Случайный

Было жарко и душно. Тыльной стороной ладони Егор вытер со лба пот, одновременно пытаясь заправить надоевшую прядь в наскоро затянутый пучок на затылке. «Хорошо, что в клубах запретили курить», — подумалось мимолетом, пока он забирал со стойки три вишневых пива. — Спасибо, — кивнул старослужащему бармену, которому сто процентов дела не было до его вежливости, потому как стойку атаковали новые клиенты. Протискиваясь сквозь мини-толпу к своим, Егор неудачно развернулся и получил пинка под локоть, большая часть пива выплеснулась на кеды и чью-то грудь. — Охренел совсем, — крикнул едва не завалившему его парню в кондиции, и тут же: — Извините, меня толкнули, — обратился к залитым пивом сиськам, обтянутым белой атласной маечкой на тонких бретельках. — Заебись просто. Вот просто заебись! Егор поднял глаза выше сисек — нет, ну надо же. — Зай, с тобой всё нормально? — донеслось из-за плеча потерпевшей, в которой Егор узнал мать Платона и бывшую вершинскую жену. Только теперь она стала чьей-то «заей», и вот этот парадокс в голове никак не вязался. — Что вы тут делаете? Она не ответила, всё пыталась оттереть ладонями свой промокший бюст. — Конечно же, это должен быть ты. Её мужик нависал сверху и рассматривал Егора в упор, а именно три неполных бокала пива у него в руках — улики, ничего и не скажешь. — Всё нормально, я его знаю, — ответила Оксана мутному дяде за сорок. — Тут туалет недалеко, я могу показать, — ответил Егор. Как-то одновременно обоим стало понятно, что нужно отделаться от «большого зайца», чтобы поговорить. Марафет в туалете не помог, пятно стало только больше. — Не думал, что вы отдыхаете в подобных местах, — первым начал Егор, когда Оксана вышла из-за двери с надписью «WC». Он повёл их к столику для персонала, расположенного у запасного выхода в торце клуба. Здесь не так рубили басы и можно было разговаривать не крича друг на друга. — Меня пригласили, — ответила она, всё ещё поправляя майку. — И вы согласились? — А не должна была? — Афиша на входе, сложно игнорировать моё лицо во всю стену, вам не кажется? — Что ж теперь из-за тебя никуда не ходить? — она лукавила, даже не пытаясь этого скрывать. — Могу предположить: либо вы искали меня, чтобы поговорить, либо действительно являетесь моим горячим фанатом, другого варианта портить себе свидание не вижу. — Либо, чтобы меня залили пивом по самые уши. — Либо, — мысль пришла с запозданием — Позлорадствовать? Посмотреть, насколько хорошо меня подлатали и оценить свои шансы? Так что, дать автограф? — Молодежь сейчас действительно нахальная, мало того, что облил, так теперь и хамишь. — Ну тогда скажите сами, зачем вы здесь? — Максим с тобой? — Настолько всё банально? — Егор отпил из бокала. — Просто позвоните ему. — Так здесь он или нет? — Нет. Он в отъезде. Съемки в Риме. — Должен был уже вернуться. — Продлили. Вы действительно пришли сюда за этим? Понятно и печально. Что ж, желаю хорошо провести время. — Что вообще тебе может быть понятно? — губы искривились некрасиво. — Не считаю нужным с вами спорить, поэтому я лучше пойду. Простите за майку, я не специально, — он начал отходить от столика, а потом, как будто переклинило: «Сколько можно извиняться, и действительно, в чем он виноват? Их брак развалился задолго до его появления.» — Только знаете что? Я тут предположил, чисто гипотетически: если Макс всего лишь допустит мысль, будто у Платона на горизонте замаячил новый папа, он с куда большим энтузиазмом примет решение подать на совместную опеку. А я его на эту мысль наведу. — Считаешь, я не должна ни с кем встречаться? — Считаю, что не можете запрещать ему видеться с Платоном по причине его отношений со мной, когда сами… — Я не собираюсь обсуждать это с тобой, — она приблизилась, цепляясь взглядом в лицо. Крис по части убивающих взглядов была куда убедительнее, а их Егор за свою жизнь отрикошетил столько. — Макс ходит к психоаналитику. Вы считаете, справедливо так с ним поступать, учитывая, что сами, судя по всему, реабилитировались? — Он всегда к ним ходит, ему проще записаться к очередному мозгоправу, чем начать решать проблему. И давай уже на «ты», раздражает твоё лицемерие. — Окей, а ты не думала, что ему действительно сложно — не видеть сына, унижаться перед тобой, чтобы получить разрешение. Оправдываться всякий раз и осознавать, что с годами станет только сложнее, потому что потом и Платон примет позицию матери и тоже начнет его презирать? Об этом ты точно не думала? — Господи, как же он тебе мозги промыл. — Это Платон отца не видит. Меня же по большому счету всё устраивает. Теперь можем сделать вид, что этого разговора не было. Мне действительно пора идти. Она провела указательным пальцем по шрамам на внешней стороне его ладони. От неожиданного, едва ощутимого прикосновения показалось, будто руку прошило током. — Тяжелая, должно быть, была операция. Было больно, столько шрамов? Он спрятал порезы, натянув рукав до середины ладони и убрал руку со стола, разрывая неприятный контакт. — Нормально. — Ты слишком в себе уверен. — К чему ты это? — В Максе уверен так же? — Мы сами разберемся. — А мы, значит, нет? Обязательно твоё участие? — Я думаю, ты должна знать, что он чувствует. Иначе, решение будет однобоким. Учитывающим только твои интересы. А раз вы не разговариваете, а мы так удачно встретились… — Случай. Ты же случайный парень в его жизни. — Он рассказывал что-то?.. — Рассказывал, когда пытался понять, почему ты решил не считаться с ним. — У тебя не получится меня задеть, как и очернить Макса. Но она снова привлекла его внимание: — Я думала, руку не спасти, учитывая, какие были повреждения. Думала, ты не сможешь больше играть. Представляла, как это ужасно, когда в двадцать рушится жизнь. — Несправедливо наказывать Платона, лишая отца, только потому, что он больше не любит его мать. И я играю. Это не для сцены пока, но уже что-то. Я же говорю, у тебя не получится. — Назло всем будешь снова играть. — Как и жить. Я не разбивал твою семью. — Но и не склеил. — Ты в себе вообще? — Макс самовлюбленный эгоист. — Значит, вы совсем его не знаете. — Кажется, мы уже на «ты»? — она улыбнулась невесело, пьяно. Снова убрала с лица белую прядь, а Егор заправил свою, всё больше напрягаясь от предчувствия подкладываемой свиньи. — Я рада, что с тобой всё в порядке. С рукой… И ты даже выступаешь. Я пришла посмотреть, хотела убедиться, что проклятье не сработало, и я ни в чем не виновата. — Проклятья ревнивых жён меня не берут. — Хорошо для тебя. — Он не хочет воевать с тобой, но ты не оставляешь выбора. — Считаешь, ему настолько это нужно? — она смотрела выжидающе, будто тестируя. — Им обоим это нужно. Платону нужен отец, тем более такой, как Макс. И ты сама это знаешь. — Мне нужно идти, меня ждут, — она не могла больше разговаривать, да и говорить было не о чем: всё, что нужно Оксана услышала. — Пусть позвонит мне, когда вернется. — Я передам. — И пусть напишет сыну. Писать ему никто не запрещал. Платон действительно скучает. — Она ушла. Егор отпил своё пиво. Потом ещё и ещё. В «Ватсап» долбился Илюха, им нужно было на сцену, перерыв заканчивался. Он хотел написать Максу, но решил, что сделает это после выступления, а лучше утром. Разница с Римом была всего в час, и даже если Макс ещё не спит, найти слова для такого разговора сложно. Поэтому Егор решил, что подберёт их завтра, а сейчас — зал уже зовёт. *** Егор торопился. Он проспал. Ночь в студии дала о себе знать. Прилег на час, а вырубило на три. По его подсчетам лайнер зайдет на посадку уже через десять минут. В 21:57 Максим ступит на трап, если рейс не задержали, но об этом станет известно только на месте. Егор допил энергетик и откинул пустую банку на заднее сиденье, заглушил мотор, отстегнул ремень безопасности и, натягивая на ходу бейсболку, вышел из машины. В 22:40 он забежал в зал прилетов. Не ошибся, согласно информационному табло посадка произошла вовремя. Набирал и набирал Вершина, но телефон не отвечал. Самолет приземлился вовремя, это он, Егор, опоздал на сорок минут, но если учесть время получения багажа и прохождение паспортного контроля, то и не опоздал как бы. Изучив информацию о рейсе ещё раз, он пришёл к выводу, что выход всё-таки определил верно, но Вершин до сих пор не появился, если, конечно, он его не пропустил. Народ валил с других рейсов, зал заполнялся, Егор начинал нервничать. Люди катили чемоданы и несли ручную кладь, одни оживленно переговаривались, другие залипали в телефон, третьи устало молчали. Егор уловил знакомый разворот плеч, ещё не видел лица, но уже почувствовал. Сердце забилось неровно, моментально напоминая о больной влюбленности, он улыбнулся незаметно для себя, когда узнал ещё и профиль, помахал рукой, крикнув негромко: — Макс. Тот тоже искал кого-то глазами, но пока не находил, катил за собой небольшой чемодан и поправлял на плече ремень от сумки с камерой. — Максим! — крикнул Егор громче, и тот вроде услышал, но отвлекся на парня, следовавшего сзади. Тот что-то рассказывал, Вершин улыбался, а потом и вовсе рассмеялся искренне так, весело. Он не выглядел уставшим, наоборот, был счастливым и каким-то особенно красивым. Егор опустил руку, ловя себя на мысли о том, что все вокруг видят то же, что и он — насколько Вершин красивый, до боли, до остановки дыхания и, возможно, даже зависти. Переговариваясь с тем парнем, Макс скользил по толпе взглядом, наконец, додумываясь достать телефон, но