***
Гарри слегка удивился, но безропотно последовал за Малфоем, скрывшимся в дверном проёме. Ночь была напоена звуками и шорохами; громко ухали совы, покидающие совятник и вылетающие на охоту. В воздухе пахло сыростью и дождем, а на опушке Запретного леса, под деревьями, клубился туман. Как и когда-то во время Святочного бала, проходившего, когда Гарри учился на четвертом курсе, площадку перед Большим залом засадили розовыми кустами и живой изгородью, расставив тут и там мраморные скамейки и каменные статуи. В честь Хэллоуина одни были оплетены паутиной, с рук и ног некоторых свисали летучие мыши, другие же держали тыквы, в которых весело мигали свечи. Гарри увидел темный край мантии, свернувший куда-то влево, и поспешил следом. Над ним, словно серебристый шар, висела луна. Малфой прошёл еще несколько футов и опустился на мраморную скамью, та часть его лица, что не была скрыта маской, как будто светилась в сумерках. Гарри подошёл и опустился на скамью, рядом с ним; его изумрудная мантия слегка задела черный бархатный наряд. - Думал, ты не придёшь на бал, - сказал Гарри, уставившись на статую, стоящую прямо перед ними. Сидя рядом, он чувствовал тепло, исходящее от Малфоя, но не мог заставить себя повернуться и посмотреть ему в глаза. - Я и не хотел приходить, - мрачно пробормотал Малфой. - Макгонагалл заставила. Сказала, нельзя отделяться от коллектива. Последние слова он прямо-таки выплюнул, и Гарри похолодел. Сколько же горечи и обиды было в сидящем рядом с ним человеке. Его семья была опозорена, его идеалы преданы, имущество и поместье отобраны, а сам он много лет был вынужден жить в чужой стране и заниматься нелюбимым делом. Когда они учились в школе, Гарри всегда испытывал к Малфою неприязнь, которая на шестом году обучения переросла в откровенную ненависть. Тогда он был практически одержим Драко, постоянно следил за ним, изо всех сил пытаясь разузнать, чем он там занимается по приказу Волан-де-Морта. Сейчас же, сидя в полумраке бок о бок со своим некогда злейшим врагом, Гарри снова испытал приступ жалости к сломленному, но упрямо сопротивляющемуся судьбе Малфою. Однако, было и ещё кое-что, какое-то чувство, которое вовсе не походило на жалость. Гарри старательно отгонял его от себя, но оно так же упорно возвращалось и разгоралось всё сильнее. Это просто интерес, сказал себе Гарри. Вполне безобидный интерес к чужой жизни, только и всего. Однако, как бы он не убеждал себя, но находясь в непосредственной близости от Малфоя, его мысли начинали путаться, а сердце учащенно билось. Они сидели так близко, что их бедра почти соприкасались, и от этого по животу Гарри разливалась тяжёлая волна тепла. - Я рад, что ты пришёл, - слова сорвались с губ прежде, чем он мог удержать их в себе. Малфой повернулся и недоверчиво посмотрел на него. Гарри тоже повернулся к нему, изучая тонкие бледные губы и заострённый подбородок. Очень странно, но маска как будто придавала ему смелости, словно он мог притвориться, что всё, что сейчас происходит, на самом деле происходит не с ним. И это не его, Гарри, рука на несколько дюймов сдвинулась в сторону, чтобы почти коснуться руки Малфоя, привольно лежащей на скамье, поверх бархатной мантии. - Почему ты так странно одет? - хрипло спросил Малфой. - А как по-твоему мне нужно было одеться? - вопросом на вопрос ответил Гарри; кончики его губ слегка подрагивали, словно сдерживая улыбку. - Ну, например, в красное с золотом, - пожал плечами мужчина. - Это ведь цвета твоего факультета. - Что если я хотел позлить тебя и оделся в цвета Слизерина? - И почему это должно было меня разозлить? - удивленно спросил Малфой. - А что, если я хотел понравиться тебе и поэтому оделся в зелёное с серебром? - с вызовом произнёс Гарри. Глаза Малфоя сверкнули. - Не представляю, зачем тебе это делать, - фыркнул он и перевёл