***
Стараясь производить как можно меньше шума, Гарри углублялся в чащу леса. Узкая, полузаросшая тропа под его ногами вильнула в сторону и окончательно пропала из виду. Пронзительный женский крик раздавался всё ближе. Гарри сжал палочку, высоко подняв её над головой и освещая дорогу на несколько шагов вперед. Выбора не оставалось. Он сошел с тропы и устремился на голос, который звучал всё пронзительней. Продираясь через разросшиеся кусты, Гарри неожиданно вышел на полянку, окруженную плотным кольцом деревьев. Поляна была покрыта мхом и валежником, сквозь кривые ветви деревьев просачивался лунный свет. Осторожно ступая по сухим веткам и пружинящему мху, Гарри добрался до центра поляны и осмотрелся; кричащего женского голоса больше не было слышно. Он поозирался по сторонам, сжимая в руке волшебную палочку. Неестественная, мертвая тишина давила на барабанные перепонки. Гарри похолодел от ужаса, по спине заструился пот. Он поднял палочку повыше, готовый в любой момент отразить нападение. Он уже понял, что никакой женщины тут нет, и что это ловушка. Но вот чья? Волшебника или темного существа, желающего отужинать человечинкой? Гарри лихорадочно перебирал у себя в голове всех известных ему темных тварей. Так, болотные фонарники обычно заманивают путников в лес, но они водятся только на болотах, и заманивают человека в трясину. К тому же, фонарники действуют с помощью огней, а не голоса, значит, не сходится. Зато привидение Банши очень часто использует пронзительный крик, чтобы парализовать свою жертву. Кроме того, Банши любит являться в женском обличье... Однако, додумать свою мысль Гарри не успел. На краю леса, в густой тени, он заметил какое-то движение. Он стремительно повернулся и оцепенел от ужаса. Из под деревьев на него смотрела пара огромных ярко-красных глаз. Существо сделало несколько шагов вперёд, и Гарри увидел, что глаза принадлежат гигантской, похожей на медведя, собаке. Из раскрытой пасти, начинённой острыми зубами, текла слюна. Собака легко выпрыгнула на поляну, отталкиваясь от земли мощными задними лапами; в черной, клочками торчащей в разные стороны шерсти, блеснуло что-то красноватое. Гарри не стал дожидаться, пока тварь подберется к нему поближе. Хорошенько прицелившись, он воскликнул: - Остолбеней! Красный луч прошёл сквозь тело собаки, не причинив ей никакого вреда. Что за чёрт? Он снова поднял палочку и наслал на чудовище чары помех - никакого эффекта. Охваченный легкой паникой, Гарри медленно отступал, продолжая метать в зверя заклятие за заклятием, но всё было тщетно. Яркие лучи прочерчивали воздух, рикошетили от деревьев; одно из заклинаний угодило в кучу сухого валежника, и тот мгновенно вспыхнул. Собаке заклинания не причиняли ровным счетом никакого вреда. Она словно не имела плотности, пропуская лучи сквозь своё тело, и неотвратимо надвигалась на Гарри. Поняв наконец, что заклинанием тварь не возьмёшь, Гарри, со всей доступной ему быстротой, обернулся и бросился прочь с поляны. Но собака оказалась проворнее. В два больших прыжка она догнала его и повалила наземь; Гарри упал, больно ударившись коленями. Острые, как сабли когти, вонзились ему в спину, полоснув обжигающей болью. Он вскрикнул, едва не выронив из руки волшебную палочку и попытался перекатиться на спину. Над головой у него раздавалось хриплое горячее дыхание зверя. Мощные челюсти лязгнули, грозя в следующую секунду сомкнуться на шее Гарри. Вывернув кисть под неестественным углом, он попытался снова заколдовать собаку, пустив ей в морду невербальное заклятие, вызывающее струю огня, но всё было тщетно. Из груди её вырвался низкий, похожий на раскаты грома, вибрирующий рёв. Гарри закрыл глаза и приготовился почувствовать, как переломится его шея. Но вместо этого, одновременно произошло сразу несколько событий. С трех сторон послышался шорох и стук копыт, Гарри ощутил сильный толчок и колоссальное облегчение - немалый вес собаки