House of rising Kinks

Стоя в ванной комнате, Марко рассматривал свое отражение в зеркале, тщательно выискивая пропущенные волоски на груди. Мышцы после горячего душа были приятно расслаблены, и в голове лениво билась мысль о теплой кровати и Олли под боком. Да, прекрасно. То, что ему сейчас нужно. Сон и Олли. Он еще раз провел бритвой по коже и смыл пену. Потянулся всем телом, похрустывая косточками, и как раз в этот момент на пороге комнаты возник предмет недавних размышлений. Привалился плечом к косяку, с улыбкой рассматривая его. Они только вернулись домой, оба были вымотаны и потому каких-то активных кувырканий не планировали, но все равно на периферии сознания бился маленький мотылек желания. Бился постоянно. Марко Олли хотелось всегда. Олли, очевидно, тоже, а иначе бы его взгляд не шарил бы сейчас так жадно по телу, оглаживая и лаская не хуже горячих струй воды. Подходить и заменять ласки глазами на руки он не спешил, но даже подобной малости хватало, чтобы кровь начинала бежать чуть быстрее, становясь горячее с каждым мгновением. — Не смотри так, мне неловко. Если у меня сейчас встанет — я просто упаду в обморок от усталости, а виноват в этом будешь ты. Олли мягко рассмеялся, но послушался, и градус напряжения в воздухе понизился. — Я ничего не могу с собой поделать: мне хочется смотреть на тебя постоянно. Ощущаю себя подростком в начале пубертата. Только без преждевременных и внезапных эякуляций. — Звучит как вызов, — Марко постарался произнести это как можно мягче и игривее — ему нравилось доводить Олли до хмурого, полного возбуждения взгляда лишь одним только мурлыкающим, ласковым тоном. Вот и сейчас у него бы почти получилось, если бы они не были так измучены. — Не дразнись, сам же только недавно жаловался, что упадешь в обморок. Марко улыбнулся, взяв с крючка полотенце и принявшись вытирать им волосы. Вновь отвернулся к зеркалу, переступая босыми ступнями по теплому кафелю и ощущая, как глазами Олли вновь принимается шарить по его обнаженному телу. Наготы Марко не стеснялся — гораздо волнительнее для него было полностью довериться Олли и позволить вытворять с собой все, на что способно больное, полное обожания воображение. — О чем ты думаешь в такие моменты? Марко еще раз промокнул пряди мягкой, пушистой тканью, а затем взялся за расческу, играя с Олли в гляделки через отражение в зеркале. Это все напоминало сафари или охоту: взгляд глаза в глаза, вызов и щепотка опасности, потому что дразниться и правда было рискованно. Олли помедлил с ответом, закусив губу. Сейчас Марко чувствовал, что тот увлечен какой-то мыслью, и чужие зрачки впились в его, а не застыли на заднице и бедрах. — Сказать тебе правду или сделать так, чтобы ты не волновался? — Олли чуть нервно погладил себя пальцами по плечу, заставив мысли в голове Марко плясать с удвоенной скоростью в попытках догадаться, чем Олли увлечен в очередной раз. — А есть повод? — гребень легко разделил волосы на пряди, затем Марко добавил, уточняя: — Волноваться. — Ты ведь знаешь, что я не причиню тебе боли, так что тут скорее психологическое волнение будет работать. — Ты ведь понимаешь, что чем дольше медлишь, тем сильнее я нервничаю и начинаю бояться твоей дьявольской головы. Отложив гребешок, Марко наконец-то повернулся к Олли лицом, опершись бедрами об умывальник, понимая, как он бессовестно врет. Внутри не было страха — только предвкушение, и от этого становилось немного неловко. Исследовать границы было интересно, а когда рядом Олли — еще и полностью безопасно, если исключить некоторые острые моменты, но открывать в себе нечто новое — всегда смущающий опыт, и Марко просто не мог… Подчас это абсолютно убивало его — понимание, сколько всего может быть скрыто в потаенных уголках души. — Прости, — Олли улыбнулся и подошел ближе. Между ними осталось всего ничего сантиметров, когда он остановился и предельно внимательно посмотрел — серьезно, без бравады и игривости, словно проверяя, насколько может доверять и довериться самому. А затем: — Хочу увидеть тебя в платье. И возможно с макияжем. Но абсолютно точно я хочу побрить тебя везде. Сам. По коже пробежал холодок, и Марко не был уверен, что это от той небольшой капельки воды, оставшейся на коже. Олли убил остатки расстояния между ними, прижимаясь к груди — невысокий, худой и очень горячий, а затем ожег ухо жаром дыхания: — Когда я думаю об этом, ты даже в моей голове выглядишь как божество, которому хочется приносить кровавые жертвы. А уж на практике… Согласен проверить? — Ну, если только мы обойдемся без зарезанных овец в нашей спальне. Олли хмыкнул и счастливо прижался теснее, а Марко обессиленно прикрыл глаза. Еще один рубеж был пройден, но Олли в его руках был теплый и уютный, так что ему даже почти не было дела до собственного смущения. Через несколько дней, проведенных в предвкушении, Олли принес небольшую коробку, перевязанную лентой. Кровь сразу же бросилась Марко в лицо, стоило ему только заметить черный, матовый картон, а мысли понеслись во все стороны, стараясь предугадать фасон и цвет. Он был уверен, что там нет какой-то избитой пошлости в виде костюма медсестры и ужасных остроносых туфель, но все буйство его фантазии разлетелось ошметками, когда крышка оказалась отброшена и взгляду предстало нечто очень тонкое, кружевное и просвечивающееся, глубокого черного цвета. Пальцы легко пробежались по шероховатой ткани, и Марко тут же представил, как будет смотреться в подобном наряде, чувствуя, как скулы горят от румянца. Он дернулся, когда Олли обнял его со спины и надолго прижался губами к шее. — Потерпи до вечера, детка, — шепот на ухо лишал даже тех остатков мыслей, что еще были в голове, и Марко прерывисто выдохнул, прижимаясь к Олли теснее, чувствуя, как ему стало жарко. — Сначала нужно будет подготовить тебя. — Извращенец, — Марко слабо хмыкнул, но повиновался, когда ловкие пальцы отняли у него коробку и отбросили ее куда-то в сторону, а Олли принялся целовать его в плечо, сжимая везде руками. — Вовсе нет. Просто ты слишком красивый. У меня стоит от одной только мысли о тебе в этом платье, — в доказательство Олли прижался теснее, и Марко почувствовал спиной его твердый член, и от этого разволновался еще сильнее — представлять себя в женской одежде получалось легко, и подобная картина будоражила, но одновременно и пугала. Пугало, что он так легко согласился, пугало, что подобный фетиш не вызвал в нем бурного протеста, а это заставляло чувствовать себя немного неправильно. Благо Олли, понимая, что Марко сейчас испытывает, не стал давить и склонять к быстрому перепихону — просто благодарно выцеловывал что-то заманчивое на шее и любезно предоставленном подбородке, тяжело дыша и водя дрожащими пальцами по груди и животу. Отдаваться в его власть, откидываясь в сильные объятия, было приятно, и Марко позволил ласкать себя, чтобы Олли утолил хотя бы немного жадности и голода в преддверии главного блюда. Вечером они были в ванной комнате, и Марко ощущал себя максимально неловко полностью обнаженным перед одетым в привычные футболку и шорты Олли. Кажется, это смущало только его одного, потому что Олли расслабленно, довольно улыбался, подготавливая все необходимое: новенькие лезвия для бритвы, несколько полотенец и пену. — Тебя нужно хорошенько разогреть перед тем, как брить в особо нежных местах, — Олли, посмеиваясь, наклонился к сидящему на стуле Марко и мягко погладил в низу живота — без поддразниваний, просто провел подушечками пальцев по нежной, мягкой коже, но Марко этого хватило, чтобы нахмуриться и подобраться всем телом. — Тише, не нервничай так. Все будет хорошо. Я смогу сделать так, чтобы тебе понравилось. — Я знаю. Но все равно нервничаю. Так что без… всяких жестов. И слов. А то ты так сказал «разогреть» как будто я никогда грудь с яйцами не брил. — А может ты просто