Случайный

Секс вышел механическим. Со стороны Симона огонь присутствовал, как и всегда после длительной разлуки, но вот Вершин всё еще был под впечатлением от минувшей ночи. И то, как долго он не мог вернуться в свою привычную реальность, начинало немного пугать. Максим с романтизмом завязал еще в своём гетеросексуальном прошлом, в последующих отношениях случалось всякое, но что касается Симона, то к нынешнему бойфренду Макс с первого их эротического эпизода испытывал стабильные нежные чувства, хоть и лишенные всякой лирической мути, но по-настоящему нежные, сильные. И всерьез успел к себе такому, каким становился с Симоном, привязаться, да и к избалованному нраву чеха привыкнуть тоже. А тут, после ночного спонтанного безумия, такого непродуманно-опасного, мозги на место становиться отказывались, состояние откатывалось к их с Егором утру, его губам и взгляду виноватому. А после его ухода еще и ноющая грусть в районе сердца появилась, прям как раньше, до выстраданного опыта, до всей этой наработанной мудрости житейской и приобретённой защитной, будто личный тотем, философии. В просторном гостиничном номере, светлом и таком во вкусе Макса, со своим парнем, который даже более чем во вкусе, он лежит в постели после оргазма и ищет что-то в себе, что оправдает и позволит не чувствовать себя дерьмом, хотя бы пока он здесь, рядом с Симоном. Но Вершин уже знает, что чувство вины, давно ему не свойственное, теперь обеспечено при каждой последующей встрече с Егором. Именно поэтому он не в состоянии сейчас испытать радость от воссоединения со своим парнем. Единения не произошло, как и морального удовлетворения. Он лежит и ворочает мысли о нем, они тяжелые, потому что Макс уже реально скучает, и это не добрая грусть и светлая печаль, а реальная злость, оттого что он хочет быть не здесь и не с… — Ты молчаливый такой, — тонкий пальчик заскользил по переносице и массирующими движениями разгладил место между бровей. — Думаешь о чем-то, о чем мне не говоришь, и молчишь к тому же слишком громко. Макс невесело хмыкнул, переводя взгляд на Симона. Тот лежал на боку, подперев кулаком голову. Макс провел по его острому и бледному локтю, упирающемуся в подушку, выше, по татуировке в стиле «треш-полька», которой увито всё предплечье и плечо, мягким касанием по треугольному подбородку и ямочке от улыбки на щеке. — Ты похудел еще сильнее. Разве так можно? — Да ты и правда стареешь, Максим, — к удивлению Вершина реакция Симона оказалось слишком импульсивной для такого нейтрального замечания. — Будто сам не понимаешь, в какой мы индустрии работаем. Ты по другую сторону, конечно, но сам любой модели фору дашь — ни жиринки, ни морщинки, а тебе уже сколько? А я в свои двадцать три должен как никогда конкурентоспособность поддерживать. Уже полно дышащих в спину шестнадцатилетних. — Не заводись, твоё имя на тебя еще долго работать будет, я как инсайдер всей этой кухни говорю. Поэтому не вижу смысла так себя истязать. — Кажется, я понял, дело просто в том, что я тебе не нравлюсь больше? — Симон резко сел, откинул простынь и начал критично рассматривать свое по-красивому хрупкое телосложение, провел рукой по впалому животу, пальцы нервно заскользили по дугам ребер, до ключиц. Макс поморщился — дело ведь далеко не во внешности Симона, и своим неосторожным замечанием он несправедливо заставил его сомневаться в себе. Да уж, разговор не клеится, как ни старайся. — Брось эти глупости, ты же знаешь, мне нравится твое тело и сейчас не меньше. Я просто не хочу, чтобы ты себя изводил, — Макс посмотрел в обращенные к нему недоверчивые синие глаза. Все же мимика Симона была восхитительно выразительной, немудрено, что