поздно. Егор пережал ремень сумки на его плече, забирая ношу. — Напугал меня, — уводимый из потока Вершин замедлил шаг. Егор не прятал взгляд, смотрел, изучая каждую черточку, но не улыбался, просто ждал, когда отпустит, а тот, сопровождающий, всё не уходил. Макс оттаял первым. Отпустил ручку чемодана и обхватил его плечи. Мятное дыхание и до боли знакомый аромат туалетной воды запустили вереницу кадров в голове Егора — ожидания стали реальностью. Он молча положил голову ему на плечо и прижался губами к воротнику куртки, прикрыл глаза, цепляя руки в замок на его пояснице. — Привет, — прошептал Макс, украдкой целуя его лицо, поглаживая спину и всё сильнее прижимая. — Вы идите, я сейчас, — посмотрел через плечо, обращаясь к ожидающей его компании из двух парней и девушки. — Мы не торопимся, к тому же нужно аппаратуру погрузить, — ответила девушка. — Отвезите всё в студию, завтра разберем, — настаивал Вершин. Телефон завибрировал в кармане куртки, Егор отстранился, поправляя бейсболку. На дисплее высветилось «Платон». Макс отвлекся на вызов, сжимая в руке его руку, пока они все вместе не спеша пошли к выходу. — Как полёт? — спросил Егор, когда Макс закончил разговор и вернул телефон в карман. — Нормально, поспать не получилось, — крепче сжал его руку в своей. — Не представишь? — девушка всё-таки не выдержала. — Это ведь Егор? Вершин улыбнулся, покачивая головой снисходительно, он уже привык, что коллегам всегда есть дело до его личной жизни, учитывая, как тщательно он её скрывает. — Егор, это Тамара, Влад и Женя, мы работаем вместе. — Очень приятно, можно просто Тома, — она улыбнулась слишком мило и заинтересованно. — Я видела тебя только на фотографиях, — хотела сказать что-то ещё, но ей не дали. — Я думал вашего сына зовут Платон, — произнес тот самый парень, по совместительству Женя, озадаченно. Все разразились смехом и ещё долго не могли остановиться. Все, кроме Егора и Жени. — Сколько, по-твоему?.. — начал было Макс, но не смог закончить, снова рассмеявшись. — Женя недавно с Максом работает, он его ассистент, — пояснила Егору Тамара, — и ещё слегка путается, как видишь. Её объяснения не особо спасли, всех снова накрыло, но уже не так сильно. — Сколько, по-твоему, мне лет? — повторил попытку Вершин. — Хотя, не отвечай, лучше не надо. — Это его парень, — толкнув Женю локтем, украдкой шепнула Тома, ступая на движущийся вниз эскалатор. Женя не ответил, казалось его не смущали подколы. Погруженный в себя, он теребил боковую молнию на рюкзаке. — Такое сморозить ещё надо постараться, — усмехнулся Влад, вставая впереди парня. — Макс, неужели ты не знаешь, что принимая на работу, нужно обращать внимание не только на красивые глаза, резюме в приоритете. — Резюме у него на уровне. Жень, расслабься, скоро привыкнешь. — Вершин пропустил вперед Егора, а сам встал сзади. Спускались вниз они молча. У микроавтобуса встретилась вся группа, ну почти вся, некоторые уже разъехались, сложив реквизит в салон. Остались только Тамара, Влад, ассистент, двое фотографов из команды Макса и водитель, которого звали Костей. Все перекидывались инсайдовскими шуточками, в которых Егор не сёк. Он курил в стороне, ожидая, пока уложат оставшиеся чехлы с оборудованием в минивэн. Макс сам пересчитывал футляры и сумки, что-то вычеркивая из списка, переговаривался с Женей, который больше не смеялся, а сосредоточенно сдвинув ухоженные брови, ходил за Вершиным. — Дай свой номер, — обратилась Тома к скучающему Егору. — Зачем? — он недоумевающе посмотрел на девушку. — Сегодня аfter party намечается, адрес скину. — Максу скиньте. — Он не пойдет. — Логично, он устал. — Но если ты пойдешь, он передумает. — Если Макс не хочет, я не буду его заставлять. — Не любишь тусовки? — У меня свой вкус на развлечения, скажем так. — Зря, у нас весело обычно. Нужно вливаться в среду. — Я же не свой, — Егор ухмыльнулся, сверкая фирменным оскалом. — Но можешь стать. — Зачем? — Я видела твои фото. Макс засветил случайно. Предложила кое-что. Он сказал, ты не согласишься. Он так тебя оберегает или ты действительно сам не хочешь? — Он хорошо меня знает, поэтому отказал. Модельный бизнес — не моё. Не люблю выставлять себя напоказ. — Я заметила. Но очень зря. С твоими данными можно построить карьеру. — Спасибо, я подумаю. — Не подумаешь. Но всё равно приходите на вечеринку. Друг Макса — мой друг. — Спасибо за приглашение. Можно вопрос? — Конечно. — А этот, — Егор указал в сторону Жени, — он всегда так за Максом увивается? — Это его работа, — она улыбнулась не очень доброжелательно. — Отсос входит в функции ассистента? — Раньше входил, но Вершин уже не тот, — Тома засмеялась, Егор не поддержал. — Ты злая, — поддержал Влад светскую беседу. — Не