уже весь в предвкушении и немного параноишь? — Олли еще раз улыбнулся, стараясь этим успокоить Марко, но только заставил еще больше хмуриться. Он открыл кран и настроил температуру воды, а затем мягким шлепком заставил Марко залезть в душевую кабинку. — Мне проследить за тем, как хорошо ты будешь мылиться? Ответом был красноречивый, без лишних слов тыкнутый прямо в лицо фак, и Олли рассмеялся, давая Марко возможность побыть одному. И себе тоже, что было очень правильно — пальцы уже в предвкушении подрагивали, и он чувствовал волну слабого жара, прокатившуюся по телу. Нужно было успокоиться и собраться с мыслями, ведь еще предстояло побрить Марко, а затем только насладиться видом. Срываться сейчас было бессмысленно, хотя и очень хотелось. Пока проходил аутотренинг, Марко закончил с водными процедурами и, порозовевший и влажный, вышел из кабинки, сгоняя на нет все то напускное спокойствие, в которое Олли старался загнать себя. Взгляд сам, без участия сознания, заскользил и по сильным рукам, и по темным, выделяющимся на фоне бледной кожи соскам, и ниже, к бедрам и пока еще спокойному члену, который Олли уже хотелось обхватить губами и заставить затвердеть прямо у себя во рту. — Не пялься на меня так кровожадно, а то расплачусь и убегу. Марко старался шутить, но на самом деле был близок к тому, чтобы по-детски замотаться в полотенце и в самом деле спрятаться в какой-нибудь угол, укрываясь от пронизывающего взгляда. Но ему тоже хотелось узнать, чем же все закончится этим вечером и как пройдет, а потому следовало побороть и мешающее смущение и сдержать ненужное сейчас возбуждение, что было довольно трудно проделать. Чуть обтеревшись, он сел на стул. — Ну. Готов? — Олли подошел ближе, беря лицо Марко в чашу из ладоней и заглядывая в глаза. Это был последний шанс отказаться, точка, после прохождения которой безболезненного возвращения не получится, и Марко завис на несколько мгновений, стараясь усмирить взбунтовавшуюся внутри панику. Стараясь не подвести Олли. — Мне кажется, ты это сам у себя спрашиваешь, — он мягко улыбнулся, и Олли счастливо прижался губами к его губам, благодарно целуя. — Очень может быть, но я хочу пройти до конца, — мягкий шепот пустил стаю мурашек по шее, и Олли тут же мягко погладил это место пальцами, разминая мышцы и разгоняя кровь, чтобы Марко было не холодно. И приятно. С бритьем лица и шеи проблем не возникло, на груди волоски были почти незаметные — так часто их оттуда удаляли, но отказать себя в удовольствии слегка приласкать губами темные соски было невозможно. Получив награду в виде легкого стона за такую свою инициативу, Олли плавно спускался станком ниже, добавляя больше пены и стараясь действовать максимально аккуратно и неспешно, чтобы не поранить любимое тело. — Кажется, у меня встанет только от этого, — доверительно и тихо шепнул он куда-то Марко в коленку, опускаясь на корточки. Марко ответил согласным мычанием — все это было дико смущающе и непривычно, но вместе с тем как-то экзотически приятно. Лезвия легко скользили по коже живота и лобка, убирая растительность, а Олли мягко вжимался губами во внутреннюю сторону бедра, задыхаясь. Ему нравилось гладить Марко, прикасаться к нему в определенных местах, заставляя дышать чаще и глубже. Все это уже давно не походило на гигиеническую процедуру, а больше напоминало игру — провести бритвой по коже, сполоснуть, и провести еще раз, а самому в этот момент целовать и поглаживать влажные, разведенные в стороны бедра, икры и щиколотки с выступающими косточками, чуть подрагивающие любимые пальцы, стискивающие колени и иногда — плечи самого Олли. Медленно спускаясь бритвой по телу Марко, Олли дошел до длинных, стройных ног. Мягкие, длинные волоски легко поддавались лезвиям, только целовать теперь приходилось осторожно, чтобы не наесться пены для бритья. Краем глаза Олли заметил, что у Марко начал вставать член, но постарался