Лошади тоже способны чувствовать магию

Блаженной тишины и спокойствия не стало в одночасье с послышавшимся из-за ближайших к тропинки деревьев свистом. Те, кто издавал эти пробирающие до костей своей пронзительностью звуки, не заставили себя долго ждать. К нам на наше обозрение с громким гоготанием выскочили около десятка головорезов. Грязные, разъярённые, уж поверьте, они вселяют в любую лошадь исключительно страх и ужас. Со стороны блондина послышался звон металла - несмотря на всю миролюбивость некоторых поездок, меч он брал всегда и всюду. За это стоит отдать ему должное сейчас. А вот моему ушастому другу клинок ничего бы не дал - насколько я помню его, он никогда не выказывал особого умения владеть любым видом оружия. Звон оружия и неиссякаемый поток ругани вернули меня к действительности. На каждого из нас, даже если принимать во внимание нас с Молнией - вороной конь безупречной выездки - приходилось по несколько противников. Мы были обречены заранее. Светловолосый, со всей свойственной ему прытью, отстаивал свою свободу и жизнь до последнего. До последнего удара, пришедшегося ему на голову. Несколько громил тут же подхватили его. Значит жив. Не думаю, что этим людям пригодился бы мёртвый человек, хотя если вспомнить всё то варварство, с которым они ведут свою жизнь... Ушастик так же безвольно повис на плече одного из бугаев. Повезло ещё, что эти громилы сохранили ему жизнь. Тощий, нелепый - какая польза может быть от такого? - Фил, как думаешь, сколько нам отвалят за таких лошадок? - меня схватили грубой рукой за морду и несколько раз повернули из стороны в сторону, заглянули в рот и с силой потрепали гриву. - Сотню золотых, не меньше. - хмыкнул второй, тем же грубым способом в это время осматривая моего товарища по несчастью. Его беспокойное ржание почти перекрывалось переговорами собравшихся вокруг. Я ответил ему коротким ободряющим ржанием и попытался дотянуться мордой до него, но был сильно отдёрнут. С лаской и хорошим отношением эти парни явно не знакомы. Нас с Молнией взяли под уздцы и повели к предполагаемому лагерю разбойников. Мы послушно шли, даже не пытаясь вырваться не столько из страха, сколько из желания следовать вместе с нашими наездниками в нашей общей беде. Я не хотел оставлять своего милого Черноволосого .Моё желание выказать ему свою преданность было настолько сильно, что превзошло любой страх и волнение. И зря нас, лошадей, считают безмозглыми животными...