люблю, когда мне отказывают. — А ты быстрый, — парень усмехнулся. Он нравился Егору куда больше своей коллеги. — Видишь ли, она занята поиском новых лиц, и давно хочет тебя в коллекцию, только Вершин препятствовал, а оказывается дело не в нём. Вот она и злится. — Переживу, — Тома прикурила, подмигнув, и посмотрела в сторону минивэна, всё вроде было уложено и подсчитано. — По поводу Жени не стоит париться, — вдруг завёл Влад, — он, конечно, расстроился, что ты Максу далеко не сын, — они снова рассмеялись, вспомнив недавний сокрушительный фейл ассистента босса, только Егор улыбнулся из вежливости. — Но всё это пустое. Егор кивнул, не желая давать реакцию на слова, дабы закрыть тему. Макс вернулся вместе с ассистентом. — Всем спасибо, все свободны, — обратился он к компании, доставая свои сигареты. Егор поправил переноску с камерой на своём плече, вкладывая пальцы в раскрытую ладонь Вершина, вставшего рядом. Он разговаривал с коллегами, давая указания, не сводя глаз со своего парня, который чувствовал его взгляд физически. Это нервировало и заводило. Егору уже не терпелось уйти и остаться наедине с Максом, хотя бы в салоне их машины. — Ну, пока? — потянул Вершина к парковке, когда ценные указания были розданы. — Вы на такси? — спросил вдруг Женя. — Ты на машине? — уточнил у Егора Макс. — Да, — он поиграл смарт-ключом. — Понятно. — Тебя подвезти? — спросил Вершин. Егор прожег взглядом ему скулу. — Нет. За мной приедут тоже, думал, вас подвезти, если по пути. Минивэн отъехал от тротуара, увозя Влада, Тому и Костю. — Спасибо, Жень, мы доберемся. Ну, пока. Телефон не выключай. — До свидания, — он остался, ожидая, очевидно, свой транспорт. Егор с Максом направились к машине, припаркованной на стоянке возле залов вылета. — Максим, — донеслось сзади. Вершин обернулся, ассистент стоял там, где его оставили. — Что, Жень? — Сегодня вечеринка для наших. Тамара адрес позже пришлёт. Вы приедете? Егор спрятал руки в карманы куртки, натянув кепку пониже, и пошёл заводить «Вольво», оставив Вершина один на один разбираться со своим новым «ухажёром». *** — Три недели нескучно прошли? — Егор снял с ручника и завел мотор. — Нормально, — Макс сразу понял, что именно на него пытаются повесить. — Пристегнись. Егор накинул ремень и поехал к выезду со стоянки. — У тебя не получится, — Макс расстегнул куртку и посмотрел на Егора, сосредоточившегося на дороге. — Что именно? — спросил тот. — Испортить всё. — Уволь его. — Ты серьезно? Настолько мне не доверяешь? Егор промолчал. — Ну спасибо, детка. Честно говоря, я рассчитывал на несколько иной приём. — Вот давай без этого. Я озверел здесь за три недели. А ты флиртуешь со своим ассистентом! — Я флиртую? — Да. — Я тебя умоляю. Кто, как не ты, должен знать, когда я флиртую, — Макс скользнул по нему взглядом от подбородка до коленей, отчего Егору захотелось застегнуть куртку под самое горло. — Это он флиртует, если уж на то пошло. Но увольнять за это я не буду, даже если ты очень попросишь, потому что это непрофессионально и чисто по-человечески — свинство. — Служебные романы — вот, где настоящая грязь. Я на отца насмотрелся… — Сравниваешь меня со своим отцом? Охренительно просто. Егор прикусил язык. Макс отвернулся к окну. Он перестроился, не сбавляя скорости, сзади просигналил подрезанный «Форд». — Не чуди, — Макс напрягся от такой езды. — Я спокоен. — Давай поменяемся, я поведу. Егор насмешливо искривил губы, только прибавляя оборотов. Вершин положил руку ему на колено, слегка сжимая пальцы. Егор выдохнул шумно, переключаясь на меньшую передачу. — Хороший мальчик, — Макс убрал руку, снова отворачиваясь к окну и опуская стекло. — Ты же сказал, у меня не получится всё испортить, — Егор сбавил скорость перед поворотом к дому. Макс посмотрел с укором. — Так не позволяй мне, — он заглушил мотор и отстегнул ремень. — Уже позволил, — раздраженно фыркнул Вершин. — Окей, давай честно? — Давай. — Я озверел в одиночестве — факт. И, скорее всего, я зря на тебя наехал. — Факт номер два. — Мне хуёво. — И? Это даёт тебе право обвинять меня в том, в чём ты обвиняешь? — Я подавлен и очень расстроен. А ты красивый безумно, и этот сладкий Женя провел в твоем обществе бесконечные три недели. Я завидую ему, понимаешь? По-черному, и у меня сводит зубы от злости, от твоей вежливой манеры, в которой ты с ним разговаривал… Я не прав, скорее всего… — Факт номер три, — взгляд Макса скользил по его лицу, по расстегнутой горловине куртки и футболке под ней, а там дальше кожа — теплая и гладкая, которой он не касался больше трёх недель. — В общем, я сверху сегодня, — подытожил Егор. «Не хочется тебя обламывать, радость моя, но это вряд ли», — Макс был действительно не против