Сжигай себя, но только не до тла. Пиши, ведь ты же можешь лучше, Живи, ведь жизнь дана одна. Сжигай мосты, ведь ты прошёл их, ну же.
Моя комната встретила меня всё тем же теплом и уютом. В камине уже горел огонь, а шторы всё ещё были раздвинуты. В этой местности осенью темнело рано, так что в моей спальне уже царил мягкий полумрак. Я глубоко вздохнула и с разбега прыгнула на кровать, утыкаясь лицом в стёганное покрывало, которое Нана сшила собственноручно. Я дома. Думать о предстоящем разговоре не хотелось. У меня вообще не было никакого желания контактировать с людьми ещё ближайшие пару дней точно. Наконтактировалась блин уже, с головой хватило. Меня, то есть человека, обожающего одиночество, несколько напрягала активность моих друзей, как физическая, так и социальная. Конечно, я могла слать их в удобных случаях лесом, но желание отправить их как можно дальше меня резко испарялось, когда я видела умоляющие глаза той же Алисы… ну, или Джеймса. Короче говоря, устала я, устала. Элис, появившаяся рядом слишком неожиданно, порядком напугала. Домовушка извинилась и, лукаво улыбнувшись, напомнила, что меня вообще-то ждут ужинать. С кровати подорвало быстро. Я успела причесаться, поправить постель и даже разобрать кое-какие вещи, когда вездесущая Элис опять напомнила, что пора таки спускаться. Глубоко вздохнув, я поймала в большом зеркале свой слегка испуганный взгляд. Нет, Лили, ну чего ты боишься? Ну не съедят же они тебя, правда? — Зато понадкусывают, — как-то слишком мрачно пошутила я, выходя из собственной комнаты. Складывалось такое впечатление, что я жила тут вечность. Каждый поворот, каждая ступенька уже были мне до безумия знакомы. Я могла не глядя дойти до той же самой столовой, просто залипая в страницы очередной книги. И тут мне уже было интересно: то ли у меня открылся какой-то новый талант, перекрывающий топографический кретинизм из прошлой жизни, то ли просто дом не хотел, чтобы молодая хозяйка свернула себе раньше времени шею. Дилемма. В столовой — большой прямоугольной комнате, выполненной в светлых и тёплых тонах — ещё никого не было. Это меня не напрягало, ведь родители частенько опаздывали на совместные трапезы, так что я просто уселась на своё место и попросила свою домовушку принести мне книгу, оставленную на столе. Когда «Оборотни; люди или звери?» оказалась у меня в руках, я раскрыла томик на загнутой странице и вперилась взглядом в строчки. Мысли улетали, так что читать я попросту не могла. Да и книга была больше фарсом и скрытым намёком, чем способом занять себя до прихода родителей. Я знала, что Нана была наблюдательной, и так же я знала, что она сумеет сложить два и два, собирая из разрозненных паззлов целостную картинку. Это и радовало, и пугало. Наконец, в столовую вошла Нана. Она отдавала приказания в сквозное зеркало, видимо, планировалось какое-то мероприятие, в котором моя мать принимала непосредственное участие. — Да, да, я разберусь с цветами… ну конечно, о чём разговор? Попробую договориться о доставке пионов из Петербурга… Ты же знаешь, дорогая, я обожаю эти цветы! Я наблюдала за её метаниями со скрытым интересом. Действительно, пионы. Действительно, из России. Ну что может заставить эту женщину так заморачиваться? Чьё-то рождение? Свадьба? Смерть? Но если последнее, чего она так радуется? Нет, когда определённые личности вдруг окажутся при смерти, меня это может тоже несказанно обрадует, но чтобы настолько? Хотя, это же Каркаровы, а у них юмор может даже специфичней, чем у тех же Блэков. Кто знает, кто знает… Когда мама заметила меня, то почему-то смутилась. Она скомкано попрощалась с невидимым и неслышимым для меня собеседником, уселась прямо напротив меня и скрестила руки на груди. Неужели правда кто-то умер? Судя по её радости, из этого мира ушёл как минимум Дамблдор. — Ну? — я старалась не смеяться, видя её напряжённое выражение лица. — Что случилось? Женщина глубоко вздохнула и улыбнулась. — Белла выходит замуж за Рабастана Лестрейнджа. — Рабастана? — удивилась я, хмурясь. — А как же Рудольфус? — А он женится на Андромеде Блэк через