Наследник рода Бёрков

Я планировал пуститься на поиски Анжелы Смит после пар Чар и после дополнительных занятий с Флитвиком, в последнее время, углубившись в трансфигурацию я заметно отстал по чарам и прекрасно осознавал это. Мне хотелось как можно быстрее подтянуться, прежде чем мое отставание стало бы заметно кому-то, помимо меня самого и преподавателя. Обычно на лекционной паре во время теории того или иного заклинания, чтобы ребята не засыпали под его монотонный голос, Флитвик задавал вопросы в зал, и я, разумеется, отвечал на них, зарабатывая лишние 2-3 балла в копилочку факультета. Но все закончилось, когда я перепутал «Редукто» и «Редуцо». Флитвик одарил меня тогда таким взглядом, будто я перепутал аудиторию с душевой и стою сейчас голышом перед полным курсом Гриффиндора и Слизерина. Он не стал снимать баллы за неверный ответ, нет, мне хватило одного лишь уничижительного взгляда и презрительно наклонённой головы, чтобы понять как сильно я сейчас себя дискредитировал. Я поспешил опустить взгляд на свою тетрадь и оставшуюся часть занятия молча конспектировал за преподавателем, не смея даже поднять руку, чтобы задать вопрос; мое право слова на сегодняшнее занятие закончилось. Теперь же, обложенный книгами сверху донизу, я шёл сдаваться Флитвику, чтобы на коленях, если потребуется, просить ещё раз пройти со мной весь материал 2 курса, начиная с «Энгоргио». Понимаете насколько униженным я себя чувствовал? И вот именно в этом прекрасный момент, когда я уже почти взялся за ручку двери кабинета, кто-то прикоснулся к моему плечу. Я едва не выронил книги, но это оказалось всего лишь Анжела Смит. Чёртовы гриффиндорцы... Какое там проклятие парализует все тело? Кажется Иммобилус... Иммобилус тебе под зад, Анжела... — Привет, Питер, мне сказали ты меня искал. «Я даже знаю, кто сказал», — мрачно подумал я, натягивая на лицо самую хищную улыбку, что в народе называлась «смерть гриффиндорцам», — «И знаю, что его вечером ждёт». Она смотрела на меня с гримасой презрения и любопытства одновременно. Наверное так ученики смотрят на уроках по уходу за магическими животными на помёт той или иной твари. Кажется, Хагрид будет у нас это вести курсе на 3-м или 4-м. — Хотел пожелать вашей команде удачи, скоро матч по квиддичу, — ответил я. — Удачи? — теперь презрение просочилось и в голос старосты, — Ну спасибо, конечно, хотя я впервые в жизни вижу слизеринца, который желает удачи гриффиндорцам перед матчем по квиддичу против Слизерина. Я понимал её недоверие. Из-за этой «необходимой» помощи Рована, решившего что мне нужно помочь найти старосту Гриффиндора, я не смог подготовиться и прорепетировать наш диалог у себя в голове, и теперь импровизировал. Возможно, учитывая степень моей загрузки по учебе, даже плохо импровизировал, и вместо того чтобы отвлечь внимание, лишь привлекал его. — У Слизерина сильная команда, мы легко справимся с вами и честным путём, не понимаю, зачем придумали этот план... Я переложил книги в руке, в пародии на естественный жест и попробовал принять такую же естественную позу. — План? — Анжела прищурилась и подалась вперёд. На секунду мне показалось, что она собирается тыкнуть своим пальцем с длинным, на мой взгляд, для ученицы ногтем, мне в грудь, и уже знал что Иммобилус все-таки полетит в неё, если она посмеет распустить руки, но к счастью нас обоих она сдержалась. — Что за план? — требовательно вопросила она. Если она таким образом пытается походить на профессора МакКошку, которая, к слову, так и не выслала мне обещанную сову с приглашением на дополнительные занятия, которые сама же мне и предложила после