Ходячий замок

Чимин медленно считает до десяти и очень тихо вдыхает, осознавая, что нельзя не дышать совсем. Впереди буквально пара ступенек наверх, неизвестный второй этаж и ещё сколько-то выше. За спиной до ужаса тихо, и он правда без понятия, что делать. Чимин медленно, о ч е н ь медленно поворачивает голову и видит внизу это. Что-то чёрное, плотное, как густая тень, а ещё оно, кажется, не дышит. Чимин теперь тоже. — Кажется, я задал вопрос, — припечатывает его голос. Чимина пробирает до мурашек, он нервно хватается за рукава, открывает рот и… ничего. Гнетущее молчание расползается во все стороны почти осязаемо, голос продолжает ждать, а Чимин паникует почти до истерики. Он же не может говорить, а вдруг его не поймут? Или выкинут на улицу неизвестно где? Убьют? Руки начинают трястись, он разворачивается полностью и беспомощно смотрит в темноту, когда яркий свет режет его глаза, заставляя зажмуриться. — Ты что, язык проглотил? — ворчит голос, как-то становясь разом усталым и безобидным. — Эй, мелочь. Чимин яростно кивает, так, что даже шея начинает ныть. Из-за направленного на него света он ничего не видит и тупо таращится куда-то наугад. Он подносит руку к шее и рисует в воздухе крест. И его понимают, потому что луч света становится слабым, а вокруг загораются тусклые огрызки свечей в канделябрах. Из-за длинных теней и летающей в воздухе пыли первый этаж кажется немного жутким. Чимин косит глазами по сторонам, ожидая, когда те привыкнут к освещению, а потом робко переводит взгляд на обладателя голоса. Тот полностью закутан во что-то чёрное (оно подозрительно напоминает простынь, но Чимин старается сейчас вообще не думать), в запрятанной в ткань руке обычный фонарик, а из-под капюшона торчат серые волосы. А ещё его, кажется, разглядывают так же напряжённо и растерянно. — И откуда ты здесь взялся? — в пустоту роняет чёрная фигура. Чимин подбирается, обнимает себя за плечи и неопределённо мотает головой. Кто этот парень? Маг? Колдун? Чернокнижник? Гадалка? Он живёт здесь? Один? — Как тебя… оу, — обрывает себя Голос, растерянно глядя на него. — Ну и что мне с тобой делать? Чимину очень хочется лечь и, может, немного поплакать. А ещё он только сейчас понимает, насколько он устал, что противно дёргает все царапины, ноют ноги и раскалывается голова. И почему-то тело подводит его, на очередной встряске замка заваливаясь на хлипкие перила. Те, вообще-то, выдерживают его вес, и Чимин осторожно садится на ступеньку, вытягивая ноги и уже почти не обращая внимание ни на что. — Эй, ты, — снова зовёт его Голос. Потом фигура настороженно поднимается до него и смотрит тёмными глазами. — Вставай, тебе нужно смыть грязь, если собираешься здесь ночевать. Будь добр, я хочу компанию чистого человека, а от тебя несёт на весь этаж. И Чимина накрывает возмущением. Он, вообще-то, не виноват в том, что эта старая карга заставила его лезть непонятно куда, потеряться и теперь вообще быть непонятно где. Он пинает фигуру куда-то в ногу, едва сдерживая слёзы отчаяния. Голос вмиг становится протестующим и издаёт гневный вскрик. — Ты, мелкая вонючка, сейчас же поднимай свою задницу, — рычит Голос, склоняясь к его лицу. Чимин хлопает глазами от неожиданности, а перед ним уже никого нет, только откуда-то со стороны библиотеки долетает тихое и раздражённое: — И чтобы ты не придумывал в своей пустой голове мне прозвища, меня зовут Юнги. И хлопает дверь. Чимин смотрит перед собой, хватается за стену, чтобы встать на ноги, и неловко ковыляет следом. Этот дурацкий глупый Юнги ему не нравится.

