House of rising Kinks

Марко устроился в углу диванчика за кулисами, сосредоточенно проглядывая что-то в телефоне. Остальные носились вокруг, периодически исчезая из его поля зрения, но гомон слышался всюду, даже если почему-то замолкали музыканты, шум из зала, полного зрителей, создавал непередаваемую атмосферу предстоящей бури. Марко отвлекся, прислушиваясь, бездумно глядя по сторонам. Его взгляд остановился на большом зеркале, и он улыбнулся своему отражению. Мурлыкая себе под нос, он подошел ближе, где на столе россыпью лежала косметика. Марко придирчиво выбрал карандаш и приступил к нанесению боевого раскраса. Краем глаза он заметил, что Олли наблюдает за ним, усиленно делая вид, что разговаривает с Яни. Басист тоже обратил внимание на то, что его не очень-то слушают, проследил взгляд Олли и предпочел заняться своими делами. Олли мысленно поблагодарил его и подошел к Марко. Тот старался не отвлекаться, но карандаш в руке непослушно дрожал. — Отвлекаешь. — Знаю, — довольно кивнул Олли. — Что наденешь сегодня, художник? — он догадывался, видел, что Марко доставал из сумки, но верить не хотелось. Как он и боялся, Марко кивнул на аккуратно лежащую на диване майку. — Серьезно? Она же почти прозрачная, — выдохнул Олли. — Знаю, — довольно кивнул Марко, специально отзеркаливая его жест. — А что? — Ты понимаешь, что я играть не смогу? — Сможешь. Ты — профессионал. — Марко, — предупреждающее зашептал Олли, — я серьезно. Ты слишком горяч. Не боишься, что я трахну тебя прямо на сцене? Марко покосился на него, подтер немного криво подведенные глаза и отошел от зеркала и от Олли. — Ты твердо решил надеть эту сетку? Марко молча кивнул, с опаской озираясь на сидящего в ближнем углу Яни, опустившего глаза к гитаре. — Переодевайся, — скомандовал Олли. Марко ловко снял футболку и натянул сетчатую майку, видя в горящих глазах напротив только свое отражение в язычках пламени. — Господи, выглядишь ты еще развратнее, чем я думал… — Ну, я же должен показать зрителям… — Что? Свои соски? — не сдержавшись рыкнул Олли. Марко отвел взгляд. Еще час назад он считал эту новую майку прекрасным вариантом для концерта. Мнение его изменилось, когда он глянул в зеркало и стиснул челюсти — опасность оказаться изнасилованным прямо на сцене встала перед ним в полный рост. Он с опаской вновь перевел взгляд на Олли, тот крутил в руках что-то, что Марко не сразу смог идентифицировать. — Иди сюда, — позвал Олли, с резким звуком отцепляя краешек изоленты от катушки. На звук обернулись уже все, кто был в комнате. Разом покрасневший Марко подошел ближе, стараясь ни на кого не смотреть, Олли задрал его майку на груди и оторвал кусок изоленты зубами. Марко дернулся было в сторону, но был остановлен одним только взглядом. На один сосок легла ровная черная полоса. От первого прикосновения Марко вздрогнул. От второго, когда Олли заклеивал уже вставший пуговкой сосок крест на крест, он закусил губу, сдерживая стон. Олли довольно оскалился, наслаждаясь моментом. Они услышали скрип открываемой двери, оба обернулись на вошедшего Капитана, единственного, кто не присутствовал при начале сего действа. Секунда изумленного молчания, во время которой Марко был уверен, что его сердце выскочит из груди, и Капу отвел глаза. Марко зажмурился, отвернулся от Олли. — Не смущайся, — едва слышно шепнул тот. — Я тебя убью. — Не за пятнадцать минут до шоу, — предупредил Маркус. — Тебя только это смущает? — тихо уточнил Яри, искоса поглядывавший на занятых скотчем мужчин. Он все никак не мог привыкнуть к настолько неформальным отношениям двух друзей. — Честно говоря, пока он, — Капу не стесняясь ткнул пальцем в сторону Марко, — выходит на сцену хотя бы наполовину одетым, меня ничего не смущает. Даже наоборот, Олли, отличная