взгляд на статую. Изящный женский силуэт был опутан паутиной, что придавало ему немного зловещий вид. Гарри наоборот, в упор уставился на Малфоя и резко втянул носом воздух. Ему вдруг невыносимо захотелось сделать что-нибудь, чтобы стереть с бледного лица эту извечную усмешку. Что угодно. Он стремительно подался вперёд, резко разворачивая к себе лицо Малфоя за подбородок. Серые глаза удивлённо расширились, а в следующее мгновение Гарри накрыл его рот своими губами. Всё тело прошило током, словно невидимый крюк поддел желудок; ощущения почти как от прикосновения к порталу, только в тысячу раз приятнее. Малфой не шевелился, вцепившись руками в скамью. Гарри закрыл глаза, наслаждаясь чужим теплом и близостью. Потом он осторожно разомкнул губы и провёл кончиком языка по мягким сухим губам слизеринца. Малфой судорожно вздохнул и изо всех сил толкнул Гарри в грудь. Почти ожидавший такой реакции, Гарри в последнюю секунду успел ухватиться за край скамьи и избежать позорного падения. Малфой вскочил на ноги, грудь его ходила ходуном, как после быстрого бега. - Поттер, ты что творишь? - прошипел он наполовину зло, наполовину испуганно. Гарри не ответил. Он не спеша поднялся со скамьи, стараясь сохранить как можно более невозмутимый вид. Внутри него словно дрались разъяренные скорпионы, но Малфою этого знать было не обязательно. - Хотел проверить одну догадку, - сказал он, изобразив на губах кривую улыбку. - Какую ещё... к Мерлину... догадку! - задохнулся Малфой. Его руки мелко тряслись не то от гнева, не то от пережитого потрясения. - Я подумал, ты будешь не против, - с равнодушным видом пожал плечами Гарри. Глаза профессора Зельеварения стали круглыми, как галлеоны. - Ты ошибся, - ядовито прошептал он. - Слышишь, Поттер? ОШИБСЯ! Гарри смотрел на него с прежним равнодушием; от приятного сияющего тепла не осталось и следа. Черная, ледяная стужа расползалась по венам, словно в жилах вместо крови теперь текла ртуть. - Хочешь сказать, ты никогда не думал об этом? - отстранённо спросил он, и собственный голос показался ему чужим. Всё развивалось по совершенно другому сценарию. Всё должно было случиться не здесь и не так. Гарри ругал себя за свой порыв, но исправить что-либо было уже невозможно. - Я никогда не являлся членом твоего фан-клуба, Поттер, - отрывисто проговорил Малфой. - Ты приговорил моих родителей к Азкабану. Ты испортил мне жизнь. Я ненавижу тебя. И знаешь что? Наплевать мне на это тупое перемирие, впредь держись от меня подальше, ты понял? Выдав эту гневную тираду, Малфой круто развернулся на каблуках и, не оглядываясь, быстро зашагал обратно, к замку. Гарри смотрел ему вслед и, к своему ужасу понимал, что теперь-то он точно не сможет выбросить проклятого слизеринца из головы. Гарри вернулся в зал и остаток бала провёл в молчании, угрюмо уставившись на танцующих, но не видя перед собой ничего, кроме бледного лица Драко Малфоя. Сам Малфой куда-то исчез. Наверное, ушел к себе, в подземелье, мрачно думал Гарри. В груди у него разрасталась зияющая пустота, такая же темная и бездонная, как и пропасть, которая теперь отделяла его от Малфоя. Гарри поцеловал его, показав тем самым своё явное неравнодушие, а Драко оттолкнул его, сказал, что ненавидит Гарри, и что он, Гарри, сломал ему жизнь. Что ж, этого и следовало ожидать. Многие в волшебном мире придерживались такой точки зрения после войны. Бывшие пожиратели смерти и их отпрыски постоянно обвиняли Гарри в своих бедах. В конце концов, ему приходилось слышать о себе кое-что и похуже, но Малфой... Малфой, которого он спас от Азкабана. Малфой, родителей которого не слишком расторопно искали именно по его, Гарри, указке. Драко Малфой, с которым Гарри так сильно хотел помириться, потому что не смог избавиться от странной, нездоровой тяги к нему, которая существовала ещё со школьных времен. Выслушивать эти обвинения от него было вдвойне обидно. А ещё обиднее было сознавать, что их отношения безвозвратно испорчены, и виноват в этом сам Гарри. С трудом дождавшись окончания бала, он в числе первых покинул зал, взлетел по лестнице и через пару минут оказался в прохладной темноте своей спальни. Привалившись спиной к двери, Гарри снял маску и с силой провёл руками по лицу, надавив пальцами на веки. Перед глазами тут же заплясали разноцветные точки. Он был рад, что этот безумно долгий день наконец, закончился.***