предложения, но чувствовал, что на деле выйдет иначе. — Вот так поворот, — решил зайти издалека, чтобы так сразу не обламывать, да и врать откровенно не хотелось, а где-то даже стало интересно подразнить его, в конце концов, кто сказал, что Вершин ангел. — Говорю как есть: я тебя хочу… видеть снизу. — Моё мнение учитывается? — Ты против? — Егор изогнул бровь, сосредоточенный взгляд стал куда более серьезным. — Ты считаешь, торг уместен? — Тогда ищи нового ассистента, — Егор выбрался из салона, зло хлопнув дверцей. Макс засмеялся себе в ладони, совершенно точно понимая, кто именно сегодня будет снизу. — У нас интернет не работает, — уже в лифте продолжил Егор, стараясь перевести тему с проклятого ассистента на что-то более безобидное. — Роутер полетел, я новый купил, только не установил ещё. — Угу, — глубокомысленно констатировал Макс, прислонившись к стенке, рассматривая упрямый профиль. — В техподдержку звонить бессмысленно, они только… — Действительно считаешь, что я люблю тебя и сплю с ним? Егор повернулся, смотря, наконец, прямо: — Не считаю. — Вывод? — Прости за всё это. — Принято. В прихожей скинул кроссовки и запустил автодозвон в техподдержку, Вершин заперся в ванной. И чем дольше он там был, тем больше Егор понимал, что перегнул с претензиями. Скучал по нему безумно, созванивались каждый день, Макс писал километровые сообщения, а теперь вот это вот всё. Он пнул ножку дивана и упал лицом вниз на мягкие подушки. *** Вершин подкрался сзади, обхватывая со спины вздрогнувшего Егора, который все то время, пока в душе шумела вода, настраивал новый роутер. — Расслабься, это я, — Макс поцеловал за ухом, одновременно горячей ладонью накрывая живот, пальцами отгибая пояс джинсов. Другая ладонь накрыла сосок на правой груди, пальцы сжали ткань футболки подмышкой. Егор выронил пульт от настраиваемого TV. Перед глазами поплыло как всегда, когда Макс так близко, целует в шею и прижимается. Вершин отпихнул пульт ногой, развернул к себе «шантажиста» и усадил на низкий книжный стеллаж, развел колени, встав между ними, запустил руки под футболку, целуя в шею. — Кажется, уже решено, кто сегодня ведет, так что не надо… мне здесь… — Егор выдохнул тяжело, так и не закончив фразу, потому что Вершин, подхватив ловко под задницу, поволок в спальню. Опустил на кровать, не так чтобы очень аккуратно и, подцепив вырез сзади на шее, стянул с себя футболку, навалился сверху. — Так нечестно, ты… — не так чтобы очень охотно Егор развел колени, пуская его ближе. — Почти три недели… Так что просто заткнись, ладно? Можешь вообще мне не помогать, главное не мешай, — более чем быстро Макс справился с болтами на его джинсах, сжимая края и оттягивая их вниз. — Блядь…. Ты просто… — без согласия согласный он на автомате приподнял бедра, позволяя себя раздеть, лишь шире расставил ноги, забрасывая левую на согнутое колено Макса, который, казалось, уже вовсю пьет кровь из его сонной артерии. — Угу, — согласился тот, отводя другую его ногу немного в сторону, чтобы удобнее было взять член. Едва надавливая большим пальцем, почувствовать окружность уретры, а после, плотнее обхватив ствол, скрутить кожу под головкой, потянув книзу, полностью обнажая её. Выдыхая так же рвано в его приоткрытые губы, ловя тяжелое дыхание и утягивая в новый долгий поцелуй. — Я — кто угодно сейчас, самое худшее в твоей голове. Давай пока на этом остановимся, потому что едва ли ближайшее время я буду учитывать все твои пожелания, но согласись, нам обоим нужно… — Макс ввел палец полностью, чувствуя животом, как напрягается пресс Егора. Наблюдая, как почти до самого плечевого сустава, он задирает колено. Жмурится, дышит, как астматик и целует уже неприкрыто заинтересованно. — Считаешь, я могу кайф ловить только так?.. «А это уже что-то новенькое» — Вершин не хочет тратить время на трёп, это несколько раздражает:  — Не слишком ли много слов для такой позиции? — Макс ухмыляется и жмется губами к его подбородку, а потом и к губам, продолжая медленно тянуть двумя пальцами. Протест приходится смазанным шлепком по спине так, как если бы хотел больнее, но координация подвела. — Потом меня трахнешь, — шепчет зло в маленькое пылающее ухо. — Ничего ты не теряешь, даже наоборот, — душит, наваливаясь, приставляет головку, но не толкается, будто ждет чего-то, возможно протеста или знака, или сам хочет что-то сказать: — Всё ещё против? Егор молчит, видно, что борется с собой и не может понять, что чувствует: вспоминает того парня в аэропорту, и своё теперешнее положение расценивает как более чем унизительное. Злость накрывает, противоречивость ощущений, смятение, на подкорке даже страх вспыхивает оттого, что Вершин ведет себя неоднозначно, будто