своим лицом он зарабатывает сотни тысяч долларов в год с восемнадцати лет. — Тогда расскажи, что с тобой? — А что со мной? — Впечатление, будто не рад мне. — Я рад, — Макс хотел добавить «очень», но решил, что и этой полулжи с них обоих достаточно. — Тогда что? Вершина долгое время так легко не припирали к стенке. И, конечно, он уже выработал новую ложь, но врать Симону не хотелось, особенно про Егора, особенно понимая, что эти двое никак между собой не связаны и не соприкасаются, и один не заслуживает страдать из-за другого, точно так же, как и он не заслуживает всего этого головняка. — Это из-за сына, да? «Ай да Вершин, никак, и правда, кто-то нашептал тебе на сон удачи», — Макс невесело ухмыльнулся, понимая, что Симон очень не хочет верить в то, что у них с Максом могут быть проблемы. Пусть лучше проблемы будут только у Вершина, желательно с его семьей, бывшей женой или сыном, лучше межличностные, чем куда более серьёзные, и чтобы Симону реально в них места не нашлось. К логике своего парня за два с лишним года Максим успел приноровиться и даже предугадывал его поступки, следуя ей. — Есть сложность, ты прав. — И в чем? — Хотя бы в том, что ты не можешь у меня остановиться, как обычно. — Разве это сложность, я умный и хорошо воспитанный мальчик, могу принять такие обстоятельства. — Несмотря на скверный характер? — Макс провел рукой по его коротко остриженному затылку, темно-русый ежик волос приятно колол ладонь. — Даже несмотря на него. Думаю, эти неудобства я стерплю, будем встречаться в гостинице — не проблема. — И встречи будут короче и реже, вот уже сейчас мне пора собираться. — Это пока его мать не вернется, — Симон никогда не произносил имени бывшей жены любовника вслух, боясь сделать эту женщину реальной. Просто неодушевленный предмет, который время от времени доставляет хлопоты, ну, как ломающееся авто. — И ты не будешь круглосуточно привязан к дому. Макса задели его слова, хоть ход мысли парня он снова понял. Первым импульсом было возразить, объяснив, что воспитанием сына он как бы надеется заниматься и после возвращения Оксаны. Было бы полезно рассказать, что теперь, когда его снова пустили в ближний круг, он своего не упустит, так как сына любит и дорожит им. Было бы справедливо такое растолковать, полезно для их дальнейших партнёрских отношений. Но интуитивное предчувствие подсказало не тратить силы, как и то, что на практике этой информацией Симону воспользоваться не придется, потому что в жизни Макса он надолго не задержится. Видит Бог, Вершин этого не хотел, он смотрел на Симона, и тот ему нравился всем абсолютно, но в душе привычного трепета не находил, как и слов, чтобы объяснить, что же с ним на самом деле происходит. — Да, наверное, ты прав, — пустоту заполняя молчанием, он снова пытался понять, когда именно всё изменилось, когда всё пошло не по плану. Максу становилось не по себе от осознания, что всего после одной проведенной с Егором ночи жизнь менялась на глазах. — Не верю. — Не веришь во что? — Что причина в этом. Брось, Макс, ты правда думал, что я не пойму? — Надеялся на понимание, разумеется. Но все же мы привыкли жить иначе. — Это не всё. Ты лукавишь… — Ты заблуждаешься. — Значит, убеди меня, найди слова, иначе я буду… Черт, я буду париться из-за нас впервые за два года, Макс. Ты же честный мужик, мы же договорились изначально, что можем все друг другу рассказать, даже если… «Малыш, ты не хочешь знать правду», — Макс взял его за руку, заглянул в глаза и, притянув, поцеловал тем самым поцелуем, который в его личной классификации относился к виду «Не бойся, я все еще с тобой, и так будет долго» — очередная ложь, но кому сейчас