На следующее утро, в Большом зале, куда вновь вернули факультетские столы, Гарри очень удивился, увидев Малфоя за завтраком. Он сидел в своём кресле, одетый, как обычно, в черную школьную мантию, и невозмутимо поглощал овсянку. Увидев проходящего мимо Гарри, он сухо кивнул, чем вызвал у Гарри ещё большее замешательство. Что это с ним случилось? Гарри думал, что уж теперь-то Малфой как минимум месяц, а то и все два, будет пропускать завтраки и ужины, дабы не встречаться с ним лицом к лицу. А тут, на тебе, даже поприветствовал его, словно прошлым вечером ничего не случилось. Окончательно сбитый с толку, Гарри рассеянно кивнул в ответ и занял место по правую сторону от профессора Зельеварения. Ломая голову над причиной столь разительных перемен, он совершенно не замечал, что и как ест, едва не намазав кусок копченой рыбы апельсиновым джемом. После завтрака Малфой отправился к себе в подземелья, а Гарри рассеянно побрёл на третий этаж, на урок со второкурсниками. Ещё никогда на его памяти понедельник не тянулся так долго. Гарри то и дело поглядывал на часы, размышляя над новой тактикой Малфоя. Что бы это могло означать? Не хочет привлекать к их отношениям излишнее внимание? Или, быть может, Макгонагалл видела их прошлой ночью и сделала ему внушение? Нет, не то, если бы директор узнала, Гарри бы тоже вызвали к ней в кабинет. Тут что-то другое. Прозвенел звонок на большую перемену; все ученики повскакивали с мест и устремились в Большой зал на обед. Гарри запер дверь класса и позволил голодному потоку учащихся вынести его к парадной лестнице. Есть ему не хотелось, но хотелось посмотреть, явится ли на обед Малфой. Малфой, вопреки ожиданиям, явился и на обед и на ужин. Такой же собранный и деловитый, как и прошедшим утром, он обращался к Гарри с подчеркнутой вежливостью, но говорил не больше, чем требовали правила приличия. Лучше бы он кричал или зло сверлил Гарри глазами. Такой Малфой был ему хорошо знаком, с ним он провёл в школе целых шесть лет и имел удовольствие лицезреть всю коллекцию надменных взглядов, которыми Драко так часто одаривал окружающих. Зато с новым, прохладно-вежливым Малфоем, Гарри попросту не знал, как себя вести. Увы, к большому его сожалению, Малфой твёрдо решил придерживаться избранной тактики и ни словом, ни жестом не давал понять, что между ними есть что-то, выходящее за рамки преподавания. Так прошла целая неделя. На выходных была объявлена вылазка в Хогсмид, однако, из-за сильных дождей, которые с наступлением ноября лили почти не переставая, покинуть замок отважились лишь самые стойкие ученики. Гарри из своего окна наблюдал за тем, как вереница студентов покидает замок через главные ворота; на многих старшекурсников были наложены водоотталкивающие чары, и издалека казалось, будто бы они шагают в невидимых коконах. Покидать школу в такую погоду у самого Гарри не было никакого желания, и он решил после обеда отправиться в библиотеку. Со всеми этими размышлениями о Малфое и попытками разобраться в собственных чувствах, он совсем забыл об одной очень важной вещи. После того, как в Запретном лесу на него напала гигантская собака, он тут же сообщил об этом Рону и Гермионе, в подробностях описав чудовище и как именно тому удалось заманить Гарри в лес. На днях пришёл ответ Гермионы. Видимо, всё это время она пыталась найти описание подобного духа в своих книгах о тёмных существах. Увы, прочитав её письмо, Гарри постигло жестокое разочарование. Как ни старалась Гермиона, а найти что-либо о бесплотном существе, зазывающем в лес и принимающем вид пса с горящими глазами, она не смогла. Вместо этого, Гермиона посоветовала ему быть осторожнее и поискать информацию в школьной библиотеке. "Посмотри в запретной секции, в разделе о духах и тёмных сущностях, которых можно зачаровать, - писала она. - Не исключено, что это существо было всего лишь марионеткой в чьих-то злых руках. У тебя ведь полно врагов, Гарри, врагов, которые только и ждут подходящего момента, чтобы поквитаться с тобой. Прошу тебя, будь осторожен и не броди в одиночку по ночам. Мы с Роном приедем в Хогвартс на Рождество, хотим повидаться с тобой. Малышка Роза проведёт каникулы у мистера и миссис Уизли, они в ней души не чают" . Новости о приезде друзей очень воодушевили Гарри. Он давно их не видел и успел ужасно соскучиться по рыжеволосому веснушчатому Рону и Гермионе, чья копна пышных каштановых волос с возрастом стала только гуще. Однако теперь, когда Гермиона возглавляла целый отдел в министерстве магии, ей приходилось более тщательно следить за своей прической и гардеробом. Гарри и самому пришлось претерпеть подобные изменения во внешности. Отныне, он куда больше времени уделял своим волосам, которые в школьное время всегда торчали в разные стороны. Пришлось также научиться подбирать одежду, правильно завязывать галстуки и следить за тем, чтобы сорочки всегда были свежими и тщательно выглаженными. Размышляя над словами Гермионы о том, что кто-то умышленно натравил на него тёмное существо, Гарри вошёл в библиотеку и проскользнул в запретную секцию. Миссис Паркер, новый библиотекарь, назначенный вместо мадам Пинс, и как две капли воды напоминавшая Гарри поведением свою предшественницу, неодобрительно покосилась в его сторону. Гарри расправил плечи и принял независимо-отрешенный вид. Не хватало ещё чувствовать себя виноватым в том, что идет искать информацию в запретной секции. Он ведь уже давно не ученик, и потому не нуждается в чьих-либо разрешениях и допусках. В запретной секции пахло пылью и стариной. Тускло освещённые ряды книг зловеще поблескивали полустертыми золотыми тиснениями на переплетах. Гарри неспешно прошёлся между рядами, вглядываясь в потускневшие латунные таблички-указатели, прикреплённые возле каждой полки. "Презлейшие чары и проклятия", "Сильнодействующие зелья", "Смертоносные яды", "Толкования волхвов", - читал он про себя, шевеля губами. На некоторых табличках лежал приличный слой пыли, и приходилось сперва очистить их, чтобы иметь возможность прочесть написанное. Свернув в предпоследний ряд, Гарри вдруг остановился и замер, как вкопанный. В полутёмном отсеке, подсвечивая себе волшебной палочкой, стоял никто иной, как Додгер Бейлиш. В руках у завхоза высилась приличная стопка книг. Почувствовав на себе чужой взгляд, он поднял голову и увидел застывшего в проходе Гарри. - О, мистер Поттер, - он слегка улыбнулся, поудобнее перехватывая книги и тесно прижимая их к себе, словно боялся, что Гарри отберёт их у него. - Не ожидал вас здесь встретить. Что-нибудь случилось? Додгер изобразил на лице вежливый интерес, от Гарри однако не укрылся этот странный жест с книгами. - Ничего не случилось, - машинально отозвался Гарри, слегка нахмурившись. - А у вас, мистер Додгер, всё в порядке? - Да-да, конечно, благодарю вас, - живо откликнулся завхоз. Было видно, что ему не терпится уйти, избежав неудобных расспросов, но Гарри преградил единственный выход, и ему ничего другого не оставалось, кроме как стоять и прижимать к себе свою поклажу. - Не часто встретишь здесь людей вашей профессии, - осторожно начал Гарри, делая несколько