год, — с удовольствием ответила Нана и улыбнулась. — Я заставила Друэллу всё-таки рассчитать их совместимость с Беллой, хотя Лестрейнджи и были против. В итоге оказалось, что их магические потоки просто не совместимы. А вот с Басти у неё почти стопроцентная совместимость, никаких проблем возникнуть не должно… да и они с Беллой друг другу нравятся. — Дай угадаю, а средняя Блэк вообще безнадёжно влюблена в Рудольфуса и планировала после их свадьбы с Беллс сбежать из дома? — пошутила я. Судя по глазам Наны, неудачно. — Ничего мне не говори, — взмолилась женщина, смеясь. — Но я рассказала Друэлле о том, что это была твоя идея, так что теперь будь готова к тихому обожанию этой женщины и, возможно, Беллы. — Не думаю, что они так легко меня примут, — покачала головой я. — Не беспокойся на этот счёт, — заявил Игорь, входящий в столовую. — Вы же о Блэках, да? — Нет, о Поттерах, — фыркнула я, но кивнула. — О них самых. Отец усмехнулся и достаточно быстро пересёк комнату, усаживаясь на своё место за столом. Когда вся семья оказалась в сборе, на больших блюдах появилась еда. На готовку наших домовиков я никогда не жаловалась, впрочем, как и многие другие, попробовавшие стряпню русского домового, у которого теперь на подхвате была ещё и кухарка-домовушка. Из-за этого блюда на столе были самыми разнообразными, что порой вводило в некоторый ступор. Ну, знаете, сначала ты ешь борщ, а потом ростбиф. Оригинальненько так, мне нравится. Когда с едой было покончено, и мы переместились в гостиную, мандраж перед предстоящим разговором меня уже практически отпустил. — Ну, дорогая, как дела в школе? — ласково спросила Нана, улыбаясь. Мы расположились недалеко от камина; на кофейном столике стоял поднос с чаем и булочками, в креслах сидели родители, я же уместилась на диване, всё ещё держа при себе книгу. Глубокий вдох искусственно замедлил пульс, но не привёл его в порядок окончательно. Страшно. — Скажем так, насыщенно, — неуверенно пробормотала я, не зная, как начать. — Скажите… а как вы относитесь к магическим полукровкам?***
Родители восприняли новость достаточно адекватно. Ну, Нана немного понервничала, поорала, но в итоге успокоилась. А вот Игорь задумался. — У меня такое ощущение, что это опять какие-то далекоидущие планы Дамблдора, — протянул мужчина и пожал плечами. — Нужно связаться с Томом. — Не сегодня, — резко ответила мама, кривясь. — Давайте хоть один день проведём в кругу семьи, пускай и неполный. Я уверена, у Лили ещё найдётся парочка забавных историй, а мне ещё хотелось бы взглянуть на табель… Я её в общем-то понимала. У Наны никогда не было полноценной семьи, она всегда была напряжена, «сражалась» за себя и других, а теперь могла почувствовать себя хотя бы немного свободнее, так сказать, дать слабину. Скорее даже не так: тут, в кругу семьи, она наконец могла почувствовать себя более-менее спокойно. — Значит, убивать вы его не собираетесь? — аккуратно поинтересовалась я, напряжённо отслеживая реакцию родителей. Отец неопределённо пожал плечами, мама же просто фыркнула. — Дорогая, молодые оборотни порой опаснее взрослых… но он твой друг. А потому мы попробуем помочь ему, если захочешь. — Это реально? — на несколько секунд я даже задержала дыхание. Нана ещё раз хмыкнула. — Как тебе сказать… пока он ребёнок — нет. Как только выпустится из школы, можно будет договориться с оборотнями из русских лесов, или, если уж откажется от нашей помощи, обратиться в американские резервации. Ликантропию там не лечат, но учат сдерживать себя, оставаться разумным даже после оборота. — Неплохо, — пробормотала я, хмурясь. А вот тут непонятно. Если такое вообще возможно, то почему в Англии происходит такая хрень? Нет, вот серьёзно, ПОЧЕМУ. Допустим, слова Наны правдивы, и от ликантропии нельзя излечиться, но можно научиться эту самую ликантропию контролировать, точнее превращения. Но тогда на кой-ляд оборотней так притесняют на территории острова? Неужели нельзя основать несколько резерваций, где заражённые смогут учиться подчинять внутреннего зверя, договариваться с ним и жить душа в душу? Неужели, в