он сделает лучше, рассказав всё как есть, тем более пока сам еще не знает, как это самое «есть» обстоит? — Это из-за сына, есть дистанция. А после возвращения Оксаны меня снова могут вычеркнуть, как семейный рудимент. Приговоренным никогда не стать отцом своему ребенку, вот кем я себя чувствую,  — высказал столько, сколько смог, тут же понимая, что больше для себя, чем для молчаливо смотрящего на него Симона. «А еще я запал на няньку собственного сына — темного молчаливого пацана с сумасшедшими глазами и больше не веселой улыбкой. Из-за него я даже забыл о твоём приезде. Именно он занимает ту часть моих мыслей, которую не занимает сын, тебе же, милый, совсем не остается места. И если я расскажу правду, твой скверный характер даст о себе знать подлой и циничной местью, впервые направленной на меня». Поцелуй Симона был теплым, таким, которым целуют только близкие. — Ты же умный, и удача всегда при тебе. Если ты смог навязать свои условия «People», сможешь и всё остальное. Если раньше подобный ход мысли Симона только забавлял Макса, то сейчас Вершин четко понял, как далеки они друг от друга. А ведь был разговор о свадьбе в Германии, хоть и по телефону. Он обнял его, в очередной раз ища внутри то, что чувствовал всегда, обнимая своего капризного принца, особенно после долгой разлуки, но не находил. Черт, он не находил прежнего трепета, и тепло Симона не отзывалось в груди ответным теплом. Макс решил остановиться и задушить этот внутренний монолог. Просто побыть вместе еще немного, все же Симон не виноват в том, что Макс оказался такой влюбчивой блядью. *** — Что не так? — спросил Илья, увидев мрачную тень на лице друга. — Проблемы с тем старым пидором с кафедры «Актёрского», или Марика снова решила поговорить о том, как чудесно растить детей в трейлере, разъезжая по стране? — Ни то и ни другое, — буркнул Егор, доставая сигареты и прикуривая. — Тогда дело в твоей новой семье? Они просят тебя усыновить пацана уже официально? Папочка тоже тот еще пидор? — Даже в большем смысле, чем ты можешь себе представить, братан, — подавиться дымом и заржать не очень сочетаемые вещи, но у Егора получилось. — Серьезно? Они поэтому развелись? — В душе не ебу, почему они развелись, — Егор понял, что сболтнул лишнего, — и я не знаю, пидор он или нет в самом прямом значении, но вот ведет он себя как гондон, потому что считает, что опоздать на шесть часов — это норма, — выпалил Егор, необычайно оживившись. — Ставить свои интересы выше чужих, когда люди от тебя реально зависят, вот это настоящее свинство. — И что в итоге? — Да… нихуя… утром уехал… Почти не спал. Сразу на пары. — Приютил тебя добрый дядя, значит. — Типа того, — от мысли о ночном пристанище заныл низ живота и участился пульс. Но Егор был фанатично убежден в том, что о таком роде блядства лучшего друга и фронтмена их группы Илье знать не обязательно, хватит с него и информации о гетеропохождениях. И только с собой наедине Златопольский признавался, что истинная причина его тайн о реальном обстоятельстве дел лежит куда глубже, чем банальное «им-такое-просто-незачем». Причина в страхе и стыде перед пороком, который он в себе как победить, так и принять не сумел. — Записал его в должники? — Похуй на него. Мне Платона через два часа забирать. Если папаша сегодня снова забьет на то, чтобы появиться дома вовремя, приведу мелкого на репетицию. — Понятно. Егор, — Илья остановил его, перехватив запястье, давая понять, что поговорить надо о серьезном. — Что? — Руслан руку сломал. — Это очередной идиотский развод? Веселишься? — Подрался ночью, сейчас в больнице, там со смещением, его оперировать будут сегодня. — То есть не развод? — Нет. — Пиздец, а