— Так мы типа встречаемся? — уточнил Стив после очередного, уже и не вспомнить, какого по счету, поцелуя, и Билли самодовольно усмехнулся:
— Типа того, да, — и встряхнул рыжей кудрявой гривой, как конь или лев. Ну, львенок такой, как бы дикий, но все равно слишком домашний и любящий ласку, Стива это в определенной степени даже умиляло, и Билли точно придушил бы его голыми руками, если бы он сказал это вслух.
Встречаться с Билли Харгровом вообще было делом таким, что всякие там «изнаночные» создания просто меркли в сравнении с ним. Потому что Харгров был, определенно, на всю свою дурную рыжую голову отбитым, и иногда — иногда это «иногда» становилось равно «постоянно» — Стив даже верил, что более сумасшедшего человека в мире просто не существует, попросту не может существовать, потому что Билли был… был… Стив абсолютно искренне не понимал, как вообще эта безумная искорка в нем может сочетаться, например, с абсолютно подкупающей любовью к книгам и таким писательским талантом, что Стив без раздумий согласился бы до конца жизни читать только его строчки и ничьи другие.
Сам Стив, наверное, был не менее сумасшедшим, раз ловил кайф буквально от каждого мига, проведенного с Билли. И плевать, что в большинстве таких мгновений они лупили битами дьявольских собак и «демогаргонов» и поочередно отвозили друг друга в больницу. Зато когда их выписывали, после того, как врачи, горестно качая головами, снимали очередные швы, Билли со Стивом садились в машину Харгрова и уезжали из Хоукинса — каждый раз шутили, что уезжают навсегда, но не отъезжали дальше пары десятков или сотен миль от границы проклятого города, глушили двигатель и забирались на еще теплый капот автомобиля, чтобы выпить по паре бутылок пива и выкурить несколько сигарет. А потом возвращались обратно, к этой безумной-безумной жизни в этом совершенно слетевшем с катушек городе. Своего рода традиция, разделенная только на двоих. Стиву иногда казалось, что жить без всего этого дерьма он уже просто не может; «дерьмом» происходящее называл именно Билли, и Стиву было смешно от того, что обычно острый на язык Харгров не придумал более эпичного эпитета. Впрочем, и так сойдет.
И еще они определенно встречались, да.
Впервые за черту города они выехали на автомобиле Билли в тот же день, когда впервые поцеловались. Билли тогда шипел от боли в боку на каждом неровном выступе на дороге, но все равно жал до упора педаль газа, и Стиву все казалось, что сейчас — вот прямо сейчас, сейчас, сейчас… Сейчас! — они точно разобьются, но Билли, даже такой, пребывающий в каком-то странном возбуждении и болезненном беспамятстве, оставался отличным водителем, гораздо лучшим, чем, например, был бы совершенно трезвый Стивен.
— Ты нас точно угробишь! — все-таки сказал Стив, когда нервы не выдержали очередного излишне крутого виража на, в общем-то, прямой дороге, и Билли наконец-то ударил по тормозам и остановился.
— Запомни, Стив, скорости боятся только трусы, — он назидательно поднял палец вверх и, подумав, вернул руку обратно на руль. Тяжело вздохнул: — Как вообще можно чего-то бояться после того, как ты видел все то изнаночное дерьмо?
— Я не боюсь, — Стив, и правда, не то, чтобы боялся, но… — Просто не хочу умереть молодым.
— И девственником, — поддакнул Билли, а Стив чуть не задохнулся от возмущения:
— Ну знаешь ли!.. И ничего я не девственник! Так… Чего ты нас сюда привез-то?
Билли потянулся мимо Стива к заднему сидению и достал пару банок пива.
— На.
Переведя дыхание от такой неожиданной и короткой близости, Стив взял протянутую банку, еще слегка холодную и с выступившими на плоском жестяном боку каплями. Повертел в руках, подцепил ногтем железную «уздечку» вверху и потянул на себя, чуть не облившись пивной пеной.
— То есть, мы так гнали только ради того, чтобы выпить? А в Хоукинсе мы этого сделать не могли?
Билли покачал головой, открыл свою банку и разом отпил половину ее содержимого — типа, что скорее захлебнется, чем нормально ответит на вопрос. Стив спрятал улыбку за очередным глотком: Билли по-прежнему был на взводе после недавней гонки то ли со временем, то ли с самим собой, то ли еще с чем, и откровенно трусил, будто мальчишка, впервые пробующий пиво тайком от родителей. Мальчишками они уже не были, а пива за последние годы оба выпили, наверняка, столько, что хватило бы если и не на море, то на небольшой бассейн на заднем дворе, вроде того, что стоит и от безделья зарастает падающими листьями и ветками у Стива дома.
— В Хоукинсе — это не то, — все-таки ответил Билли таким тоном, будто объясняет что-то совсем очевидное. А глупый Стиви почему-то этого понять никак не может!
— Почему? — спросил Стив, хотя, в принципе, уже знал ответ.
В Хоукинсе — Изнанка, монстры, семьи, друзья, школа, ответственность, опасность… А здесь — совсем другой мир, где нет ничего из того, что ждет их по возвращении в Хоукинс. Словно бы, и правда, совершенно другой мир, другое измерение! Хотя от границы города они вряд ли отъехали хотя бы миль на двадцать.
Стив это понимал, Стив тоже это чувствовал. Это как… Ну, как если бы все, что случилось в Хоукинсе, оставалось исключительно в Хоукинсе, а то, что случилось за его пределами — то останется только между ними двумя, между Стивом и Билли. И без разницы, что это всего лишь пара выпитых банок теплого пива в припаркованной на трассе машине. Главное — это
их.
— Мне там дышать нечем, Стиви.
— В Хоукинсе? Так бросай курить, Билли. Я же говорил: вредно для здоровья, проблемы с легкими и все такое…
— Да не в табаке дело! Ты правда не понимаешь?
