3
25 июня 2018 г. в 21:58
Цюрих скоро оправился от неприсущей ему суеты весенних карнавалов. В напоминание на балконах остались висеть, точно спущенные шарики, костюмы пузатых рыцарей и кривоногих чертей, сторожа уставленные цветочными вазами улицы. Хранящий прохладу зимы воздух полнился сладостью фиалок и терпкостью каштановых аллей. Ангела задрала голову, чтобы отчетливее рассмотреть гроздья белых цветков. Ветер срывал их нехотя, как-то осторожно, будто пытался ухватить как можно меньше слабых полупрозрачных лепестков. Ангела замечала эту аккуратность, но при виде погибающих цветков к горлу все равно накатывало возмущение. Так ее учила мама: видеть красоту в каждом живом существе.
Белесые ладони собрали в себя столько лепестков, сколько смогли, и девочка бросилась домой, огибая трамвайные пути. Полосатые вагоны провожали ее басистым хохотом, длинные косы колотили по голым плечам, ступни бились о мощеные дорожки, но Ангела никак не хотела останавливаться, не могла подвести цветы, прилипшие ко вспотевшим пальцам. Тогда она знала только, что в кафе на углу их бросали в воду и прятали в тень, значит, еще не поздно помочь.
Страшно упустить, но жать слишком сильно нельзя, так что Ангела держала кулаки полураскрытыми. Некоторые лепестки вылетали, и тогда она останавливалась. Позже поняла, что не стоило.
В лицо ударило гарью. Девочка согнулась вдвое, пытаясь откашляться, и чувствовала, как разжимались руки, как неслись по ветру лепестки. Сквозь хрустальные капли на ресницах она различала улетающие из летних кафе зонтики, сбивающиеся на бордюр машины, беспорядочно несущиеся толпы. Они кричали что-то, но Ангела не могла разобрать в этом гаме ни единого голоса, и оттого делалось страшнее. Она побежала.
Ноги подкашивались, словно Ангела никогда до того не бегала. Дышать едким дымом становилось невозможно, люди падали и ползли, а остальные продолжали бежать. Девочка тянулась помочь, но ее толкали дальше. Из магазинов летели стекла, собираясь на земле в уродливое подобие церковных витражей, поблескивающих в рассеянном свете. В отражении Ангела видела себя, с черным лицом и заплаканными глазами, а за спиной огненное марево, смешавшее в одно людей, омников, здания. Вдруг она поняла, что не могла двинуться.
Позади что-то скрипнуло. Найдя в себе силы, девушка опасливо обернулась.
Всего лишь Моррисон.
В попытке сбить неясный озноб Циглер обвила себя руками, растирая плечи и быстро глотая воздух. Это должен был быть обычный день. Бесконечные перевязки, направления, справки, никак не исчезновение Шимады из хорошо охраняемого комплекса совета безопасности. Он даже не способен к самостоятельному питанию и выделению, о чем только думал персонал?
— Сядь, — вздохнул устроившийся на скамье напротив нее Джек и отпил кофе из фирменного стакана организации. Подле него стоял второй такой же, очевидно, для Ангелы. — Не трать силы почем зря.
Настенное табло показывало одиннадцать дня. Значит, минуло пять часов ожидания, за которые информации не прибавилось. Отдых был заслужен.
Ангела взяла свой стакан — кажется, восьмой — и устроилась на подогретом им месте. Сквозь халат до нее донеслась, будто кольнула сотней игл разом, прохлада скамейки. Ангела порвалась снова встать, но Джек ухватил ее за руку. Из его наушника доносился голос Амари, изредка прерываемый вздохами раздражения, на каждом из которых по челюсти мужчины двигались желваки. Ангела отодвинула на край скамьи и сделала пару глотков.
Не всем доверено знать, что у Аны Амари в распоряжении два кабинета: один для комиссий и важных гостей, утыканный по углам фикусами и полный книжных полок, которых никто не касался с момента установки, а второй без излишков, посередине — металлический стол, какими кишат фильмы о полиции тридцатилетней давности, по обе стороны — два кресла, как деление на правого и неправого. В последнем Мойра оказывалась много чаще.
Ближайшее окружение Гэндзи составлял ударный отряд Blackwatch, и копать, конечно, начали с этого. Занятость капитана Рейеса и МакКри на миссиях превратила доктора О’Доран в главную подозреваемую. У нее безусловно имелся мотив — лишний раз ударить по и так подкошенной репутации Overwatch, имелись средства, не исключено, имелись помощники и заинтересованные лица, только все это не умаляло удушающего страха при виде нее в наручниках, что звенели при каждом дерганьи — или то звенело в голове Ангелы?
От мыслей заломило шею. Девушка размяла ее, услышав хруст, и повернулась к Джеку. Тот склонил голову набок, как делал всегда, поощряя или успокаивая товарищей, делаясь похожим на пытающегося проявлять эмоции омника, и охватил широкой ладонью предплечье Ангелы. Крепость хватки выдавала в нем военного со стажем, не привычного к утешению людей. Тексты для презентаций ему писали специально обученные люди, иногда — Амари, после этого долго тренировали и изменяли, выбирая оптимальный вариант без слишком заумных терминов или просторечий.
Не решаясь прямо пожаловаться на боль в руке, девушка начала чесать ее около места захвата, и спустя время Джек отпустил. Намека, скорее всего, не понял, но и на том спасибо.
Капитан Моррисон не решился тревожить и так беспокойный сон Циглер, по-джентельменски дождался, пока Циглер сама приехала на рабочее место, и тогда выхватил из череды привычных событий. Добрую часть ее пациентов в нетяжелых состояниях пустил на поисковые отряды или охрану базу, лаборатории с хоть какими компьютерами уступил хакерам, проекты малой актуальности свернул. По его велению медблок обратился проходным двором. Выставленные с насиженных мест медработники с этим не согласились.