отбросить эту мысль подальше — еще не время. Явно не стоит отвлекаться, когда у тебя в руках острый предмет. Закончив с бедрами и вытерев остатки пены полотенцем, Олли наконец-то приступил к голеням. Их почему-то брить было особенно приятно — взгляду постепенно открывалась гладкая, нежная кожа, свободная от волос, и в какой-то момент пришлось лезть рукой к паху, чтобы поправить вставший, напряженный член. Примерно в то же время Марко издал задушенный, внезапный стон, когда Олли легко сомкнул зубы на мягкой коже бедра, и это не добавило спокойствия. — Может ну его, это платье? Голос у Марко был хриплый — ему нравилось происходящее — Олли не мог не заметить этого, и в душе растеклось тепло, так сильно захлестывала любовь. — Предлагаешь трахнуться в душе и баиньки? — Ну… не я это сказал. Олли хмыкнул, сбривая остатки волос. Предложение и впрямь было заманчивым, но впереди его ожидала картина еще более волнующая, и с ленью и желанием пойти по более легкому маршруту было решено бороться. — Нет, детка. Я все же очень сильно хочу увидеть тебя в том, что я тебе приготовил. Спорить Марко не стал, лишь еле слышно вздохнул и поднялся со стула. Постоял какое-то время, опаляя Олли поплывшим взглядом и порозовевшими скулами, а затем подошел ближе и провел ладонью по паху на пробу, прикусив губу и заставляя Олли судорожно втянуть воздух. — Надеюсь, ты позволишь мне переодеться в одиночестве? — он мило улыбнулся, понимая, что с рукой, дарящей такое долгожданное давление, Олли вряд ли будет спорить, а затем ткнул в руки стул. — Прошу, не медли, иначе я взорвусь, — мысли уже начинали отказывать, и Олли помотал головой, стараясь прийти в себя и сосредоточиться на главной цели, ради которой они все это, собственно, и затеяли. — Твоя одежда на корзине для белья. Марко только кивнул, вновь включая воду в душе и ожидая, пока Олли закроет за собой дверь. Лежать на кровати, прислушиваясь и сгорая от нетерпения, было невыносимо, но Олли старался не нервничать и расслабиться. Никуда Марко не денется, а если из затеи ничего не выйдет — они всегда могут закончить уже привычными и знакомыми позами без всяких экспериментов и излишеств. Наконец, он услышал, как открылась дверь ванной комнаты и перевел взгляд на коридор, ожидая появления Марко. Какое-то время слышались негромкие шаги и скрип половиц, но затем на уши обрушилась тишина, и Олли медленно принял сидячее положение, раздумывая, что произошло. — Закрой, пожалуйста, глаза. Внезапный голос разрезал тишину, до этого наполненную только неровным дыханием Олли, заставив того вздрогнуть. В коридоре было темно, но Марко определенно был там, нарочито остановившийся в самой черной тени, чтобы можно было разобрать только лишь неясный силуэт. — Марко, ну в самом деле… — Нет. Дело… Дело не в моем смущении. Просто… пожалуйста, закрой глаза. Со вздохом Олли повиновался, и шаги вновь зазвучали. Один, другой, все ближе… Соблазн поднять веки был велик, но поступать так с Марко не хотелось — особенно сейчас, и Олли терпеливо дождался пока, судя по звуку, Марко не остановится возле самой кровати в неярком свете торшера. — Можно? Олли и сам уже знал, что можно, но Марко хотелось подразнить — или подготовить самого себя — понять было очень сложно. — Да. Удивительно, но голос у любовника почти не дрожал, и Олли наверняка успел бы удивиться этому, если бы он наконец-то не открыл глаза и не уставился прямо на Марко. Марко, добавившего несколько деталей в свой наряд, и от этих деталей Олли рисковал задохнуться. Медленно сев, он свесил ноги с кровати и жестом подозвал Марко ближе, во все глаза рассматривая открывшуюся ему картину. Платье сидело на Марко идеально, подчеркивая и широкие плечи, и узкую талию, черная ткань натягивалась на плечах и бедрах, чуть задираясь вверх, когда тот нервно переступал с ноги на ногу. Все это было чертовски прекрасно, и Олли порадовался, что не прогадал с