Охота

...Сознание возвращалось к нему медленно и какими-то толчками. Сначала появилась боль - острая, выкручивающая, опустошающая. Потом - ощущение тепла и покоя. Элмонт спал. Запахи сочной листвы, первой весенней травы раскрашивали его сон зелёными, жёлтыми, голубыми красками, наполняя сердце необъяснимой радостью. А ещё во сне были тепло нежных женских рук и тихий голос, напевавший незнакомую песню: "В тени лесов стоит мой град, Здесь тихо века век сменяет. Точёный камень балюстрад Деревьев ветви заменяют..." Были и другие голоса, но все они сливались в один причудливый шёпот, словно бы невидимые тени снов рыцаря не хотели тревожить его покой, давая усталому телу отдых, а душе - непередаваемое чувство защищённости. Но время даже в этом зачарованном царстве Морфея неумолимо в своём беге. И вот уже сознание Элмонта достаточно окрепло, чтобы поймать за хвост ускользающую реальность. Рыцарь пришёл в себя и попытался открыть глаза. Тут же его слух различил испуганный шёпот: - Госпожа, он очнулся! Гвардеец попытался моргнуть, но мрак вокруг него и не думал рассеиваться. Испугавшись, что ослеп, он поднял руку и провёл пальцами по глазам. Что за диво? Глаза прикрывала шёлковая повязка, не пропускающая ни капли света. В естественном желании сорвать её, Элмонт вскинул обе руки - но тут же ощутил, что их с силой опустили назад, на приятную прохладу тончайших простыней. Но рыцарь не желал сдаваться. Попытавшись отбросить крепко держащие его пары рук, он напряг своё ещё не окрепшее тело. Невыносимая боль пронзила левую голень. Это в других сказках люди проваливаются в кроличью нору и, пролетев десятки футов вниз, вскакивают на обе ноги без единой царапины. Не в этот раз. Элмонт, не раз в детстве падавший с коня, прекрасно знал, что именно за боль он сейчас испытывал - у него, по всей видимости, после падения была сломана кость. Не в силах справиться с характерной колющей болью, гвардеец глухо застонал. И тут же знакомый тихий голос заговорил с ним: - Я избавлю Вас от боли, если дадите мне своё слово чести, что не попытаетесь снять с глаз повязку. Не желая так просто сдаваться, или же из чисто-мужского упрямства, Элмонт вновь изогнулся всем телом, пытаясь сбросить руки, удерживающие его тело в горизонтальном положении. Но невидимые противники, которых, видимо, было не меньше полудюжины, лишь усилили хватку. К боли в ноге присоединилась другая - боль в груди, где его рёбра, судя по ощущениям, покрывала целая сеть кровоподтёков. Осознав всю тщетность этой борьбы с невидимым врагом, Элмонт расслабился и согласно кивнул головой. - Вы даёте мне слово? - настаивал всё тот же голос. - Я даю Вам своё слово, миледи! - ответил рыцарь хриплым после долгого забытья голосом. Тут же невидимые силы отпустили его, а к губам поднесли деревянный кубок с пряно пахнущей жидкостью. Голову Элмонта бережно приподняли, заставляя его проглотить тёплый вязкий напиток. - Благодарю! - прохрипел он и, вновь проваливаясь в лечебный сон, почувствовал, как боль оставляет его, словно серый волк, терзающий бедное тело своей жертвы, вынимает окровавленный когти из раны и отползает прочь, в самый тёмный угол его сознания...