Фальшь на устах, галлеоны в глазах

Когда речь шла о старинной британской школе, расположенной в замке, Гарри представлял себе классический английский дворец времён Тюдоров или, на худой конец, шотландский Балморал королевы Виктории. В его воображении представала скорее оборонительная крепость, нежели дворец, однако он не забывал о магии, поэтому добавлял к мысленному образу еще и драконов, извергающих яркое пламя и охраняющих покой детей, а также что-то неуловимо радужное, отчего неуверенные в будущем дети могут почувствовать себя раскованнее. На деле же Хогвартс оказался скорее как сказочная резиденция принцессы. Замок был расположен у озера на вершине холма, имел много башен, конусообразные крыши и виднеющихся каменных горгулий. Однако, несмотря на некоторую фэнтезийность, школа все же выглядела величественно и внушала отношение к волшебству, как к целой науке, а не к каким-то трюкам и фокусам. Изначально Гарри думал о магии в каком-то пренебрежительном ключе, хоть и надеялся за ее счет наживиться, но, смотря на возвышающийся замок, он осознал, что волшебство станет важной частью его жизни, которая состоит не только из веселья, но и из ответственности. Об этом и рассуждал мальчик, когда первокурсники вошли в просторный, куда больший, чем холл в «Гринготтсе», зал. Поттер первый раз в своей жизни видел такое великолепие: поистине громадных размеров зал укрывался от внешнего мира бархатным черным потолком, усыпанным звездами. Гарри уже приходилось бывать на торговой улице магов и в волшебном банке, но ни одно это место не было настолько волшебным, как Большой зал Хогвартса. Распределение началось, и проходило оно не так, как предполагал Гарри. Мальчик не хотел открываться Шляпе, не желал, чтобы о его не самых светлых мыслях кто-то узнал. Когда его распределят на Слизерин, все поймут, что от него стоит ожидать подлости. И это не сыграет мальчик на руку, ведь никто из тех, кого он раньше обводил вокруг пальца, не могли подумать, что хилый лохматый мальчик может нести угрозу. Когда назвали его имя, Поттер пошел с твердой уверенностью, что договорится хотя бы на Когтевран. В зале стало очень тихо, потом послышались удивленные возгласы ребят и их шепотки о том, правда ли здесь сейчас тот самый Гарри Поттер. А он уже и забыл, что является знаменитостью. Шляпа молчала три долгие секунды, затем одному Гарри сказала: — Интересно… Вижу много смелости, нестандартное мышление вместе с недюжинной смекалкой, сообразительность, а также желание превзойти самого себя. Так куда мне тебя определить? — На Когтевран, — сказал Гарри, но подумал, что, раз не приходится уговаривать, то можно было назвать и более приемлемый вариант. — Правда, факультет Кандиды Когтевран? Думаешь, именно там ты достигнешь того, чего желаешь? Поттер не знал, что ответить. У него была одна, но довольно простая задача — уйти из серого мира Литтл Уингинг, но он не представлял, какими именно средствами достичь этого. — Очень хочется отправить тебя в Слизерин, там ты наверняка станешь великим. Но ведь твоя цель не в этом, не так ли, мальчик? Поэтому я сделала свой окончательный выбор, — Шляпа выждала драматическую паузу, хотя другие люди ее не слышали, а самому Гарри было скорее любопытно, чем действительно интригующе. В уши резко ударил крик: — Гриффиндор! Аплодировал, казалось, весь зал (ну, кроме слизеринцев), и было до того громко, что можно было подумать, что кто-то выиграл Оскар, а не был всего лишь распределен на факультет в магической школе. За столом Гриффиндора все радовались, поздравляли нового студента и громогласно кричали: — С нами Поттер, с нами Поттер! Они, бедные, еще не представляли, сколько проблем принесет им их герой.

