***
Через неделю, когда отеки спали и мое лицо перестало походить на уголь, разрисованный мелками, я отправился к врачу, чтобы меня вновь осмотрели. Я не ожидал, что все решится быстро, хотя рассчитывал освободиться хотя бы к обеду, вечером обещали дождь. Лечащего врача все не было на месте, хотя рабочий день шел во всю. И это несколько смущало, потому что люди странно косились на меня. На удивление, я не чувствовал, что тело покрывают знакомые сочувственные надписи, как дома. Мысль об этом заставила улыбнуться. На людях я чувствую себя спокойнее чем дома. Давно ли? — Юнги? Мин Юнги? Женщина в черном платье вышла из кабинета с зашторенными окнами и смотрела на меня сквозь солнцезащитные очки. Сразу было трудно догадаться с кем имеешь дело. — Сестра? — Предположил я. — Что ты тут делаешь? Что с твоим лицом? Сначала мне не хотелось все объяснять, но, с другой стороны, почему нет? Почему-то сестра выглядела для меня самым правильным человеком для того, чтобы услышать историю целиком. — Так, значит, и твой одноклассник пострадал в драке, а не упал с моста на велосипеде? — Что? Он серьезно так сказал? Черт, как же он любит эти истории про велосипеды! — Тоже заметил? Только после разговора с ней я понял, что все не так уж и плохо в моей жизни. Я чувствовал, что есть человек, который не будет раскрывать секреты других людей. И пускай я не мог говорить об этом с полной уверенностью, мне хотелось в это верить. И я верил. — Так, значит, ждешь врача, чтобы он осмотрел тебя? — Типа того… — И давно? — Уже пару часов. — Может, у него выходной? — Исключено. Мне звонили из сестринской, чтобы напомнить о приеме. И как раз в этот момент в приемную влетает промокший насквозь мужчина средних лет. По его седым волосам стекает вода, очки запотели из-за перепада температур. В руках он несет поломанный зонт и, по видимому, чертыхается что есть мочи. — Где это видано, что таксисты высаживают человека на пустынной трассе, просто потому, что он устал ехать и эта работа ему не подходит? Судя по надписи на двери, он зашел в туалет. И это расстраивало еще больше. — Кажется, твой доктор веселый малый, — сестра Чжан улыбнулась мне. — И мокрый. — Только не шути об этом при нем. А то придется еще неделю просидеть дома с синим лицом. — Эй, сестра, не так уж и плохо я выгляжу! — Конечно, ты просто настоящий красавчик. Я пойду. Удачи с доктором. — Не промокните под дождем. Доберитесь хорошо. — Спасибо, Юнги. Как только доктор высушился в мужском туалете, он наконец добрался до своего кабинета. Некоторое время возился с ключом, но смог открыть дверь, после чего пригласил меня пройти внутрь. — Может чаю? Ты, наверное, давно тут сидишь. Даже дождь пошел. Зонт хоть взял? — Надеялся успеть домой прежде, чем пойдет дождь. — Что же, мне правда жаль. Я ничего не ответил на это. Нет вины врача в том, что таксист оказался нехорошим человеком. По крайней мере благодаря его задержке я встретился со школьной медсестрой, общения с которой был лишен как минимум неделю. Доктор что-то долго высматривал в бумажках, раскиданных на своем рабочем столе, после чего принялся что-то искать в компьютере, издающем очень странные хрипящие звуки. Его глаза, метаясь между записями, то и дело смотрели на меня. Тело покалывало в области больного бока, запястья правой руки и шеи. Как я понял, там появлялись те диагнозы, которые вычитывал врач. — Странно. Перелом руки? — Так сказали в больнице. — Но не наложили гипс? — Нет. Вот эту непонятную штуку повесили. — Странно. — Вам виднее. — А болит рука? Снимок не прилагается к вашей карте. — Немного болит в области запястья. Как будто перезанимался баскетболом. — Ноет? — Немного. — Но особого дискомфорта не доставляет? — Нет. — Не перелом… — Что? — Не перелом у вас, юноша. Просто ушиб. Максимум — вывих. Но раз ощущения ноющие, то ушиб. Поэтому и корсет такой на руку надели, а не загипсовали. Это даже лучше. Можем его снять прямо сейчас. — А что с рукой тогда? — Накладывайте тугие повязки, избегайте нагрузок больших, пока воздержитесь от баскетбола. Прикладывайте холодные компрессы. — Хорошо. — Что касается ребра… Продолжайте лечить его по тому курсу, который выписали в прошлый раз. У родителей должна была остаться памятка. Не забывайте менять повязки. — Ладно. — В следующий раз придете после повторного снимка. — Когда это? — Снимок назначили на следующий четверг. Отлично, целая неделя впереди. — А можно ходить в школу? — Конечно. Справку для физкультуры возьмите на сестринском посту. И, пожалуйста, не засиживайтесь допоздна в школе. Старайтесь высыпаться. Конечно, здоровый сон, еда, питье, никаких нагрузок. Общими фразами все мы можем раскидываться… Кроме снятия этой непонятной штуки с руки