идея, — похвалил он. — А то эта проститутская майка даже для Марко уж слишком откровенная. — Ты так уверен, что в таком виде он выглядит менее проституточно? — полушутя спросил Яска. — Как минимум соски не торчат. Девчонки же купальники-ниточки носят, и это считается приемлемыми, — пожал плечами Капу. — Марко, слышал? В следующий раз выступаешь в купальнике, я договорился, — засмеялся Яска. — Дождитесь, пока они закончат, — предложил Яни, поднимая голову от гитары. — Посмотрим, как на сцене пойдет. — Ненавижу тебя, — одними губами сказал смущенный Марко хихикающему мучителю. Олли поднял на него горящие глаза, и он счел за лучшее заткнуться. Второй сосок так же быстро оказался заклеен, и Олли одернул майку, не отказав себе в удовольствии еще раз провести пальцами по уже заклеенным соскам. К этому моменту Марко уже находился в почти бессознательном состоянии равно от смущения и от возбуждения. Олли, забывшись, хотел было придвинуться еще ближе и коснуться губами губ, но почувствовал звенящую тишину и обернулся на таращихся на них одногруппников. — Чего уставились? — резко спросил он. Все как-то стушевались и занялись своими делами. Олли перевел взгляд на Марко и подмигнул. — Пойдем, — позвал он, утягивая мужчину в сторону небольшой душевой. — Макияж ему не испорти, — вслед прокомментировал Яска, — А то еще полчаса у зеркала проведет. — Тебя не спросил, — огрызнулся Олли, чувствуя, как напрягается Марко за его спиной. Ему нравилось смущать любимого, но доводить его шуточками до нервного срыва разрешено было только ему самому. — Таращитесь, как сычи, может у нас разговор конфиденциальный! Не все смогли сдержать улыбки, но комментариев не последовало. Олли затолкал Марко в небольшую комнатку, оценивая пунцовые скулы. — Твоя реакция их только подзуживает. — Знаю. Ничего не могу с собой поделать. Они ведь все знают… — Пока никто ничего не видел мы можем все отрицать, — пожал плечами Олли, — Так что главное не попасться со спущенными трусами. Расстегивай штаны. — Что? — Снимай штаны. — Олли, у нас десять минут максимум. — Успеем, — шепнул тот, помогая стянуть узкие джинсы, — Повернись. — Нет, — возмущенно зашептал Марко, упираясь руками в грудь Олли, старательно заглядывая ему в глаза. — Нет, Олли. Ни за что. — Чего ты завелся? Не собираюсь я тебя сейчас трахать, — успокоил тот, все-таки придвигаясь и целуя взволнованного Марко. — Тогда чего ты от меня хочешь? Олли запустил руку в карман и вытянул что-то в сжатом кулаке. Марко присмотрелся и между пальцами с изумлением увидел знакомо блеснувший камешек пробки. — Черт… Ты вчера ее так выкинул, я думал больше никогда и не увижу… — Ты будто скучал по ней, — мягко улыбнулся Олли, — Рад, что ты больше не смущаешься игрушек. — После знакомства с тобой очень сложно смущаться. Хотя ты всеми силами стараешься. — Повернись, — снова попросил Олли. — И дальше что? — напрягся Марко. Он уже понял, что задумал его личный дьявол, но верить в это не хотелось до конца. — Я вставлю ее в тебя. — Зачем? — Затем, что концерт ты отыграешь на ура, а трусики девчонок из первых рядов можно будет выжимать. — Как бы мне свои «трусики» выжимать не пришлось… — Я тоже о своих беспокоюсь. Точнее беспокоился. А ты знаешь, я не люблю лишний раз волноваться, так что я их не надел. — Зачем? — Марко закрыл пылающее лицо руками. — Ну, зачем ты говоришь мне подобные вещи? Особенно, когда я не могу заняться с тобой сексом… — Ожидание, родной мой, — напомнил Олли, легко касаясь красной щеки губами. — Только представь, каким отвязным, — поцелуй в другую щеку, — развратным, — Олли, наконец, добрался до любимых губ, — и грязным сексом мы с тобой займемся после концерта. — Если ты не прекратишь, весь такой грязный секс будет у тебя прямо сейчас. И