Случайный

Всё воскресенье провел за съемкой. Работа по новому контракту ни к чему новому не обязывала. Сессия в редакции журнала подходила к концу. Объявив пятнадцатиминутный перерыв для всех, Макс подошел к столу, где лежали вещи, и снял телефон с адаптера. Пропущенные из дома — естественно, он не мог слышать телефон, так как на время работы отключает звук, да и музыка в процессе всегда слишком громкая. Смарт завибрировал в руке, «Егор» — высветилось на дисплее. — Да. — Максим, мы так не договаривались. Макс автоматически посмотрел на часы, отмечая, что уже начало девятого вечера. — Прости, я знаю — время. — Вот именно, я всё понимаю, но Вы меня тоже поймите. Макса передернуло от той стервозной манеры, в которой было сказано это «вы». «Я пойму, я так хорошо тебя пойму, достигнем идеального взаимопонимания». Он пережал переносицу, подавляя нервный всплеск, как и улыбку. Нельзя было, чтобы сейчас Егор подумал, что над ним издеваются. Но Макс ничего не мог с собой поделать, он все представлял и представлял возмущенного учителя музыки на том конце, мысленно снимая с него по одному элементу одежды, пока тот не остался совсем голым. Голым и возмущенным, таким раздраженным и резким, но пытающимся сохранить вежливый тон. Макс сделал глубокий вдох, чтобы успокоиться, и прикрыл глаза. — Я приеду через полчаса, — молчание в ответ не знаменовало ничего хорошего. Снова навязчивые мысли о непристойном виде Егора заполнили сознание. — Не молчи, если ты еще там. — Вы должны понимать, — он взял паузу, очевидно, чтобы не выдать настоящую степень своего возмущения, — что вечерами я занят… У меня есть планы… личные… «О да, это мы видели», — вспомнилась девчонка, повисшая на нем, как на лиане, и его красивые пальцы на её заднице. — Я скоро приеду, и мы всё обсудим. — Очень скоро. — Да. Очень. Но очень скоро не получилось. Арт-директором проекта было принято решение об изменении элементов экспозиции, и поэтому сеты некоторых моделей пришлось переснимать. Когда Макс открыл входную дверь своей квартиры на Малой Морской, было уже хорошо за полночь. Дом отозвался тишиной. Первая мысль, что Егор ушел, забив на их трудности и просто оставив Платона одного, опалила. Но гнев быстро утих, когда Макс споткнулся о знакомые кроссовки в прихожей. А потом заметил, как мерным голубым просвечивает дверь гостиной. Он спал сидя, поставив босые ноги на диван и обхватив руками колени. Дверь в комнату Платона была приоткрыта, Макс заглянул и к нему, убедившись, что и там все спокойно, вернулся в гостиную и осторожно, чтобы не разбудить, опустился рядом с вымотанным воспитателем. По телеку на минимальной громкости мелькало «Бессмертное кино». Вершин откинулся на спинку так, чтобы стало удобнее его рассмотреть. Он чувствовал себя вором, скользя взглядом по лицу Егора, без его ведома и согласия рассматривая тонкие живые черты впервые за долгое время так близко. Впервые за очень долгое время. Он начинал чувствовать себя преступником еще больше, сексуально возбуждаясь от такой красоты. Ни тревожного движения глаз за тонкими веками с короткими темными ресницами, ни сорвавшегося вздоха — подлинная безмятежность, он вспоминал, как Егор пел на том стрите, как в крик переходил его голос, каким наэлектризованным он казался со стороны. Бешеным? А теперь… Точно на три года назад вернули, они вернулись. Обвел взглядом приоткрытые губы. Нехорошие мысли, такие… примитивные. Вершин отсел от греха подальше, не уверенный ни в чем, потер лицо и заболевшие от напряжения глаза. Под гипнотический шелест телека потянуло в сон. Так же осторожно забрав пульт из расслабленной кисти, Макс полностью выключил звук, почти сразу чувствуя, как по спинке дивана Егор плавно сползает к нему на плечо. Перехватывает во сне быстро и ловко своими гибкими пальцами треугольный вырез футболки на Максовой груди и, поерзав, проваливается еще глубже в сон. «Это уже провокация», — пронеслось в голове, Макс улыбнулся, вдавленный в мягкую обивку дивана приятной тяжестью. Ворот футболки оттянулся, приоткрывая ключицу и угловатое, бледное до голубого в свечении монитора плечо. Зачем-то провел по нему пальцами, но этого хватило — Егор зашевелился, прижался плотнее, удобнее устраивая согнутые колени на бедре Вершина. Порезы на джинсах натянулись сильнее, оголяя