конце концов, нельзя ввести какие-то обязательные проверки, чтобы выявлять заражённых на раннем сроке, чтобы отправлять их в такие места до того, как они сожрут к чёртовой матери собственную семью? Неужели?.. Вывод напрашивался сам собой: если так не делают, значит это кому-то нужно. Вот только кому? — Между прочим, прошёл слушок, что детей перестанут отпускать домой на Самайн, — немного раздражённый голос Игоря вывел меня из собственных мыслей. Отец злился, но злился не на меня. Они, как оказалось, уже какое-то время беседовали между собой, словно забыв о моём присутствии. — Дай угадаю: за это, конечно же, выступает наш великий и светлый? — поинтересовалась я. — Отнюдь, — зло усмехнулся отец. — Если за этим стоит и он, то лишь из тени. Об отмене таких «каникул» начала поговаривать министр. — Неплохо, — протянула Нана, хмурясь. — Опять поблажки магглорождённым? Мол, детки обидятся, что им ехать некуда и будут плакать? Сарказма в её голосе хватило бы на десятерых. — Возможно, — я пожала плечами. — У нас же равноправие. Хотя, если честно, не вижу никакой проблемы. Моя магглорождённая подруга поехала домой вместе со мной и Алисой Розье. — В этом и проблема, что какое-то ущемление видят отнюдь не магглорождённые, а некоторые фанатики, — пробормотала Нана и, словно опомнившись, вздрогнула. — Уже поздно, дорогая… не хочешь пойти к себе? — Опять от меня какие-то секреты, — я покачала головой, глубоко вздохнула, но всё-таки сдалась. Какой прок мне спорить с ними? Тем более, у меня действительно были кое-какие дела, которые нужно было закончить до того, как улечься в постель… Подумать только, впервые за несколько месяцев я наконец буду спать дома. К любым переменам я привыкала достаточно болезненно, так что даже смена спального места неплохо по мне ударила. Впрочем, это не мешало мне учиться, однако дискомфорта доставляло порядочно. Сегодня я надеялась как следует выспаться и забыть уже наконец про соседок, которые пусть и не были слишком докучливыми, но возможность спать в комнате одной после двух месяцев отсутствия такого варианта радовала. Пожелав спокойной ночи родителям и оставив их, я в задумчивости добралась до собственной спальни. — Элис, набери мне ванну с моим любимым сбором трав, — рассеянно попросила домовушку я, остановившись на пороге своей комнаты и глядя куда-то поверх её головы. — И принеси мне стакан молока. — Хорошо, мисс. Существо быстро кивнуло и исчезло, оставляя меня в одиночестве. Я прошлась до окна и бездумно уставилась в темноту ноябрьской ночи. Завтра мне предстоит первый в этой жизни ритуал. Ну что ж, надеюсь, всё пройдёт неплохо. Мысли путались, вязли, но никак не желали останавливаться на чём-то одном. Постоянно мне мерещилась какая-то призрачная опасность, которую я якобы упускала из вида, постоянно мысли буксовали на картинке будущего. То казалось, что всё легко и просто, мол, я сама себя запугиваю, сама себе строю какие-то препятствия, то всё вдруг оборачивалось таким сложным и тяжёлым, что меня невольно бросало в дрожь, а липкий страх пробирал буквально до костей: неужели всё так плохо? Домовушка уже приготовила ванну, она повторила это раза два точно, пока я наконец отлипла от стекла и побрела в ванную. Только бы не опуститься до самокопания, вот не нужно мне этой прелести. И так всё не слишком радужно. Вымыла голову, вдыхая запах чабреца и ромашки, бездумно посидела в горячей воде, пока она не остыла. Пришлось выходить. Воспаление лёгких мне подхватить не особенно хотелось, так что, завернувшись в махровое полотенце, я выползла из ванной, всё так же мечась от одной мысли к другой. В голове порой вспыхивали яркие картинки, которые на секунду выбивали меня из реальности. На какие-то мгновения я даже выходила из этого странного состояния полусна-полутранса, и меня заботили насущные проблемы, вроде того, что молоко нужно переставить ближе к центру прикроватной тумбочки, чтобы не пролилось, а пижаму всё же стоит кинуть в стирку, потому что она слишком пропахла Хогвартсом. Надев домашнюю ночную рубашку из мягкого тёмно-серого материала с нашивкой из