беспокоиться тебе надо будет уже не о трусах, а о том, чтобы я оставил целым хотя бы клочок твоих джинсов. — Боюсь-боюсь, — проворковал Олли. — Ну же, детка. Марко старательно прожег в любовнике дыру полыхающим взглядом, но развернулся. — Умница. А теперь наклонись и раздвинь пальчиками попку. — Господи, что ж ты несешь-то? — Любовный бред, как в дамских романах. — И часто ты читаешь подобную чушь? — на свою голову спросил Марко. — Не дразни меня, — припугнул Олли, доставая миниатюрный пакетик смазки. — Иначе этот плаг я засуну тебе в рот и заставлю так пойти на сцену. — Ты этого не сделаешь… — Марко обернулся, ошарашенным взглядом глядя, как любовник смазывает игрушку. — Конечно нет! Успокойся и дай мне сделать тебе хорошо. Марко выдохнул, про себя пытаясь определить, что его так напугало. Это же Олли, любимый и заботливый. Конечно, он не станет делать ничего подобного. Хотя… Марко чуть наклонился, разведя ягодицы руками и тут же почувствовал скользкий палец. Олли покружил им вокруг входа и мягко надавил, пробираясь внутрь. — У нас не очень много времени, — напомнил Олли. — Но ты сейчас хорошо принимаешь, еще не закрылся до конца. Думаю, войдет легко. — Олли, или давай быстрее, или я откажусь, — по дыханию было понятно, что он держится на пределе своих возможностей, да Олли и сам вряд ли продержался бы долго. — Потерпи, родной мой. Олли сдержался, еще немного порастягивал вход пальцами, чтобы не причинить лишней боли, приставил пробку и мягко толкнул ее внутрь. Марко простонал сквозь зубы, но горячие губы, прикоснувшиеся к шее сзади, сгладили момент. — Не больно? — Нет, но… Олли, солнце, — Марко не мог даже шевельнуться и развернуться к нему. Даже от мысли о движении хотелось выть от удовольствия. А в мозгу то и дело всплывали картинки такого содержания, что ему хотелось спалить собственную голову на костре инквизиции. — Я не смогу. Правда, прости, но я не могу так пойти на сцену. Я переоденусь, если хочешь. У меня есть запасная рубашка. Но в таком виде — нет, не пойду. — Тише, мой хороший, что ты? — Олли обнял тяжело дышащего мужчину, помог выпрямиться, все еще прижимаясь к его спине, — Ты прекрасно двигался с пробкой вчера. Ничего не изменилось. — Да, только количество зрителей увеличилось на несколько тысяч. Слушай, я серьезно, я же ходить не смогу! — Сможешь, — уверил Олли, не спеша поворачивая Марко к себе лицом. — У тебя все получится. А вечером, я обещаю тебе самый шикарный секс в твоей жизни. — Который продлится ровно полторы секунды, потому что мне уже ужасно хочется кончить. — Вижу, — улыбнулся Олли, протягивая руку и поглаживая пах Марко. — Я тоже возбужден. Такое зрелище… — Слушай, я тебе доверяю всего себя, я люблю тебя, мне нравится иногда подчиняться твоим сумасшедшим желаниям. — Марко сжал плечи Олли просто чтобы сохранить равновесие. — Но я не смогу выступать. — Я тебя прошу. — Олли… — Попробуй, — хрипло попросил тот. — Не получится — убежишь и вытащишь пробку, я прикрою. Но, пожалуйста, хотя бы просто попробуй. Ради меня. — Олли… — Обещай мне одну песню. Всего одну. Я знаю, как ты серьезно относишься к работе. Но ты — большой мальчик, у тебя все получится, — преданно заглядывая в глаза уговаривал демон-искуситель. — Я верю в тебя. — Ты представляешь, что будет, если я кончу на сцене? — А это чем-то отличается от того, что ты обычно там вытворяешь? — Такого еще не было… — А мне иногда кажется, что я от одних твоих вздохов кончаю… Олли провел руками по груди Марко, прижался к нему снова, обнимая, опутывая будто сетью своими руками, своим дыханием, одним своим присутствием, заставляя мозг плавиться от желания. Он хотел лишь посмотреть в глаза Марко, но закончилось все поцелуем, во время которого они не могли оторваться друг от