коленки еще больше. «Острые, порезаться можно» — …смог оценить, проводя по ним рукой все так же аккуратно, едва касаясь, снова вверх всё к тому же манящему загадочной бледностью плечу. Большим пальцем по скуле, на ощупь, уже вне зоны обзора, только по ощущениям ориентируясь. Волосы мягкие настолько, что даже сердце немного начинает тянуть. Мягкие и теплые, как и кожа на лице. Приоткрытые губы… И, как разряд тока, взмах ресниц по шее, и след острый, по ощущениям будто от лезвия. Горячим, зачастившим дыханием прям по этому следу — сорвано, нервно. «Дерганый же», — напомнил себе Макс. Пальцы по спине медленно вниз так, чтобы совсем не напугать. Ощущение мелкой чужой дрожи едва заметной отдачей по телу. — Что снилось? — прозвучало бы иронично, если бы не так хрипло. Егор оторвал голову, наконец, от его плеча, медленно разжимая пальцы, отпустил измятую горловину чужой футболки. — Я… Вы давно вернулись? — Ой, да брось. Всё ведь испортишь. — Что сделаю? — Испортишь всё, — повторил Вершин, натягивая съехавшую футболку обратно на худенькое плечо. Секундный акцент на глаза, потом такой же быстрый взгляд на губы, и вот ощущение поцелуя — нежного, глубокого, горько-пряного и такого настойчиво-берущего. Егор почувствовал, как погружается, только это был больше не сон. Стало совсем нечем дышать, когда Макс положил несопротивляющиеся руки себе на плечи, как бы подсказывая, и потом, сжав одной рукой основание его шеи, а другой перехватив поясницу, перетянул на себя, усаживая сверху. Егор ответил не сразу, с каждым новым касанием губ лишь сильнее впивался в мягкую обивку за твердыми плечами. С каждым прикосновением все реже открывая глаза, борясь с порывом разорвать контакт и убраться подальше, но в итоге отвечал на горячую ласку охотнее, чем ожидал от себя. Поцелуи уводили далеко, и узнаваемый вкус разливался по венам, ударяя в голову. Егор положил руку на его шею, провел по щеке, плотно прижимая ладонь, и, пристально посмотрев в глаза, поцеловал сам, разрешая. Макс приподнял бедра, не в силах унять возбуждение. Отчетливый стояк парня давил на живот, очень быстро расстегнул его джинсы, горячий член удобно лег в ладонь. Егор выгнулся, разрывая поцелуй, отворачиваясь и прикусывая несчастную обивку, Макс дрочил ему, но этого было мало. — Я знал, что ты притворяешься, — Вершин шептал, расстегивая уже свои джинсы, — не можешь не помнить... Егор скулил, толкаясь в его руку, мышцы бедер сводило, он хотел его, хотел внутри себя. Макс взял в ладони его лицо и целовал без разбора, а когда нашел губы, понял, что свихнется, если он ему откажет. Егор попытался встать, но Вершин грубее, чем следовало, притянул обратно. — Джинсы снять… Ты же хочешь... Макс ослабил хватку, позволяя отстраниться, не моргая, наблюдал за тем, как Егор стягивает с себя свои черные рваные джинсы и, оставляя их на полу, возвращается к нему, в голубом свечении монитора убирая тонкими пальцами пряди с шеи, потому что жарко. — Иди сюда… — Макс поймал край футболки, притягивая за него ближе, уже через мгновение ощущая скольжение гибких пальцев по груди. Макс убирает от него его же руки, когда, прогнувшись и болезненно сведя брови, Егор тянет себя, быстро и резко, не щадя, потому что очень нужно и нет больше сил ждать. Макс убирает его пальцы и проникает своими — почти сухой, тугой и обжигающий. Он проникает медленно, даже бережно, судорожно соображая, что этого недостаточно, и одна часть его знает — нужно выдохнуть и сходить за смазкой, а лучше вообще перебраться в спальню, но другая больше просто не может ждать. Егор целует мягко, мягкими губами, и это такой контраст с его твердым телом, с его резким отношением к себе. В его раскрывшейся ладони серебром блестит квадратик, он рвет его зубами и, приподнявшись, не проронив ни звука, раскатывает неверными руками по твердому, точно камень, члену Макса резинку, сосредоточенно наблюдая, как меняется выражение лица отца Платона. — Фокусник, блядь, — Макс, чертыхаясь, жмется губами к бледной шее, языком ловит движение кадыка, до боли сжимая волосы на затылке, тянет к себе. Проверяя в сотый раз, насколько плохо он растянут, и пытаясь это исправить. — Забей, — Егор шепчет, выпуская изо рта мочку его уха и прикусывая снова. — Всё нормально. Макс приоткрывает губы, чтобы