больше не вдавливал его в землю. Поднявшись на четвереньки, - удалось ему это лишь со второй попытки - ноги и руки тряслись и разъезжались в разные стороны, - Гарри огляделся по сторонам. Падая на землю, он умудрился сильно приложиться лицом, и теперь глаза заливала кровь, обильно текшая из глубокой ссадины на лбу. Собаки нигде не было видно, зато из темноты на него взирали пустоватыми глазами несколько фестралов. Одна из призрачных лошадей подошла к нему и лизнула мантию, обильно пропитанную его собственной кровью. Гарри зашипел от боли, но сил оттолкнуть морду у него не было. Голова медленно тяжелела и наполнялась туманом. Должно быть, когти этой твари были ядовитыми, подумал Гарри, почти впадая в сонное оцепенение. Нет, нельзя засыпать, нужно выбираться из леса! Но мох такой приятный, такой мягкий на ощупь, а Гарри так устал за эту неделю, и раны на спине болят слишком сильно, чтобы подняться. Собрав последние остатки воли в кулак, Гарри сосредоточился на боли. Фестрал продолжал лизать его мантию своим шершавым, как тёрка, языком. - Приведи Хагрида, - прошептал он, пытаясь ухватиться за костлявый круп лошади. - Мне нужна помощь. Фестрал внимательно посмотрел на человека своими жутковатыми глазами и как будто понял, что от него требуется. Он развернулся и потрусил обратно в чащу, но Гарри этого уже не видел. Он распластался по земле и потерял сознание, погрузившись в приятное забытье.***
Первое, что ощутил Гарри Поттер придя в себя, была боль. Болела спина, плечи и поясница, казалось, что всё его туловище начинили маленькими иголками. Гарри немного полежал с закрытыми глазами, пытаясь определить свое положение в пространстве. Он определенно лежал на спине, в зафиксированном кем-то положении, грудную клетку стягивали полоски бинтов, а на голове была повязка, почти съехавшая ему на глаза. - Дадите еще одну порцию, как только придет в себя, - послышался чей-то голос. - И ещё одну с утра, перед завтраком. Голос был смутно знаком Гарри, но в голове всё так странно спуталось. - Хорошо, профессор, будет сделано. Послышались чьи-то торопливые шаги, и снова наступила тишина. Гарри открыл глаза. - Малфой... - собственный голос показался ему слабым и охрипшим, после долгого молчания. Снова шаги, и в поле зрения Гарри вплыло бледное встревоженное лицо. - Поттер, - лицо склонилось ниже. - Очнулся? Даже не пытайся подняться. Чужая прохладная рука слегка надавила Гарри на плечо, заставляя вернуться обратно в кровать. Гарри испустил вздох боли. - Не дергайся, хуже будет. - Малфой поправил съехавшую повязку и заглянул Гарри в глаза. - И на кой тебе понадобилось соваться в Запретный лес в одиночку, скажи пожалуйста? Тон его был сердитым, но Гарри не обратил на это никакого внимания. - Мои очки... - Вот, - Малфой взял с прикроватного столика круглые очки и водрузил их Гарри на нос. Комната сразу обрела четкие очертания, и он увидел, что находится в больничном крыле. Рядом на стуле сидел недовольно хмурящийся Малфой. - Как я здесь оказался? - Гарри снова попытался сесть, но прохладная рука опять помешала ему это сделать. - Не вставай, Поттер, кому сказано! - прикрикнул Малфой. - Хагрид принёс тебя. Сказал, что нашёл тебя в лесу, без сознания. Мадам Помфри попыталась вылечить тебя, но раны у тебя на спине не затягивались. Поэтому она вызвала меня. Мне удалось найти противоядие. Тварь, которая напала на тебя, была крайне ядовитой. Еще чуть-чуть, и ты бы точно кони двинул. Гарри моргнул, восстанавливая в памяти последние события своей жизни. - Ты спас меня? - хрипло спросил он наконец, недоверчиво уставившись на Малфоя. - Вроде того, - профессор Зельеварения выглядел немного смущенным и поспешил отвести взгляд в сторону. - Так ты не расскажешь мне, что это была за тварь? Гарри на секунду прикрыл глаза, откинувшись на подушку. Ах, если бы он сам знал. - Это было похоже на собаку, только очень большую, - тихо проговорил он, стараясь припомнить