шагов по направлению к смотрителю. Тот попятился и едва не задел макушкой свисавшую со стеллажа паутину. - Филч, ваш предшественник, едва ли заходил сюда, и то лишь затем, чтобы смахнуть с полок пыль, - Гарри кивнул в сторону заросшего паутиной угла. - Что вам тут понадобилось, мистер Додгер? Додгер молчал, уставившись на Гарри. Та часть его лица, что не была прикрыта маской, залила тусклая краска. - Я искал книги для профессора Малфоя, - наконец выдавил из себя он. - Да ну? - Гарри придвинулся ещё ближе, теперь лицо завхоза было совсем рядом с его собственным лицом. Он потянулся, взял из рук Додгера верхний том и прочитал. - "Сто рецептов самых сильнодействующих снадобий", - он поднял брови. - И зачем профессору Малфою понадобилась эта книга? - спросил Гарри, прожигая смотрителя взглядом. - И почему профессор Малфой сам не может взять эту книгу из библиотеки? Зачем ему понадобилось посылать вас? - Вероятно, профессор Малфой слишком занят для того, чтобы самостоятельно посетить библиотеку и отыскать нужные ему издания, - процедил Додгер холодно. - Он попросил меня о помощи, и я с удовольствием оказал ему эту маленькую услугу, и больше мне ничего не известно, - поспешно добавил он, видя как Гарри открыл было рот, чтобы задать ещё один вопрос. - Я видел вас возле кабинета Зельеварения, - сказал Гарри, решая выложить свой последний козырь и посмотреть на реакцию смотрителя. - Профессор Малфой тогда дал вам какое-то снадобье, что это было? Даже в тусклом свете волшебной палочки было видно, как Додгер побледнел. Его темные глаза забегали, а пальцы судорожно вцепились в книжные корешки. - Это... это было моё личное дело, мистер Поттер, и вас оно никоим образом не касается, - запинаясь выдавил он из себя. - А теперь, если мы закончили, - он решительно шагнул вперёд, почти столкнувшись с нависшим над ним Гарри. - Дайте пройти, я спешу. Гарри моргнул и нехотя отступил в сторону. Но когда Додгер уже добрался до конца стеллажа, Гарри вдруг сказал, повысив голос, чтобы смотритель мог слышать его слова. - Я буду следить за вами, мистер Додгер, имейте это в виду. Додгер замер на секунду, будто споткнулся, а потом поспешно скрылся за поворотом. Гарри остался стоять в темноте и одиночестве. Мысли в его голове лихорадочно метались из стороны в сторону. Додгер с Малфоем что-то задумали? Они заодно или Додгер просто использует Малфоя для достижения своих целей? Или, - от этой догадки в груди у Гарри похолодело, - это Малфой использует Додгера. Но для чего? Он не заметил, как начал лихорадочно прохаживаться вдоль рядов, рассеянно вертя в руках волшебную палочку из бузины. Малфою не впервой затевать в школе какую-то пакость. На шестом курсе он весь год пытался починить исчезательный шкаф, чтобы впустить в школу пожирателей смерти. Но тогда он действовал по приказу Волан-де-Морта. А что движет им теперь? И в чём именно, если быть точным, Гарри его подозревает? От этих мыслей у него разболелась голова. Напрочь забыв о том, зачем вообще он явился в библиотеку, Гарри вышел из запретной секции и поспешил обратно, в свой кабинет. Там, на дне чемодана, лежала карта Мародёров. С её помощью Гарри собирался выяснить, куда направится Додгер Бейлиш после их не слишком приятного разговора. По окнам по-прежнему барабанил дождь, хмурое небо заволокло иссиня-черными тучами, такими плотными, что казалось, будто бы они состоят из каменной породы, а отнюдь не из воды. Однако Гарри, пробегая мимо стрельчатого окна в коридоре, не обратил на дождь никакого внимания. Все его мысли были заняты Малфоем и новым смотрителем. Он не хотел, чтобы Малфой оказался замешан в чем-то незаконном, и изо всех сил старался об этом не думать. Но на лицо было несколько фактов, игнорировать которые было бы глупо. Во-первых, думал Гарри, роясь в открытом чемодане, стоящем на