такого же цвета кружев, я буквально упала на постель, заклинанием высушивая волосы. Сон не шёл. Стакан тёплого молока немного разбавил эту гнетущую атмосферу моего непонятного настроения, так что я была даже рада, что попросила домовушку разогреть его. Итак, чего я хочу от этой жизни? Вопрос стал ребром, словно кость в горле, которая ну просто ни туда, ни обратно. Она мешает дышать, она не даёт проглотить ничего больше, она просто стоит. Не двигаясь ни на миллиметр, она стоит и портит тебе жизнь одним своим существованием. Ладно, будем толкаться от обратного. Чего я точно не хочу? Умирать. Я прошла через это один раз, и теперь мне не хотелось повторения процедуры, тем более путём самоубийства. Жутковато как-то получилось бы. Отлично. А что мне нужно делать для того, чтобы не умереть? Вести себя разумно. Давайте будем честными: я никакой не герой. Всего лишь женщина, каким-то образом выторговавшая у Судьбы ещё один шанс, за который я ещё непонятно чем буду расплачиваться. И не думайте, что мысли о цене этого самого шанса, этой «ещё одной попытки» не приходили мне в голову. О нет, я думала об этом практически постоянно, изводила себя где-то месяц с начала учёбы, пока не пришла к простейшему выводу: а зачем? Зачем переживать о неотвратимом, если я всё равно не в силах ничего изменить? В какой-то момент мне всё равно предъявят счёт, и я всеми силами буду стараться его оплатить. Больше я, к сожалению или к счастью, ничего не могу. Между прочим, важная деталь: спасать этот мир и рвать себя на части ради других я тоже как-то желанием не горю. Меня интересуют судьбы лишь узкого круга людей, а желание прищучить Дамблдора, пусть и несколько иррациональное, но вполне себе не эфемерное, появилось отнюдь не спонтанно. Политических оппонентов опасно оставлять в живых, это я уяснила себе прочно ещё в прошлой жизни, так что и в этой постараюсь не оплошать. Итак, что мы имеем? Желание устроиться как можно лучше и с меньшими потерями, необходимость расплатиться вообще за право на эту жизнь, ну и плюсом может пойти спасение некоторых интересных для меня личностей. Я уже живу, причём достаточно неплохо, счёт мне пока никто не выдвигал, а нужных лично мне людей я вот уже как год активно спасаю. Причём, стоит признать, небезуспешно. Так зачем мне рыпаться? Зачем лезть на рожон, зачем рисковать собой и геройствовать? Нет, мы поступим умнее: будем сидеть тихо, не высовываться, играть предоставленными самой судьбой и нашей удачливостью вперемешку с лёгким мухлежом и коварством картами, аккуратно используя все доступные возможности, но оставаясь при этом в тени. Серые кардиналы всегда привлекали меня намного больше, чем бравые солдаты, кидающиеся грудью на амбразуру. Я удовлетворённо выдохнула и отставила от себя уже пустой стакан из-под выпитого молока, который до сих пор сжимала в руках. Ну вот и ладненько, ну вот и решили. Геройствовать мы не будем, а посидим тихо, извлекая для себя максимум выгоды. Скоро у Беллы свадьба, я дико хочу познакомиться с будущей миссис Лестрейндж, а ещё увидеть пока ещё молодых сестёр Блэк вместе. На горизонте уже маячит возможность помочь достаточно хорошему другу, избавив его от мучений ликантропии. Ах, да, ещё у меня впереди семь увлекательных лет обучения в одной из лучших школ Европы — пускай и не самой-самой, но тоже неплохой. А если прибавить к этому старую библиотеку рода Каркаровых, школьную, какие-то фолианты, которые мне частенько стали передавать Блэки, да ещё и возможность купить любую понравившуюся книгу и нанять любого учителя… Ну, так жизнь вообще принимала краски, причём отнюдь не блёклые. На кровать взобрался мой книззл. За последнее время он сильно вырос, так что теперь этот толстый и милый котяра вызывал у многих стойкое желание пообнимать это пушистое чудо, которое при любом поглаживании утробно мурчало. Мефистофель улёгся у меня в ногах, напоследок подмигнув мне янтарно-жёлтым глазом. Почему-то мне подумалось, что это наверняка хороший знак. Засыпала я в ту ночь с твёрдой уверенностью в себе, в своём окружении и в своих силах. Всё будет в порядке.