возразить, но всё меркнет, когда он чувствует его теперь ещё и изнутри. Егор опускается, замирая на секунды, а потом ещё и ещё, пока не впускает полностью. Задерживая дыхание, привыкая, закрывает глаза, руки на плечах Макса слабеют. Он прижимается дрожащим животом к черной футболке, пачкая её смазкой, жмурится и кусает губы. Вершин целовал, стараясь не двигаться, но это оказалось невообразимо сложно. Он волей-неволей толкался неритмично и даже не в треть силы. Он гладил его мерцающие в темноте бедра, убирал волосы с лица и целовал, сам забывая дышать. Пока Егор, привыкнув, начал медленно покачиваться, приподнимаясь и опускаясь, понемногу входя во вкус, отодвигая боль на второй план. От того, как становилось хорошо, хотелось кричать. Он комкал футболку на его плечах, просил еще, и в какой-то момент, когда просьбы стали больше походить на стоны, Егор почувствовал на лице горячую, пахнущую деревом и пластиком ладонь. Ему зажали рот, от удушья он начал кончать, содрогаясь и изливаясь белым на черную ткань. Наблюдая за паникой, сменяющейся пониманием глобального смысла в его глазах, Макс упустил момент, когда накатило и на него. Захват слабел, а Вершин забывался. Обернувшись с опаской на дверь, ведущую в коридор, Егор склонился, затыкая поцелуем стонущего Макса, но понимая, что этого недостаточно, зашептал: — Тише, тише… — накрывая своей узкой сильной ладошкой горячие губы. Ощущая внутри пульсацию, прикрывая глаза, выдыхал во влажный висок, особо не слыша себя самого: — Тише, Макс, тише… — растворяясь в ощущении противоречивого покоя. *** Он всё еще был сверху, а Макс внутри, когда понемногу стало отпускать. Вершин прижимался к его груди, закусив на ней футболку, теперь осознанно опасаясь быть шумным. — Мне нужно в душ, — сказал Егор, сводя подрагивающие ноги после того, как получилось упасть с Макса на диван, — а потом такси, ты платишь. Максим отмахнулся, не вставая, он на ощупь пытался отыскать штаны на полу. — Мосты развели. Утром уедешь, — найдя только джинсы Егора, он забил на поиски и переключил внимание на лежавшего без движений и подтянувшего коленки к животу парня. — Эй, ты слышишь? Он не хотел особо возражать, и было бы очень удобно остаться на ночь, но все же озвучил: — Я не хочу, чтобы Платон видел меня здесь утром. Макс наклонился и, взяв его за руку, начал гладить так нравившиеся ему пальцы. — И что в этом такого? Я задержался, ты остался, мосты развели. Он умный парень, все поймет, как нужно. — Вот именно — он умный и действительно может понять всё, как нужно. — Егор, я не отпущу тебя среди ночи. Он знал, что Макс не видит его лица, как и знал то, что Макс сейчас чувствует его улыбку, потому что точно так же чувствовал улыбку Макса. — Хорошо, но я всё равно уеду рано, чтобы… — Чтобы он тебя не видел, я понял, — Вершин приподнял на нём футболку и поцеловал повыше косточки бедра, а потом и саму косточку. — Максим? — Что? — Ничего… Просто проверяю, как звучит. Макс усмехнулся, целуя теперь кожу пониже соска. — Ты засыпаешь, — он погладил его голую ягодицу и спустился пальцами по изгибу бедра до колена. Егор хотел уточнить еще кое-что, но Вершин будто прочитал его мысли:  — Ко мне в комнату… иди, там… большая кровать, будет удобно. — Я даже не знаю… Тебе не кажется, что всё это слишком быстро? Макс услышал стёб в интонации. — Не кажется. Найдя в себе силы, Егор принял душ, а потом и добрался до большой постели, которую ему пообещали. Спал крепко, но всю ночь ему снились сексуальные домогательства. В начале шестого утра он проснулся и начал собирать по комнате свои вещи, но услышав его сборы, Макс открыл глаза. — Не чуди и ложись в постель. Я отвезу утром, куда скажешь. — Уже утро. — Не таким ранним. — Спасибо. Максим... — он присел на кровать, одетый, но растрепанный, — метро уже работает, и вообще, так будет удобнее… всем. — От кофе тоже откажешься? — Лучше уйти сейчас, чтобы избежать лишних объяснений с твоим сыном. Я врать не умею, поэтому запорю всё. Макс перехватил его запястье, когда Егор уже собирался встать. Потянулся, убирая с его лица прядь, и сорвал поцелуй, получая обнадеживающий ответный. — Значит, до вечера? — До вечера. *** Тем же утром, только позже, Макс получил смс: «Прилетаю сегодня в 5.40 вечера. Встретишь меня?». Имя контакта: «Симон Чехия».