— Понимаю, — Стив помолчал. Он и раньше хотел спросить, но все как-то случая не представлялось. Или, когда случай был, просто не хотелось слышать ответ. — Так чего не уедешь?
— Уеду.
— Вот как?
— Ага, закончу школу и уеду, даже на выпускной не пойду!
— Потому что выпускной для дебилов? — припомнил Стив слова Билли. Впрочем, у него почти все было «для дебилов».
— Типа того.
— Ясно. И куда поедешь?
— А черт его знает…
— Ясно.
— А ты… Ты поедешь со мной?
— Черт знает куда? — уточнил Стив, не спеша отвечать.
А Билли его ответа будто бы и не ждал. Но все равно ждал, потому что Стив во все эти «будто бы» уже давно не верил, когда дело касалось Билли Харгрова.
— Ну да, почему нет? Или хочешь в этом захолустье всю жизнь провести?
Стив промолчал. Не то, чтобы он так уж сильно хотел связать с Хоукинсом остаток жизни, но… Разве он мог уехать и просто бросить этих малолетних идиотов, которые постоянно ввязываются во что-нибудь слишком опасное и однажды наверняка не выберутся из этой опасности целыми и невредимыми, если его, Стива, не будет рядом? И умом-то Стив понимал, что ничем им не обязан, как и они не обязаны ему, но все равно чувствовал за них ответственность. Если уезжать, то после выпускного, а до этого уже гораздо меньше года осталось, все-таки Стив, да и Билли тоже, были уже почти выпускниками. А как уезжать, когда проблемы с Изнанкой с каждым разом становятся только серьезнее, и неизвестно, когда превратятся в настоящий ад?
Ну, а Билли что, так запросто оставил бы в этом аду Макс?
— А Макс, бросишь ее здесь и уедешь?
— Будь моя воля, за шкирку забросил бы в машину и увез подальше из этого чокнутого городка.
— Но?
— Но ей здесь почему-то нравится, она не уедет. Не сейчас, по крайней мере.
— Ну да, здесь Лукас и ребята.
— И Изнанка.
— Ага.
Стив еще подумал, помолчал, потому что говорить сейчас что-либо не хотелось категорически, и Билли, обычно без остановки сыплющий словами, сегодня тоже был непривычно молчалив. Может быть, сказывались последствия ранения, все-таки его совсем недавно выписали, еще и месяца не прошло.
— Тебе никогда не хотелось кричать, Стиви? — неожиданно серьезно спросил Билли. Так, будто бы это в самом деле что-то значило.
Стив в ответ пожал плечами:
— Кричать? Да нет, меня и моя обычная громкость вполне устраивает.
— Правда? А мне, вот, постоянно хочется — настолько громко, чтобы все горло к чертям собачьим содрать.
— Я всего раз слышал, чтобы ты кричал.
— Ага, не делать же этого в Хоукинсе, все равно никто не услышит.
— Ты недооцениваешь Хоукинс, — усмехнулся Стив, посмотрел на Билли, слегка прищурившись, и спросил: — А где ты тогда кричишь, Билли?
— Здесь, — Билли широко развел руки в разные стороны, стукнувшись локтем об руль, и тоже постарался улыбнуться.
Стив огляделся. Машину Билли изнутри он уже тысячу раз видел, но сейчас его больше интересовало место, куда они приехали. Они остановились на обочине трассы, и кругом не было ни души, только поле, почти бескрайнее, по обе стороны дороги и несколько вялых кустарников. Уже стемнело, и в вечерних сумерках на небе становились видны первые звезды, тусклые и далекие, но все же даже такие они казались ярче всех тех звезд, что светили над Хоукинсом. Хотя, конечно же, это были и те же самые звезды, и то же самое небо. Так просто казалось, но Стиву нравилась эта маленькая иллюзия — будто они, и правда, сейчас совсем в другом мире.
— Считай это моим тайным местом.
— Типа убежища?
— Типа того, да.
— Обычно это бывают какие-нибудь подвалы, шалаши, сараи или типа того.
— Ну, а у меня — поля и трассы!
— Ты даже здесь умудрился выпендриться.
— Это талант, Стив, это просто талант. Пошли, — и протянул Стиву руку, за которую тот быстро ухватился. Так они и просидели пару минут в машине, держась за руки и зыркая друг на друга широко открытыми глазами, типа, до кого первого дойдет, в каком дурдоме они находятся. Первым не выдержал Билли, чертыхнулся, хлопнул дверью, выходя из машины со своей стороны, и Стив с тихим смешком последовал его примеру. Ну, то есть, выйти из автомобиля в пустынное поле, держась за руки, было бы, конечно, жуть как романтично и даже мило, но… чисто физически невозможно, потому что выходить им все равно предстояло из разных дверей.
Билли встал посреди дороги, на разграничительной линии, раскинул руки в разные стороны, словно показывая миру свою полную беззащитность перед ним, и это было странно, даже по-своему неприятно и пугающе, потому что Стив знал, что Билли совершенно точно не был беззащитен даже с разорванным боком перед стаей изнаночных псов. А теперь был — и перед целым миром, и перед… и перед самим Стивом, таким же беззащитным. А потом Билли закричал, громко, во всю мощь легких, и с ближайшего кустарника вспорхнула парочка испуганных птиц. Стив поморщился и напоказ прочистил ухо, мол — смотри, чувак, я из-за тебя почти оглох! Не оглох, разумеется, но Билли все равно довольно и весело ухмыльнулся:
— Хочешь со мной, Стиви?
— Хочу, — без раздумий кивнул Стив. Потому что, в определенной и еще совсем непонятной ему степени, это тоже было важно, вот так вот запросто кричать во все горло, стоя посреди безлюдной трассы, где на много миль кроме них — никого.
