Прощай

Когда Хан посадил Сокол в главном ангаре Дома-1, он сразу же заметил молчаливое уныние, которое, как казалось, пронизывало весь корабль. Молчал даже обычно болтливый СиТри Пио, что по своей сути, Соло расценивал, как чудо. Он знал, что Лея уже ждала его в ангаре. Когда он вернулся с места крушения, Лэндо пересказал ему содержание послания Леи, в котором она спрашивала о том, смогли ли они найти хоть что-нибудь, указывающее на местонахождение Люка. Еще сердце сжималось в страхе от того, что ему предстоит ей сказать. -Закончи с посадкой, — вставая с кресла пилота, сказал он Чуи. Когда рампа опустилась, Хан не был удивлен, встретив там уже ждущую Лею. Ее лицо покраснело, вероятно, от слез. Она была такой красивой, и в тот момент, казалась такой хрупкой. Последнее, чего он сейчас хотел — это причинить ей еще больше боли. Остановившись на краю рампы, он словно прирос к месту. Их глаза встретились, и без слов, она все поняла по его подавленному, мрачному выражению лица. Она знала, что Люк не вернулся, знала, что его больше нет. Но одна ее частичка просто нуждалась быть абсолютно уверенной в этом. -Он… он… — она задохнулась, не в силах произнести это. -Он мертв, Лея, — ответил Хан. Он был поражен тем, насколько плоско прозвучали его собственные слова. Казалось, для Леи это стало почти физической болью. Он ненавидел себя за эти слова, ненавидел себя за то, что причиняет ей боль. Он медленно вытащил металлический цилиндр, обугленный и поврежденный, его однажды отполированный корпус теперь был почерневшим от копоти, но это не делало его менее узнаваемым. Соло держал лайтсейбер Люка на расстоянии вытянутой руки от нее. Она смотрела на меч, словно змея, но когда ее глаза стали стеклянными, а плечи опустились, Хан понял, что она осознала весь ужас правды. -Мне жаль, — прошептал он, чувствуя, как к глазам подступила жгучая влага. -Мы не могли ничего поделать. Он безвольно опустил руку. Лицо Леи блестело от молчаливых слез. Хан не заметил, как по его собственному лицу потекли слезы, когда он тремя быстрыми шагами пересек расстояние от принцессы и обнял ее хрупкие плечи. Она тут же упала в его объятия, ее рваные всхлипы заглушило то, что лицом она уткнулась в его плечо. -Его больше нет, — она плакала, позволив горю поглотить ее, словно обжигающее парализующее пламя, пока не почувствовала себя вывернутой наизнанку, выжатой и побежденной, и уже не в состоянии что-либо чувствовать. Империя и эта ненавистная война отняли у нее всех, кого она когда-либо любила или кто был ей дорог. Она старалась быть сильной и идти дальше, как и должна была. Она привыкла носить ледяную маску безразличия, и держала всех на расстоянии вытянутой руки, чтобы не привязываться к ним, чтобы не было больно, когда их, в конечном счете, отнимут у нее. Так или иначе, у нее не получилось остаться в стороне, хотя частичка ее сердца говорила ей то, что она уже итак сама знала. Ей нужны были ее друзья, ее семья, настолько же сильно, насколько они нуждались в ней. И теперь она потеряла своего лучшего друга — своего брата, которого только что нашла, и эта боль принесла с собой лишь новую, слишком знакомую ей волну горя. -Не могу поверить, что его больше нет. Пока они плакали, Чуи медленно вышел из корабля и печальный, подошел к ним. Его длинные, волосатые руки заключили их обоих в горестные объятия. Обнявшись, они втроем еще очень долго проплакали, скорбя о потере дорого друга.