кто-то другой — своенравный и властный, хотя он всегда такой в обычной жизни, как и в постели. Всегда, когда это необходимо, но сейчас нужно нечто другое, а он не просёк, а должен ли был? Егор понимает, что начинает паниковать, злиться. Вот только на что? На того парня? Поведение Макса, а точнее на то, что Вершин не позволил самоутвердиться, вынося на первый план свои потребности? А должен ли был? Макс понимает что-то смутно по его взгляду и по руке, всё ещё упирающейся ему в грудь. Что-то он сделал не так или сделает сейчас, только что? И вроде бы причина очевидна. Виной тот эпизод в аэропорту, их небольшая перепалка? В это верить не хочется — Егор парень умный. Да, а ещё любит параноить и не любит в этом признаваться. — Ты дрожишь каждый раз, как сейчас, когда я вхожу в тебя. Егор моргает часто, будто ослышался, настраивает четкость и смотрит прямо в синий, гипнотизирующий своей глубиной взгляд — такой же прямой и открытый. — У тебя кровь отливает от лица и бледнеют губы… Твоё сердце стучит в два раза быстрее и блестят глаза… Каждый раз, когда я… — Макс толкается, осторожно заполняя собой, замирая внутри. Чувствуя, как самого отпускает, а пружина в груди расправляется. Он чувствует его руки у себя на шее, горячее дыхание в плечо и эту дрожь. — Ты ловишь кайф куда больший, когда принимаешь, — он гладит его по щеке, снова ища взгляд. Когда узнает безмолвное согласие, сердце сжимается, потому что каждая эмоция находит отражение в его глазах. Егор не спорит, вообще ничего не говорит, гладит в ответ его щеку пальцами и тянется за поцелуем. — Три недели — это очень долго, детка. Я скучал по тебе, — Макс медленно двигается, ощущая, как остро в плечо впиваются зубы. «Ты, как всегда, прав», — соглашается про себя Егор, — «так… лучше, во всяком случае сейчас», — хоть он и хотел выместить на нём своё трехнедельное страдание несколько иначе. — Вершин, это нечестно, — произносит вслух. — Нечестно? — Ты всё обо мне знаешь, — шепчет, сглатывая вместе с дурманящим приходом свою признательность и нагнетенные минувшим эпизодом борьбы с собой слёзы. — Так не бывает… Вершин разжимает пальцы сзади на его шее, зарываясь в его волосы — темные и вьющиеся пряди, кажется стали еще мягче за время его отсутствия. Аккуратный круглый затылок давит на ладонь приятной тяжестью. Макс двигается медленно, темп размеренный и постоянный, он знает, что Егору осталось совсем немного, совсем чуть-чуть, судя по тому, как поджимается его живот и каменеют бедра, внутри он тоже сжимается куда сильнее и чаще, чем несколько минут назад. От единственного прикосновения к плечу, низ живота скручивает жгутом. — Это слишком быстро, ты же понимаешь? — Егор улыбается ему в шею, чувствуя, как судорожно Макс кончает в него. Это тешит эго, хоть он и старается не выдать себя. Значит в поездке ничего не было с тем или с кем-то другим. — Заткнись-заткнись-заткнись, — Вершин целует, жаля, не позволяя ему смеяться, но улыбается сам, опускаясь всё ниже: от шеи к груди, по животу. Забрасывая его бедра себе на плечи, прикусывает кожу на внутренней стороне, ведет носом, целуя и вылизывая. Больше не смешно — тонкие музыкальные пальцы тонут в темных прямых волосах. Макс отсасывает так, что сводит мышцы ног и хочется плакать. Выгибает от ощущения проникающих в тело этих умелых, мать их, уверенных в каждом движении, гибких пальцев фотографа. — Ебать… — шепчет неслышно, а на глазах выступают слезы. Сводит икры, он толкается в его рот неосознанно, потому что сейчас ничего осознанного нет и быть не может. Он толкается уже не раз, и не два, а часто и ритмично, потому что ему позволяют, вытворяя такое внутри его тела, доводя до криков и немых протестов. Ощущение полета, нет — все же падение. Он его ловит — Макс целует в шею, обхватывая и прижимая к себе. *** — Я рад, что я дома, — шепчет, касаясь губами щеки. — Я тоже, — едва ли осознанно отвечает Егор. — И нам нужна звукоизоляция, детка. Как у тебя в студии. Соседи и всё такое, ну ты понимаешь… — Они привыкли. А ты больше никуда не уедешь. — Я предлагал тебе. Упрашивал, если помнишь? — Я не мог, ты же знаешь. — Знаю. И как альбом? — Движется. — Какими темпами? — Нормальными. — Звучит не особо убедительно. — Когда тебя нет — мне плохо. А когда мне плохо, я много пишу. Поэтому твои поездки творчеству только на пользу. — Вот как? — Макс фыркнул раздраженно. — Творчеству, группе, альбому, но не мне. — Утешил. — Парни говорят, альбом выходит однобоким. — Однобоким? — Все песни на одну тему. Я заменил некоторые, но всё равно… Они считают, что всё слишком прозрачно. — Они же знают. — Знают. — Вот и не скрывай. Плевать, что они думают, пишешь для группы только ты, поэтому пусть просто играют… твою