Стив встал рядом, по примеру Билли развел руки в разные стороны и закричал. Билли подождал немного, совсем чуть-чуть, послушал, а затем присоединился к нему — и так они вопили на два голоса, орали, пока не охрипли и… И да, Харгров был прав: в Хоукинсе это было бы не то, совершенно не то.
После этого они часто выезжали на трассу, останавливались почти всегда на том же самом месте, слушали музыку, выкрутив громкость на максимум, пили пиво, ели чипсы или купленные по дороге жаренные куриные крылышки и разговаривали обо всем на свете, будто только друг с другом они и могли по-настоящему поговорить. Или целовались до искр из глаз и сбившегося дыхания, когда сердце готово было выскочить из груди. Или залезали на капот машины, ложились рядом, облокачиваясь на переднее стекло, и просто молча смотрели на звездное небо — и оно действительно было гораздо ярче, чем небо над Хоукинсом, Стив теперь это тоже знал.
Они разговаривали обо всем и одновременно абсолютно ни о чем. К примеру, они предпочитали не говорить о будущем — потому что планы на будущее у них были для этого слишком разными.
— А кем ты хочешь быть, Билли?
— Когда вырасту?
— Ну… Вообще.
— Не знаю, — Билли пожал плечами и повернулся к Стиву. В этот раз они снова использовали капот совершенно не по назначению, а вместо звезд ярко светило солнце, отчего Стив то и дело забавно хмурился и жмурился, но почему-то все равно не спешил надевать солнцезащитные очки. И Билли тоже — ведь так они не смогли бы постоянно пялиться в глаза друг друга, как последние идиоты или абсолютно помешанные друг на друге дебилы. — Может быть, юристом или экономистом?
Стив снова зажмурился на пару мгновений, а после покачал головой, тонко, чуть по-змеиному растягивая губы в улыбке:
— Фу-у, для тебя это слишком скучно!
— Тогда… Может, журналистом или писателем?
— Насчет журналиста не знаю, а вот писатель из тебя классный получился бы. А, нет, знаю. Если бы ты стал журналистом, тебя бы точно посадили за то, что ты устроил бы какой-нибудь международный скандал!
— Ты слишком хорошего мнения обо мне. Ну, а ты? Сам-то ты кем бы хотел стать, Стиви?
— Когда вырасту? — пошутил Стив, повторив недавние слова приятеля, и Билли, откинувшись на стекло, громко, весело расхохотался:
— Да! Когда вырастешь! Потому что сейчас ты еще больно мелкий для таких разговоров!
— Мы ровесники, если ты не в курсе.
— Но психологически я гораздо старше тебя!
— Ты сейчас серьезно? Ты — и старше? Ха!
— Так все-таки, кем ты хочешь быть, Стив? — повторил свой вопрос Билли, насмеявшись. Стив в ответ сдавленно хрюкнул:
— Охотником за привидениями!
— Ты еще больший неудачник, чем те мелкие неудачники.
— И ты тоже неудачник, раз сразу понял, о чем я говорю.
— Ничего я не понимал, просто название дебильное.
— Ну да, и слова про зефирного человека тебе ничего не скажут…
— Ага, как и то, что ни в коем случае нельзя скрещивать потоки…
— Вот! — Стив погрозил Билли пальцем и снова рассмеялся. — Так и знал, что ты его видел!
— Конечно, видел. О нем же все неудачники только и говорят! Даже слышал, что, вроде, собираются продолжение снять.
— И книгу выпустить.
— Правда? Про книгу не слышал.
— Ну вот, значит, ты менее двинутый неудачник, чем я.
— По-моему, тебе просто пора меньше общаться с этими…
— Эй, они мои друзья вообще-то!
С Билли было весело, с Билли было почти всегда абсолютно по-дебильному весело, и Харгров не зря называл их полными болванами. Ведь когда они были вместе — они действительно были полными болванами и идиотами. И именно этого Стиву не хватало во все остальные дни, когда Билли не было рядом. Харрингтон об этом мало задумывался, но все-таки до появления Билли в Хоукинсе, сам он идиотом не был: не был идиотом, когда был «королем» школы, или когда встречался с Нэнси, или когда устраивал вечеринки у себя дома и напивался до полной отключки… Нет, то есть, идиотом он был и тогда, но иначе — зло, раздраженно, остро, будто готовясь весь мир послать куда подальше, и так… обыденно, что, наверное, Харгров даже прав был, когда говорил, что он — самый скучный человек в Хоукинсе. Потому что Стив за это время вряд ли стал намного умнее. Но он уже не злился, не пытался кому-то что-то доказать — и был тем еще влюбленным дураком, только теперь это почему-то не казалось ни обыденным, ни скучным.
А еще с Билли все было как-то очень легко и непринужденно, совсем не так, как было, когда Стив встречался с Нэнси. Впрочем, он уже и сам был не тем, что тогда.
Стиву нравилось выезжать из города вместе с Билли, нравилось возвращаться вместе, даже по-своему нравились крайне подозрительные взгляды мальчишек и Макс, когда Билли вдруг при них, якобы просто так, клал голову на плечо Стиву, хлопал по спине или шутливо взлохмачивал ему волосы, говоря, что иначе было «слишком идеально, аж зубы сводит». И Стив в такие моменты не хотел оправдываться или что-либо кому-либо объяснять, пускаться в тяжелые, длинные и пространные разговоры о том, что Билли — хороший парень и вообще его самый близкий друг, потому что… Потому что отношения с Билли, в самом деле, были похожи на дружбу, очень-очень близкую дружбу, в которой поцеловать друг друга было все равно, что пожать руку, например, просто еще одна форма проявления взаимной симпатии и…
О том, что он
уже влюбился по уши, Стив предпочитал не думать — точно так же, как они оба с Билли предпочитали не говорить о том, что будет
с ними после выпускного, о том, где они будут через полгода или через год. А если бы вдруг заговорили, то все разом перестало бы быть легко и непринужденно. Поэтому гораздо проще было просто шутить, пить пиво, целоваться, смеяться, обсуждая «Охотников за приведениями» или ту же Изнанку, которая, конечно же, тоже пугала до чертиков, но не так сильно, как предполагаемое обсуждение перспектив таких отношений и планов на будущее.