как можно больше деталей. - У неё были красные глаза и как будто не было тела. Я хочу сказать, тело было, но не было плотности. Мои заклятия проходили сквозь него, не причиняя вреда. Малфой нахмурился. - Даже не представляю о каком существе идет речь, но яд в его когтях был невероятно сильным, сильнее только яд василиска. И как вообще ты оказался в лесу один? - Я шёл к Хагриду и услышал крик о помощи, - прошептал Гарри; говорить было тяжело, почти все силы уходили на то, чтобы оставаться в сознании. - Вот, выпей это, - Малфой поднёс к его губам кубок с дымящимся питьём. - Это противоядие. Яд этой твари всё ещё в твоей крови, придется выводить его постепенно. Гарри сделал несколько глотков, ощутив обжигающую горечь, и закашлялся. - Пей давай, - насмешливо фыркнул Малфой. - Я-то думал, столько лет службы мракоборцем научат тебя чему-нибудь, но, как видно, ошибся. Ты всё такой же любитель поизображать героя, Поттер, каким был прежде. Гарри его слова сильно задели. Он допил зелье и откинулся на подушки, закрыв глаза. Говорить, а тем более спорить, просто не было сил. Малфой поставил пустой, всё еще дымящийся кубок на прикроватную тумбочку, затем потянулся и снял с Гарри очки. Гарри никак не отреагировал на это. В другое время, подобная забота поразила бы его, но сейчас он был слишком слаб, слишком сердит на Малфоя за его высказывания. Если и было что-то способное вывести Гарри из себя, так это заявление о том, что он корчит из себя героя. Он терпеть не мог, когда так говорили. Отчасти потому, что это была правда. Да, желание помогать другим было и остается его слабостью. И его враги в прошлом неоднократно пользовались этим знанием, но Гарри всякий раз сознательно шёл в ловушку, если был хоть один, пусть даже призрачный шанс, помочь кому-то, оказавшемуся в беде. Голова и веки налились свинцовой тяжестью, он больше не мог говорить или думать. Он шел по коридору третьего этажа, к своему кабинету. Но когда он толкнул дверь, вместо знакомой комнаты с рядами парт и скелетом динозавра, он оказался в маленькой комнатке гостиницы. Возле ярко горящего камина, в глубоком кресле сидел Виктор Крам. Увидев Гарри, он поднялся и подошёл к нему; теплые губы едва коснулись щеки в невесомом поцелуе. - Я скучал по тебе, - прошептал Виктор, зарываясь носом в то место, где основание шеи переходит в плечо. Гарри прикрыл глаза и откинул голову назад, позволяя Виктору целовать шею. Ему было тепло и приятно. Губы Виктора нашли его собственные губы и накрыли их горячим поцелуем. Они стояли так обнявшись довольно долго, а когда Гарри открыл глаза, то вместо Крама увидел Малфоя. Его бледное лицо исказила усмешка. - Что, Поттер, будешь отрицать, что любишь погеройствовать? - спросил он, кривя губы в издевательской ухмылке. Гарри с удивлением оттолкнул его от себя. Малфой сделал пару шагов назад и покачнулся, его серые глаза вдруг сделались круглыми и ярко-алыми, в них полыхал огонь. Гарри закричал от ужаса и проснулся. Сквозь занавешенное окно лился неяркий свет, а вокруг кровати была поставлена ширма, отгородившая его от посторонних глаз. Гарри пошевелился и с удовольствием отметил, что может сделать это без всякой боли. Чуть помедлив, он сел; бинты на груди натянулись и врезались в кожу. В палате, кроме Гарри, никого не было. Но стоило ему встать и сделать несколько шагов, как откуда ни возьмись явилась мадам Помфри и уложила его обратно. Гарри чувствовал себя здоровым, и ему очень не хотелось лежать в постели, но с мадам Помфри спорить было бесполезно. Меняя бинты, она объяснила ему, что из-за сильного яда раны на спине могут снова открыться и начать кровоточить. А потому лежать ему в лазарете все выходные. После завтрака, который Гарри съел с большим аппетитом, пришла профессор Макгонагалл. Она хотела лично удостовериться в том, что с ним всё в порядке. Услыхав про бесплотную собаку, она только нахмурилась и покачала головой. Что это было