***

Следующие три месяца шепотки за спиной следовали за Гарри, куда бы он ни пошел. Те, кто был посмелее, расспрашивали его о Том-Кого-Нельзя-Называть. Казалось, они думали, что он подробно помнит каждую секунду своей «победы», но Поттер помнил только ослепляющую зеленую вспышку. Вспоминать об этом было не очень приятно, поэтому он всеми вербальными способами пытался донести эту мысль до особо любопытных. Как-то раз в Литтл Уингинг мальчик слышал историю девушки о поступлении в университет. Она выбрала археологический факультет и не могла дождаться начала учебы, когда им позволят раскрывать загадки истории в руинах разрушенных сооружений. Однако, проучившись год, девушка с разочарованием отмечала, что они занимались только теоретическими основами: разбирали историю Англии, Древнего Рима, Древней Греции, и совершенно не уделяли внимание практике. Какое-то похожее разочарование чувствовал Гарри после трех месяцев обучения в школе волшебства и магии. Ученикам задавали тонны домашнего задания, которое включало в себя конспектирование и заучивание материала из учебников. Они почти не практиковались, учились правильно двигать кистью при произношении заклинаний и варить какие-то плохо пахнущие зелья. С зельеварением, кстати, у Поттера дела обстояли хуже всего: профессор Снейп по каким-то причинам невзлюбил его с первого же занятия и отнимал баллы за любую провинность. Может, именно отношение преподавателя повлияло на успехи Гарри в этом предмете, ведь ни одного нормального зелья ему так и не удалось сварить. Мальчик работал в паре с Роном, который тоже не сильно разбирался в этой тонкой науке, и им приходилось просить помощи у подруги. Эта троица сблизилась после Хогвартс-экспресса. Вскоре они начали играть в спальне вместе с Невиллом, Дином и Симусом, но не могли выйти на общефакультетский уровень, так как, по словам Уизли, старосты не приветствовали азартные увлечения. Юный волшебник не мог найти интересное и в перспективе прибыльное для себя занятие. На чарах и трансфигурации они учились произносить заклинания, на остальных предметах записывали огромные конспекты, и только на травологии они хотя бы не марали пергамент, а рылись в теплицах. Поттер за свою жизнь уже наработался в садах, где вкалывал почти за бесценок, поэтому данный предмет большого энтузиазма в нем не вызвал (хотя свойства некоторых растений могут быть полезны). Несмотря на отсутствие практического опыта в магии, Гарри все равно нравилось здесь учиться: никто, даже слизеринцы, над ним не издевались в том смысле, чтобы бить, унижать или отбирать вещи. Удивляло, но у Гарри смогли появиться приятели, которые не обращали на странности мальчика внимание. Рон с радостью рассказывал о магической жизни, а Гермиона подкрепляла это фактами из прочитанных ею книг. Но иногда Поттер чувствовал себя чужим среди них: девочка была любознательна, очень много читала, к тому же родом из состоятельной семьи врачей в благополучном районе Лондона, а Уизли хоть и был, как Гарри, из более низкой прослойки общества, все равно был счастлив и стремился только к самоутверждению, даже не думая о большем. Поттер же был слишком амбициозен, он вынашивал в голове такие планы, которые его друзья и через несколько лет не смогут представить. Шанс поймать рыбку крупнее, чем украденные Хедвиг кольца, представился мальчику в самом начале декабря. Гермиона писала эссе по истории магии, Рон разбирал выпуски «Ежедневного пророка», а Гарри с ленцой пролистывал книгу, купленную им в Косом переулке. Пока советы оттуда казались непонятными, но юный маг надеялся, что скоро ближе познакомится с волшебным миром и сможет применить новые знания. Сосредоточиться было сложно, потому что друзья проговаривали то, чем занимаются, вслух: — …который взошел на престол после восстания гоблинов в 1322 году, — не очень тихо шептала девочка. — …фанатки подрались после автограф-сессии Златопуста Локонса, — со смехом прочел Уизли, не пытаясь быть тише. — …но уже в 1387 потерпел