— Жра-а-ать охота, — зевнув, протянул Билли.
— Тогда возвращаемся в Хоукинс?
— Ага, и заедем пожрем чего-нибудь.
— Снова пиццу?
— Неа. Как насчет блинчиков?
— Их разве не только по утрам едят, на завтрак или типа того?
— А какая разница?
— Ну, значит, блинчики.
Семейное кафе, куда они заехали, стояло почти на границе Хоукинса, и Билли сказал, что тут не хватает только табличек, вроде «Добро пожаловать в Хоукинс!» и «Счастливого пути! Заезжайте еще!». За железными круглыми столиками сидела всего пара человек, и небольшое помещение кафешки казалось пустым, только вот эти несколько посетителей, наверное, проезжавшие по трассе куда-то в сторону от Хоукинса и заехавшие сюда просто для того, чтобы не ехать дальше на пустой желудок (или на трезвую голову, судя по тому, что перед одним из них стоял большой стакан с пивом), да официантка лет тридцати, приветливая и откровенно скучающая. Билли со Стивом заняли столик в углу, возле большого, давно не мытого окна с видом на парковку, и заказали две порции блинчиков и кофе. Черная жирная муха, до этого, кажется, спавшая или готовящаяся умереть, лениво поднялась с их столика и перелетела на соседний — Стив проводил ее взглядом и посмотрел на Билли, еще более рыжего на фоне бледно-розовых стен.
Минут через десять официантка принесла две тарелки с блинчиками и мило улыбнулась Билли, а Стив прочел имя на белом бейджике — «Синди». Потом Синди принесла две чашки с крепким, черным кофе и сироп к блинам, после чего еще раз мило улыбнулась (теперь улыбка досталась и Стиву тоже) и испарилась куда-то за стойку или на кухню. Звякнул кокольчик над входной дверью, и Стив огляделся: теперь кроме них с Билли в зале никого не осталось.
Билли щедро облил блинчики янтарно-желтым сиропом и довольно облизнулся. Стив оценивающе посмотрел на него:
— Вот представь, на нас сейчас нападут адские псы. Кого побежишь спасать первым, меня или эти блинчики? *
Билли скатал один из блинов и, затолкав в рот, проглотил, кажется, даже не прожевав. Как удав. Подумал и усмехнулся в ответ:
— Это нечестно, у блинчиков ведь нет ног!
— А если бы были?
— Ну… Я бы посмотрел, кто из вас быстрее бегает.
— Да иди ты! — Стив взялся за нож и разрезал блин на четыре части, одну из которых, аккуратно обмакнув в сироп, съел. — М-м-м… Вкусно.
— Ага, здесь готовят лучшие блинчики в Хоукинсе.
— То есть, ты здесь типа завсегдатай?
— Просто заезжал сюда пару раз.
— Ну да, так я и поверил!
— Ну, может, пару десятков раз.
— Ты настолько сильно любишь блинчики с сиропом?
— Люблю? Да я без них жить не могу! — патетично воскликнул Билли, и официантка на минуту выглянула из кухни, проверить, не громят ли они ее кафе, а потом скрылась обратно.
Стив подумал, что такая любовь к блинам со стороны Билли — это мило, да и сам он тоже… очень милый и… На этой мысли Стив себя оборвал и приступил ко второму блинчику.
В конце концов, они же встречаются, верно? Так почему он не может хотя бы мысленно назвать Билли милым и сказать, что он его…
в самом деле любит?
— О чем задумался, Стиви?
— Да так, ни о чем конкретном.
— Как думаешь, если существует зефирный человек, то какова вероятность, что тогда где-то есть и блинный человек?
— Ты же в курсе, что это был просто фильм?
— Ну, я и про адских псов раньше думал, что это просто выдумки и глюки.
— Постой, ты на полном серьезе считаешь, что зефирный человек может существовать?!
— Просто не отвергаю такую возможность.
— Ну ты даешь… Ты еще скажи, что в зубную фею веришь!
— Пока не доказано обратное — почему бы и нет?
— Знаешь, при нашей первой встрече ты производил совсем другое впечатление.
— А знаешь, ты тоже!
— Эм… Это сейчас комплимент или оскорбление было?
— Зависит от того, оскорблял ли меня ты или хвалил?
— Да как-то и сам не понял…
И тогда Стив решился. Не то, чтобы это было таким уж сложным решением, и все же он почувствовал, как по спине и рукам пробежал холодок, когда он открыл рот и понял, что
скажет, вот прямо сейчас скажет — и будь, что будет. Потому что молчать дальше он уже просто не мог, да и не хотел.
—
Я люблю тебя.
— А? — Билли поднял взгляд от стремительно пустеющей тарелки с блинчиками, как если бы и в самом деле не услышал. И это был шанс, действительно хороший шанс отступить, пойти на попятную, тоже сделать вид, будто и вовсе ничего сейчас не говорил и… Стив был бы рад уцепиться за такую возможность, но это было бы трусостью. А трусом он не был. Ну… почти никогда, хотя отчаянно трусил каждый раз, когда дело касалось Билли, и с этим тоже нужно было что-то делать.
— Я люблю тебя. — Стив уже не помнил, говорил ли он когда-нибудь эти слова Нэнси или одной из тех девушек, что были до нее. Не помнил, что чувствовал — или мог бы чувствовать, если бы все-таки говорил — в тот момент, о чем думал, на что, собственно, рассчитывал… Но явно не боялся так сильно, как сейчас. И точно не ожидал бы, что одна из всех тех девушек, может быть, даже Нэнси, в ответ на его признание просто пожмет плечами и скажет: «Ага, бывает».