полу, Малфой много лет провёл в изгнании. Его семья всегда была привержена тёмным искусствам, а в Дурмстранге он получил прекрасную возможность оттачивать свои навыки и изучать тёмную магию совершенно не таясь. Да, конечно, сам Малфой говорил о том, что завязал с тёмными искусствами, и что работа в таком месте, как Дурмстранг, никакого удовольствия ему не доставляла, но что мешало ему попросту сказать неправду? За столько лет, проведённых среди мракоборцев, Гарри полагал, и небезосновательно, что обладает неким чутьём. Интуицией, которая всегда подсказывала ему, какой из путей решения следует выбрать. Но в деле с Малфоем было не всё так просто. К Малфою он питал странные, совершенно непонятные чувства, разобраться в которых ему было попросту страшно. И потому интуиция здесь была бессильна. Совсем другое дело новый завхоз. Додгер Бейлиш с самой первой их встречи показался Гарри подозрительным типом. И по мере их знакомства впечатление это не улучшилось. Наоборот, неизвестное зелье, полученное от Малфоя, поиски книг в запретной секции, да ещё эта маска, скрывавшая большую часть его лица. Что бы ни задумал Бейлиш, Гарри во что бы то ни стало должен был это выяснить. Пробормотав привычное: "Клянусь, что замышляю шалость и только шалость!", он ткнул кончиком волшебной палочки в пергамент, на котором тут же проступили начертанные линии коридоров и этажей Хогвартса. Точка с именем "Бейлиш Додгер"отыскалась почти сразу. Впившись глазами в крошечную фигурку, Гарри жадно следил за тем, как завхоз спустился в подземелья и направился прямиком к кабинету Зельеварения. Там, за столом, сидела другая точка, помеченная: "Драко Малфой". Видимо, Додгер постучал, и Малфой поднялся с места, чтобы открыть дверь. Как завороженный, Гарри смотрел на эти две точки, гадая над тем, чем именно они сейчас заняты. Фигурки то перемещались по комнате, то замирали на месте, не покидая, однако, пределы кабинета. Гарри собрался с духом, сунул карту в карман мантии, не забыв пробормотать: "Славная вышла шалость", и выбежал из комнаты, на ходу накладывая на себя дезилюминационное заклинание. Перепрыгивая через три ступеньки, он свернул в тайный проход и понесся вниз по винтовой лестнице, к кабинету Зельеварения. Сердце в его невидимой груди гулко стучало о рёбра. У самой двери классной комнаты он резко затормозил и с опозданием осознал, что стоя в коридоре он не сможет расслышать ни единого слова. Вот если бы у него были с собой удлинители ушей, которые изобрели когда-то давно Фред с Джорджем. И почему он не купил парочку, когда был во "Всевозможных волшебных вредилках" в последний раз? Хотя, с тех пор, как эта новинка стала популярной, многие волшебники завели привычку накладывать на двери отталкивающие чары, но попробовать всё же стоило. Пока невидимый Гарри стоял в коридоре, прикидывая, как ему лучше поступить, дверь кабинета отворилась, едва не задев его плечо, и на пороге показался школьный смотритель; вид у него был черезвычайно довольный. Гарри проводил его глазами и в последний момент успел скользнуть внутрь, пока дверь не захлопнулась. Драко Малфой, сидящий за письменным столом в конце класса, ничего не заметил. Он низко склонился над книгой, той самой, что Гарри видел в руках у Додгера, и внимательно вчитывался в засаленную страницу. Стараясь производить как можно меньше шума, Гарри на цыпочках прокрался к столу и стал прямо позади Малфоя. Теперь ему была видна только белобрысая макушка и худая спина, затянутая в черную школьную мантию. Вытянув шею, Гарри попытался прочесть страницу, но Малфой резко захлопнул книгу и с раздраженным видом откинулся на спинку кресла. Гарри слегка отпрянул, боясь выдать себя, но Малфой погрузился в свои мысли и, казалось, ничего вокруг не замечал. Он просидел так довольно долго, Гарри успел заскучать и уже подумывал о