управленческими делами, которые на тебя свалились…  — Спасибо, дорогая, — Филиппа покачала головой. — Дел действительно невпроворот — акции обвалились, персонал буквально бежит, а газеты только нагнетают обстановку, и я знаю, что поддержка нормального функционирования компании — это то, чего действительно хотел бы Визимир, но не почтить его память было просто нельзя. Геральт благодарно сжал локоть Йеннифер, и собрался задать интересующий его вопрос, как за его спиной раздался хорошо знакомый голос:  — Филиппа? Все трое обернулись: к ним быстрыми шагами приближалась Трисс Меригольд.  — Трисс, ты… — начал было Геральт, но осекся, заметив, что что-то в ней было не так. Рыже-каштановые кудри уложены в безукоризненную прическу, траурное, очевидно, безумно дорогое платье сидит как влитое, но взгляд, преисполненный какой-то дикой смесью надежды и отчаяния, сводил всю эту внешнюю сдержанность на нет. Йеннифер при виде старой подруги, похоже растерялась не меньше него, и лишь Филиппа, как будто ожидая чего-то подобного, невозмутимо обернулась к ним:  — Геральт, Йеннифер. Приятно было пообщаться, но прошу прощения… Позволите? Им не оставалось ничего, кроме как отойти в сторону, вежливо кивнув уже подошедшей Трисс, которая, казалось, даже не заметила их обоих. Незаметно обернувшись через плечо, Геральт лишь успел увидеть, как Филиппа оборвала начавшую что-то говорить Трисс на полуслове и, подхватив её под руку, быстро повела в сторону каких-то внутренних помещений.  — И что эта сцена могла значить? — тихо поинтересовался он.  — Не представляю. — Проговорила Йеннифер, не отрывая взгляд от уже порядком оживившихся гостей вечера. — Но вряд ли она так скорбит по Визимиру. Я оставлю тебя на минутку? Не дожидаясь ответа, она поставила на поднос проходящего мимо них официанта полупустой бокал и направилась навстречу к рыжеволосой чародейке, одетой в платье с куда более глубоким, чем у остальных присутствующих дам, вырезом и слишком широкой для такого рода мероприятия улыбкой. Геральт огляделся. Ни Трисс, ни Филиппы не было видно, зато буквально в паре метров от него, в тени колонны, стоял Радовид. Нильфгаардца при нем более не было, прочие присутствующие тоже словно игнорировали наследника оружейной империи. Геральт приблизился к нему.  — Радовид? Я…  — Геральт из Ривии. Мне известно, да. Ты пришел с Йеннифер. Рад встрече. — Произнося эти фразы, Радовид почти не смотрел на него, и по его безразличному тону было сложно понять, действительно ли он рад, или дело обстоит совсем наоборот.  — Соболезную вашей утрате. Мне не довелось знать Визимира лично, но у меня сложилось впечатление, что он был хорошим человеком и хорошим отцом. А я знаю, что это такое — потерять близкого человека. Геральт понятия не имел, каким отцом был Визимир — вся доступная по этому вопросу информация была весьма скудной, и сказал это наудачу, надеясь, что если разговор не сложится, у него получится сделать хоть какие-то выводы на основе эмоциональной реакции, в том числе и негативной. Радовид, впрочем, реагировать не спешил. Он вынул из кармана жилета обтянутый кожей портсигар, достал сигарету и, зажав её зубами, принялся щёлкать зажигалкой. Геральт молча рассматривал его. Среднего роста, с крупными, но правильными — как у отца — чертами. От взгляда Геральта не ускользнули ни залегшие под глазами тени, ни слегка покрасневшие веки, ни морщинка меж бровей — единственная на его молодом лице. Лёгкая небритость в сочетании с дорогим костюмом, вероятно, должна была придавать возраста и солидности, но едва ли это работало. Перед ним стоял совсем молодой человек, переживающий горе и отчаянно старающийся казаться старше и сильнее. Радовид, тем временем, затянулся сигаретой и выпустил облако дыма.  — Не уверен, что знаешь… — медленно проговорил он, внимательно и неожиданно живо глядя на Геральта. — Но спасибо. Остальным, кажется плевать. Плевать на то, каким мой отец был человеком. Его смерть для них — просто повод. Повод попытаться разделить компанию, обсудить его заявления в прессе. Собраться здесь и нажраться, в конце-концов. — Радовид бросил неприязненный взгляд на рыжую чародейку, которая с громким смехом рассказывала что-то Йеннифер. Та, в свою очередь, деликатно пыталась ее урезонить.  — Я видел все эти статьи в газетах, — кивнул Геральт. — Давление, конечно, потрясающее.  — Комментарии этим стервятникам давала Филиппа. Она знает, как решать такие ситуации. Думаю, скоро все утихнет. — В голос Радовида вновь вернулось изначальное равнодушие.  — Я слышал, у полиции уже есть не только версия, но и подозреваемые. Кажется, они трактуют эту историю достаточно однозначно. — Геральт попытался перевести беседу в нужное ему русло.  — Да. Я общался с ними и видел, что они пытаются… — Радовид вдруг запнулся, словно сказал что-то лишнее. Он быстро обвел взглядом зал. — Я думаю, они на правильном пути и непременно найдут то, что ищут, — быстро ответил он. Повисла пауза, пока Геральт раздумывал о том, как лучше было бы продолжить этот разговор, к Радовиду подошёл пожилой мужчина в форме портье и что-то негромко сказал. Тот кивнул и обратился к Геральту:  — Прошу прощения, прибыла моя мать, я должен ее встретить. Приятно было пообщаться. Не дожидаясь ответа, он быстрым шагом направился к выходу. Геральт вынул сигарету и рассеянно потёр пальцами её кончик. Йеннифер продолжала общаться с рыжей чародейкой. Он наконец вспомнил и её имя, и то, где он её видел — Марти Содерген, она была на встрече выпускников в Аретузе, куда Йеннифер затащила его в прошлом году. Геральт не смог не отметить про себя, что от сегодняшнего поминального вечера тот банкет отличался разве что большим разнообразием нарядов присутствующих, в остальном же, собравшиеся почтить память Визимира, кажется, уже окончательно забыли о главном поводе этого вечера, и весьма непринужденно обсуждали свои личные новости. Отвлекшись на размышления, Геральт едва не пропустил самое важное. У одной из колонн, за которыми начинались двери в служебные помещения, в одиночестве стояла с бокалом вина Трисс. Отметив, что Йеннифер продолжает общаться с Марти, Геральт поспешил к колонне.  — Геральт… — медленно протянула Трисс, завидев его. — Прости за ту сцену. Даже не поздоровалась с вами.  — Да, мы с Йен, — начал он, но Трисс его прервала.  — Вы снова вместе? Рада за вас. Нет, никаких обид, правда. Повисла неловкая пауза. Геральт и раньше думал, что этот вопрос, наверное, не мешало бы обсудить, но явно не сейчас и не здесь. К тому же, по интонациям и нездоровому, какому-то тусклому блеску в глазах Трисс, было очевидно, что она не только не в настроении, но ещё и очевидно выпила куда больше, чем стоило бы.  — Трисс, ты в порядке? — оставив мысли о расследовании, спросил Геральт.  — Я… Нет, Геральт. Спасибо за беспокойство, и я не буду тебе врать. Я не в порядке и мне вообще, похоже, не стоило сюда являться. Лучше поеду домой.  — Может, тебя стоит проводить?  — Спасибо. — Трисс махнула рукой проходящему мимо официанту, одним глотком осушила бокал и поставила его на поднос. — Не стоит, вызову такси. Передай привет Йеннифер, жаль, что нам не удалось пообщаться. Покачиваясь на каблуках, Трисс двинулась к выходу. Геральт ещё какое-то время ошарашенно смотрел ей вслед, пока подошедшая Йеннифер мягко не тронула его за локоть.  — Да что с ней такое? — спросил Геральт, вдыхая тонкий аромат, исходящий от ее волос.  — О, там великая драма, — откликнулась Йеннифер. — Марти рассказала мне, а заодно, кажется, и всем в радиусе пары метров. Ужасно бестактно с её стороны. Перескажу тебе в машине. Они двинулись к выходу. Геральт не преминул спросить:  — Ты поэтому так ринулась к ней навстречу?  — И да, и нет. В основном потому, что я помню, что эта чертова нимфоманка вытворяла при тебе на встрече выпускников. Мне это, конечно, польстило, врать не буду, но терпеть это позорище ещё раз… Постаралась переключить её внимание на другое и неожиданно преуспела.  — И что же она вытворяла на встрече выпускников?  — Вешалась на тебя как мартовская кошка. Объясняла это тем, что от тебя исходят какие-то особенные магические эманации. — Йеннифер удивлённо взглянула на него. — Ты что, правда не помнишь?  — Честно говоря, нет. Припоминаю, что в тот вечер я смотрел только на тебя, где уж там мартовским кошкам.  — Ну-ну, — откликнулась Йеннифер, отвернувшись, но по ее голосу было ясно, что она прячет улыбку. В течение следующего часа, который они провели на приёме, Геральту не удалось выяснить ничего, что было бы полезно для дела. Порядком захмелевшие гости обсуждали всё, что угодно, кроме убийства Визимира и будущего его компании. Радовид всё оставшееся время провёл в компании своей матери — Гедвиги, и двух своих сестёр, которые, похоже, чувствовали себя совершенно чужими на этом мероприятии. Филиппа появилась только под конец приёма, чтобы поблагодарить гостей и объявить об окончании вечера. Геральт отметил, что Радовид в этот момент как будто специально перевёл взгляд в сторону. В машине Геральт наконец снял тесный пиджак и бросил его на заднее сиденье. Он ожидал, что Йеннифер ответит на это привычным сарказмом, но она, последовав его примеру, с явным облегчением скинула туфли на высоком каблуке и ногами в одних чулках пнула их под сиденье.  — Так что там у Трисс? — спросил он, выехав с узкой улочки, где располагался отель, в котором проходил вечер.  — У них с Филиппой был роман. Да-да, не смотри так удивленно. Бурный, достаточно серьёзный, но не очень продолжительный, около полугода. Потом у Филиппы были какие-то дрязги в связи с компанией, они пару недель не виделись, а после этого она вдруг объявила, что всё кончено. Геральт удивлённо поднял брови. То, что Трисс имела пристрастие как к женщинам, так и к мужчинам, не было для него новостью. Но вот то, что среди этих женщин оказалась и Филиппа…  — Трисс чуть с ума не сошла, — продолжила Йеннифер. — Всё шло очень хорошо, и вдруг такой поворот. Она бегала за Филиппой, пыталась выяснить, что пошло не так, добиться хоть каких-то ответов — всё бесполезно. Та категорически отказывалась с ней разговаривать, всё что ей удалось узнать — у Филиппы появился кто-то ещё, кто — неизвестно, имя своего нового любовника или любовницы она тщательно скрывает. Всё это произошло незадолго до убийства Визимира, похоже, Трисс решила использовать этот вечер как очередной повод всё прояснить, но… Судя по тому, что я успела услышать и увидеть, Филиппа сегодня лишила её последнего шанса расстаться по-хорошему.  — Похоже, Трисс чертовски зла и обижена. — согласился Геральт.  — На самом деле, я беспокоюсь за неё. Может, раз уж я в городе, стоит зайти к ней? Взять с собой бутылку вина, поговорить. Наши с ней отношения были не самыми тёплыми в последнее время, сам понимаешь, из-за чего, но я по-прежнему считаю её своей подругой…  — По-моему то, что мы с тобой сегодня пришли сюда вместе, стало очередным гвоздем в крышку гроба ее настроения. Так что я бы не спешил, — откликнулся Геральт, останавливаясь на очередном светофоре. — Но вот поговорить с ней не мешало бы… Я общался с Радовидом. По-моему, он не слишком верит в официальную версию. И чего-то боится. Возможно, Филиппу. Как она тебе, кстати?  — Сложно сказать, — Йеннифер проводила взглядом пронесшийся мимо них на полной скорости дорогой автомобиль. — Сдержанно, но якобы искренне скорбит. Впрочем, так она бы себя вела при любом раскладе — и если бы Визимира убил кто-то другой, и если бы она прирезала его сама. А вот то, как она говорит о компании… Ты заметил?  — Заметил. — Геральт кивнул. — Как будто компания отошла ей, а не Радовиду. Надеюсь, Трисс захочет поделиться с нами какими-то сведениями, которые прольют свет на эту историю. В полной темноте раздался звонок. Телефонный аппарат безжалостно надрывался в коридоре, намереваясь разбудить крепко спящего Роше. Ждать этого, впрочем, пришлось недолго: он тут же открыл глаза и уставился в окрашенный голубоватым светом луны потолок. Звонок повторился, Роше неторопливо сел на кровати и потянулся за лежавшими на тумбочке часами. 5:20. Застёжка щёлкнула на запястье. Потому что ночные, или в данном случае — утренние — звонки никогда ещё не предвещали дальнейший сон.  — Роше, — твёрдо сказал он в телефонную трубку, почёсывая широкий шрам на груди.  — Вернон, — сердце едва не остановилось при звуках его голоса. — Нужна помощь. У тебя есть знакомый надёжный медик?  — Что случилось? В голове тут же возникли самые страшные картины, полные крови и боли. Неужели до них добрались? Или до кого-то знакомого? Нет, Йорвет бы не звонил, если бы сам был ранен. Да и вообще, какого чёрта его так волнует, ранен ли этот остроухий террорист? Ну, блядь, конечно, после вчерашнего это будет волновать. Йорвет звучал не просто взволнованно, а так, словно пробежал марафон, чтобы позвонить. Взгляд Роше упал на платок, лежащий неподалёку. Тот самый платок.  — У Мориль начались схватки, я не уверен, что все идёт так, как надо. Нужен кто-то надёжный, кто сумеет принять роды.  — Ну… Вызовите кого-нибудь из больницы, — камень с души.  — Вернон! — взорвался Йорвет. — Мы в укрытии, я не могу вызывать сюда посторонних! Нужен кто-то проверенный. Ты можешь помочь?  — Ладно, ладно, остынь, — Роше спокойно выдохнул, всё ещё сжимая в руке платок, и задумался. — Я знаю подходящего человека. Молись Мелитэле, чтобы она была дома. Куда ехать?  — Восточный выезд из города, я буду ждать вас там.  — Понял.  — Вернон. Спасибо. Роше поспешно нажал на рычаг, пару секунд посмотрел в стену странным взглядом и начал набирать номер Шани. Её он встретил ещё во время войны, где она, ещё не окончившая колледж, оказалась в качестве фронтовой медсестры. Шани выглядела настолько молодо, что многие считали, что ей нет и пятнадцати. После войны она проработала несколько лет в госпитале в Вызиме, затем преподавала в академии в Оксенфурте. А пару лет назад Шани перебралась в Новиград, планируя открыть свою собственную клинику. Пока шли гудки, Роше рассматривал этот несчастный платок, который он когда-то забыл у Лютика. Интересно, сохранил ли он запах Йорвета? Осторожно, словно опасаясь собственных действий, он поднёс ткань к лицу. Пахло Йорветом. Это запах жухлых листьев и дыма, именно такие ассоциации появились в голове. Он сжал платок крепче, закрыв глаза, вспоминая вчерашний момент близости. Сложно представить, как теперь будут выглядеть их отношения.  — Да? — раздался сонный, тихий голос. — Кто это?  — Шани? — Роше оживился, отгоняя все лишние мысли подальше.  — Да, это я… Роше?  — Да-да, прости, что разбудил. Такое дело… Помнишь, как я поймал тебя на том, что ты за скромную сумму подпольно зашивала ребят из банды «Красного Огня»? Время вернуть долг. Уже через полчаса Роше вёл машину с весьма бодрой Шани на пассажирском сидении. Она держала на коленях большой жёлтый ящик-аптечку, какие обычно были в машинах скорой помощи. Его руки дрожали, но уверенно держали руль. Машина уже год как не использовалась, и то, что она вообще завелась, было приятной неожиданностью. Ещё более приятной неожиданностью стало то, что Роше не сбил ещё ни одного столба. Всё-таки навык не пропьёшь.  — Как у тебя дела на службе? — непринуждённо спросила Шани. Горизонт приобрёл голубоватый оттенок, намекая на приближающийся восход.  — Ушёл в отставку, — ответил Роше, стараясь звучать как можно более равнодушно.  — Ого, я думала, ты сейчас в самом пекле жаришься, со всеми этими обвинениями против нелюдей. У меня из дома всех их выжили, можешь представить? Хозяин заявил, что не хочет, чтобы его дом разнесли или сожгли какие-нибудь сторонники Визимира.  — Сторонники Визимира… Так они теперь себя называют?  — Вроде того, — Шани посмотрела в глаза Роше через зеркало заднего вида. — На улицах их так называют. Из-за его последних высказываний. Ведь всё началось с него.  — А ты им веришь?  — Нет, Вернон. Сейчас ко мне всё чаще приходят нелюди. У кого голова разбита, у кого рука сломана. Всё из-за этих стычек с чёртовыми расистами. Не думаю, что эльфы устроили бы такую подставу своим сородичам.  — Может, ты и права, — задумчиво проговорил Роше. Они проехали последний дом на выезде из города, дальше дорога шла через лес. Йорвет стоял почти у самой дороги, в тени развесистого ясеня, потирая замерзшие пальцы и напряженно всматриваясь в сторону дороги. Заметив машину и разглядев водителя, он двинулся им навстречу.  — Доброе утро, — Шани улыбнулась ему с пассажирского сиденья, когда Йорвет захлопнул дверь. В ответ она получила вымученное «очень доброе» и ни намёка на улыбку.  — Куда ехать? — спросил Роше, разглядывая пассажира краем глаза. Он заметил, что поверх тонкой рубашки на Йорвете было какое-то не слишком тёплое пальто не по размеру, похоже, схваченное им впопыхах.  — Прямо по дороге. Я скажу когда сворачивать.  — Что, прямо в лес ехать? — удивился Роше.  — А ты видишь здесь другую дорогу? — в голосе Йорвета мелькнуло тщательно скрываемое раздражение. Роше раздраженно выдохнул, нажимая на газ и надеясь, что машина не напорется на какой-нибудь пень.Они углубились в редкий светлый лес по едва заметной просёлочной дороге, поросшей травой.  — Здесь сворачивай направо, — сказал через некоторое время Йорвет, указывая на большой дуб впереди. К удивлению Роше, там действительно можно было проехать. В машину просочился приятный запах сосен и елей, влажной от росы травы и мороза, но наслаждаться прелестями утренней природы просто не было сил. Когда они остановились, Роше приметил в зарослях ещё какой-то автомобиль, совсем старый, с большим кузовом. Чуть дальше виднелись развалины: руины какого-то некогда прекрасного, судя по всему, эльфского особняка. Теперь серые камни валялись сами по себе, скудно напоминая о своём прошлом величии. Йорвет вышел первым, Шани и Роше последовали за ним. Они направлялись прямо к руинам, но рядом не было ни одной целой комнаты или какого-нибудь лагеря, напоминающего убежище скоя’таэлей. Когда Роше уже собирался спросить, сколько им ещё идти, Йорвет вдруг остановился и присел на корточки. Его пальцы подцепили одну из многочисленных каменных плит и с лёгкостью подняли её вверх. Роше присвистнул.  — Не знал, что в тебе столько сил.  — Это магия, Вернон. Спускайтесь. Под плитой оказалась уходящая вниз винтовая лестница. Когда Йорвет опустил плиту обратно, всё погрузилось в темноту, лишь где-то внизу виднелся жёлтый свет.  — Спускайтесь осторожно, — предупредил Йорвет.  — Что это был за магический люк? — решил воспользоваться шансом Роше.  — Несколько столетий назад это был большой дом эльфской знати. Когда пришли люди и начали заявлять свои права на эти территории, хозяева попросили сделать запасной выход из поместья. Замаскировали этот выход обычной магией обмана — кажется, что это каменная плита, на деле же она ничего не весит.  — И куда ведёт этот проход? Йорвет не ответил, может, потому что с ними была Шани, может, потому что всё ещё не доверял Роше. Внизу оказался большой зал, по центру которого висела побитая временем круглая люстра с магическими лампами вместо свечей. Они были удобны тем, что не требовали подпитки электричеством и работали на магии. Из зала вели несколько выходов, хранивших в себе темноту. Вдоль одной из стен стояли старые, покосившиеся деревянные стулья, лежала одежда, у противоположной стены находился камин, возле него лежала электрическая плитка — Эхель грел на ней воду в небольшой кастрюле. Возле пустой стены стояло что-то похожее на огромную кровать, покрытую одеялами, там же лежала измученная и бледная Мориль. Взволнованный Сегерим держал её за руку и негромко говорил что-то успокаивающее. Мориль вдруг запрокинула голову и истошно закричала. Шани устремилась к роженице и Роше отвёл взгляд, отходя в сторону. В центре помещения стоял большой стол, на котором лежали бумаги, наверняка носящие компрометирующий характер, но рассматривать их он не стал — не хотелось лишаться шаткого скоя’таэльского доверия. Роше огляделся по сторонам, пытаясь представить, как они все тут умещаются. Вероятно, в тёмных ходах были и другие комнаты. В целом было очевидно, что убежище хорошо обжито. В тёмные комнаты Роше не решил соваться, поэтому просто встал к стене, сложив руки на груди. Как человек, ещё не утративший способность сопереживать, он волновался о судьбе Мориль и ребёнка, но не представлял, как он может помочь в этой ситуации. Чудо рождения оказалось весьма пугающим. Крики, боль, женские половые органы ужасно смущали Роше. Ещё один смущавший его, но уже в другом смысле, объект, сейчас стояло в другом конце комнаты с кувшином в руках, помогая Эхелю перелить воду. Роше закрыл глаза, но пронзительные крики-стоны всё равно врезались в мозг, поднимая волнение огромной эмоциональной волной. В конце концов он не выдержал и пошёл в сторону лестницы — его присутствие всё равно было необязательным. Проходя мимо, он заметил, как обернулся ему вслед Йорвет. Интересно, думал ли он о том, что произошло вчера? Было ли у него вообще время подумать об этом? И если было, то что он решил? Ступеньки были частые, впереди чернела темнота, поэтому подниматься приходилось медленно. На секунду Роше остановился, думая, как же открыть выход, но всё оказалось проще простого — почти как в случае с входом, достаточно было поднять люк. На улице уже было невероятно светло, хотя ветви деревьев и пытались защитить землю от лучей яркого восходящего солнца. Тело немного потряхивало, то ли от вчерашнего алкоголя, то ли от вчерашней же близости с Йорветом, то ли от того, что он так рано рванул за город, не успев толком проснуться. Задние сиденья его машины сейчас казались самой мягкой периной. Правда, чтобы на них улечься, пришлось согнуть ноги, но сейчас и так сойдёт. Мысли, которых он избегал, снова потекли неумолимым потоком. Почему Йорвет вчера с такой готовностью отдался поцелую? Почему каждый раз, когда он курит или пьёт что-то «эльфское», то заканчивается это нехилыми такими заигрываниями с этими эльфами? Почему, ну почему Йорвет был не против? Роше вздохнул и прикрыл глаза рукой, закрывая их от назойливого луча света, врывавшегося в окно. Щёлкнула ручка и дверь со стороны его ног открылась.  — Что, зрелище не для слабонервных, да? — услышал он знакомый голос. Вот только самого Йорвета здесь и не хватало. Роше убрал руку, глядя на него одним глазом.  — Я не умею принимать роды. Так с чего бы мне наблюдать с интересом за этим процессом? Роше, кряхтя как старик, принял сидячее положение. Йорвет сел рядом и захлопнул дверь. Посмотреть ему в глаза оказалось непосильной задачей. Роше боялся увидеть там презрение. Впервые за всю его чертову жизнь он боялся, что увидит в глазах какого-то напыщенного эльфа презрение. Они молчали, Роше тёр костяшки пальцев, Йорвет наблюдал за этим процессом, и напряжение в салоне становилось всё сильнее. Когда Роше окончательно стало стыдно за себя — за то, что он боится поговорить о том, что сделал, он быстро набрал воздуха в грудь и повернулся лицом к Йорвету.  — Послушай, насчёт… Договорить не получилось. Йорвет резко наклонился к нему, хватая его ладонями за нижнюю челюсть, и прижался к его губам. На этот раз сам. Губы сами раскрылись перед ним, предвкушая повторение вчерашнего. Йорвет словно пылал, этот жар передавался Роше. Он, моментально забыв всё то, о чем так мучительно раздумывал до этого, сжал Йорвета за талию, продолжая набирающий темп поцелуй. Под этим натиском Йорвет откинулся назад, скатываясь на сиденье. Их ноги переплелись. В тесном салоне, колено Роше случайно вдруг оказалось у Йорвета между ног. Он прижался теснее — не сильно, но достаточно, чтобы почувствовать, как под тканью штанов напрягается член. Это в один момент сделало всё происходящее ещё лучше и ещё хуже одновременно. В голове он умолял, чтобы Йорвет сказал ему остановиться, и он ждал этих слов, когда отстранился от его губ и начал целовать шею, те самые скоя’таэльские листья. И когда вместо «Хватит, прекрати, что ты, мать твою, творишь, больной ублюдок» Роше услышал только хриплое, сбивчивое дыхание, он был готов восхвалять всех богов, чувствуя как тонкие пальцы зарываются в его волосы, прижимая ближе. Кожа Йорвета пахла свежестью. Роше невпопад подумал, что наверное, это из-за леса. Можно выгнать скоя’таэлей из леса, но вот лес из них выгнать нельзя. Они всё равно здесь, среди деревьев, строят свои планы. А, к чёрту. Роше едва слушающимися пальцами расстегнул пуговицы на вороте его рубашки, чтобы добраться до ключиц. Самому хотелось раздеться из-за лютого жара, будто они не в машине, а в раскалённой печи. И, словно прочитав его мысли, Йорвет начал активно стаскивать с него пальто, затем потянулся к пуговицам уже его рубашки, попутно вновь перехватывая губы для поцелуя. Платок на его голове оставался нетронутым, и отягощённый желанием увидеть Йорвета всего, Роше потянулся к нему. Но его рука встретилась с чужой, Йорвет осторожно отвёл его от повязки. Роше нашёл компромисс, положив ладонь на угол его челюсти, большим пальцем касаясь глубокого шрама. Между поцелуями было слышно лишь тяжёлое дыхание и шуршание одежды, возбуждение накатывало изнуряющей волной. Потеряв остатки стыда и самообладания, Роше перенёс руку с его лица на пах, легонько сжимая твёрдый член Йорвета. Тот подался бёдрами вверх, навстречу пальцам. Не оставшись в должниках, он тоже прошёлся рукой по спине, по бедру и скользнул пальцами в штаны. Дальше мешал ремень.  — Сними их, блядь, уже, — прошипел Йорвет, нервно дёргая ремень. Роше молча повиновался, быстро расстёгивая штаны, пока Йорвет проделывал то же самое со своими. После этого несложного действия их унесло в море удовольствия на грани безумия. Прикосновения к возбуждённой плоти едва не вызывали неприлично громких стонов, но они старались ограничиваться вздохами и поцелуями. В голове напрочь сломалось понятие некогда заклятых врагов, потому что сейчас они были необходимы друг другу. Да, для плотских утех, да простит Мелитэле, для утоления жажды секса. Игнорируя неудобство задних сидений автомобиля, которые совершенно не были приспособлены для таких случаев, Роше вжимался в гибкое тело под собой. Он двигал бёдрами вместе с рукой Йорвета, которая держала их вместе, его же рука гуляла под тонкой рубашкой, по рельефным рёбрам и груди. Но всё хорошее кончается, и иногда оно кончается бурным взрывом в мышцах и нервных волокнах, в глубине мозга, взрывом, который крадёт дыхание и мысли. Роше всё ещё нависал над ним, тяжело дыша. Он смотрел на залитый их спермой живот, потом пересилил себя и поднял взгляд выше. Йорвет лежал с закрытыми глазами, пытаясь восстановить силы. И пускай всё закончилось, Роше всё равно наклонился, чтобы поцеловать его ещё один раз. Даже не в губы, а в угол нижней челюсти, рядом с шеей. После этого он сел, и с силой потёр лицо руками. Но быстро спохватился, пролез между сиденьями и достал из бардачка кусок ткани, которой протирал время от времени приборную панель.  — Спасибо, — еле слышно ответил Йорвет и принялся вытирать со своего живота остатки былой страсти. Закончив, он одёрнул рубашку и положил руку на ручку двери, уже собираясь выйти, но остановился. — Я хочу, чтобы ты понимал, что это… ничего не значит. Ничего серьёзного. Хорошо?  — Хорошо, — не глядя на него ответил Роше. На самом деле, он прекрасно знал, что отношение к сексу у эльфов было намного более… свободным, что ли. Секс для них не был чем-то недоступным и тайным.  — Нужно было отвлечься. Ты это знаешь, я это знаю. Секс — лучший способ. И мне это тоже нужно. Поэтому всё это происходит. Роше не стал ничего отвечать, даже не посмотрел на него, лишь махнул рукой.  — Вот и хорошо, — закончил Йорвет и вышел, громко хлопнув дверью. Может, стоит прислушаться к его словам и относиться к этим странным отношениям между ними как к посиделкам с приятелем в баре, когда ты выкладываешь ему всё, что на душе. Но потом ты же не идёшь трахаться с этим приятелем, ведь так? Ещё минут двадцать Роше тупо перебирал в голове случившееся, пока окончательно от этого не устал. К хуям Йорвета и его «отвлечься». Его способ отвлечься-- это работа. А Йорвет пускай трахается с кем-то другим. С этими мыслями он вышел из машины. Солнце ещё более настойчиво пробивалось к земле, день обещал быть ясным. И в голове тоже всё прояснилось. По крайней мере, так ему казалось. Нехотя вернувшись в скоя’таэльское убежище, Роше выдохнул: всё уже закончилось. Рядом с Мориль сидел Сегерим, ласково поглаживая возлюбленную по голове. Она, устало улыбаясь, прижимала к груди их новорождённого ребёнка. Шани помогала Йорвету убраться. Эхель подошёл к засыпающей от пережитого стресса, боли и усталости Мориль и осторожно забрал у неё младенца. Тот тихонько закряхтел. Даже Роше тихонько улыбнулся этой тёплой, такой домашней атмосфере, прислоняясь к стене у лестницы. Йорвет, закончив собирать окровавленные тряпки в какой-то мешок, подошёл к Эхелю, наклонился над младенцем и взял его на руки, так нежно, словно тот был хрустальным.  — Шшш, — тихо прошептал Йорвет, легко покачивая ребёнка. — Aene leasse, мой маленький друг. Тебя никто не обидит. Никогда. Он улыбался так, как не улыбался никогда. По крайней мере, при Роше. Тот опустил взгляд на свои ноги, желая вообще не слышать, что говорит Йорвет своим медовым голосом. Кто бы мог подумать, что он так умеет. Тем временем, Йорвет отошёл ото всех, с нескрываемой улыбкой заглядывая в лицо ребёнка.  — Ты будешь жить в мире свободы. Будешь счастлива. Будешь наравне со всеми, я обещаю, — его пальцы легко поглаживали укутанную в одеяло голову. Роше вдруг почувствовал себя так, словно улыбка и слова Йорвета резали сердце без ножа. Зачем он вообще сюда спустился? Да, чёрт возьми, ему захотелось тут же прижать этого эльфа точно так, как вчера — к стене, к полу, к чему угодно, лишь бы касаться его губ, чтобы слышать, как таким же голосом он разговаривает с ним. Пускай Йорвет дал ему ясно понять, что это всего лишь разрядка. Это же не значит, что они не могут этого повторить? И не значит, что от мыслей об этом не должно приятно теплеть внутри. Роше вдруг понял — он не оставит это так. Ему надо разобраться и надо получить своё. Но не сейчас, пока Йорвет по-отцовски держит ребёнка, а новоиспечённые родители приходят в себя.  — Ну, вот и всё. Вернон, подкинешь до дома? — Шани появилась рядом совершенно неожиданно. Роше встревоженно подумал, что всё это время он не сводил взгляда с Йорвета, и она могла это заметить.  — Конечно, — возможно, чересчур поспешно проговорил он.  — Спасибо за помощь, — к ним быстро подошёл Сегерим, вокруг глаза которого сиял огромный синяк, а бровью тянулся шрам. — Если когда-то будет нужна помощь, мы в твоём распоряжении. Мы обязаны тебе…  — О, да ничего вы мне не обязаны, — Шани засмеялась. — Это моя работа. Я сама решила помогать нуждающимся. Рада, что смогла помочь и вам. Они распрощались — Роше в последний момент снова отвёл взгляд — и пошли по тёмной лестнице наверх. Возможно, стоило прямо сейчас махнуть к Геральту, чтобы узнать, как прошла встреча. С каждым днём ситуация становилась всё хуже и хуже, и пора было действовать решительно. Чтобы не кататься лишний раз, Роше позвонил от Шани Геральту. Трубку взяли далеко не сразу, и судя по голосу на другом конце провода, ночь удалась. Они условились встретиться через полтора часа в офисе. Роше не имел ничего против Йеннифер, но он немного беспокоился насчет того, как это может повлиять на работоспособность Геральта. Он был в курсе того, как обычно выглядят их отношения и, зная, что они вместе были на приеме, предполагал, что Геральт, имея рядом с собой такой мощный отвлекающий фактор, вполне мог пропустить мимо своего внимания огромное количество мелких, но важных деталей. Начав думать об этом ещё в машине, по пути в офис, к моменту встречи с Геральтом Роше постепенно сполз в вязкие мысли, посвященные уже его собственным отношениям с Йорветом и, кажется, в какой-то момент окончательно перестал замечать, что происходит уже вокруг него самого.  — Эй, Роше, приём. Он поднял рассеянный взгляд на Геральта, который сидел по другую сторону стола. За соседним столом закашлял Эскель, который вернулся в город всего несколько часов назад и теперь разгребал письма и какие-то записки. Геральт выжидающе смотрел на Роше, дожидаясь реакции на добытую им информацию. Роше продолжал смотреть на него, быстро перебирая в голове то, что только что услышал. В принципе, ему было не обязательно слушать каждое слово — навык выцеплять из потока информации нужные моменты, не отрываясь от собственных мыслей, он выработал ещё в первый год работы в полиции, достаточно пообщавшись со всевозможными свидетелями.  — И Трисс, и Радовид, похоже, явно знают больше, чем говорят, — задумчиво произнёс он. — Радовид, как ты правильно говоришь, вряд ли имеет какое-то отношение к происходящему, но у него, похоже, есть свои соображения относительно того, кто во всем этом виновен, и они отличаются от официальных. Думаю, он вполне может оказаться нашим союзником. Что до Трисс… Вряд ли она что-то знает об убийстве, но ей явно многое известно о Филиппе, а я совершенно не удивлюсь, если окажется, что она в этом замешана. Надо пообщаться с обоими, но уже наедине. Интересно, а Йорвет сейчас чем занят? И куда они денут ребёнка, если после погромов в городе вся их шайка перебралась жить в убежище?  — Только и то, и другое — не самые простые задачи. С Трисс… Если они оставят ребёнка там, если их раскроют, если всё провалится… Ещё рано об этом думать. Может, всё обойдётся. Даже может быть так, что Йорвет не лгал, говоря новорожденному эльфу, что та будет жить в равенстве. Всё может быть, об этом никогда нельзя забывать, общество переменчиво, как ветер. Роше встрепенулся, понимая, что опять прослушал половину сказанного Геральтом, и тот смотрит на него с некоторым беспокойством.  — Я этим займусь. Дай мне адрес и телефон Трисс, а с Радовидом я уж найду, как связаться, — быстро и уверенно ответил Роше.  — Хорошо. Ты в порядке?  — Лучше всех, — уверил его Роше.  — Славно. Завтра я хотел бы взять выходной от этого дела.  — Без проблем, — Роше рассеянно уставился в окно, ожидая, пока Геральт напишет ему все необходимые данные. Как только ручка оторвалась от бумаги, он забрал лист и встал. Нужно отвлечься, очень срочно отвлечься. Выйдя за двери, он взглянул на адрес в трясущихся руках. Горло сушило, в голове появилась мысль о горьковатом тёмном пиве в пабе дальше по улице. Положив лист в карман, он быстро спустился вниз и сел в машину, уезжая подальше от манящих алкогольным забытьем дверей.