друга, даже когда оба уже стали задыхаться от нехватки воздуха. Марко отстранился от любимого, чувствуя, как стиснулись его кулаки, и прекрасно зная, что упрямец Олли не отступится от своего, если не попросит сам Марко. — Выведи меня отсюда, — попросил он. Ему отчаянно хотелось просто кинуть этого светлого демона на пол и протрахать в нем дыру размером с бронепоезд. Но тогда, даже со скоростью перевозбужденных подростков, они опоздают, и за ними придет кто-нибудь из группы. И это будет уж совсем пиздец. Он опустил руки, натягивая штаны и пытаясь упаковать стоящий колом член поудобнее. Олли выдохнул, прикрывая глаза, чтобы хоть чуть-чуть успокоиться. — Конечно, мой хороший. Я помогу. Он поправил любимому одежду и помог сделать несколько первых шагов. Марко все пытался найти способ передвигаться так, чтобы пробка внутри не слишком мешала, но с каждым шагом ему становилось все хуже. Или лучше. Он не мог решить. Возбуждение искрилось, сам воздух между мужчинами был наэлектризован, но Олли уже пришел в себя. Он крепко держал Марко за руку и отпустил только выйдя в гримерку. Три головы синхронно повернулись в их сторону — Яри делал над собой видимое усилие, чтобы не последовать примеру остальных. Капитан и Яни отвели взгляд, Яска усмехнулся, но тоже вернулся к гитаре. — Выходим через пять минут, — предупредил Капу. — И я буду очень признателен вам обоим, если вы за это время что-нибудь сделаете с глазами Марко. — Что? — названный уставился в зеркало и едва не прожег дыру в собственном отражении. — Сам увидел, — прокомментировал Капу. — Остынь, а то половина зрительниц выйдет отсюда беременными. Тебя трясет всего. — Нормальный предконцертный мандраж, — Олли попытался отвлечь всех от разглядывания Марко. — Можно подумать… — Можно подумать, что я уже беременный, — со смешком перебил Яска. — Замолчи, — попросил Марко, становясь лицом к стене, закрывая глаза и пытаясь всеми силами успокоить разбушевавшиеся нервы. — Так, все на выход, — скомандовал Капу, подталкивая Олли к выходу. Проходя мимо Марко, он понизил голос: — Справишься? — Да. — У тебя две минуты. И Марко, я не вмешиваюсь, пока вы оба остаетесь в рамках. — Я знаю. Все будет нормально. Мы просто отыграем концерт. — Ага. Давай, приходи в себя. Капитан оставил его одного, и Марко выдохнул. Пытаться сосредоточиться, когда по спине струйками течет пот, а при любом движении внутри чувствуется посторонний предмет, занятие не из легких. Но он должен был справиться. Марко вышел на сцену, вскидывая руку вверх и тут же содрогаясь от того, что пробка внутри сместилась. Он сразу понял, что резких движений на этот вечер ему хватит. Поднял глаза, видя перед собой встревоженный взгляд Олли. Будто они оказались всего в полушаге друг от друга. Только Олли. В большущем зале, полном людей, Марко не видел больше никого. Плеча коснулась чья-то рука, заставив Марко вздрогнуть и повернуть голову — Яни. Во взгляде чувствовался вопрос, но Марко уже пришел в себя. Он широко улыбнулся, если не сказать оскалился и повернулся к залу, начиная первую песню… Потом Марко не мог вспомнить, как допел ее. Для него все слилось в один бесконечный миг борьбы с собой, со жгучим взглядом Олли, с тысячью глаз, направленных на него, с гребаной изолентой, которую грозили прорвать напряженные соски, и, конечно, эта долбанная пробка. Поначалу он еще пытался двигаться так, чтобы она не давила куда не следует, но к середине концерта плюнул на это безнадежное дело: смотреть в полыхающий адским огнем взгляд Олли и медленно вести бедрами по кругу, позволять себе короткий стон прямо в микрофон, прикрываясь очередной нотой песни и знать, кожей чувствовать все, что рвет душу любимого на части, уже чувствовать на себе жадные руки, жаркий рот… Марко сам не