ужаснейшее поражение… — …проникновение неизвестных в «Гринготтс» тридцать первого июля… — …похоронами сэра Гарольда занимались не только поданные, но и… — Стоп, что? — спросил Гарри, прервав своих друзей. — Вообще-то, это было на контрольной, Гарри! Сэр Гарольд — один из лучших волшебников периода… — Да нет же! — воскликнул Поттер и, поднявшись с дивана, повернулся к другу. — Банк «Гринготтс» ограбили? — Не совсем, — ответил Рон, удивляясь, что заинтересовались такой уже старой новостью. — Кто-то проник в банк и, ничего не украв, скрылся. Должно быть, то, за чем приходили, уже забрали владельцы. Теория вероятности в волшебном мире должна работать по-иному, нежели в обычном, однако Гарри все равно почти со сто процентной уверенностью чувствовал, что взятый Хагридом камень и есть то ценное, что хотели украсть. И раз это было по секретной просьбе Дамблдора, значит, это не может быть не связано с Хогвартсом. — Гермиона, а ты не помнишь, почему запрещено подниматься на третий этаж? — решил удостовериться мальчик. — Потому что профессор Дамблдор еще на вступительной речи это сказал, — как ребенку пояснила Грейнджер. — Да, но почему? Не ремонт же там. — Какая разница, Гарри? Нельзя — значит нельзя. Директор знает, что говорит. Друзья снова вернулись к своим делам, а юный волшебник думал о том, что не может это быть совпадением. Поэтому, извинившись, он направился в свою комнату. Пролистав все книги, он, понятное дело, не обнаружил упоминания некоего камня. Конечно, был безоар, но его можно было найти в желудке козы, так что вряд ли из-за этого стали бы грабить банк. Поэтому Гарри решил сделать то, что еще никогда не делал ни в этой, ни в магловской школах — пойти в библиотеку. В ней оказалось не очень много учеников, ведь нормальные дети сейчас бегали на улице и наслаждались первыми днями зимы. Книжных полок здесь было намного больше, чем во «Флориш и Блоттс», и они были до того высокими, что нужно было поставить как минимум трех первокурсников друг на друга, чтобы добраться до самого верха. Гарри не знал, в каком разделе искать, поэтому ходил везде, думая, где именно может быть информация про волшебный камень. Найдя толстую книгу «Магическая минералогия в картинках», гриффиндорец понес ее за дальний стол. Времени на изучение этой книги он потратил прилично, но так и не встретил изображение нужного камня. Поэтому, положив книгу на место, стал искать дальше. Через два часа Поттер возвращал «Древние артефакты», «Сокровища банка гоблинов за последнюю сотню лет», «Большую энциклопедию драгоценных камней» обратно на полки, так ничего и не обнаружив. В гостиную он шел погрустневшим. Мальчик чувствовал, что этот камень — нечто очень важное, и потому его исследование никак нельзя было оставлять. Но слепо тыкаться в каждую мало-мальски подходящую книгу тоже не имело смысла. На следующий день Гарри спросил о камне Рона и Гермиону, но те не знали и даже не слышали о таком. Чтобы не вызывать подозрений, он решил оставить расспросы. Поттер еще раз сходил в библиотеку, но книг, подходящих по тематике, становилось все меньше. Так и прошли дни до Рождества, о котором мальчик вспомнил, только когда Уизли сокрушался, что с их курса только он один останется на праздники в школе. — А как же я? — недоуменно произнес Гарри. — А ты разве не поедешь к своей приемной семье? — удивился рыжий. — Тебе наверняка хочется рассказать им, каково жить в мире магии! Поттер усмехнулся. Дурсли просто ненавидят разговоры обо всем необычном, так что могут снова выгнать Гарри, попробуй он хоть заикнуться о волшебстве. А проводить еще одну неделю зимой на улице мальчика как-то не прельщало. — Нет, я остаюсь в Хогвартсе. Будем играть в рождественский блэк-джек. — А и такой есть? — обрадовался Рон. До самого Рождества друзья играли в карты, разговаривали о магии, ели сладости и, в общем-то, вели себя по-домашнему уютно, будто давние товарищи, собравшиеся на ночевку. Утром двадцать пятого декабря Гарри проснулся где-то в семь