Случайный

Оксана вела машину неаккуратно. Она спешила, ей во чтобы то ни стало нужно было застать дома своего бывшего мужа. — Открывай, — почти крикнула в домофон, ключи у нее были, но нужно было удостовериться, что Вершин дома, что не уехал, забив на её проблемы в сто первый раз. В лифте дышала глубоко, едва не довела себя до потери сознания, но необходимо успокоиться, чтобы говорить правильно, верно расставить акценты. К черту, нужно просто заставить себя говорить, а не орать человеку в лицо матом, когда он не в курсе случившегося. Вернули на пять лет назад, ей-богу, снова нужно подбирать слова, а так хочется слететь с катушек. Но Макс ведь здесь ни при чем, ей просто нужна его помощь, его связи и серьезное отношение к делу. — Почему нельзя было по телефону? — Потому, — она плавно закрыла дверь до щелчка замка. — Ты напугала меня. — И для того есть основания. — Что с Платоном? — Максим… Взгляд говорил за неё. И бывший муж прекрасно знал это выражение её лица. Отчаяние, страх, растерянность — так уже было однажды, так бывало не раз. Но сейчас то, что дело касается их общего сына, самого Макса доводило едва ли не до отчаяния. — Прошу тебя, открой рот и произнеси то, ради чего приехала. — Я не знаю… — Хорошо, — он забрал у нее сумочку и провел на кухню, поддерживая под локоть, открыл кран и налил воды в стакан. Протянул ей. Оксана выпила до дна. — Может чего покрепче? — Я за рулем. Макс пожал плечами, стакан звякнул о столешницу. — Платона у школы сегодня ждали. — Ждали? — Какой-то парень. Соня забирала его сегодня, как обычно, после уроков и увидела — он разговаривал с кем-то. Ей показалось, что тот человек хотел увести его, держал за руку, она испугалась, подбежала к ним… Рассмотрела его… Описала подробно… Наркоман какой-то, взгляд безумный… И Платон его знает. — Знает? — Он врал сначала, отрицал, несмотря на то, что сам был напуган. Но… я знаю, как разговаривать с ним. В общем, он его раньше видел… с Егором. Платон рассказал, что однажды им пришлось убегать от него… — Что? — Что слышал! Это какой-то его знакомый, который что-то от него хочет, и Платон поневоле оказался втянутым туда, куда не нужно. И теперь он приходит к нему в школу и ждет. — Когда это случилось? — Сегодня днем. — Когда это случилось впервые? — Перед Новым годом. Егор ругался с ним, Платону сказал, что это «нехороший человек, от которого нужно держаться подальше». Я только не понимаю, почему он нам ничего не сказал! — Оксана открыла кран и налила еще воды. Выпила. — Если кто-то ждал их у школы, почему он не рассказал? — Возможно, он считает это только своей проблемой. — Только своей, ты серьезно? Эти его дружки… Мне рекомендовали Егора… Рекомендации были хорошими… Ты должен позвонить ему, если нужно, встретиться. Он не должен приближаться к моему сыну. Нужно идти в полицию и писать заявление, чтобы на пушечный выстрел не подходил, но сначала выяснить всё — как зовут, сколько лет, где живет, учится… Пусть расскажет всё, что знает. Макс прикрыл глаза и коснулся пальцами век, ломило в затылке сильно, до тошноты. А потом он услышал поворот ключа в замке, щелчок. — Кто это? — Оксана тоже обернулась на звук. Егор снял с плеча чехол с гитарой, осторожно опустил на паркет, прислонил к стене. За козырек снял бейсболку, забросил ее на стойку прихожей. Наступив на задники, стянул кроссовки. Когда обернулся, увидел Макса — он стоял в дверном проёме, сложив на груди руки, и на его лице не было привычной ухмылки. — Привет… — медленно проговорил Егор, интуитивно чувствуя неладное. Свет из кухни, неравномерно падая, зловеще искажал черты Вершина. Егор моргнул, чтобы рассеять наваждение, а потом услышал: — Вот так встреча, — Оксана вышла в коридор, чтобы удостовериться в том, что при первом рассмотрении ей показалось иллюзией. Но нет, голос тоже был его, как и куртка, кроссовки, гитара в чехле, только волосы короче, но в целом это был