Мазохист

      Тодороки нажимает на кнопку «старт», и на экране появляется ведущий, здоровается со зрителями и знакомит с гостями: представляющим соулмейтов с социальной стороны, седым мужчиной, и представляющим соулмейтов с научной стороны, красивой шатенкой в красном платье. Тема сегодняшнего выпуска телешоу — родственные души: история и роль в обществе. — С чего предлагаете начать? — говорит ведущий, улыбаясь и присаживаясь к гостям на диван. — Пожалуй, с того, что вклад соулмейтов в историю человечества неоценим, — отвечает седой мужчина, Кубо Сэтору. — Самое главное: мы избежали перенаселения. По приблизительным подсчетам из-за появления родственных душ так и не родилось около двух-трёх миллиардов людей. — Гм-гм, по самым новым исследованиями эта цифра уже давно превысила пять миллиардов, — перебивает его женщина, Масуда Эйко. — Соулмейты появились сразу после появления причуд, и, по самым новым исследованиям, как раз из-за них, — она поворачивается к зрителям и, делая большую паузу, смакуя всеобщим вниманием, продолжает: — Соулболь — защитная реакция организма, и является последствием отторжения мутированных, из-за причуд, клеток человека, которые находятся в таком неустойчивом состоянии, что атакуют при соприкосновении другие клетки, кажущиеся им опасными. То есть, соулмейт человека, — вздрагивается, говоря это слово, — по сути, человек с похожим содержимым клеток, и поэтому они принимают его за своего и не отторгают. Кстати, понятия соулмейт и родственная душа — романтизированная выдумка народных масс; у научном мире таких людей ещё называют генноидентичными. — Но, если под «генноидентичный» вы имеете в виду генетическую идентичность, тогда почему среди представителей родственных связей распространена несоулмейтность? — сразу возражает седой мужчина. — В 85% случаев, ближайший родственник, такой как отец или мать — не соулмейт. — Ага, Кубо-сан, интересный вопрос! Почему же, Масуда-сан? — энергично подхватывает ведущий и оборачивается к женщине, ожидая ее ответ. — Наши познания в микробиологии оставляют желать лучшего, поэтому этот феномен мы не можем объяснить. Я говорила: это всего лишь теория! Пусть и правдоподобная, — отвечает Эйко, вступая в оборонительную позицию. — Наши исследования ограничены законом! Чтобы изучить соулболь нужно ее спровоцировать, а нарочное нанесение соулболи человеку преследуется штрафами и тюремными заключением. — Если родственные души — дело причуд, тогда как объяснить присутствие соулмейтов у беспричудных? — добавляет ведущий.       Эйко не находит, что ответить, а на лице будто выведено красными буквами — «мы не можем объяснить этот феномен».       Кубо победно улыбается. — А вот синхронизация душ людей... — Вы имеете в виду синхронизацию мозговых волн? — перебивает его Эйко, желая насолить противнику за свой проигрыш. — Нет. Именно душ. — Существование души научно не подтверждено, — она гордо вскидывает вверх подбородок.       Только дергающаяся бровь выдает хорошо скрываемое раздражение Кубо Сэтору. — Душа — внутренняя энергия человека, но так сложилось, что изначально душа неполноценна, поэтому человек обречён искать чужую душу, что заполнит его пустоту, сделает счастливым. А соулболь, как по мне, — высший дар природы, ведь значительно облегчает поиск этой самой души, и посредством боли отстраняет от тех, кто нам не подходит и кто, не то, чтобы дополнить, а разрушает и так сломанное и неполноценное. — Снимите-ка розовые очки, Кубо-сан, ей-богу, такое чувство, будто вы живёте в своем мире и совсем не следите за мировыми новостями. За последние десятилетия количество суицидов выросло в два-три раза, а приблизительно половина всего населения одиноки, так и сумев найти язык со своими соулмейтами, а другая половина — обречена доживать век с нелюбимым человеком, только потому, что он не делает больно физически. Мы живём в мире, лишенном выбора, мы, как кролики, дохнем от одиночества, а все пытки побороть проклятье, называемое вами даром, пресекаются такими безумцами как вы, Кубо-сан! И пока вы романтизируете соулболь — простые люди страдают от депрессий и психических травм, нанесенными теми, кто, по вашим словам, должен был сделать их счастливыми. Потерянный тактильный контакт сыграл свою фатальную роль: люди, плохо понимающие других и раньше, перестали понимать друг друга вообще! Разве это нормально, когда мать не может обнять своего ребенка, когда человек не может поддержать своего друга, если он, конечно, есть с нынешним уровнем коммуникационных способностей?! — Такое вообще можно показывать в прямом эфире? — шепчет ведущий в микрофон на груди прямо в наушник главному режиссеру.       В зале мертвая тишина, замерли с открытыми ртами не только зрители, приглашенные на шоу, а и сама съёмочная группа.       