утра, недовольный, что в праздник организм не дал ему поспать подольше. Намереваясь не торопясь принять душ, мальчик наступил на какой-то сверток. — Черт, очки забыл, — начал спросонья возмущаться Поттер, но, когда надел очки, слова недовольства пропали. У его кровати лежало несколько коробочек, которые были по-рождественски упакованы и явно предназначались как подарки. В их семье не было принято дарить подарки. Точнее, для Дадли подарки должны были быть всегда, а вот дядя с тетей ничего для себя от Гарри не требовали, и, разумеется, самому племяннику тоже ничего не дарили. В Сочельник они, как правило, ходили в церковь, потом смотрели телевизионные концерты и ели салаты, которые старательно нарезала миссис Дурсль. Сейчас у кровати лежали самые настоящие подарки. Все как в фильмах — упакованные в красное или зеленое, с милыми записочками и загадкой, что же именно внутри. Поттеру не терпелось быстрее узнать, что ему подарили, поэтому первую коробочку — внутри оказалась самодельная флейта от Хагрида — он буквально разорвал. Потом, конечно, пыл поубавился, и мальчик стал аккуратно разворачивать подарки, думая, можно ли будет использовать эту же бумагу в следующем году. В этот момент проснулся Рон. Они обменялись поздравлениями, и рыжий мальчик пошел к своей куче подарков, которая была явно побольше, чем у Гарри. Далее Поттер открыл коробку шоколадных лягушек от Гермионы с припиской о том, что не следует есть весь шоколад разом. После юный волшебник достал объемистый мягкий сверток, в котором оказался изумрудный свитер с вышитой на нем буквой «Г». Мальчик недоуменно посмотрел на него, потом на то место, где должна была быть записка, но таковой не оказалось. — О-о, — смущенно простонал Уизли, — это от моей мамы. Она связала тебе наш фирменный семейный свитер. Тебе повезло, что хоть цвет красивый, а то у меня какой-то грязно-бордовый. Обладатель новой одежды не знал, как реагировать. Еще никогда ему не дарили что-то настолько… домашнее, душевное. Гарри снял пижаму и натянул свитер, который был ему немного большеват, но от этого казался только уютнее. — Тебе идет. Под цвет глаз подходит, — улыбнулся Рон. Никогда раньше мальчика не волновала одежда, но теперь у него было чувство, что его новая жизнь — новая во всех смыслах, не только в том, что он теперь волшебник — началась с этого момента. Он оказался прав, так как следующий подарок был будто не на Рождество, а именно на начало становления нового Гарри Поттера. В этом мягком свертке лежала серебристо-серая мантия. Но, как только мальчик надел ее, он не смог увидеть собственных ног. — Да это же мантия-невидимка! — воскликнул Уизли. — Она очень редкая и очень ценная! Кто тебе ее подарил? Гарри посмотрел на записку: подписи там не стояло, было написано только, что нужно использовать вещь с умом. — Видимо, некий доброжелатель. — Мне бы такого!.. — вздохнул Рон. — Теперь ты можешь спокойно гулять по школе после отбоя и Филч тебя не застукает. — А у мантии нет срока действия? — Конечно же нет. Хоть всю жизнь в ней ходи. Не всю жизнь, но мальчик собирался ходить в ней по Литтл Уингинг. Но пока что это был не столь горящий вопрос, как тот, которым Гарри гложился вот уже несколько дней. Так что той же ночью Поттер направился в запретную секцию библиотеки. Гарри уже изучил ее расположение в свои прошлые посещения читального зала, надеясь, что представится шанс незаметно пробраться туда. Но он никак не ожидал, что все будет настолько легко, с этой мантией все становилось как-то… по-читерски. Книг в этой секции было меньше, чем в основной, но искать приходилось дольше из-за тусклого освещения лампой. Гарри медленно проходил по стройным рядам, читая заголовки о темной магии, ритуалах и обрядах, пытаясь найти что-то, нужное ему. Найдя более-менее подходящий фолиант («Опаснейшие артефакты за всю историю волшебного мира»), он погрузился в чтение. Поттер чувствовал, что при таком скудном свете его и без того ужасное зрение стремительно садится. И