музыку под твои стихи. — Как всегда, мудро, — констатировал Егор. — И мне очень приятно, солнце, что ты пишешь о нас. — Честно? — Ну конечно. Жаль только, что я ещё ничего не слышал. — Послушаешь, когда выйдет альбом. И придушишь меня, — он усмехнулся. — Сделал из нашей спальни аквариум, маленький извращенец? —  прошептал Макс заговорщицки. — Нет. — Ну пожалуйста. — Разве что совсем немного, — сжалился Егор. — Отлично. Стихи мне, признаюсь, посвящали, но вот чтобы целый альбом. — Какая же ты всё-таки тщеславная… — Тебе не к лицу брань. Альбом, кстати, называется не «исповедь эксгибициониста»? — Нет, но я подумаю над этим вариантом. — А серьёзно, название уже есть? — Пока только рабочее. — И какое? — Только не стебись. — Не буду. — А, хотя пофиг, всё равно узнаешь. — И? — «Спица» — Киршнера? — Всё-таки ты мудак. — Это слишком болезненная тема, детка. — Это слишком аллегория. — То есть, это не имеет прямого отношения к травматологии, твоим операциям, больнице, одноименным спицам? — Конечно, нет. — Слава богу. — Ну, отчасти. Это собирательный, эмоциональный образ. Символ. — Подробнее. — Неужели непонятно? — Кроме как спиц Киршнера реально ничего в голову не идет. И потому это ужасное название для альбома. — Спица — это ты и наши отношения. — Угу… — Возможно, тебе нужно больше времени на размышления. — Нет… — Макс накрыл ладонью его левый сосок. — Реально? В твоём сердечке? — Пошел ты, — Егор бросил его руку. — Детка, это очень по-девчоночьи, но альбом рассчитан на девчонок, поэтому всё верно. — Это рабочее название, оно может измениться, — Егор сел в кровати, чувствуя, как занемела рука. Взял с тумбочки эспандер и начал разрабатывать кисть. Тут же почувствовал Макса, прилипшего к спине. Заключая снова в горячие объятия, он теперь ещё и губами плечо прожигал. — Не меняй. — Что? — Название не меняй. — Вот только не надо. Всё нормально, не нужно меня утешать. К тому же, ты уже всё сказал. — Мне нравится, не меняй. — Я ещё ничего не решил, но если тебе нравится, это неплохо, — Егор повернулся, чтобы посмотреть на него. Макс кусал губы, склонив голову к плечу, и едва заметно улыбался: — У нас всё через боль, да? Егор пожал плечами. — Ну, спица в груди это все-таки больновато, — проговорил Макс, не сводя с него взгляда. — Нормально. Я привык. — Я люблю тебя. — Я знаю, — Егор поцеловал, так же склоняя голову и прикрывая глаза, возвращая Вершина обратно на подушки и ложась рядом. — Сделаем вид, что ты ничего не знаешь про название и альбом, про спицы тоже. Сделаем вид, что я не так сильно в тебя влюблен, хоть мне и сложно притворяться. — Я не уеду больше без тебя. — И поэтому альбом я никогда не закончу. — Выходит так. — Меня тоже такой расклад устраивает. — Я люблю тебя. — Ты говорил уже. — Если уедем, то вместе. Давно на море не был? — Я не люблю море. — А что любишь? — Европу. Всегда мечтал побывать. — И ты не полетел со мной в Рим? — У меня загран просрочен. — Егор. — Что? — Ну почему ты у меня такой дурачок? — Отвали. — Завтра поедем, подадим документы на оформление паспорта. — Тогда я точно буду за тобой везде таскаться. — Тогда мы сможем бракосочетаться. Хочу во Франции, а ты? — А я пока помолчу. — Я говорил уже, что это произойдет. — Я молчу и перевариваю. — Ты не хочешь? — Не дразни меня. — Тогда выбирай страну и оформляй визу. — Подожди, а то я сейчас сдохну. — Представь, как обрадуется твой отец. — Ты уверен? — Егор боялся пошевелиться, просто лежал и обнимал его, прижимаясь губами к плечу. — Хочешь, чтобы я на колено встал, без этого не поверишь? — Я не особо верю, что не сплю сейчас. — Согласен ли ты, Егор?.. — Пожалуйста, нет. Нет, пожалуйста! Я согласен, очень сильно согласен, только, пожалуйста, не говори это так, — он вскочил в кровати, встал на колени и сложил руки у груди ладонь к ладони. Макс засмеялся, приподнимаясь на локте, и, оценив взлохмаченный, застенчивый, готовый удариться в истерику объект своих страстей, решил не останавливаться на достигнутом. — Ты серьезно? — спросил Вершин. — Серьёзно? — Не знал, что я хочу этого? — Я не был готов, наверное, к тому, что ты реально захочешь заморочиться. Думал тебе хватает, как есть. — А тебе хватает? — Скорее да, чем нет. — Поэтому ты так из-за моего ассистента взбесился? — А ты поэтому решил… сейчас?.. — Господи-боже — нет, не поэтому. Я просто давно трахаю себе мозги этой мыслью. И хочу, чтобы это уже произошло, чтобы официально, понимаешь? — Но это официально только там. — Это для нас будет важно, для тех кто узнает, что мы на это пошли. У тебя лицо краснеет и уши, тебе плохо? — Мне… Я. — Просто скажи «да». — Макс, ты уверен? Потому что я сейчас напридумываю… А потом. Вершин метнулся к нему, обхватил за плечи и