Потому что Билли поступил именно так — и потому что Билли совершенно точно не был одной из девушек «короля» Стива Харрингтона.
Билли молчал, наверное, целую вечность, а потом пожал плечами — передернулся весь, как от пощечины, и натянуто улыбнулся:
— Ага, бывает.
— Бывает?
— Ну-у… типа… здорово, и все такое.
— Ты смеешься? — Хотя было очевидно, что Билли не смеется. Скорее, его действия сейчас были прямо пропорциональны смеху. Не будь это Билли Харгров, Стив сказал бы, что он чуть не плачет и еле сдерживается. Но Билли, конечно же, не стал бы плакать в придорожной кафешке, да еще и из-за Стива. Поэтому вместо этого он вспылил, и это тоже, в принципе, было вполне ожидаемо.
— А что ты хочешь, чтобы я сказал?
— Не знаю. Может быть, то, что обычно говорят друг другу нормальные люди в подобных ситуациях?
— Нормальные люди не… — начал было Билли и сам же себя оборвал. — Ладно, доедай уже и поехали в город.
— Ага.
Впрочем, доедать Стив все равно не стал, кусок в горло теперь почему-то не лез. Но Билли был прав: блины там, и правда, просто супер.
***
А со следующего дня Билли начал дурить, даже больше, чем обычно.
— Что случилось-то? — спросила Макс, когда неделю спустя уже совершенно «дурной» Билли, как обычно подвозил ее до школы. Она могла бы спросить об этом и раньше, в любой из шести дней, предшествующих этому, но дуреть и дурить ее братец начинал все сильнее, а надежда на то, что он все-таки до чего-то додумается, возьмется за ум и сам со всем разберется, стремительно таяла.
— О чем ты, мелкая? — они уже почти не ругались, почти не ненавидели друг друга и почти не винили друг друга во всех своих бедах, но Билли продолжал называть ее то мелкой, то рыжей, почему-то забывая о том, что и сам такой же рыжий, а Макс продолжала считать своего брата последним козлом на Земле, но… Теперь все это было с легким налетом едва уловимой и распознаваемой симпатии: он все-таки же свой. Он же брат, пусть и стукнутый чем-то тяжелым на всю голову.
— О тебе со Стивом.
Билли ударил по тормозам, и машина замерла на месте так быстро, что он сам едва уцелел от столкновения головы с рулем.
— Все отлично, — сухо ответил Билли, и Максин скептически хмыкнула: ну да, как же!
— Вы поссорились из-за чего-то? Ты поэтому себя так странно ведешь?
— И как же я себя веду?
— Избегаешь его, ни с кем не разговариваешь… Даже со мной не говоришь! И постоянно из-за всего бесишься, как… как раньше.
— Мы сейчас говорим, так-то, — заметил Билли, но Макс от него отмахнулась, чтобы не переводил тему.
— И я слышала, будто у тебя новая девушка появилась.
— Тебе-то что, мелкая? Ревнуешь?
— Просто мне казалось, что… — Макс запнулась, не зная, как сформулировать.
Ей казалось, что благодаря дружбе со Стивом Билли стал как-то… добрее и мягче, что ли. Взялся наконец за ум, перестал забивать на учебу, перестал пытаться переехать друзей Макс после того, как сам же их и спасал, даже к Лукасу начал относиться более снисходительно, как к неизбежному злу, которое можно и перетерпеть. Макс, да и мальчишки тоже, особенно Дастин, не понимали, как вообще могли подружиться такие разные Стив и Билли, но Стив явно хорошо влиял на ее брата, и Макс думала: какая разница, главное, что Билли счастлив и рядом с Харрингтоном превращается в чуть менее невыносимого козла, чем обычно. Хотя, конечно, было странно, что тусовались они только вдвоем, и то, что у признанного бабника Билли с тех пор не было ни одной девушки, даже слухов о какой-нибудь случайной интрижки с кем-нибудь тоже не было и…
Макс покосилась на Билли.
Еще было очень странно то, что мальчишки рассказывали ей, будто раньше Стив и Нэнси встречались, а теперь она с Джонатаном, а Стив расстроенным ну вот совсем не выглядит, будто ему и не разбивали сердце. Или будто бы он нашел кого-то, кто это разбитое сердце исцелил.
Кого-то, кто и сам становится немного лучше благодаря ему.
— Вы со Стивом… — потрясенная внезапной, совершенно глупой и дурацкой, абсолютно-абсолютно невозможной догадкой, начала было Макс, но Билли оборвал ее на полуслове и криво усмехнулся — будто зеркало разбили:
— Мы встречались.
— Ну да, все друзья встречаются, тем более, вы в одну школу ходите…
— Мы
встречались, Макс.
— В смысле, как?..
— Ну, типа того, как ты с Лукасом.
— О. А… А почему в прошедшем времени?
— Потому что больше нет, — Билли нахмурился и снова завел машину.
Дорога до школы прошла в молчании, у Макс были тысячи вопросов, а у Билли, наверное, нашлись бы тысячи ответов, которые, сказать по правде, Максин совсем не хотела знать. Только когда автомобиль привычно занял свое место на школьной парковке, а Билли уперся спиной в сиденье, не спеша выходить из салона, Макс тоже помедлила, хотя возле крыльца школы ее уже ждали друзья и приветственно махали ей руками.
— Ты поэтому таким странным стал, из-за того, что Стив тебя бросил?
— Он меня не бросал, — скучающе ответил Билли, но Макс уже слишком хорошо знала брата, чтобы поверить и в эту скуку, и в эту показную расслабленность.
— А что тогда? Почему вы расстались?
— Потому что… — Билли замолчал. В конце концов, его личная жизнь — это его и только его личное дело, но почему-то казалось, что мелкой было важно узнать, что за дерьмо в этой его жизни опять случилось. — Он признался мне в любви.