первой пары по «Репаро» (думаю что старая напыщенная грымза просто забыла об этом), то выглядело это и жалко, и смешно, и смешно от того, как жалко. Однако, я не позволил себе выйти из заданного образа. Из меня-то, пусть даже и уставшего, отстающего по учебе, целый день не евшего, актёр все равно лучше, чем из полностью здоровой и выспавшейся Анжелы. — Ребята думают запустить «Иммобилус» в ловца Гриффиндора, — обыденно произнёс я, будто бы каждый день сообщаю старосте другого факультета, что задумали мои сокурсники. — О, Мерлин! — теперь эмоции Анджелы были неподдельные, — Оно же парализует ее! Она же разобьётся насмерть! Ну а то я не знаю. Я криво улыбнулся. — Могу сказать, где располагается медкрыло и какое зелье нужно дать больному. — Спасибо, это не понадобится, ибо у них ничего не выйдет. — неприязнь вернулась в её голос, а глаза так и вовсе метали молнии, — Я скажу профессору МакГонагал, и мы будем следить за ними в оба. — Ну если у вас одна пара глаз на двоих, то счастливо, — фыркнул я. — Что? — не поняла шутки Смит. — Ничего, — обернулся я, — Счастливо, говорю, последить. — Ага, спасибо ещё раз, Питер, ты прямо гордость факультета. «Не больше тебя» — подумал я, но озвучивать не стал. Не располагал я временем, чтобы и дальше стоять и припираться со Смит. Мне нужно было охватить весь пройденный материал с Флитвиком, успеть сбегать на урок мадам Хуч, вернуться к Флитвику, чтобы провести занятие у первого курса Гриффиндора. Голова кругом, а тут препираться со старостой. Это надо делать, когда настроение подходящее, а не желание запустись Аваду Кедавру себе же в голову. Занятие с Флитвиком проходило штатно, гоблин даже не стал лишний раз показывать, насколько я по его мнению идиот. Всё шло вполне по плану: я напрягал голову, чтобы вникнуть его объяснения, лишний раз непонимания себе, что декар Рейвенкло, ни с кем из учеников так не церемонится, как со мной, и если я не буду прилагать должных усилий, то мне не удастся это сохранить, так же усердно практиковался под его комментарии. Потом вместе с ним сел делать домашнее задание. (Флитвик обещал закрыть глаза на это, если я проверю с дюжину конспектов первокурсников после дополнительного занятия.) В общем, все было хорошо, пока мы не подошли к материалу последнего занятия, и я не задал уточняющий вопрос, который не смог задать на паре. — Мистер Флитвик, — произнёс я, с неприязнью отмечая про себя, что голос у меня дрогнул. Сказывалась усталость. Слишком много свалилось на плечи 12-летнего мальчишки. — Да, мистер Бёрк? — поднял взгляд от свитков гоблин. — Я хотел уточнить насчёт свойств заклинания «Редукто». В глазах преподавателя заплясали совсем нехорошие огоньки, так и кричащие об опасности, и я едва не поёжился, хоть и был одет в тёплые спортивные брюки, рубашку и толстовку с капюшоном под мантией. Кстати, странно, что Анжела ничего не сказала мне про отсутсвие мантии в стенах школы. — Если бы вы меня внимательно слушали, вам бы не потребовалось ничего уточнять, мистер Бёрк. — Прошу прощения, мистер Флитвик, — я потупил глаза, и в самом деле чувствуя груз вины, грозящий просто раздавить меня насмерть. — Спрашивайте, что хотели. — «Редукто» применяется ведь не только к неодушевлённым предметам, так написано в примечаниях учебника. — я был крайне осторожен в формулировке своего вопроса, — В таком случае, выходит, что данный тип заклинаний применим и к людям. И вот, допустим, я накладываю «Редукто» на человека, каким образом он уменьшается, до каких размеров? Не может ли он случайно превратиться в ребёнка? Что происходит с его магией? — Это уже не один