за существо, госпожа директор не знала. Утро пролетело незаметно. Несмотря на улучшение, Гарри всё еще ощущал слабость и был рад, когда Макгонагалл наконец-то оставила его в покое. После обеда в палату заявился Хагрид. В руках у него была охапка желтых цветов и пакет с домашними кексами. Гарри поблагодарил лесничего за цветы и подумал, что рискнёт отведать кексы только тогда, когда в Хогвартсе вся остальная еда закончится. Малфой больше не заходил, но Гарри был всё еще сердит на него за вчерашнее, и не хотел с ним разговаривать. Кроме того, был ещё сон, приснившийся Гарри прошлой ночью. Малфой снился ему не впервые, но в первый раз в роли любовника, и это очень смущало. Воскресенье прошло за бумажной работой. Опираясь спиной на гору подушек, Гарри сидел на постели, разложив по всей кровати исписанные свитки пергамента. Встреча с собакой сделала как минимум одно доброе дело - помогла ему принять решение относительно стратегии своих занятий. Как бы ни были сложны практические уроки, Гарри понял: помочь ученикам освоить защиту можно только с помощью практики. Покончив с планами занятий, Гарри также написал два больших письма, адресованных Рону и Гермионе. В них он подробно описал чудовище, напавшее на него и заверил, что сейчас чувствует себя хорошо и беспокоиться не о чем. Не хватало ещё чтобы друзья побросали работу и кинулись в Хогвартс, ему на помощь. В понедельник утром мадам Помфри тщательно осмотрела Гарри и пришла к выводу, что он совершенно здоров. Гарри оделся, собрал вещи и отправился вести занятия. Никто из учеников не заподозрил, что с профессором Защиты от Тёмных искусств произошло что-то неприятное. Яды Малфоя уже стояли на письменном столе, когда Гарри зашёл в кабинет. Это означало, что Малфой не пожелал встретиться с ним лично или поинтересоваться о его здоровье. Что ж, по большому счету, Гарри этого и не ждал. Дни теперь пролетали незаметно для Гарри, поглощенного работой и преподаванием. Уроки защиты становились всё сложнее и вместе с тем, интереснее. Под его чутким руководством, ученики учились отражать заклятия, сражались с темными существами, определяли яды по характерным признакам и искали заметные остатки магического воздействия. На каждом курсе имелись ученики, которым было сложнее, чем остальным овладеть тем или иным навыком защиты. Для них Гарри назначал дополнительные занятия. Они приходили после уроков, и Гарри работал с ними индивидуально. Особое расположение у него вызывал один ученик из Когтеврана - Сагги Инсидиас. После случая с боггартом, Сагги приходил к нему ещё несколько раз, и им удалось неплохо сдружиться. Гарри, в каком-то смысле, видел в этом ученике самого себя. Сагги был старостой, но вечно попадал в неприятности. Они с отцом переехали в Британию, когда Сагги исполнилось одиннадцать. Сагги поступил на первый курс в Хогвартс, а его отцу предложили должность в министерстве, в департаменте международного магического сотрудничества. На занятиях Сагги всегда демонстрировал высокий уровень знаний, но встреча с боггартом открыла Гарри его уязвимое место - мальчик очень боялся разочаровать своего строгого отца. После вечерних занятий Сагги нередко оставался на чай и делился с Гарри своими мыслями и переживаниями, как делал и сам Гарри, когда преподавателем был профессор Люпин. Однажды Сагги признался, что считает Хогвартс своим домом и, время от времени, накладывает на себя чары невидимости и бродит по школе после отбоя. - Мне нравится гулять по широким пустым коридорам, - признался мальчик. - Находить секретные проходы и тайные лестницы за портретами. Хогвартс таит в себе столько загадок, что я боюсь, мне не хватит оставшихся двух лет обучения, чтобы раскрыть их все. Гарри в ответ только улыбался. В своё время он испытывал к школе примерно тоже самое, и это как будто их объединяло. Но не со всеми учениками удавалось найти общий язык. Слизеринцы по-прежнему враждебно относились к