тот самый человек, которому однажды она по неосторожности доверила своего сына. — Я помешал? — так же медленно произнес парень. От вида застывшего Макса становилось по-настоящему не по себе. — Даже не можешь представить, насколько ты вовремя, — несмотря на сарказм, её начало трясти. Она вернулась на кухню, включила воду и пыталась глубоко дышать, концентрируясь на потоке, потом смочила руки и приложила их к лицу и шее. — Это то, о чем я думаю? — посмотрела на Макса, который всё еще, не проронив ни слова, стоял за её спиной. — Это то, о чём ты думаешь. — Боже… как всё-таки… — она засмеялась невесело и почти сразу ощутила новый приступ дрожи. — Давай только без этого. — Нет, серьёзно… — Оксана, я сам разберусь. — Да уж ты разберешься! Господи, меня прокляли, что ли?! Мне плевать, что вас там связывает, как вы… и вообще… Мне плевать! — слезы проступили на нижних ресницах, она отвернулась. Он подошел сзади, положил руку ей на плечо, едва касаясь, но она увернулась. — Не надо, не трогай меня. Это и твой сын… тоже. Если с Платоном что-нибудь случится, я… — С ним ничего не случится. — Максим… — она посмотрела, больше не пряча лица, по щекам пролегли влажные дорожки. — Сделай правильный выбор хотя бы сейчас. — Я позвоню сегодня, когда всё выясню. Она стремительно вышла из кухни, пронеслась мимо прилипшего к стене Егора, даже не взглянув на него, и, хлопнув дверью, исчезла, оставив после себя почти зримое завихрение воздуха. *** Макс говорил недолго, вкратце изложил суть визита бывшей жены, и с каждым его словом уже знакомая тяжесть безвыходности накрывала Егора. Он так и простоял у стены в куртке, всякий раз на очередном резком факте отводя взгляд. Что именно случилось, понял по первым фразам, понял и то, что Мезенцев не желает успокаиваться, а его маниакальность становится опасной не только для них двоих. — Кто это был? — Антон. — Кто он тебе? Егор просверлил взглядом, храня молчание. — Понятно. И давно ты с ним расстался, если расстался? — Он не считает, что мы расстались, хотя по-настоящему мы никогда не были… вместе. — Что это значит? — Это значит, что имел место только секс — с его стороны, с моей было нечто большее, но потом прошло. Когда я решил, что между нами не будет ровным счетом ничего, тогда всё и началось. Макс припомнил первый день появления Егора в своем доме, на его лице были ссадины, совсем свежие, их сложно было игнорировать, учитывая каким он ему запомнился: — Началось что? — Если коротко, он сломал руку Руслану, перепутав его со мной, в принципе, поэтому я и ушел из группы. — Совсем недавно ты говорил, что причина ухода в другом, — Вершин очень хорошо помнил тот их разговор в ресторане несколько дней назад, свой вопрос и вполне конкретный ответ Егора. — В другом. — То есть ты врал? — Я не привык говорить о том, что я проблемная блядь вот так за ужином в приятной компании! — Если с ним что-то случится, я не прощу. — Не прощай! — Почему ты ничего не сказал? — чем больше Вершин начинал понимать, тем сильнее выходил из себя. — Я решаю сам свои проблемы. — Это перестало быть только твоей проблемой, как только он впервые появился у школы. — Я ушел, чтобы ничего не случилось! — Но оно случилось! Он приходил за Платоном сегодня! — Больше не придёт. — Куда ты собрался? — Макс смотрел, как Егор натягивает бейсболку, одновременно влезая в кроссовки, и зверел сильнее. Ответа, естественно, не последовало. Вершин повторил, приближаясь: — Куда ты собрался? Егор полоснув взглядом, потянулся к дверной ручке. Дверь шарахнуло обратно так, что треснул откос. — Ты дурак, если считаешь, что я тебя отпущу. Егор, не отвечая, пытался убрать с дороги Вершина, но тот несокрушимой громадиной преграждал путь. — Уйди! — занеся кулак, он ударил рядом с его лицом. — У тебя не получится меня держать, ни у кого не получается. — Через мой труп ты выйдешь отсюда. — Не заставляй меня тебя ненавидеть. — Да плевать, кого