— Эм… — протянула Макс. На ее взгляд, это определенно были не те слова, после которых люди обычно расстаются. Впрочем, у Билли все было не как у людей. И почему Стив вообще в такого дурацкого козла влюбился? — А это плохо? Или ты его не любишь?
Но если бы не любил, то не таскался бы за ним, как привязанный, в последнее время. Наверное, не таскался бы. Макс не была уверена: все-таки тараканов в мозгах ее брата было больше, чем у нее самой и всех ее друзей вместе взятых.
— Я тоже его люблю. И именно потому это плохо.
— Не понимаю, — покачала головой Макс. Тараканы Билли радостно потерли лапки и отвесили друг другу «краба».
— Это, в любом случае, наш последний год, — как маленькой объяснил Билли, закурил. — В следующем году меня здесь уже не будет, а Стив почему-то хочет остаться в Хоукинсе.
— А где будешь ты?
— Не знаю, может быть, вернусь обратно в Калифорнию.
— И далась тебе эта твоя Калифорния?
— Там было хорошо, — мечтательно улыбнулся Билли.
— Только тебе одному! — непонятно с чего вдруг вспылила Макс. Она тут уже неделю гадает, что за проблемы у этого рыжего гремлина и чего он снова таким несчастным и побитым выглядит. А он — видите ли! — просто обратно в Калифорнию хочет! И поэтому бросил, наверное, единственного в целом мире человека, кто в самом деле делал его лучше и кто почему-то любил его. — Как был придурком, так и остался! — и, пулей вылетая из машины, хлопнула дверью под удивленно-растерянно-злобное «Эй, мелкая».
Так ему и надо, идиоту!
Но подойдя к друзьям, наблюдавшим за всей этой сценой, и немного успокоившись, Макс поняла, что что-то все-таки нужно делать, иначе Билли, и правда, через несколько месяцев все бросит и абсолютно по-глупому вернется в свою драгоценную Калифорнию, а Стив так до старости из Хоукинса и не уедет. Ну что только с этими идиотами делать?
— Доброе утро! — Макс улыбнулась друзьям. В голове возникла небольшая и наверняка провальная идея: — А почему бы нам не устроить свидание? Не все же нам Хоукинс от монстров защищать! — и, заметив их вытянутые лица, поспешила уточнить: — В смысле, свидание для Билли. Мы просто обязаны помочь его личной жизни! И моим нервам…
Ближе к концу уроков Стив нашел в своем шкафчике записку и местом и временем встречи и с подписью «Целую, Макс» — а значит, мальчишки с Максин опять вляпались в очередные неприятности. Но зачем тогда оставлять записку?
***
Возможно, накрывать «поляну» на любимом мальчишками отшибе, где стоял уже печально известный Макс старый школьный автобус, было не самым удачным выбором места для романтического свидания. Да и место, наверняка, кишащее лозами, адскими псами и прочими «дарами» с Изнанки, было очевидно не самым хорошим выбором. Ну, а что оставалось делать? Не в городе же примирительное свидание проводить, где все друг друга в лицо знают и только и ждут повода для новых сплетен? А Изнанка хотя бы никому ничего не расскажет — типа, что случилось в Изнанке, то останется в Изнанке. Ну, или здесь, что тоже было очень близко к Изнанке. Тем более, далеко не факт, что в Хоукинсе вообще есть хотя бы одно действительно безопасное место.
— Ты так и не сказала, кто та несчастная, что встречается с Билли? — спросил Лукас, расстилая на влажной от недавнего дождя траве цветастый плед. Настолько цветастый и противный, что забирать его обратно домой Лукас явно не собирался и предпочел бы здесь и оставить, типа ответного подарка для Изнанки.
Макс с улыбкой покачала головой: все-таки в романтике ее друзья вообще не шарили. Как, в принципе, и она сама. А потом задумалась, что, наверное, все-таки надо рассказать друзьям правду. Хотя это тайна Билли, а не ее… Но Билли не говорил, что это тайна и…
Дастин плюхнул в середину пледа упаковку печенья, подозрительно открытую, и крошки разлетелись по всему пледу, сделав его еще более неприглядным. Рядом с печеньем Майк положил пару бутылок газировки, которые отказывались стоять вертикально на неровной поверхности. Уилл внес свою лепту и аккуратно с самого края примостил одинокий синий цветочек, то ли притащенный им из дома, то ли попросту сорванный где-то по дороге для создания видимости хоть какой-то деятельности.
Макс критически осмотрела место проведения свидания и подумала, что если Билли и Стив задержаться здесь хотя бы на пару минут, а не сразу уйдут, только увидев, какую роскошную поляну им подготовили ребята, то это уже будет самым настоящим чудом. Хотя газировку Стивен, вроде, любил, а Билли обожал печеньки, но будет ли этого достаточно, чтобы дать им возможность наконец-то нормально поговорить?
— Не, ну правда, с кем Билли-то встречается? — теперь перехватил инициативу в допросе Дастин, но вместо Макс ему ответил Майк:
— Точно не с Нэнси.
— Хм… — сказать по правде, все они больше интересовались настольными играми, игровыми автоматами и Изнанкой, чем старшеклассницами, поэтому теперь все пятеро мучительно пытались вспомнить имя хотя бы одной красивой девушки из их школы. Кроме Нэнси, другие имена упорно отказывались всплывать в памяти.
Первой сдалась Макс и нехотя сказала:
— Это для Билли со Стивом.
— Да-а-а, Стив любит газировку, — согласно протянул Дастин, еще не успевший переварить новость и поверить в услышанное. Потом, видимо, до него дошло, потому что он подавился воздухом и еще одной незаметно стянутой из упаковки печенькой, закашлялся, а потом надолго замолчал.
Молчали и остальные ребята, возможно, ожидая, что сейчас Максин рассмеется и назовет все просто шуткой.