том, как бы незаметно выскользнуть из кабинета. Нацелив палочку на стеклянные банки с ингредиентами для зелий, Гарри собирался применить невербальное заклятие, чтобы разбить несколько и, тем самым заставить Малфоя подняться с места. Пока тот будет разбираться, что произошло, Гарри сумеет покинуть кабинет незамеченным. Но тут Малфой зашевелился и вытянул из под тяжелой книги свиток пергамента; Гарри подался вперёд, едва не налетев грудью на спинку кресла. Это было письмо, адресованное Малфою. Затаив дыхание, Гарри сощурился и прочитал: "Дорогой Драко! Получил твоё письмо. Спасибо, что не забываешь обо мне, хотя, я уверен, в Британии тебе есть чем (или кем?) заняться. У нас тут всё по-старому, но тебя очень не хватает. Особенно мне. Черт, Драко, мне тебя ОЧЕНЬ не хватает, твоих чувственных губ, твоих объятий, твоего охрипшего от стонов голоса... Ну вот, меня опять занесло. Извини. Я помню про наш уговор, да и ты наверняка уже нашёл мне замену, так что сомневаюсь, что читать мои слезливые признания тебе так уж приятно. Одним словом, я тоскую по тебе, по нам. Слышал, в Хогвартсе теперь преподает Гарри Поттер? Он так знаменит, что даже в наших газетах о нём написали. Странно, что он ушёл из министерства, верно? Неужто всех злодеев изловил. Ну да ладно, не хочу обсуждать с тобой этого придурка, я помню, как ты реагируешь, когда речь заходит о нём. Не знаю даже, зачем поднял эту тему. Просто хотел спросить, как ты там, как со всем этим справляешься? Тебя всё ещё достают ученики или уже смирились с твоим присутствием в школе? Слушай, Драко, если эти подонки будут продолжать доставать тебя, я считаю, ты должен уволиться. Серьезно, Драко, возвращайся обратно, в Дурмстранг, здесь спокойно, и никто не посмеет смотреть на тебя с осуждением. А ещё здесь у тебя есть человек, который испытывает к тебе самые тёплые чувства, и которому тебя очень сильно не хватает. Ты пойми, я просто..." Но что именно просто, Гарри не успел прочесть, потому как именно в этот момент в дверь кабинета постучали, и Гарри едва успел отпрянуть, чтобы Малфой не задел его, когда поднимался с места. Письмо он быстро сунул под книгу, по всей видимости, не желая, чтобы его заметили посторонние. Гарри осторожно прокрался вслед за ним, и когда дверь кабинета в очередной раз распахнулась, успел-таки протиснуться в коридор, чудом не задев при этом второкурсника-слизеринца, который пришёл не то досдать домашнюю работу, не то ещё по какой-то другой причине. Покинув кабинет Зельеварения, Гарри первым делом достал карту Мародёров и снова отыскал на ней Додгера. В этот раз смотритель находился на кухне, в окружении десятка домовиков. Немного понаблюдав за ним, Гарри удостоверился, что ничем подозрительным завхоз не занят, и спрятал карту обратно, в карман. За окнами уже почти стемнело, и в коридорах зажглись факелы, отбрасывающие блики на голые каменные стены. Гарри снял с себя дезиллюминационные чары и задумчиво брёл вперёд, размышляя над тем, что увидел сейчас в кабинете Зельеварения. Выходит, Малфой встречался с кем-то в Дурмстранге все эти годы. И не просто с кем-то, а именно с мужчиной. От этой мысли чудовище, дремавшее у него в груди, недовольно заворочалось и зашипело, оскалив зубы. Гарри прекрасно знал, когда именно пробуждается это чудовище и почему так реагирует на чьё-то письмо. Малфой нравился ему. Не было смысла скрывать от самого себя этот странный, даже прискорбный, учитывая их общее прошлое, факт. Да, Драко Малфой нравился Гарри, и уже довольно давно. Родилось ли это чувство из-за их вечного противостояния или, быть может, из-за того, что на шестом году обучения Малфой все-таки не смог убить Дамблдора, неожиданно представ перед Гарри совсем в ином свете, этого Гарри не мог сказать. Ему было сложно поймать момент, когда сильная неприязнь трансформировалась в