с кем он? Где? — Я точно не знаю, они ушли около одиннадцати вчера, мы играли еще с Матвеем перед Зимним. А потом Вера позвонила, сказала, что доебались до них, ну, и что в больницу едут. Она тех не знает, вроде, пьяные какие-то, но я уверен, Руслан знает, просто ей не говорит. — Деньги нужны? — Родители впряглись, он позвонил. — Надо съездить к нему. — Съездим вечером, если можно будет. Ты теперь подумай, что нам делать? Он минимум на месяц из строя вышел. Скрипача нет, как и басиста. Концерт через неделю уже. Кого-то искать, в такой короткий срок переучивать?.. — Руслан, Руслан, ну что ты за мудак? — до Егора только теперь дошла вся плачевность ситуации. Он отвернулся и пнул парапет моста, на котором они курили. — Мы не можем отказаться, Илюх, просто не можем… Если сорвем выступление на такой площадке как «Зал ожидания», следующий раз представится очень не скоро. — Ты у нас в «кульке» учишься, по-любому скрипача сносного найти не такая уж проблема. — Несложно, и многие удавятся, чтобы с нами сыграть, но весь репертуар за неделю… Да так надрочиться, чтобы на сцену потом… Вряд ли. — Егор достал телефон, замерзшие пальцы скользнули по сенсору, высветился список контактов. — Ты это… — Что? — Не гони на него сильно и не звони пока лучше, он переживает, что подвел. — Да идите вы в жопу, — Егор услышал длинный гудок, потом еще несколько. — Да, — приглушенный голос Руслана зашипел в динамике. — Кто это был, Руся? — И ты даже не орешь? — Хули орать? С вас, дураков, толку всё равно не будет. Как рука? — Обезболили, к операции готовят, уже анестезиолог приходил. — Напиши, когда всё закончится, мы приедем. — Хорошо, спасибо… за то, что не орешь. Я знаю, как тебе важен «Зал ожидания». — А тебе будто нет? — Стараюсь об этом не думать. — Ладно, главное сейчас, чтобы с рукой всё норм было. Вот мрази. Ты так и не сказал, кто это был. — Не знаю… как сказать, но, Егор, кажется, они меня за тебя приняли. Нас иногда путают, сам знаешь. Егор знал, что у них с Русланом шапки одинаковые, парки черные, а еще рост и тип лица, но Егор никогда не мог подумать, что их сходство однажды выйдет Руслану боком. — С чего ты взял? — Ну… когда ты слышишь в спину: «Златопольский, стой, мразь», как-то вариантов не остается. — Ты его запомнил? Если фотку пришлю, узнаешь? — Думаю, да. Вера точно. Всех троих запомнила, думаю. Только давай потом, мне пора, врач пришел. Когда Егор прятал телефон в карман той самой черной парки, которую они с Русланом покупали вместе в «Гропе», у него тряслись руки. «Неужели Мезенцев?», — приступ удушья не заставил себя долго ждать, сердце уже колотилось где-то в горле. Нет, только не перед Ильей. Перед ним просто нельзя быть таким — проблемным, трусливым пидором, — как и нельзя позволить, чтобы та, теневая сторона проникла на свет и стала реальностью. Крепкая рука легла на плечо, голос Ильи у самого уха, отрезвляющий и настоящий, не «теневой»: — Эй, ты в порядке? — Егор повернулся, не стремясь уйти от прикосновения. Его взгляд Илье показался беспомощным. — Он сказал, кто это был? — Он не знает, но я, кажется, понял. — И что? Кто это? — Нужно уточнить… кое-что. — Не смотри так, ты меня пугаешь. «Это потому, что я реально напуган», — подумал, но вслух ничего не сказал. Илья убрал руку с плеча Егора, интуитивно чувствуя мраком сгущающуюся энергетику в нем. Но Илья был настоящим другом, поэтому, кутаясь от чертовщины и ветра в свой шарф, он сказал: — Бывает, ты до устрачки меня пугаешь. Но чье бы убийство ты сейчас ни планировал, нам надо осесть где-нибудь в теплом месте и запилить пост про открытие кастинга на временно, я надеюсь, освободившуюся вакансию скрипача.