вопрос, мистер Бёрк, — гоблин властно поднял руку, и я замолчал. — С вашего позволенияв мистер Бёрк, я отвечу на первый. Вы сами сказали, что зададите один вопрос, а задали три. Я молчал,хотя чувствовал на себе пронизывающий взгляд преподавателя. Кажется,он видел даже мои внутренности. — Вы задумали опять совершить какую-то глупость? Пожалуйста, скажите правду. Вы уже соврали мне один раз, не делайте этого ещё раз, ведь я не уверен, что смогу помочь вам ещё раз. «Да, профессор, я собрался совершить ещё одну глупость. Я собрался наложить Редукто на себя, а Рован подбросит меня в общую гостиную Гриффиндора, чтобы я украл оттуда какое-то зеркало!» — Нет, профессор, мне просто это интересно для общего развития. — Хорошо, я предпочту вам поверить, Бёрк. — по голосу чувствовалось, что он уже мне не верит. — Но все же повторюсь: никогда не применяйте его на людях, это глупо, опасно и может привести к самым неожиданным последствиям. По тону, в каком со мной разговаривали, я понял, что занятие окончено и что расспрашивать конкретнее о «неожиданных последствиях» не имеет смысла. — спасибо, профессор, — я поднялся. — постойте, мистер Бёрк, вы забыли конспекты на проверку. Конечно, кто бы сомневался, гоблины ничего не делают бесплатно. Я сложил в портфель увесистую стопку учебников, с трудом застегнул его и поплёлся в библиотеку. Вопреки всем моим ожиданиям, после трёх часов с Флитвиком, на душе на только легче не стало, а наоборот, ещё тяжелее. Ещё бы, я во второй раз был вынужден соврать преподавателю,который лояльно относится ко мне ради какой то Ровановской затеи! Конечно, я понимал, что злиться на друга, который в сущности мало чем виноват, ведь это зеркало, если оно связано со льдом (а оно, увы, связано, иначе бы не реагировало так на амулет) нужно прежде всего мне самому. Это может быть ключ к тому, чтобы подчинить магию проклятого льда. Однако, я ничего не мог поделать с ребёнком,которым был. У двенадцатилетнего мальчика паника, у двенадцатилетнего мальчика стресс. И он плачет. Он плачет, потому что у него ни родителей, ни брата, чтобы рассказать о том, как ему страшно накладывать на себя чары, которые даже преподаватель чар считает опасными, и у него совершенно нет права быть слабым. Иначе жизнь переедет его. Первая серебристая капля упала вниз, на разворот учебника, оставив после себя мокрое пятно расплывшихся чернил, и я в остервенении захлопнул книгу. О, Мерлин! До чего я докатился? Меня всего трясёт! Я сижу в просторной и безлюдной в обеденный час школьной библиотеке за столиком в обществе учебников и чужих дурацких конспектов и реву навзрыд. Поняв, что если не дам эмоциям выход сейчас, пока вокруг никого нет и одинокого зарёванного слизеринца никто не видит, они съедят меня изнутри в самый ответственный момент, я проверил звуконепроницаемые чары, убедившись в их крепости, после чего спрятал лицо в ладонях и дал волю рыданиям. Я плакал по родителям, по пропавшему брату, но больше всего, конечно, я плакал по себе. Мне было безумно жалко себя, и искреннее не понимал, чем заслужил такую судьбу. В этот застывший в ледяной глыбе времени миг, я ничего так страстно не желал, как просто быть ребёнком. Любимым ребёнком в полноценной семье и не знать ни о Хогвартсе, ни о Ледяном Рыцаре, ни о Исчезнувшей Лестнице, ни о Проклятом Льде ровным счётом ничего. Но увы. Я — всего лишь ребёнок, на долю которого почему-то выпало вершить человеческие судьбы. А все мы знаем по историям тёмных магов вроде Гриндевальда и Воландеморта, что происходит с такими потерявшимися детьми, на долю которых выпало столь многое, и которым некому помочь.