ненависть, а потом понемногу переросла в симпатию или даже... Нет, мысленно одёрнул себя Гарри, просто симпатия и ничего больше. Просто у него давно никого не было, друзья оставили его, каждый занят своим собственным делом, вот он и обратил внимание на того, кто был рядом с ним. Просто изголодался по хоть какой-то привязанности. Конечно, при ближайшем рассмотрении эта его легенда разваливалась, как карточный домик. Да, Рон и Гермиона теперь проводили с ним не так много времени, но ведь были ещё Невилл и Полумна, работающие в больнице Святого Мунго. Они, как и Гарри, посвящали всё своё время работе, и потому, подобно Гарри, так и не завели семьи. По выходным они нередко собирались все вместе, за кружечкой медовухи или стаканчиком огненного виски и могли хоть до самого утра вести неспешные беседы или резаться в волшебные карты. Да и Джинни, которая работала с ним в одном отделе, никогда не давала Гарри заскучать в одиночестве. Нет, Малфой интересовал его просто потому, что это был Малфой. Надменный, гордый, даже после всего пережитого им позора и невзгод - неприступный и холодный. Ну и, чего греха таить, для Гарри он обладал какой-то странной притягательностью и нордической красотой. Оказавшись у подножия парадной лестницы, Гарри вдруг передумал и повернул к выходу из замка. Сидеть одному в полутёмном кабинете ему сейчас совершенно не хотелось. Уже было достаточно поздно, Хагрид наверняка вернулся к себе в хижину и ничем не занят. Гарри подошёл к тяжелым дубовым дверям и толкнул створку - было не заперто. Видимо, Додгер ещё не успел запечатать двери перед отбоем. Мысли о Додгере снова вернули Гарри к размышлениям о Малфое. Однако теперь его больше волновало не то, что задумали эти двое, а тот факт, что Малфой не рассказал ему о своих прежних отношениях. Да, конечно, он не обязан был ничего говорить, однако Гарри же рассказал ему о Викторе Краме, так? И снова жгучая волна ревности прокатилась по всему его телу, а чудовище в груди поднялось на дыбы и зашипело громче прежнего. Гарри шёл сквозь дождь, даже не позаботившись о водоотталкивающих чарах, и струйки воды били по его лицу и плечам, стекали за шиворот мантии. Опомнившись на середине пути, он ткнул в себя палочкой и пробормотал: - Импервиус! Но было поздно, дождь промочил его до нитки, а сквозь залившие струи стекла очков было не разобрать дороги, но Гарри это не слишком беспокоило. Он упрямо шёл вперёд, ориентируясь на далекий свет, горящий в окнах одинокой хижины на опушке Запретного леса, а в груди его, словно яд по венам, разливались гнев и обида. Всё это время он считал, что своим поцелуем оскорбил Малфоя, и что тому попросту неприятно целоваться с мужчиной. Но теперь выходило, что у него уже был мужчина и, может быть, не один. А оттолкнул он Гарри лишь потому, что ему был неприятен сам Гарри. Драко Малфой не хотел его целовать. "Ну да ладно, не хочу обсуждать с тобой этого придурка, я помню, как ты реагируешь, когда речь заходит о нём". Должно быть, Драко с этим мужчиной не раз обсуждали его, Гарри, сидя в уютных креслах у камина. И Малфой наверняка рассказывал о том, как сильно он ненавидит "этого Святого Поттера". Или, быть может, - от этой мысли Гарри стало совсем плохо - они обсуждали прошлую жизнь Малфоя, лежа в одной постели, в объятьях друг друга. Гарри сильно замотал головой, словно собака, выбравшаяся из воды, от чего его очки чуть не соскользнули с покрытого дождевыми каплями носа. В последний момент он успел подхватить их и водрузить на место. Хижина Хагрида была уже совсем рядом, Гарри уже видел гигантскую тень лесничего, хозяйничающего на кухне, которая одновременно являлась для своего владельца и спальней, и гостиной. Не желая и дальше мокнуть под дождём, Гарри ускорил шаг. Чашка горячего чая и поддержка друга были для него сейчас наилучшим решением.