я ничего не сделал за сегодня. Так еще и дождь этот на улице… Забрав все документы у сестер, я вышел из больницы и удивился: небо было чистым, словно дождя и не было вовсе. Радуга была яркой, как глаза после влюбленности. Чудеса… В моем кармане было недостаточно денег, чтобы взять такси до дома, на автобусе ехать все еще больно. Единственный вариант — пройтись пешком через тот самый парк, в котором… В котором я надеялся больше не встретить никого. Но все надежды тщетны. Мы никогда не получаем то, что так желаем, по крайней мере не совсем в том виде, в котором нуждаемся. Он сидел на лавке возле фонтана и смотрел на радугу. Волосы были темными, словно ночное небо, а глаза — два океана кофе с молоком. Одет был в свободную одежду с длинными рукавами, как и я. Последствия драки, не иначе. Его губы изгибались в кривой улыбке, когда я почувствовал знакомое покалывание в области запястий. А я все думал, когда же ты решишься на разговор со мной. Я скучал9
24 января 2019 г. в 16:14
Время тянулось. Родители так и не забрали меня домой из больницы, хотя им уже достаточно давно сообщили о произошедшем. Наверное, виной тому дурацкие пробки, в которые попадает отец, стоит ему только сесть за руль. Надеюсь, это не передается по наследству…
За окном пропали звезды, Луну практически не видно. Сказать бы наверняка, близится бурный день. Весь бок ноет с каждым стуком настенных часов. Кто вообще придумал эти штуковины?
На соседней кровати лежит парень, быть может, чуть младше меня. Каштановые волосы прикрывают глаза, на губах кровь. Давно ли он тут, мне не известно, я не особо осматривался, когда меня тут оставили. Врачи не заходят к нам, лишь заглядывают внутрь, словно боятся, что мы сбежим. С трещиной в ребре особо не побегаешь. Что касается второго парня… Не думаю, что он сможет убежать. Только рядом с его кроватью стоит инвалидное кресло.
Часы продолжают отсчитывать секунды. Понемногу начинаешь привыкать к этому размеренному звуку. Несколько похоже на эти странные надписи на наших телах: раздражают, но ничего не можешь сделать. Смирению учишься в одиночестве.
В коридоре слышны знакомые шаги, но я не разворачиваюсь. Смотреть в окно сейчас будет гораздо спокойнее, чем на зареванное родительское лицо. Уверен, что отец тоже пустил слезу, когда увидел мать. Но что я могу, если все уже произошло?
К моему удивлению, никаких вопросов от родителей не последовало. Лишь ласковое мамино объятие вокруг шеи (видимо, доктор уже объяснил, что не так с моим телом) и тяжелая улыбка отца встретили меня в этой палате. Жестом они указали на дверь, так что, взяв с пола свой рюкзак, который валялся здесь с самого моего прибытия, я, кряхтя от дискомфорта и боли, двинулся в сторону выхода.
Дорога до дома была не более разговорчивой. Это даже пугало. Казалось, что дома начнется ругань, я вновь скажу о том, что меня избили, хотя это и так очевидно, отец начнет гнуть палку про плохого сына, мать будет меня защищать, а в конечном итоге все тело будет покрыто ругательствами и извинениями за них же. Однажды такое уже случалось, поэтому, быть может, перевод в другую школу и состоялся так скоро…
Но все опасения были напрасными. Припарковавшись возле дома, мама помогла вылезти из машины и неловко улыбнулась. Отец забрал рюкзак и пошел в сторону квартиры. Вновь не было никаких расспросов. Будто и не мои родители вовсе.
Воспользовавшись моментом, я улизнул в ванную, ссылаясь на то, что еще не чистил зубы. На самом деле хотелось посмотреть на состояние бока, который не переставал болеть. Врачи наложили тугую повязку, чтобы я не тревожил ребро, но это не особо помогало. На коже появился отпечаток ботинка цвета закатного неба. Сразу понятно, что не с велосипеда упал, как некоторые…
Мне казалось странным, что моя рука не в гипсе, раз уж доктор говорил о переломе. Вокруг нее располагался жесткий каркас, который будто бы остужал кожу. Хотя, врачам виднее, что нужно делать с больными.
Лицо было похоже на детскую раскраску. Не удивительно, что родители с такой жалостью и тоской смотрели на меня. Будто годовалый ребенок расписывал на мне новую упаковку фломастеров: все цвета слились в один безобразный и пугающий цвет.
Я улыбнулся собственному отражению в зеркале. Уродец, который раскрасил свою жизнь. Забавно, как получается. За собственное любопытство расплатился.
Мама постучала в дверь. Наверное, слишком долго рассматривал себя, потерял счет времени.
— Уже выхожу, мам.
Сегодня суббота. Нет учебы. Нет работы. Нет ничего, кроме моего одиночества в темной комнате с завешенными окнами. Нет ничего, кроме абсолютно запутанных мыслей и боли в области сердца. И, как мне кажется, виной тому не отпечаток чьих-то кроссовок, а что-то другое.