Гарри и не упускали возможности насолить ему тем или иным способом. Пару раз Гарри находил у себя в комнате навозные бомбы, которые кто-то из учеников левитировал через открытое окно, если он забывал запирать его. В конце концов, Гарри смирился и последовал совету Малфоя - накладывал на свой кабинет мощные отталкивающие чары и охранные заклинания, всякий раз, как покидал комнату. Время шло, дни складывались в недели, и вот уже сентябрь и большая часть октября подходили к концу. Близился Хэллоуин. Как обычно, в канун Дня всех святых, школу украсили стайками летучих мышей и волшебной паутиной; под потолком в Большом зале парили гигантских размеров тыквы, выращенные Хагридом. Зачарованные доспехи в коридорах, вместо привычных лязганий и скрежета, теперь издавали зловещее хихиканье - заслуга нового смотрителя Додгера. За неделю до праздника, во время завтрака, профессор Макгонагалл поднялась из своего директорского кресла и сказала: - В этом году решено устроить не просто праздничный ужин в канун Дня всех святых, - ученики, мгновение назад гомонившие за факультетскими столами, притихли, навострив уши. Макгонагалл обвела Большой зал строгим взглядом и неожиданно улыбнулась. - С удовольствием сообщаю вам, что руководство школы решило подарить всем вам настоящий бал-маскарад! Зал взорвался аплодисментами и радостными выкриками. Гарри украдкой глянул на Малфоя - тот мрачно уставился в свою тарелку, его эта новость как будто не касалась. Директор подождала, пока всеобщее ликование поутихнет, и продолжила. - Разумеется, все школьные правила продолжат своё действие и во время бала. Ученики моложе третьего курса на бал не допускаются, - послышались огорченные возгласы. - Все остальные должны явиться в парадных мантиях и масках, скрывающих лицо. Мероприятие начнется в семь часов вечера и продлится до полуночи. По залу прокатился возмущенный ропот. - Вечно всё только до полуночи! - ворчливо сказала одна девочка из Пуффендуя, Гарри не помнил её имени. Однако, Макгонагалл не удостоила подобные заявления ответом. Сделав объявление, она вернулась к прерванной трапезе и оживлённому разговору с профессором Файбалой. Гарри окинул взглядом стол; все преподаватели выглядели заинтересованными и слегка смущёнными одновременно. Профессор Синистра живо принялась обсуждать свой будущий костюм с профессором Вектор. - А ты, Малфой, в кого нарядишься? - с улыбкой спросил Гарри, обращаясь к мрачному блондину. - В профессора Зельеварения в пижаме, - хмуро откликнулся тот. - Я не пойду на бал. - Почему? - Гарри удивлённо приподнял брови. - Боишься, что тебя что-нибудь сможет развеселить? Малфой зло посмотрел на него и ничего не ответил. С того момента, как Гарри оказался в лазарете, они почти не виделись, не считая встреч на завтраках и ужинах в Большом зале. Малфой, казалось, снова избегает его, и Гарри никак не мог понять, почему. Ну что опять он сделал не так? Только ему начинало казаться, что у них с Малфоем что-то налаживается, некое подобие дружбы, как непостоянный блондин снова отталкивал его от себя, без всякой на то причины. В конце концов, Гарри просто отчаялся понять его, и они вернулись к прежней, холодно-язвительной манере общения. Вот и сейчас, глядя в раздосадованное лицо Малфоя, Гарри молча пожал плечами, как бы говоря: "Не хочешь общаться по-человечески, не надо!", и вернулся к своей овсянке. Неделя пролетела незаметно. Вся школа гудела, предвкушая славное развлечение. В пятницу, после полудня, отменили два последних урока, чтобы ученики имели возможность как следует подготовиться к балу. Гарри взбежал по парадной лестнице и нырнул в тайный проход за одним из гобеленов, чтобы как можно скорее добраться до своей круглой комнаты в башне Защиты от Тёмных искусств. Там, на кровати, его ждала изумрудно-зелёная с серебром мантия и подстать ей, серебряная маска, усыпанная изумрудами и малахитом. Вообще-то, наряжаться было не в его