***
Как и планировалось, ночью он тихо уходит из квартиры, не запирая дверь, и осторожно спускается по лестнице вниз, и выходит из подъезда — идти до Шэ Ли двадцать с лишним минут, и за это время он еще может все… получше обдумать. Например: а что он скажет ему сделать. Или: сколько даст за работу. И: это будет то, что обычно. А еще: почему бы ему просто не готовить у Тяня? В каком-то смысле это самое безопасное предложение, которое у него есть на запасной вариант, план Б, так сказать, и самый прибыльный и легкий, и, возможно, даже постоянный. Но Рыжий не может; Хэ Тянь хуже Шэ Ли, он высокомерный и приставучий, и почему-то всегда бесяче рядом, и черта с два он согласиться работать на него, и «да» он точно не скажет. Не может, не хочет, не имеет возможности — он не настолько тупой, чтобы не понять: это может плохо кончиться. Даже хуже, чем с вариантом с Шэ Ли. Где гарантия, что с ним, Рыжим, в его квартирке все будет хорошо? Что его не прирежут за какое-либо плохо сделанное нечто, за невкусное карри или пережаренное мясо? Где? У Шэ Ли есть гарантия, стопроцентная, — он всегда уверен, что на деле не случится облавы, что его не поймают и что Рыжий с делом справится. Да и вообще, работать с ним — одно удовольствие. При виде Хэ Тяня хочется захлебнуться. На самом деле, Рыжий все еще не понял, за что начал ненавидеть его. Они просто играли в баскетбол. Хэ Тянь просто постоянно находился рядом. Хэ Тянь просто постоянно касался его невзначай. Хэ Тянь просто говорил с ним слишком много. Хэ Тянь просто… раздражает. Хэ Тяня было слишком много всего лишь за один ебучий день. Слишком. Чересчур. Очень. Хэ Тяня было очень слишком и чересчур много всего лишь за один ебучий день. Да. Вот так. Ему до Шэ Ли осталось немного — всего минут шесть-семь — поворот за угол в один темненький и вечно влажный тупик, около которого есть дверь в нужный подъезд и потом прямиком на пятый этаж, и в квартиру с железной дверью. Три раза в звонок — открыто.***
— У меня нет для тебя работы, Мо Гуань Шань, — говорит Шэ Ли и вертится на своем кресле медленно. — Серьезно? Он молчит. Останавливается и смотрит ему в глаза серьезно, и напряжение между ними — чувствуется, ощущается кожей и до мурашек по коже и легкой дрожи. Шэ Ли взглядом говорит всем охранникам выйти и встает с кресла, обходя стол, оказывается напротив него совсем близко, скрещивает руки на груди и упирается задницей о сверкающую поверхность, ногу на ногу вытягивает. И смотрит еще внимательнее Рыжему в глаза. В помещении никого, кроме них; ночной ветер из открытых окон дует легко и холодно, остужает быстро, и ощущения прекрасные. Рыжий успокаивается и чувствует, как волнение, сидевшие у него в желудке еще после входа в квартиру, незаметно настигнувшее его на фразе Шэ Ли, отступает и дает волю сомнениям — действительно ли то, что Шэ Ли ему сказал? Правда ли это вообще? — В смысле, у меня нет того, что ты обычно делаешь, — говорит он, — и ты ни за что не станешь «девочкой на побегушках», а еще ни за что и никого не убьешь, как бы ни хотел. И у меня нет того, чем мог бы заниматься ты, Мо Гуань Шань. Заказов больше не поступит, и теперь у меня в запасе только серьезный криминал и бордель, — он вздыхает горячо, закрывает глаза задумчиво и еле заметно улыбается, ублюдок. Шэ Ли был его последним шансом — те подонки могут припереться к ним уже сегодня вечером, а у него до сих пор нет нужной, или хотя бы приблизительно, суммы и это полный пиздец. Самая глубокая задница. — Ты крепкий альфа, Мо Гуань Шань, и мог бы неплохо зарабатывать в пассивной роли, но я тебя знаю. — а потом он разминает руки и шею, плечи немного и обходит стол обратно. Рыжий уходит ни с чем, и еще в такой пизде он не был никогда.***
Почти час он сидит под окнами своего дома и бессознательно смотрит себе под ноги, надеется, что Шэ Ли ему перезвонит и скажет, что нашел ему дело, что все охуенно, что все, блять, нормально, и он может прийти к нему и узнать детали, и потом забрать деньги, и он ждет, потому что это нужно. Это серьезно так внеебически важно для него, что просто писец. Господи, как же он ненавидит свою жизнь, как же ненавидит. Так бесит безнужное и бездельное существование в этом мире, без какой-либо важной цели, без поддержки и опоры, и так иногда просто хочется сдохнуть на неопределенное время — посмотреть, что будет, если его не станет: будет ли матери легче, будет ли все так же хуево или что-нибудь изменится, и будет ли вообще хоть что-нибудь? А еще очень хочется, чтобы долгов не было и чтобы не приходилось считать все расходы за месяц и думать, без чего прожить можно, что стоит сократить, а что по сути и убирать нельзя. Это так странно, но по-другому — не выжить. План Б в голову не лезет — мысль о том, что он может работать на Хэ Тяня заставляла что-то в нем крутиться, кривиться от неприязни, заставлять ненавидеть сильнее, не желать вообще думать о нем и прочее, и в добавок ко всему, они учатся в одной школе, где встретить Тяня можно на каждом повороте, и что-то Рыжему подсказывало: встретишь — не удерешь. Ну или тебя в покое вообще не оставят. Уже светает; редкие лучи солнца пробиваются сквозь темноту неба, окрашивают в приятный взгляду оттенок, проходят напролом многочисленных огней звезд и кажутся ослепительно яркими. Тупое солнце. Тупое небо. Тупая жизнь. Он достает телефон из кармана спортивки, вводит пароль и быстро шастает по контактам, и находит нужный. Кому: тупорылый уебок. Вы: я согласен.