ты там ненавидишь! Дело не в тебе, а в безопасности моего сына! Ты пойдешь туда, спугнешь его, нарвешься снова!.. — он притянул Егора за подбородок и оттолкнул. — Думаешь только о себе. Егор стоял у стены, пялясь на линии на собственных ладонях, лишь бы не узнать в его лице черты отца, хватало того, что он узнавал его интонации. Он тонул в чувстве вины — это снова повторялось, всё как тогда, в его отвратительном прошлом. Дежавю вырывало из реальности, закручивая в водоворот из минувшего и настоящего. Почувствовать себя ебаным уязвимым засранцем, которого втаптывает в грязь особенный человек — какое привычное чувство, до боли знакомое. Он позволил этому произойти… снова сам, своими руками вставил себя в срез реальности, где становился жертвой. К этому нельзя привыкнуть, как и научиться справляться, можно только исчезнуть. — Хорошо, я не пойду к нему. Ты сам всё решишь. Макс угрожающе нависал сверху, руки чесались выбить дурь, хоть из кого-нибудь. — Дай мне выйти, — Егор посмотрел прямо, больше не пряча взгляд. Страха в его глазах не было, только решимость, осознание собственной правоты и принятие объективных реалий. — Думаешь, это всё? — Макс отошёл на шаг, скрещивая руки на груди. — Вот так — один скандал и всё кончено? — Это не просто… разногласия, — Егор уперся взглядом в стену за его плечом, игнорируя сканирующий взгляд. — Да уж, непросто. Твой бывший любовник ждет моего сына после уроков. Любовник, который относился к тебе не самым лучшим образом… Судя по всему, у тебя ещё много занимательных историй, которые мне стоит услышать. Только давай без вранья, не щади меня, я крепче, чем кажусь. Егор отлип от стены, лицо его ничего хорошего не выражало, Макс, подняв вверх раскрытые кисти, отошёл назад ещё немного. — Я рассказал, что знаю. Сам к нему не пойду, разбирайся, как хочешь, но это слушать я тоже не буду, — он схватился за ручку, обогнув Макса, но замок не поддался. Рука соскользнула, потому что Вершин его взглядов не разделял, а схватил за воротник куртки и оттащил обратно. Вывернуться получилось, но места для маневра оказалось недостаточно, Егор промахнулся и почти сразу оказался вниз лицом на полу. Удар локтем пришелся ровнехонько Вершину в живот, и пока тот пытался совладать с болью, парень перевернулся под ним, но высвободиться так и не удалось. Вершин, оседлав его бедра, уворачивался от сыплющихся ударов, сразу понимая, что Егор и вполсилы не пытается бить, скорее протестует, либо не совсем понимает, что делает. После нескольких минут борьбы удалось зафиксировать запястья, фактически придавив одно коленом, а другое сжав в захвате. Отдышавшись, Макс произнес: — Извини, но я не могу тебя отпустить, ты обязательно всё испортишь, попрешься к нему, и этот… кретин… Не хватало, чтобы… он снова до тебя добрался… Еще и до тебя… На что ты толкаешь меня?! Егор молчал и смотрел на него снизу вверх, а потом у него пошла кровь. Как обычно, он ощутил ее вкус сначала во рту. — Твою ж мать, — Макс разжал пальцы на его запястье, вставая. Егор сел, неудачно ловя капли в полете. Кровь лилась на куртку и пол. Макс опустился на колени, на этот раз в его руках было полотенце и пакет замороженной стручковой фасоли. — Мне не нравится всё это, нужно обследоваться… Возможно прижечь сосуды. Егор застонал, будто от боли: — Даже вслух не произноси. Вершин замолчал, сел рядом и, обхватив Егора за плечи, притянул к себе: — Не беси меня, хватит. — Куртку залил… — Плевать, новую купим… — он тут же осекся, понимая, что такие прямые коммерческие предложения могут прийтись нервному Егору не по душе, особенно сейчас. Но тот промолчал, не пытаясь больше вырываться, прижимал ледяной пакет к переносице. Это снова был Вершин, его Вершин. Егор тяжело дышал, слезы скапливались в уголках глаз, рискуя пролиться. Это был Макс — в голосе, в интонации, прикосновениях — никто другой. — Ты не справляешься. Настал тот