природе, но сегодня был особенный день. Он не верил, что Малфой не пойдет на бал. Скорее всего, думал Гарри, он сказал это специально, чтобы Гарри не пытался его отыскать. На вопрос: а зачем ему вообще разыскивать Малфоя на балу, у Гарри не было ответа. Он просто чувствовал внутреннюю потребность попытаться снова наладить с ним мосты. Это было сродни зуду, что возникает на краешке сознания от незаконченного дела, у человека, который всё привык доводить до конца. Гарри как раз таким человеком и был. Он изо всех сил хотел снова подружиться с Малфоем, и даже наряд выбрал цветов его факультета - Слизерина; надеялся, что тот оценит. Облачившись в мантию, Гарри придирчиво осмотрел себя в зеркале. Торчащие в разные стороны волосы он хорошенько полил средством для укладки и, в кои-то веки, они послушно легли так, как ему было нужно. Завершающим штрихом стала маска, послушно скользнувшая на лицо, стоило Гарри поднести её к нему. Изумруды загадочно переливались в свете свечей, выгодно оттеняя ярко-зеленые глаза мужчины. Сотворив стандартные запирающие и охранные чары, Гарри вышел из комнаты и поспешил в Большой зал. Из распахнутых настежь дверей уже доносилась торжественная, немного мрачная - в честь Хэллоуина - музыка. Проходя мимо стоящих на постаменте доспехов, Гарри вздрогнул, когда одно из забрал раскрылось и зашлось в злобном хохоте. Он чувствовал себя нервозно, словно перед свиданием или опасным министерским рейдом, в которых ему не раз доводилось участвовать. Как всегда, неизвестность страшила его, и он постарался успокоиться, сделав несколько глубоких вдохов и выдохов прежде, чем войти в Большой зал. Всё вокруг сияло и переливалось огнями. Под потолком парило не меньше тысячи свечей и несколько десятков тыкв, с вырезанными на них глазами и ухмыляющимися ртами. Факультетские столы были убраны, вместо них поставили множество маленьких круглых столиков, на которых зажиточно блестели золотом кубки и серебряные тарелки. Гарри, провожаемый десятками глаз, прошёл в дальний конец зала и занял место за одним из столиков. Он с трудом отличал фигуры преподавателей от старшекурсников в парадных мантиях, и с твёрдой уверенностью мог указать лишь на Хагрида, которому ни одна маска не помогла бы скрыть свой исполинский рост, и на Флитвика, чьи габариты были диаметрально противоположны габаритам лесничего. Наблюдая за собравшимися, он, однако, вскоре заприметил огненно-рыжую шевелюру и плотное телосложение профессора Файбалы, на ней красовалась ярко-красная атласная мантия, на которую едва ли можно было взглянуть без боли в глазах. Неподалеку от Файбалы Гарри засек профессора Макгонагалл - на ней была мантия из темно-синей шотландки, изящная черная маска и шляпа с большим страусиным пером, которому мог бы позавидовать даже Почти-Безголовый-Ник. Заметил он и профессора Бонума в лимонно-желтом костюме и белых перчатках, и Додгера Бейлиша, не пожелавшего сменить свою телесного цвета маску на какой-нибудь более парадный вариант. Не было среди всех этих людей лишь одного человека. Гарри внимательно всматривался в толпу - не мелькнёт ли где платиновая макушка, - но напрасно. Похоже, Малфой и правда решил не приходить на праздник, и Гарри зря наряжался полвечера и ещё столько же укладывал волосы. Жестокое разочарование затопило его сознание, горечью оседая на языке. Мрачно уставившись в одну точку, он погрузился в размышления, а когда все расселись и начали заказывать еду, обращаясь прямо к своим тарелкам, заказал лишь стакан огненного виски со льдом. Виски мгновенно материализовалось из воздуха; на поверхности янтарной жидкости весело танцевали блики света. Первый глоток ожидаемо обжег горло, но Гарри даже не поморщился. Он размышлял над тем, стоит ли еще раз попытаться подступиться к Малфою, когда услышал рядом с собой чей-то веселый голос. - Профессор, здесь не занято? Позволите присесть рядом с вами? Гарри удивлённо поднял глаза; перед