Посыпались увольнительные, споры, более того, настоящие стычки. Люди в неведении опасны и для себя, и для окружающих. Ангеле пришлось убеждать и уговаривать, упоминать клятву Гиппократа и прочие громкие названия, чтобы урезонить поднимавшийся бунт. К счастью, сработало. Надолго ли?
Ситуацию усугубляла делегация совета и запрет на вмешательство Overwatch в расследование. Первостепенной задачей Амари стало успокоение первой и отмена второго, но, судя по мрачному выражению Моррисона, действительность отклонилась от курса плана.
— Слушай, может, хочешь еще кофе? — с плохо скрываемым недовольством буркнул Джек, уставившись на пустой стакан в собственных руках, точно тот был причиной всех свалившихся на них бед.
— Спасибо, мне уже хватит, — Ангела попыталась состроить улыбку, прочно налипшую на ее образ, как жженый сахар на зубы, но уголок губ неожиданно дрогнул, отчего мужчина нахмурился. Ангела спешно отвернулась. Не того ей хотелось.
Наблюдение за допросом выматывало хуже привычной работы. То и дело Циглер выходила в курилку или хотя бы в коридор, чтобы сбить холодный пот. В кору мозга упорно, точно гвоздь, впивалась мысль о том, что Мойра не могла сделать этого. Шимада и ее проект тоже, к чему заниматься членовредительством? Последние полгода он полностью находился в руках О’Доран, она вертела им как угодно и отчитывалась только перед Рейесом, отмахиваясь от вопросов Ангелы. Однако Моррисон стоял на своем. Немудрено: за два часа с перерывами от нее так и не прозвучало ничего вразумительного, кроме «не знаю», «не думаю», «не уверена».
Наконец, огонек над кабинетом сменился с красного на зеленый, и двери раздвинулись. Ангела хотела подняться, но ее вновь остановил Джек. Хотелось крикнуть, вырваться, но часть девушки до сих пор осознавала, что так наделает только больше проблем.
Из комнаты вышел целый калейдоскоп образов: важно вихляющий наблюдатель из совета с тоненькими усиками, двое его охранников на одно лицо, одетые в деловом стиле, и поджимавшая губы Ана. Они не обменялись ни парой реплик, но по одному виду Амари можно было судить о безрезультативности допроса. Ангела подалась вперед, желая выдавить из себя хоть что-то, оправдание, угрозу, ругательство, но ее хватило только на вымученный вздох.
Тело сжимало беспомощностью, от которой не отряхнуться, как от осевшего на плечи снега. Она собралась стеснявшей движения изморозью, сдавила со всех сторон, как плюшевую игрушку, окольцевала горло, затрудняя нормальное дыхание. Ангела думала, что упадет в обморок, что некому будет ее ловить, и тогда холодная скамья обовьет ее навсегда.
Тяжесть от чужой руки спала, возвращая девушку к реальности.
Привлечение Мойры к работе в медблоке стоило сокращения его бюджета на три и шесть десятых процента и неодобрения Моррисона. Или так, или домашний арест с наблюдателями от Overwatch. Не могла О’Доран сейчас выдумать хоть что-то в свою защиту? Ангела прекрасно знала Ану и знала, что та не позволила бы себе остаться без ценного кадра. Наверняка она предлагала Мойре варианты, подключение к другим проектам, часы сверхурочно, что угодно, но О’Доран не могла позволить накалу сбиться так просто.
Ангела подняла голову на подошедшую Ану. Та старалась улыбаться, но тренированный взгляд подмечал все лишние подергивания, все ошибки мимики. От мысли о том, что все стремились ее успокоить, девушка поморщилась и встала во весь рост, с напускной уверенностью взирая на Амари.
— Мы найдем агента Шимаду в ближайшее время, поверь мне. Ребята делают все возможное. Они буквально загорелись идеей! Он у нас на крючке! — со слов Аны все казалось так просто и ясно, было заметно, что женщина силилась рассмеяться, но оттого ее лицо только пошло морщинами. Тогда она хлопнула Моррисона по плечу, задев и щеку, но не подала виду.
Ангела кивнула, машинально, заученно, не придавая значения. Это не отложится в долгосрочной памяти, а уйдет, стоит разговору завершиться.
— Ты уверена, что хочешь этого? — резко перевела тему Амари, смыв с себя потуги выражения радости.
Ее настоящее выражение вызывало эмоции намного эффективнее липового, но Ангела держалась своего:
— Да. Учитывая сложность ситуации, нашим медикам потребуется любая помощь.
— Хорошо, — хмыкнула Ана, разворачиваясь к двери, — я тебя услышала.
Она махнула своим людям, а те передали команду дальше. Ангела выдохнула. Одна ступень позади. Главное — сохранять лицо.
На порог вышла Мойра в привычной черной рубашке, на которой с последней их встречи прибавилось пятно, с тонким галстуком и мятых кремовых брюках. Не в состоянии проследить за собственной одеждой, из которой не вылазит годами, в самом деле? Нужно же было с такой связаться! Гетерохромные глаза бегло описали коридор, затем и всех присутствовавших, сосредотачиваясь на Ангеле не то с насмешкой, не то с презрением, которых Мойра и не пыталась сдержать. Знала бы, сколько на нее спущено, кланялась бы в ноги.
Люди Амари толкнули ее в спину, заставив запнуться. Высокомерный взгляд сменился на секунду растерянным, и Ангела едва сдержалась от смеха. Не связаться с такой было невозможно.