ладно бы просто ухудшалось зрение, но у мальчика еще и слезились глаза. А значит, долго находиться в запретной секции он не сможет. Дочитав книгу и почувствовав, что скоро не останется не лопнувших капилляров, Гарри решил закончить на сегодня. Глаза болели весь следующий день, поэтому снова в библиотеку юный маг отважился пойти только через сутки. Из-за проблем с глазами Поттер успевал прочитать всего одну книгу за день. Это доставляло много проблем, продвижение к нахождению ответа на вопрос о камне было столь медленным, что, скорее всего, грабитель успеет еще несколько раз украсть его, прежде чем Гарри поймет, что именно это за артефакт. Так прошла еще пара месяцев: утром юный волшебник учился, а ночью ходил в запретную секцию. Мальчик напоминал самому себе Бэтмена, сидя по два часа в темном помещении и будто на самом деле превращаясь в летучую мышь. Наутро каждого дня у него болели глаза и усидеть на уроках было практически невозможно, поэтому оценки начали ухудшаться. Гермиона без конца ругалась и отчитывала его, старалась помочь, но Поттера это раздражало. Он не мог сейчас думать о такой ерунде, как оценки, когда нужно было во что бы то ни стало разобраться с тайной камня. Гарри изучил уже три из четырех отделов, что означает скорое окончание прогулок в образе невидимки. На счастье, в некоторых книгах были описания камней, похожих на нужный, так что мальчик продолжил изучать полку, надеясь приблизиться к разгадке. Пока он искал информацию о камне, ему вольно-невольно попадались на глаза другие удивительные артефакты, некоторые из которых стоило бы изучить подробнее. Разумеется, уже после того, как разберется с секретом Дамблдора. Стоило раскрыть пособие с интригующим названием, как тишину прорезал душераздирающий крик. Это кричала книга, причем орала так, будто Поттер над ней невесть что проводил. Вдалеке послышались приближающиеся шаги, поэтому мальчик, успевая только накинуть мантию, стремглав умчался из библиотеки, чуть не врезавшись в Филча. Гриффиндорец бежал по направлению к своей башне, но, видимо, свернул куда-то не туда, потому оказался в тупике. Заметив приоткрытую дверь, Гарри юркнул туда. Отдышавшись, юный волшебник стал прислушиваться ко всё удаляющимся шагам. Как только они совсем стихли, Поттер решил уходить, но заметил высокое зеркало, которое чем-то неуловимым притягивало к себе. Гарри подошел к нему и стал вглядываться. Сначала ему казалось, что ничего не происходит, но потом он понял, что смотрит не на свое отражение: мальчишка в зеркале хоть и выглядел таким же лохматым и зеленоглазым, был выше и старше. Позади него стоял красивый дом из белого кирпича, и юный маг как-то интуитивно понял, что там он живет. У дома стояла будка, в которой спал золотистый ретривер. Здание и даже будка были отделаны богато, со вкусом, гриффиндорец никогда не видел такого в Литтл Уингинг. Мальчик понимал, что это именно его дом, в котором нет надоевших родственников, есть только любимый домашний питомец. Поттер улыбнулся, смотря на фантазию, придуманную зеркалом. Юный волшебник осознавал, что, чтобы достигнуть этого и в реальности, нужно стать финансово независимым. И в этом, как чувствовал Гарри, ему поможет именно камень. Вдруг сзади к нему подошел круглолицый старец со смешно постриженной седой бородой и достал из кармана тот самый неграненый рубин. Мальчик быстро обернулся, стараясь не закричать, но никого за его спиной не оказалось. Повернувшись обратно к зеркалу, он все еще видел старика. Гарри был в замешательстве. Больше видение никак не изменялось, только ретривер проснулся и начал бегать по лужайке. Мальчик не представлял, как толковать изображение зеркала. Он очень долго просидел, то думая о камне, то отвлекаясь на собаку, которая весело игралась и была явно довольна жизнью. О времени Поттер вспомнил только когда услышал вдалеке детские шаги. Ранние пташки уже спускались на завтрак. Гриффиндорец, уже не одеваясь в мантию-невидимку, отправился в комнату, борясь с