ним стоял худой долговязый мальчишка, одетый в темно-синюю, расшитую звездами и полумесяцами мантию. Он радостно улыбался Гарри из-под плотной черной маски, держа в руках запотевшую бутылку со сливочным пивом. - Э-эм, - протянул Гарри нерешительно. Он совершенно не представлял, как его узнали и уж тем более не знал, как вести себя в такой ситуации. Формально, они были не на занятиях, и потому выпить с учеником не выглядело такой уж дурной идеей. С другой стороны, они всё ещё находились в Хогвартсе, и Гарри по-прежнему оставался преподавателем Защиты от Тёмных искусств. Заметив его нерешительность, мальчик улыбнулся ещё шире и сказал: - Вы не узнаете меня, профессор Поттер? Я Сагги. Сагги Инсидиас. - Сагги! - воскликнул Гарри, облегченно откидываясь на спинку стула. - Привет! - Здравствуйте! - мальчик продолжал вежливо улыбаться. - Садись конечно, - Гарри кивком указал на соседний стул. - Как ты меня узнал? - Да это было ничуть не сложно, - смущенно отозвался Сагги, плюхаясь на стул. - Вас довольно легко узнать, несмотря на ваш странный наряд, - он окинул изумрудное одеяние Гарри любопытным взглядом. - Цвета Слизерина, да? Я думал, вы выпускник Гриффиндора. - Так и есть, - кивнул Гарри. - Хотел показать своё расположение к факультету. Может быть тогда ученики из Слизерина перестанут меня так сильно ненавидеть. Сагги весело рассмеялся, приняв объяснение Гарри за забавную шутку. Гарри тоже улыбнулся и отпил виски из стакана. - Но как все-таки ты меня узнал? - спросил он, наблюдая за соседними столиками; люди вокруг него весело болтали и поглощали пищу, стуча ножами и вилками. - Разве это сложно? - пожал плечами Сагги, в свою очередь отпивая из бутылки. - Я всех здесь узнаю, и преподавателей и учеников. - Неужто всех? - лукаво прищурился Гарри, у него в голове моментально созрел план. - А, скажем, профессора Малфоя сможешь найти? - Легко! - Сагги как будто не почувствовал в его словах никакого подвоха. - Профессор Малфой сидит неподалеку от главного входа в замок, - он указал рукой куда-то налево. - На нём черная бархатная мантия, с воротником таким, - мальчик показал на себе стоячий воротник. - А на голове повязанная косынка с прорезями для глаз, очень любопытная маска. Когда мы с отцом были в Испании, то видели такие на... Но Гарри уже его не слушал. Сердце бешено забилось в груди, а во рту мигом пересохло. Вот почему он не смог найти Малфоя, тот спрятал волосы, чтобы никто не смог его опознать! Что ж, это вполне могло подействовать, если бы не Сагги. Гарри уже хотел было извиниться перед мальчиком и отправиться на поиски профессора Зельеварения, как вдруг вся еда исчезла со столов, а сами столы взмыли в воздух и отлетели к дальней стене. Громко грянула музыка, и на танцпол начали выходить парочки. Они брались за руки и начинали кружить в неспешном танце, и совсем скоро весь зал заполнился танцующими парами, одетыми в пестрые мантии и маски, скрывающие их лица. Сагги пробормотал что-то о том, что ему уже пора и растворился в толпе. Гарри побрёл вдоль края Большого зала, по широкой дуге огибая танцующих. Он изо всех сил вытягивал шею, стараясь разглядеть среди этой пестроты простую черную мантию и маску в виде повязанной на голову косынки. Наконец, он увидел его, - Малфой стоял спиной ко всем, замерев в распахнутых в ночь дверях Большого зала. Гарри помедлил, размышляя над тем, что лучше сказать, чтобы Малфой не послал его сразу куда подальше, но в голове, как назло, было пусто. Неожиданно Малфой обернулся, словно почувствовал на себе чужой взгляд. Серые глаза встретились с изумрудно-зелёными, миндалевидной формы, "прямо как у Лили", - любили добавлять почти все знакомые Гарри. Он замер в нескольких шагах, стоя напротив Малфоя, которому очень шла и маска, и стоячий воротник, и чёрный бархат. Секунду-другую Драко изумленно разглядывал зеленое с серебром одеяние Гарри, а затем поманил его пальцем и исчез в ночной мгле.