зашептал в ухо так, чтобы никто не услышал, хотя кроме них в квартире никого больше и быть не могло. Но Макс знал, что Егору важно услышать каждое слово, интонацию и его уверенность в голосе так, чтобы тихо, интимно и только для него: — Хочу быть с тобой всегда рядом. И чтобы насовсем, детка, чтобы мы знали об этом, и чтобы знали другие. Поэтому, Егор, согласен ли ты поехать со мной в страну, с которой мы позже определимся, чтобы стать моим ещё и юридически. — Типа мужем? — вышло немного глумливо. — Типа да, — Макс решил не заострять внимание на несколько неадекватной реакции, всё-таки любимый человек. Егор обхватил его за шею, прижимаясь лбом к переносице, стараясь не разреветься:  — Я согласен. Блядь, Макс… Ты и я… — Твою ж мать. — На постель капнуло красным, к пропитавшей белую простынь капле прибавилась ещё одна. Макс быстро наклонился и поднял с пола футболку поднёс её к лицу Егора, пока тот зажимал кровоточащий нос руками. — Ты как? — Нормально, переволновался немного… Наверное… — он отыскал на полу свои белые боксеры и, натянув их, пошёл в ванную, прижимая к лицу футболку. Через пару минут к нему присоединился Вершин с пакетом льда: — Давно уже не было, даже в больнице. А сейчас что? — Там у тебя было. Коллапс всего Макса. Зато на крови скрепили клятву. — Егор сел на край ванны, запрокинул голову и приложил лёд к переносице. — Пошути ещё у меня. — Я не шучу. Я серьёзен, как никогда, неужели незаметно? — 33 несчастья. — Что? — Ничего, я сейчас, — Макс исчез в дверном проёме. — Ты куда? — Сейчас вернусь, и будем дальше проверять твою серьезность. — Давай, добей меня танцем. Когда вернулся, Егор все так же сидел на краю, прижимая пакет к лицу, только голову больше не запрокидывал. — И что? Где был? Вершин подошел ближе, присел на корточки, убирая лёд и внимательно оценивая результат: — Кажется всё. Егор открыл воду и стер остатки крови, а когда посмотрел снова на Вершина, тот держал в руке маленькую черную коробочку с логотипом ювелирного дома. — Так, только без резких движений, — предупредил Макс. — Это просто коробка. — Не просто, — парировал Егор, с видом исследователя приподняв бровь. — Ты знаешь что там, поэтому, если согласен, бери и открывай. — Очень остроумно: «если согласен», — он погрозил пальцем, усмехнулся неумно и посмотрел на Макса. Тот стер капли воды с его подбородка и щеки, задержав пальцы на коже. Он прижался теснее к его ладони и забрал коробку. Макс, ожидая очередного «потопа», держал наготове лёд, пока Егор рассматривал содержимое. — Их два. — Конечно, два. — Когда купил? — Давно. — Когда? — Еще в Сочи. Думал, вернусь — отдам. — Макс. — Те кольца я выбросил, если честно. — Выбросил? — Ты уехал, я выбросил кольца. — Логично, — Егор не поднимал глаз, чтобы не светить виной. — Эти купил в Риме. Я же говорю, что скучал. Ты записывал альбом, а я выбирал кольца и много думал. Видишь, каждый сходил с ума по-своему. Егор опустился рядом с ним на колени и повис на шее, сжимая в ладони два одинаковых платиновых кольца. — Люблю тебя, малыш. И хочу, чтобы ты был счастлив, — Макс поглаживал его по спине успокаивающе медленно. — Так много «люблю» от тебя за один вечер звучит жутковато. Макс не ответил, продолжая обнимать. — Прости меня за то, что устроил сегодня. Я мудак. Вершин и это игнорировал, проверяя украдкой, не льется ли из него снова кровь. Егор отпустил наконец, сел напротив, прямо на кафельный пол, благо полы в ванной были теплыми. Сложив ноги по-турецки, рассматривал два кольца на своей ладони. Вершин молча взял то, что поменьше и надел на безымянный палец его правой руки. Кольцо село, как влитое. — Подошло, — только и прошептал Макс. Егор повторил его действия — взялся чуть выше запястья и неверными руками надел кольцо ему на безымянный палец. Вершин сжал кулак, оценивая изменения, Егор сделал то же самое. Кольцо смотрелось изящно на его тонкокостной руке. — Красиво, — сказал Вершин. — Только вот шрамы, может, на левую? — Нет, будет на этой. — Конечно, ты скажешь, что шрамы не портят, и почти не видны. Но все же… Такое кольцо на такой руке… Что? Хочется втащить мне? — Егор улыбнулся виновато, понимая, что своими комментариями только портит момент. — Не хочется, — Макс взял его за руку, посмотрел на кольцо, ему нравилось, как оно изменило не только его руку, но и смысл их отношений. Он поднес к губам его ладонь и поцеловал тыльную сторону — там, где шрамов было больше всего. — Носи на этой. Ты же понимаешь, это важно. Егор опустил глаза, соглашаясь с тем, что Макс имеет в виду: — Ты прав, конечно. — Конечно, прав. — Люблю тебя, Вершин. — Люблю тебя, мальчик со спицей в сердце, — произнёс Макс, чувствуя на губах новый поцелуй, новую серию поцелуев.