— С нашим Стивом? — уточнил наконец Майкл, что-то прикидывая в уме. — Ну-у-у… В принципе, тогда понятно, чего он поперся нас спасать в тот раз.
— Ага, он со мной однажды даже поздоровался, — припомнил Лукас. — Всего один раз, правда, но…
Уилл с Дастином согласно покивали: они тоже присутствовали при том легендарном разговоре, когда Билли никак не обозвал Лукаса и никому из них не нахамил. Странный тогда день был все-таки, даже не такой странный, как первая встреча с Изнанкой.
— И что вы обо всем этом думаете? — спросила Макс, сама она в своих ощущениях еще не до конца разобралась.
— Ну, это странно, — первым высказался Дастин.
— Очень странно, — подхватил Лукас.
— Очень-очень странно, — перенял эстафету Майк.
— И неправильно, — Уилл сказал это достаточно тихо, но услышали все. Дастин хлопнул его по плечу, из-за чего Уилл немного пошатнулся, но устоял, и бодро сказал:
— Ну, так-то да, но не так, чтоб прям ужас.
Макс кивнула: странно и неправильно, но не ужасно и не катастрофически. А еще в определенной степени мерзко и отвратительно, но тут дело уже исключительно в Билли — Макс просто не могла представить, что у Билли будет когда-либо с кем-либо отношения, от которых ее мысленно не будет выворачивать наизнанку.
Вдалеке, со стороны дороги, по которой обычно никто никогда не ездил, раздался шум двигателя и звук трущихся о гравий шин. Максин чертыхнулась: то ли брат, то ли Стив приехали слишком рано. И чего им в школе не сиделось еще полчасика?
— Сматываемся, — тихо и уже совершенно привычно скомандовал Майк. Ребята похватали свои велосипеды и припустили к лесу. Там можно будет спуститься на дорогу и выехать к Хоукинсу, они так уже не раз проделывали. Сейчас же главным было, чтобы ни Стив, ни Билли их не засекли — а то точно шеи намылят, чтобы не лезли не в свое дело!
Хотя посмотреть, как пройдет «свидание», тоже страшно хотелось, но — страшно. Иногда Билли их пугал гораздо сильнее адских псов и прочих монстров с той стороны.
***
После звонка Максин Билли сразу помчался на отшиб — и плевать, что мелкая сказала не приезжать до шести вечера. Ну да! Он не приедет, а ее к тому времени какая-нибудь очередная зубастая тварь сожрет. Держи карман шире!
Только вот Макс и ее приятелей нигде не было, Билли даже в старый школьный автобус заглянул, надеясь, что не найдет там пять трупов в проходах между сиденьями. Не нашел, к счастью, зато вспомнил, почему это место кажется ему таким неприятно знакомым. Где-то здесь его покусал адский пес… И где-то здесь, чуть дальше, ближе к дороге, они со Стивом впервые поцеловались и…
Билли чертыхнулся, когда, обойдя автобус по кругу, увидел накрытую «поляну» — сваленные в одну кучу бутылки с какой-то газировкой, печенье и какую-то совершено ужасную тряпку, которой самое место на свалке. А поскольку здесь именно что свалка, то, в принципе, этой тряпке здесь, и правда, самое место.
И что эта девчонка опять задумала? Ладно, когда их от монстров всяких спасать приходится, но ехать черт знает куда черт знает зачем — да блин!
Билли чертыхнулся еще раз, когда уже собирался вернуться и уехать, не дожидаясь очередного «сюрприза». А вместо этого увидел «сюрприз» прямо у своей машины: Стив прислонился спиной к водительской дверце и курил, безразлично созерцая все тот же уже сидевший в печенках желтый автобус.
Харгров остановился рядом и раздраженно уставился на Стива. Хорошо еще, что он не видел, что малявка по другую сторону автобуса устроила! Вернее, хорошо, что ему это «место для свидания» отсюда попросту не видно. А мелкую Билли потом лично прибьет за всю эту супер нелепую и странную ситуацию, как только домой вернется!
— Здаров, Билли, — наконец сказал Стив, выдохнув вверх белесое облачко сигаретного дыма. — Так и думал, что это как-то связано с тобой.
— Тебе тоже Макс позвонила?
— Оставила записку, — покачал головой Стив. — Я сначала решил, что мелкие снова в опасности какой-нибудь, но кто ж тогда стал бы оставлять записку в школьном шкафчике?
— Ага, твоя правда, не стали бы.
— Поэтому дело наверняка было в тебе.
— И ты поэтому приехал, беспокоился обо мне? — Билли криво усмехнулся. — Не стоит, у меня все отлично.
— Вот как? — Стив очень… очень по-стивовски выгнул дугой праву бровь и все-таки посмотрел на Билли, оторвавшись от то ли разглядывания, то ли любования автобусом. Билли передернулся, все же у него с этим местом были связаны не самые приятные воспоминания. — А знаешь, я здесь чуть не умер однажды. Наверное, даже пару раз.
— Да, а мне здесь бок прокусили.
— Это ты про тот раз, когда меня поцеловал?
— Ага.
— Н-да… Хреновое здесь место.
— Ага, и чего мелкие постоянно сюда таскаются?
— По той же причине, что и ты, когда из Хоукинса уезжаешь, — Стив пожал плечами и снова затянулся. — Это ведь тоже уже не совсем Хоукинс. Видишь, тебе не одному там скучно.
— Да мне не то, чтобы скучно… — По крайней мере, еще всего неделю назад скучно ему не было даже в Хоукинсе, а теперь… Ну, что теперь, когда все и так очевидно?
— А, ну да. Слышал, подружку завел? Это вроде по твоей части.
— Д-да нет, — Билли не то, чтобы лгал, просто еще не понял, как это сформулировать так, чтобы это в самом деле было правдой. — Подружки — это не «по моей части». Ты же в курсе, что я не… что дело не в… не в поле?