момент, когда ты не вывозишь один, — тихо проговорил Макс, осторожно перенося руку с плеча на затылок, медленно запуская пальцы в непослушные волосы, прикрывая глаза от того чувства, которое накрывает всякий раз, стоит начать вот так его касаться. — И это не та вещь, из-за которой я дам тебе уйти. — Еще не предел? — Нет, не предел. — Что же для тебя предел? — Не знаю, но явно не это. — Я не думал, что он будет искать меня… так… — Я понимаю. — Решил, что всё закончилось. — Ты ошибся. — Прости… Макс провел рукой от затылка вниз по его спине, ребром ладони упираясь в прохладный паркет: — Не уходи от меня… Что бы ни случилось — спорь, кричи, бей, но только не уходи от меня. Егор прикрыл глаза, чувствуя, как по лицу пролегли две симметричные линии. Он хотел этого меньше всего сейчас, но больше не мог сдерживаться. Самым уничтожающим было то, что такое отношение Вершина он просто не заслуживал — он так считал, молчал об этом и тосковал по навсегда упущенной возможности соответствовать его отношению. — И ещё, Егор, это важно для меня — я не хочу больше слышать, как ты унижаешь себя. Ты — не блядь, в тебе этого нет… Пожалуйста, хватит… Перестань себя ненавидеть. Это было последним, добивающим аккордом. Выстрел тотальной доброты ровно в сердце. «Так нельзя… Нельзя так… Не приручай меня, потому что после тебя я уже не смогу жить дальше», — Егор закрыл лицо руками, окровавленный пакет замороженной фасоли соскользнул на пол. — Я знаю… — Макс прижался губами к его макушке, — возможно, чего-то не понимаю, возможно, многого… Но я хочу быть с тобой. — Мне нечего предложить взамен, — проскулил Егор себе в ладони, — кроме всего этого дерьма. Вершин подцепил пальцами его подбородок и заглянул в глаза. Лицо перепачкано кровью, припухшие веки, мокрые ресницы, губы разъедала улыбка, обреченная, но все же. Большим пальцем обвел уголок рта, стирая красное: — Я не смогу без тебя. — Несправедливо. За что тебе такое? — За всё. — Неравноценный обмен, — Егор усмехнулся. — Мне позвонить нужно, но сначала расскажи про этого Антона. Егор промолчал, стягивая рукав испачканной куртки, а потом и вовсе ее снимая. — Мне нужно умыться, потом я расскажу всё, что вспомню. Макс встал за ним следом, забирая куртку и вешая ее на стойку. «Без меня и не надо» — крутилось у Егора в голове, он так хотел совсем о другом разговаривать с Максом, хотел дать ему в знак благодарности, смирения и любви. Маниакальное желание заместить весь этот треш очищающим сексом вызывало дрожь в руках, пока Егор умывался. Хотелось, чтобы он назвал его деткой, хотелось, хотелось, хотелось. Сейчас в очищении была острая необходимость, но Макс уже звонил кому-то. Егор слышал его голос за дверью. Потом она распахнулась. Вершин зашел в тот момент, когда Егор стягивал свитер через голову. Он хотел что-то сказать, но так и остановился на пороге. Егор повернулся, не стянув до конца рукава. Он видел по глазам Макса, что внутри у него что-то происходит, что-то нехорошее. — Плохие новости? — Пока непонятно. На кого рассчитывал, не отвечает. — Поздно уже. — Да, поздно. — Но ты разговаривал с кем-то. — Платону звонил. — И как он? — Рассказал про школу, пожелал спокойной ночи. — Понятно. Макс подошел ближе, взгляд скользнул по голому телу. — Наверное, я нездоров. Егор накрыл ладонью его лоб. — Это другая болезнь, — совсем тихо произнес Вершин, накрывая его руку своей и заводя себе за спину. — Какая? — Жуткая одержимость потерянными кудрявыми мальчиками, — он обнял его, предварительно стянув свитер с руки и отбросив вещь в сторону. — Оксана права — я безответственный.  — У каждого свои недостатки. В знак согласия, а возможно, и вовсе уже не слушая, Вершин поцеловал его, запуская пальцы в волосы. — К тому же ночью всё равно ничего не решить, — прошептал Егор вкрадчиво, — есть время подумать. — Ты прав, нужно взвесить все варианты, но сначала помоги мне снять напряжение, детка.