***

Чимин сидит на неудобном высоком стуле (если без спинки, то стул ли это?), в одних штанах и с прямой спиной, по которой пятнадцать минут назад ударил этот Юнги с бурчанием себе под нос и «выпрямись». Ему, вообще-то, холодно, но пожаловаться он не имеет возможности. Юнги оказался вовсе не страшным, но зато до жути ворчливым, и у Чимина и без него голова болела, а теперь вообще. Юнги небрежно промывает все его порезы и царапины (Чимин пять минут оттирал с себя грязь под почти ледяной водой) какой-то зелёненькой водичкой, пахнущей травами. Напоминает чай, Чимин беззвучно фыркает и тут же торопливо качает головой на раздражённый вопросительный взгляд. — Вот, — перед Чимином на стол опускается маленькая стеклянная баночка. Он вопросительно вскидывает брови. — Царапины, мелкий. Не думаю, что ты хочешь лечиться от банального заражения крови. Чимин показывает язык спине выходящего из маленькой комнатки Юнги, берет баночку, но продолжает просто сидеть. Ноги всё ещё ноют, спина от одного положения затекла, но вставать он не хочет. Даже если бы было место для этого. Вдоль стен бесчисленные полки со странными банками, коробочками и чем-то продолговатым (это что, рука?) в светлой ткани. На полу ящики. На столе свалка каких-то свёртков. Видимо, Юнги не боится, что Чимин может что-то украсть. Хотя Чимин и не стал бы. Он в любом случае уже где-то далеко от дома. Чимин протяжно вздыхает и начинает смазывать порезы прозрачной склизкой гадостью. Она пахнет отвратительно, и вот честно, лучше бы у Чимина отняли обоняние. В конце его пальцы полностью в этом, и он втихаря вытирает их какой-то чистой на вид тканью на краю стола. — Ты закончил? — зовёт его Юнги откуда-то из глубины первого этажа. Потом его шаги раздаются ближе, Чимин торопливо натягивает на себя рубаху и принимает более-менее нормальный вид. Юнги ставит перед ним глубокую тарелку и суёт в руки ложку. — Ешь. Чимин машинально опускает ложку в тарелку и… оно что, голубое? Он расширяет глаза и мотает головой. Тогда Юнги хмурится, поджимает губы и резко говорит: — Сейчас же. Потом, видимо, смягчается, и Чимин начинает верить, что у него всё же есть сердце. Садится напротив на какой-то ящик, подпирает лохматую голову рукой и устало смотрит на него. — Слушай, ребёнок, я устал, уже реально поздно, а тут ещё ты откуда-то взялся, весь грязный, израненный и немой, — чуть раздражённо говорит он. — Ты думаешь, что мне хочется возиться с тобой? Просто ешь, это поможет тебе согреться и быстрее уснуть. И Чимин почему-то слушается. Медленно ест, чувствуя на себе чужой взгляд, но потом прерывается и растерянно показывает на себя, а потом на окно. Юнги хмурится. — Хочешь уйти сейчас? — пробует он. — Узнать, где мы? Вышвырну ли я тебя? Чимин вздрагивает на последних словах. Всё-таки в его голове это звучит не так страшно. Он совсем один, у него нет воды, еды и денег, а ещё он почти никогда не выходил за пределы деревни. Он просто погибнет, если ему никто не поможет. Эта мысль настолько падает ему в голову, что он минуты две гипнотизирует стол, пока перед его лицом не мелькает рука. — Ты слышал, что я сказал? — снова раздражается Юнги. — Ты можешь остаться до ближайшего города, но я ещё подумаю над этим. Ясно? Ясно, куда уж яснее. Чимин стойко стискивает зубы, глотает ком в горле и коротко кивает. — Идём, можешь поспать в библиотеке. Среди книг Чимин мешком валится на пыльный диван, сворачивается в комок и вырубается, абсолютно вымотанный и без единой мысли в голове.