— Моем или твоем? — уточнил Стив. Маска холодной безразличности вскоре надоела и ему, и он бессовестно заржал: — А из тебя бы получилась классная девушка, Билли, но дурна-а-ая.
— Ну спасибо, — буркнул Билли, потом представил, какой девушкой мог бы быть Стив и тоже заржал: — А из тебя зато!..
— Какая? — будто бы всерьез заинтересовался Стив, а Билли возьми да и брякни то, что и так на языке вертелось:
— Идеальная. В смысле, ты и так идеальный, почти святой, блин, и девушкой тоже был бы не хуже.
— Но и не лучше? — с улыбкой спросил Стив, словно бы что-то вот прямо сейчас для себя решив. И щеки чуть заметно покраснели, Билли бы, может, и не заметил, если бы так пристально сейчас на него не пялился.
— Лучше — это просто невозможно.
— Вот как? Тогда ответь мне, Билли… — Стив на секунду замолчал, а потом выпалил громко, на одном дыхании: — Какого черта тогда с тобой происходит, дебил?!
Билли вздохнул. Макс, зараза, наверняка же знала, что затея со «свиданкой» с треском провалиться, а им двоим, оказывается, чтобы хотя бы просто поговорить, без утайки и отговорок, только и надо было, что столкнуться где-то, подальше от чужих ушей.
И Стив еще смотрел так… внимательно-внимательно, будто через кожу сразу в душу смотрит. А душа у Билли была черная, как кофе без молока, и вся покрыта острыми иглами вины, не продохнуть… Да и не подохнуть тоже.
Пришлось рассказать все, как есть: и про то, что глупо влюбляться — по уши, до срыва башки — в того, с кем придется расстаться через несколько месяцев, и как это важно в выпускном классе сосредоточиться только на экзаменах и не отвлекаться на чушь, типа отношений или сражений с монстрами, и что они слишком разные, и что им, в любом случае, не по пути, потому что Билли не собирается всю жизнь торчать в Хоукинсе, а если Стив так хочет — то на здоровье. Билли вообще много всякой ерунды наговорил, а вот того, что всерьез встречаться с парнем — это тупо и до одури страшно, сказать так и не смог. Как, наверное, никогда бы не смог признаться отцу, что по уши утоп в другом парне, и что с ним Билли никогда не бывает скучно, и что этот парень — самый-самый идеальный, и другого такого в мире просто не существует. Да-а… Такое вслух и захочешь сказать — не скажешь, язык будто к небу цементом прилепает.
— Все сказал? — когда молчание слишком затянулось, спросил Стив. Билли согласно кивнул, и Стив почти с облегчением выдохнул: — Ну и дура-а-ак же ты!
— А сам-то? — тут же окрысился Билли, хотя Стив прав: дурак и есть, другого такого не найти.
— А я умный, — самодовольно возразил Стив, ненадолго замолчал, что-то прикидывая в уме, и уточнил: — По крайней мере, умнее тебя.
— О да, жаль только, что по оценкам этого не видно.
— Жаль, — согласился Стив, для которого проблема оценок в этом семестре была настолько больной темой, что перед ней даже всевозможные ужасы Изнанки меркли и в страхе разбегались, обещая постараться не мешать учиться в этом году.
Билли хмыкнул: вот Стив всегда так! За это он его и… и лю…
Нет, даже мысленно не произнести — только еще большим идиотом себя выставить.
— Ладно уж, не парься. Поступишь ты в этот свой университет, куда денешься? В какой, кстати, собираешься? Дай подумать, ближе всего к Хоукинсу, кажется… — Билли, и правда, задумался, но не мог вспомнить ни один универ, расположенный настолько близко к Хоукинсу… Впрочем, он их и не изучал еще, для него чем дальше университет был от дома, отца и Хоукинса, тем, определенно, лучше.
— Не можешь вспомнить? — с приторно сладким сочувствием спросил Стив, и Билли сокрушенно подкачал головой:
— Не уверен, что хотя бы один знаю.
— Ну и ладно. Может быть, нам эти названия вообще не понадобятся. Может быть, я вообще вдруг решу уехать учиться… Ну, в ту же Калифорнию, например. Или в Италию.
— Ты хочешь в Италию?
— Никогда там не был, но думаю, там может быть очень здорово. Или во Францию. Или…
— Понял-понял, — Билли применительно поднял вверх руки и улыбнулся: — Ты рассматриваешь и другие варианты, не только Хоукинс.
— Я пытаюсь сказать, — Стив приблизился и положил руку на плечо Билли. Ту самую руку, в которой до сих пор тлела, догорая, сигарета. Билли покосился на осыпавшийся в рубашку пепел и подумал, что если Стив сейчас подожжет ему рубашку, то это чертово место с этим чертовым желтым школьным автобусом точно проклято, вот тогда вообще сомнений на этот счет никаких не останется, — что готов рассмотреть все варианты, если ты прекратишь вести себя, как задница, и наконец снова начнешь со мной разговаривать.
— Ну… В принципе, могу попробовать.
— И кто кому сейчас еще одолжение делает? — со смешком спросил Стив, и Билли рассмеялся в ответ:
— Постараюсь не быть задницей.
— За это я тебя и люблю, Билли.
И Билли почти готов был сказать, что тоже…
Почти.
— Ага.
— Ну, в конце концов, ты не сбегаешь, как в прошлый раз, а значит — это уже прогресс, — философски заметил Стив, и Билли толкнул его локтем в бок, чтоб нос не задевал. Да где-то там, на боку так руку и оставил, пока они садились в машину и обсуждали куда поехать теперь и что сейчас для них предпочтительнее — блинчики, пицца и бургеры.
— А, точно, вспомнил, — нехотя сказал Билли. — Там за автобусом мелкая нам типа свидание устроить пыталась. Попытка провалилась, конечно, но газировку и печенье можем с собой захватить.
Стив пожал плечами:
— Ну, почему бы и нет?