понимал, каким образом умудрился сдержаться, периодически опускаясь на пол и стискивая ноги, сжимая себя рукой, спрятавшись за кого-нибудь из одногруппников, или хуже — прижимаясь к Олли сбоку или, боже, сзади… Прозвучал последний звук последней песни, а Марко уже не было на сцене. По дороге схватив Олли за шкирку, он пулей пролетел в гримерку, дернул несчастную дверь уже знакомой душевой, едва не оторвав ее к черту, и впихнул туда Олли. — Марко… — Заткнись. Олли прижало к стене какой-то невероятной силой, которой даже страшно было сопротивляться. Да он и сам прекрасно осознавал, что любая мысль о сопротивлении в такой момент заставит Марко разорвать его на тысячу маленьких Тукиайненов, но все же… — Смазка, — напомнил он. — Потом извинюсь, — горячечно прошептал Марко, стягивая с любовника узкие концертные джинсы. — Что?!.. Марко бесцеремонно закрыл ему рот ладонью, сам сплюнул себе на руку, быстро смазывая свой член, толкнулся почти сухими пальцами в судорожно сжатый анус. — Олли, пожалуйста, — сбивчиво просил Марко. — Тебе же больно будет, господи, Олли… — Марко вжался лбом в его затылок: — Олли. Тот попытался расслабиться, позволяя Марко быстро завершить начатое пальцами и подставить головку члена к заду. Марко добавил еще немного слюны, примерился зубами к плечу и одновременно ввел головку прикусывая белую кожу. Олли потерялся в ощущениях, не понимая, на что реагировать первым. На плече расцвел след от зубов, оставляя россыпь глубоких лунок, а внутрь одним толчком вошел уже весь член. Если бы не ладонь на его губах, Олли бы кричал, а так получались лишь задушенные стоны. Мысленно Олли поблагодарил Марко за то, что тот уже очень давно лишил его девственности и с тех пор регулярно трахал, пусть обычно их секс и не был столь изощренным. Если бы не этот маленький факт в его биографии, концерт для него закончился бы порванным задом. Ему удалось понемногу адаптироваться, через силу расслабиться и привыкнуть к торопливым, но к счастью, не глубоким толчкам. Почувствовав, что Олли перестал мычать ему в ладонь, Марко убрал руку с его рта, опустил ее к напряженному животу, прижимая любовника к себе, а второй рукой принялся жестко ему отдрачивать. Движения были рваными, чересчур резкими — Марко не до конца отдавал себе отчет в том, что делает, но доведенный еще на шоу до предела, Олли оперся о Марко спиной и со стоном кончил в услужливо подставленный кулак. Несмотря на руку на его животе Олли сполз на колени, уперся лбом в стену. — Олли… — жалобно позвал Марко, уже не в силах пошевелиться. — Да-да, сейчас. Получив уже разрядку, он мог не торопиться, через плечо, из-под падающей на глаза чёлки рассматривать дрожащего всем телом Марко и наслаждаться зрелищем. Олли развернулся, натыкаясь взглядом на штаны Марко — оказывается, тот лишь успел расстегнуть ширинку. Его потряхивало от нетерпения, руки дрожали, а по лбу струился пот. Марко хотелось отмыть, остудить жар, грозивший испепелить его, но он уже мог думать о том, чтобы чуть отыграться. Олли толкнул его в душевую кабинку, включил воду — даже горячая, она заставила Марко задрожать. — Олли, — позвал тот, придвигаясь и сдергивая с плеч любимого рубашку. — Секунду, сейчас, — бормотал Олли, пытаясь снять с него мокрую, липнущую к телу одежду. — Мне наплевать уже, — простонал Марко. — Хочу тебя. — Ожидание, — в очередной раз напомнил Олли, мучая и его, и себя. Он опустился на колени перед Марко, проводя мочалкой по его телу. Тот зарычал, но стоило цепким пальцам сжать его член, простил Олли все прегрешения разом. Олли нежно провел рукой вдоль ствола, смывая пену. — Чистый, как заново родился. Невинный. Я буду скучать по тебе такому. — Он обхватил ладонями ягодицы и, наконец, к облегчению Марко, погрузил его член в