Кубо Сэтору молчит пока минут и наконец говорит: — Ну разве природа когда-либо ошибалась? Думаю, приведенные вами примеры, не уместны. Они давно изжили себя. Мы вступили в новую эру, наделённые суперспособностями и абстрагированные от излишеств прошлых веков. Это эволюция, господа! — резко вскакивает со своего места и разводит в стороны руки, словно распятый Иисус. — Я провела всю свою одинокую юность за изучением старых фильмов, книг и с уверенностью говорю: эта такая эволюция, что сведёт нас, скорее, в могилу, нежели в новое светлое будущее. — Все, о чем вы говорите, вполне можно выразить на словах. — Такое чувство, что не вы представляете социальную сторону, а я, раз не понимаете, что выученных шаблонных фраз на уроках взаимоотношений недостаточно. Это лицемерие, когда слова не подтверждаются действиями, а о каких действиях может быть речь, если вопрос уже стоит не о том, как помочь человеку — а как не сделать ему больно. — Для этого и существуют соулмейты, Масуда-сан. — Ага, значит, человек должен общаться только со своими соулмейтами? Вы это хотите сказать? Простите, но мы живём в мире, где на каждого человека в среднем три-четыре родственные души, остальных же, что, прикажете игнорировать? — Просто свести общение к минимуму, зачем время на людей, которые не могут заполнить пустоту внутри? Лучше тратить это время на выстраивание отношений с соулмейтами. В чем же основная проблема? Да в том, что если бы люди строили отношения с их изначальным состоянием душ, данным им при рождении — все было бы отлично, но в этот процесс влезает общество, воспитание, формирование моральных ценностей и ориентиров, — он поворачивается лицом к камере, встаёт с дивана, натягивает добродушную улыбку и, врубая харизму на максимум, говорит: — У вас проблемы с соулмейтом? Не теряйте времени, записывайтесь на мой тренинг постройки отношений с родственными душами! Места ограничены, поспешите! Звоните по номеру... — Кубо диктует цифры, а в зале только и слышно шуршание листов и скрежет пишущих ручек.       Ведущий выходит из оцепенения, подрывается с места и, перебивая возмущённого этим нахальством мужчину, быстро тараторит: — Ну что ж, друзья, экранное время подошло к концу, встретимся на следующей неделе!       Шото вздыхает, отбрасывает смартфон, зарывается носом в подушку, вдыхая запах Мидории — такой сладкий-сладкий, но с примесью чего-то соленого, то ли сосны, то ли крови, а постель такая теплая-теплая — Тодороки хочется верить, что это тепло Изуку, а ветер за окном такой си-и-ильный — Тодороки хочется верить, что это он поет ему... — Шото, — слышит он сквозь сон и лениво открывает веки, встречая перед собой пару зелёных глаз. — Опять спишь в моей комнате? Мне интересно: когда ты успел сделать дубликат ключа?       Шото приподнимается на локте и потирает сонные глаза, ему не нужно видеть, чтобы знать: Изуку улыбается. — Ещё до того, как мы начали встречаться. — О! — удивлённо вскрикивает Деку с ноткой азарта. — Так вот почему, когда я порой возвращался в комнату, было ощущение, мол, здесь кто-то был. — Если что, я здесь ничем таким не занимался, просто приходил, когда было одиноко. Да и странно здесь чем-то таким заниматься, когда со всех сторон на тебя смотрят Олмайты, — он вздрагивается.       До Изуку не сразу доходит, что он имеет ввиду, а когда доходит — мгновенно отворачивается, густого краснея и неловко кахикая в кулачок. Шото лишь шепчет: «Ты потешный,» — в очередной раз удивляясь каким Деку может быть разными: то смущается разговоров о дрочке, то бросается ему на шею, прося, чтобы его трахнули. Он знает Мидорию уже столько времени, но все равно останется ещё многое, чего он не понимает, например, почему Деку закусывает макароны, политые шоколадным соусом, вареной колбасой, или почему любит ходить по дому нагишом — о! Шото, наверное, никогда ещё так не краснел, как когда пришел к нему домой занести рефераты и застал его голого, — или почему... почему... почему ответил тогда, тем дождливыми осенним вечером, ему взаимностью?       Этот вопрос так и застывает на кончике его языка неозвученным. — Я тут шоу смотрел о соулмейтах, — вместо этого говорит он. — Тебе тоже интересно будет. — И какая главная мысль? — Мнения, как всегда, разделились. — И ты поддерживаешь отрицательную сторону, верно? — Изуку слишком хорошо его знает. — Верно. Не существовало бы соулмейтов — у нас с тобой не было никаких проблем. — Тогда бы нас вообще не было. Родственные души появились, предположительно, из-за причуд, а не будь причуд — не было бы Юэй, мы бы не встретились. — А меня бы не было вообще. — Вот видишь, все сложилось как можно лучше. Я признателен судьбе уже просто за встречу с тобой, — Изуку улыбается так ясно-ясно, словно солнце, и Шото все в жизни готов отдать лишь бы и дальше нежиться под его лучами, даже если он никогда не сможет дотянуться к своей звезде. — Выходит: мы должны быть благодарны тому, что нас убивает?       Изуку молчит, только чуть кивает, а его улыбка из добродушной и милой вмиг становится игривой, он пододвигается ближе к Шото, касаясь волосами его щеки — подобное не вызвало приступов соулболи — и щекотя ее. Тодороки поддался вперёд, с замиранием сердца наслаждаясь такой лаской; движения такие плавные, мягкие, как и волосы Деку... Ах! Как же он любил такие моменты! В основном именно потому, что это были чужие касания, он не мог контролировать, что последует дальше, чем это все окончится и в какой момент зайдет настолько далеко, что снова придется содрогаться от боли.       Но Мидория отстраняется, точно дразнит, жестом показывает идти за ним и быть тихим. — Через тринадцать минут начинается комендантский час, куда мы собрались? — спрашивает Шото, взглянув на часы. — Не волнуйся, я все уладил. И с Иидой тоже. Лови, — Изуку бросает Шото черную ветровку, которую только что вынул из шкафа, и сам натянул такую же. — У тебя хорошая память, Шото, но порой ты забываешь такие вещи, — добавил он и аккуратно приоткрыл дверь, пропуская вперёд сбитого с толку Тодороки и следуя с ним вниз по лестнице.