размером, но еще… Еще Марко надел на себя не менее изящный и не менее черный пояс для чулок и сами чулки, упаковав свои бедра в дополнительный утягивающий элемент в виде ремешков, протянувшихся от пояса до кружевной резинки, и все это на его длинных ногах смотрелось невероятно сексуально и заставляло Олли забывать о том, как делать вдохи и выдохи. Завороженный, он мягко провел руками Марко по бедрам, поглаживая небольшие участки голой гладкой кожи и слыша сверху мягкий, прерывистый выдох возбуждения. Скользить ладонями по коже и ткани было приятно и невероятно правильно, Олли нравилось сжимать пальцами бока Марко и гладить по ребрам, наблюдая за тем, как тот прикрывает глаза от удовольствия и сильнее подается на прикосновения. — Тебе нравится? — тихий шепот прорезал тишину спальни, и Марко медленно кивнул, смотря на Олли сверху вниз, а затем нерешительно проводя пальцами тому по волосам. — Ты возбудился от вида себя в зеркале или от ситуации в целом? Пальцы легко прошлись по напряженному, горячему члену любовника, прижатому тканью платья к животу, и первая на сегодня, но далеко не последняя дрожь Марко сладко отозвалась в них двоих. Олли было не так уж и важно знать честный ответ, но ему хотелось растянуть этот момент как можно дольше, а потому он был готов шептать какие угодно глупости в мягкую бедренную складку и касаться ее губами. — Ну ты-то явно возбудился от того, как я выгляжу, — помедлив, Марко сжал пальцами плечо Олли, вынуждая отвлечься от поцелуев, будто о чем-то спрашивая, и Олли поднял взгляд, чтобы затем застонать, когда упакованная в капроновую ткань ступня Марко мягко надавила ему на пах, массируя давно стоящий, твердый член. Это было так странно и возбуждающе, что сдержаться не было совершенно никаких сил. — Да… Да, ты прекрасен. Я так сильно хочу тебя. Марко… — Тише, тише. Я хочу еще кое-что показать тебе. Он мягко вывернулся из рук Олли, отходя так, чтобы его было хорошо видно и наслаждаясь явным стоном разочарования, сорвавшимся у Олли с губ. Скулы у Марко немного порозовели, а соски, неясно просматривавшиеся сквозь ткань платья, будоражили сознание — хотелось подойти и накрыть их губами, вообще хотелось сжать Марко в объятьях и наконец-то толкнуться в горячую задницу. Тем временем, Марко повернулся к Олли спиной, заставляя забыть об очередной порции кислорода для бедных, вскипающих от желания мозгов, большим вырезом, открывавшим взгляду все любимые родинки, мягко прогнулся, выставляя задницу и разводя в стороны ягодицы, чтобы во всей красе показать яркий, цветастый камешек на плаге, что находился внутри него. — Господи, блять… Это было уже слишком. Этого совершенно нельзя было вынести. Кончить хотелось неимоверно — Марко хотелось неимоверно — его всего, начиная от широкой груди и заканчивая длинными ногами, которые так приятно укладывать себе на плечи, и Олли резко подорвался с места, падая перед любовником на колени и смыкая жадно зубы на мягкой плоти. Марко издал стон, а затем еще один и еще от такой внезапной атаки, пока Олли задирал ткань платья выше, оголяя ягодицы, покусывал их, шире разводил в стороны и касался языком входа, растянутого игрушкой. — Если бы я знал, что все будет так… Я бы ни за что и никогда не поднял эту тему… Сейчас сердце остановится… — он задыхался, но продолжал поглаживать Марко языком и пальцами, чуть двигая игрушку внутри него и наслаждаясь стонами, тем, как Марко вертелся, стараясь урвать больше внимания для своего изнывающего члена и растянутой плагом дырки. — Игрался с собой в ванной этой милой штучкой? — он еще раз пошевелил пробку, дразнясь. Вместо ответа Марко вновь застонал и попытался прогнуться сильнее, что было практически невозможно — Олли и так сходил с ума от этого мягкого прогиба спины и отставленной задницы. Руки сами собой уютно устраивались на ягодицах Марко и тянули ближе к себе, спускались плавно по бедрам ниже, чтобы там столкнуться