рот. Сбылась мечта, о которой он грезил весь концерт. Марко с облегчением выдохнул и принялся с усилием толкаться в этот жаркий рот, а когда Олли нашел пальцами основание плага и пошевелил его, движения Марко стали и вовсе беспорядочными: он никак не мог решить, толкаться в этот горячий рот, преодолевая сопротивление плотно смыкавшихся на стволе покрасневших губ, или подаваться назад, чтобы пробка снова и снова толкалась в простату. Один взгляд вниз на Олли, на капли, струящиеся по его лицу, на то, как он жмурится от воды, продолжая сжимать губами член, и никакая сила не заставила бы Марко сдержать стон удовольствия. Чувствуя, что Марко не продержится долго, Олли подцепил кончиками пальцев основание пробки и резко выдернул ее, тут же получая поток спермы прямо в горло. Марко пришлось все-таки прикусить собственную ладонь, чтобы не закричать уже в полный голос. Он оперся о плечи Олли, стараясь отдышаться. — Охренеть… — прокомментировал Олли, сплевывая воду, попавшую в рот. Он поднялся на ноги, потянулся и повернул кран. Прохладная вода по обжигающе горячей коже будоражила нервы, приводя обоих в чувства, но еще больше волновало присутствие любимого. Душевая была маловата и для одного, вдвоем же они и вовсе были прижаты друг к другу. — Прости, солнце, — прошептал Марко на ухо Олли, убирая мокрую прядь за ухо. — Я сам виноват, — уверил тот. — У тебя так глаза горели, я бы, наверное, не выдержал на твоем месте. — Я и не выдержал. Просто не мог остановиться, подумать о тебе. — Перестань, — попросил Олли. — Не могу перестать думать. — Тогда отложим этот разговор, если ты все еще захочешь об этом говорить. А пока нам нужно очень быстро привести себя в порядок, а то я знаю четверых мужиков, которые запросто вынесут двери. — Олли коснулся груди Марко пальцами, и тот отшатнулся. — Все еще чувствительный? — Резко, одним движением, — попросил Марко. Олли хорошенько намылил пластырь, смыл пену водой, потер, стараясь размочить его. Один взгляд глаза в глаза, и Олли резко дернул за краешек. Глухой возглас Марко приглушила ладонь Олли на его губах. — Очень действенный метод, — улыбнулся Олли. — Может второй сам отвалится? — предположил Марко. — А то ощущение, что сосок отрывается вместе с изолентой… — Потерпи, родной мой, — Олли поцеловал горящую плоть, — потерпи секунду, и все закончится. А я потом смажу тебя кремом, идет? Марко кивнул и зажмурился, снова прикусив свою ладонь. Только это и спасло уши Олли от крика. Второй крест из пластыря полетел на пол, а пальцы Олли скользнули по измученному соску. — Когда мы по-настоящему окажемся наедине я расцелую тебя всего, вылижу везде. Обещаю. Каждую родинку, каждый сантиметр тела. А теперь нам надо поживее отсюда выбираться. Олли обернул бедра Марко полотенцем, взял полотенце и себе и пошел к двери. — Надо было взять одежду, переодеться здесь, — покачал головой Марко. — Какая к черту одежда? Ты так торопился, спасибо, что не отодрал меня прямо на сцене. — Я был близок к этому… — Еще бы, — усмехнулся Олли и дернул ручку двери. Та тут же поддалась, и Олли обернулся на друга. — Ты был в курсе, что дверь не заперта? Марко закрыл глаза, отчаянно краснея в который раз за вечер. Выглянув в гримерку мужчины увидели только басиста, убиравшего гитару в чехол. Яни меланхолично поднял голову. — Отодрали? — поинтересовался он. — А? — Марко покраснел, скосил глаза на Олли, прикидывая, насколько громкими они были. — Пластырь отодрали, спрашиваю. — А-а, да, — кивнул Олли. — Ага, вместе с сосками, — пожаловался Марко. — Чтоб я еще раз эту майку надел… — Сам себя наказал, — усмехнулся басист, не отрываясь от своего занятия. — Ребята собирают инструменты. Сегодня все решили помочь Яри, — он все-таки поднял глаза: — А вы бы оделись побыстрее.