76 Голодные Игры

      Каждый год в Панеме проходят Голодные Игры, по другому — Игры против природы и своих же сородичей. Ровно семьдесят шесть лет назад, в Панеме произошло востание, и оно было подавленно. К сожалению. И сейчас, проходя эти ужасные Игры, где из каждого дистрикта выбирают по одному мальчику и одной девочке с двенадцати до восемнадцати лет, мы соревнуемся между друг другом, убивая. Это, как сказал президент Астрагор, показание нашей верности Капитолию. Если бы не армии.       Я не помню, что говорили папа и Дей, но точно знаю, что много плакала. Это уныние невыносимо.       Сейчас мы с Ником сидели в поезде, в нашей общей «гостиной» молча. Никогда еще меня молчание так не угнетало. Всё будто дрожало внутри от перенапряжения.       — Дорогие мои, — в комнату вошли два наших ментора — Селестина и Астариус. Папа говорил, что он выйграл первые Голодные Игры, и его очень почитают в Капитолии, так что, это может быть мне на руку.       — О, сожалею, — Астариус сочувственно посмотрел на нас и сел на диван, прямо между мной и Ником.       — Василиса, Ник, вы хотите кушать? Еда в следующем вагоне, но давайте чуть позже, — она странная. Спросила бы «чуть позже» тогда.       — Итак, я Астариус, еще один ваш ментор. И да, я знаю ваши имена, поэтому можете не представляться, — он пожал нам руки. — Селестина, можете начинать.       Селестина кивнула и на одной из стен комнаты засветился флаг Панема.       — Сейчас я бы хотела представить вам всех трибутов дисктриктов. Не перебивайте меня. Первый дистрикт, — на экране засветились мальчик и девочка. Они были похожи, но видно, что девочка младше. У нее были каштановые волосы, заплетенные в два хвостика, а на ней были черные штаны и фланелевая рубашка. Мальчик, стоящий рядом, отличался холодностью во взгляде. Это и понятно. У него были темные, чуть вьющиеся волосы, а на нем были такие же черные штаны и серая, немного смятая футболка. — Это Фэш и Захарра Драгоций. Брат и сестра. Оба вызвались добровольцами. Выигрывал на Играх три раза. Любимец Капитолия. Невероятно опасен в плане метаний ножей. Ну, и конечно, выживаний. Захарра тоже уже участвовала в Играх, но только один раз. Опасна в подражании. То есть, у нее такой… дар? Не знаю, как это назвать, но она может сымитировать звуки. Любые звуки.       Я, конечно, знала, что бывают добровольцы, но что бы пойти на Игры четвёртый раз?! Он сумасшедший. А она… О, Господи.       — Второй Дистрикт. Марк Ляхтич и Марина Резникова. Не знаю, насчет них, но Марину выбрали, а Марк вызвался добровольцем, — теперь на кадре появились беловолосая девушка, довольно привлекательная, и мальчик, с пепельными волосами до плеч, но собранных в хвост. — Они сильны в метании. Тоже одни из самых опасных трибутов. Я видела их успеваемость.       В первых трех дистриктах есть специальные школы, где обучают детей для Голодных Игр. И в таких дистриктах обычно есть добровольцы. У меня всегда появлялся один вопрос. Зачем?! Зачем нужно идти на убийства других людей ради какой-то там славы?       — Третий дистрикт. Диана Фрезер и Маар Броннер. Не скажу, что бы они были хороши в оружиях, но ум — это их сила. Они опасны именно в научных целях. Диана побеждала два раза, Маар был вместе с ней. Вроде как они пара, а может, и брат с сестрой. Не родные, конечно, — на следующем кадре присутствовали девушка небольшого роста, с каштановыми волосами, подстриженными под каре, а рядом мальчик, с пшеничного цвета кудрями. Выглядит как обычный «нарцисс», по нему и не скажешь, что умный.       Я как завороженная смотрела на других трибутов, но заинтересовали меня почему-то именно первые три.

***

      Я тяжело вздохнула и слезла с кровати. Пить хотелось неимоверно, и хорошо еще, что комната, в которой был мини холодильник с напитками находилась рядом с моей.       Я, чертыхаясь, вышла из своей комнаты. Поезд покачивало. Странно, но я и забыла, что нахожусь в месте, которое везет меня на смертный суд.       По пути я никого не встретила, только одну из моих стилистов, которую вроде как звали Оливия, или что-то типа того. Она сказала, что направлялась в свою «комнату» после того, как они с еще несколькими людьми придумывали наши с Ником образы на поездку на колесницах.       Как только я добралась до холодильника, а оттуда взяла банку с какой-то жидкостью, скорее всего лимонадом, и уже заворачивала за угол, как вдруг в кого-то врезалась. Не сказать, чтобы я испугалась, но сердце все же подпрыгнуло, а тот, в кого я влетела, и бровью не повел.       — Отличная подготовка, ты даже не завизжала, — усмехнулся мальчик, и я узнала в нем Фэша Драгоция из первого дистрикта. Обычный парень, разве что глаза необычного серо-голубого цвета. Хотя, я, возможно, в темноте коридора и не заметила.       — Ну, так и будешь на меня глазеть? — снова усмехнулся он, но как-то холодно.       — Даже не надейся, — вылетело у меня прежде, чем я успела подумать. Брови парня полезли вверх, а потом он расхохотался.       — Чего-чего, а на это я уж не надеюсь. Какой дистрикт?       — Разве ваши менторы не показывали всех трибутов? — теперь уже я приподняла брови, совершенно не понимая, почему все еще стою с этим миловидным парнем, держа в руках банку из-под лимонада, или чего там было.       — Показывали, — он кивнул. — Но я хотел бы сам удостовериться в информации.       — И такие слова знаешь, — со смешком сказала я.       — Не боишься, что я сейчас могу прихлопнуть тебя? — он надвинулся на меня.       — Интересно, зачем это? Чтобы тебя потом расстреляли, а твоя сестренка страдала на арене одна? — я даже не испугалась. Просто стояла, скрестив руки на груди, при этом держа в одной банку.       — Пф, я им слишком нужен, чтобы показать настоящую ярость, — выдохнул он мне в лицо. Черт, слишком близко.       — Ага, ярость. Как же, — я гордо посмотрела ему в глаза. — И вообще, что ты делаешь тут?       — У нас Жатва прошла раньше, чем у вас, и я решил скататься до восьмого дистрикта, потому что, видите ли, у меня там девушка живет.       Я подняла брови. Что-то не очень правдоподобно звучит.       — Странно, что ты ее там нашел, — пробубнила я, разворачиваясь, чтобы идти в свои «личные палаты». Думаю, пора закончить наш бессмысленный разговор на этой ноте, потому что разговаривать дальше не было смысла. Все равно он меня убьет. Хотя, даже если не он, то кто-нибудь другой.