с ладонями Марко, который легко поглаживал себя в забытьи и возбуждении. Укусы и красные пятна засосов очень выгодно смотрелись на бледной, не тронутой загаром коже, а черная, собравшаяся складками ткань подчеркивала их яркость, и внутри не оставалось ничего человеческого и сознательного. — Я так сильно хочу тебя. Но еще я хочу увидеть, как ты будешь трогать себя, — Олли в последний раз сжал зубы на услужливо предоставленных бедрах, предварительно надорвав тонкую ткань пальцами, упиваясь гладкостью и солоноватостью кожи, а затем вернулся на кровать, приготовившись к шоу. — А это обязательно? — Марко обернулся к нему: взмокший и смущенный, но его рука послушно прошлась по соскам, сжимая их. — Долго я не выдержу, — Олли постарался улыбнуться мягко — пугать Марко не хотелось, но бушевавшие внутри демоны желаний взвыли, стоило только заметить, какая влажная от смазки головка члена Марко, и как его пальцы нерешительно касаются входа, поддевая игрушку. — Так что… всего лишь немного игры. Для меня. Пожалуйста. Ты ведь не против, мой хороший? И вновь Марко промолчал — лишь сильнее вспыхнули румянцем скулы, а рот приоткрылся, выпуская неровный выдох. Он потянул плаг из себя, почти вытаскивая его — в приглушенном свете блеснула смазка, а затем вновь толкнул обратно, и синхронный стон прорезал потяжелевший воздух. А затем вновь и вновь. Игрушка то показывалась, то вновь исчезала в любимом теле, и от того, что Марко сильнее старался расставить ноги, дыра на его чулках пошла стрелками и расширялась с каждым разом, а цветастый камешек играл бликами от торшера. В один момент Олли не выдержал. Резко поднялся с места, подходя к Марко и утягивая его за собой на кровать. Поставить его на колени и открыть для себя прекрасную панораму было самым правильным сейчас делом во всем мире, задрать платье выше — еще правильнее. Он еще и еще надрывал чулки, оголяя для себя больше гладкой кожи, покручивал игрушку, заставляя Марко издавать откровенные, жадные стоны — они оба были уже на пределе. — Хочу, чтобы ты оседлал меня. Но сначала нужно вытащить это из тебя, правда? — Олли наклонился к уху Марко, одной рукой оглаживая ягодицы, а второй обхватывая шею. Хотелось искусать Марко, хотелось сдавить пальцами ему сосок и приласкать член. Просто хотелось Марко, и Олли больше не мог ждать, а согласные стоны не добавляли выдержки. Плаг оказался отброшенным в сторону нервным жестом, и на коже Марко заблестела смазка, приковывая взгляд к потемневшему анусу, жадно сжавшемуся, когда исчезло давление. Они быстро устроились так, чтобы было удобно, и давно твердый член Олли легко скользнул в подготовленное, растянутое отверстие, заставляя их обоих простонать от облегчения и едва сдержать слезы. — Для меня… — шепнул Олли, кладя ладони Марко на бедра, поглаживая и задавая темп, заставляя любовника буквально танцевать насаженным на крепкий член. Наконец-то можно было сжимать его везде и наслаждаться видом облепившей влажную кожу кружевной ткани, что Олли и делал, мягко направляя Марко и не давая сорваться в быстрый, неровный и жадный темп. Подол платья оказался задран еще выше, и напряженный член Марко, избавившись от фиксации, завлекательно покачнулся, пачкая уже и Олли выделяемой смазкой. Хватило всего ничего, чтобы Марко кончил и начал судорожно сжиматься с такой силой, захлебываясь стонами, что не последовать за ним было просто невозможно. И прижимать его к себе, поглаживая по открытой спине, пусть они и были перепачканы спермой, было приятно так же сильно, как и трахать, скользя по давно нагретой, жидкой смазке. и несколько замечательных артов одного замечательного художника ( ͡° ͜ʖ ͡°) https://vk.com/doc120130696_465003380?hash=224859c367d66bf07e&dl=d35796f4e87556097c https://vk.com/doc120130696_465055268?hash=905ef257fc945948a2&dl=852b34bbece9b55c0d https://vk.com/doc120130696_465086429?hash=135b1171e66ac5822f&dl=f77479b9f327ed7364