желанием вернуться к зеркалу. Отоспавшись (а сон у него занял чуть ли не полдня), мальчик, не говоря ничего друзьям, снова пошел к зеркалу с красивым названием Еиналеж. Видение не изменилось — всё тот же дом, та же собака, тот же старец. Вглядываясь уже не в дом, а в себя, Поттер отметил, что мешковатая одежда почему-то сидела на нем лучше, чем на настоящем Гарри, и даже шрам выглядел не как-то блекло и жалко, а вызывающе и будто подчеркивал серьезный характер. Вернувшись под ночь, юный маг выслушивал причитания друзей. Уизли с Грейнджер не могли понять, что происходит, но он и сам-то не особенно понимал. На следующий день мальчик решил взять с собой пергамент и перо, чтобы зарисовать лицо старца. Гарри никогда не умел рисовать, поэтому то, что в итоге получилось, не сильно походило на изображение в зеркале, однако основные черты можно было разобрать. Поттер очень надеялся, что этот образ не был просто генерацией его желания (Гарри уже успел взять книгу в обычной секции библиотеки и прочитать про Еиналеж), а помогал ему с поисками камня, зашедшими в тупик из-за постоянных дежурств Филча и мадам Пинс у библиотеки. В понедельник после трансфигурации мальчик хотел было подойти к профессору МакГонагалл за консультацией по поводу увиденного, но, не дойдя пары шагов, резко остановился. Раз камень — это то, что забирал Хагрид по делам Хогвартса, значит, и заместитель директора в курсе. А то, что знает зам, узнает и ее начальник. — Мистер Поттер, вы что-то хотели? — уточнила женщина, когда в классе никого не осталось. — Извините, профессор, я з-задумался. Я пойду, — запинаясь, ответил Гарри и вышел из кабинета. Оставался только один шанс узнать про этого старика, не вызывая подозрений у педагогического состава. Поэтому вечером гриффиндорец подошел к своей подруге, которая чертила карту небосвода для астрономии. — Гермиона, можно тебя спросить? — немного неуверенно улыбнулся Гарри. Девочка оторвалась от своего дела. — Конечно, я все равно почти закончила. Поттер достал свой изрядно помятый лист пергамента и продемонстрировал его подруге. — Ты знаешь, кто это? Грейнджер посмотрела сначала на изображение, потом на Гарри, потом снова на старца. — Кажется, я его где-то видела. Сейчас проверю. Девочка ушла в свою комнату, а мальчик не мог поверить, что это происходит на самом деле. Он столько времени провел в библиотеке, потратил многие месяцы впустую, хотя мог сразу оказаться у Еиналеж, увидеть старца и спросить эрудированную подругу. Через десять минут он увидел Гермиону с увесистым фолиантом. Вот-вот ему откроется, что же это за камень, и стоили ли такие активные поиски усилий. — Это Николас Фламель, алхимик и создатель философского камня. Интересный факт, что… — говорила Гермиона, но Гарри не хотел слушать о его личной жизни. Его интересовало сочетание алхимии и философии. — Спасибо, Гермиона, — поблагодарил подругу гриффиндорец. — Я почитаю, хорошо? Грейнджер кивнула, отдавая другу книгу. Поттер сразу же углубился в чтение биографии Фламеля, акцентируя внимание на его величайшем творении — философском камне. Он обладал различными свойствами, но создание эликсира вечной жизни привлекло Гарри не так, как способность превращать любой металл в золото. Если мальчик приедет с таким камнем в Литтл Уингинг, то он разбогатеет и сможет не только купить себе дом и собаку, как показало ему зеркало, но и стать самым богатым человеком на планете с неограниченным, бесконечным золотым запасом. Вернув книгу, Поттер решил сейчас же, при свете дня и без мантии-невидимки, пойти в комнату с Еиналеж и удостоверится, что нашел верную информацию. Но, к сожалению, зеркала там уже не оказалось. Вероятно, кто-то догадался, что мальчик близок к разгадке. Опасения Гарри подтвердились, когда он стал замечать странный взгляд профессора Снейпа на себе. То есть, он всегда смотрел на гриффиндорца с презрением и необоснованно снижал баллы, что неимоверно раздражало, ведь причина была непонятна. Почему преподаватель так к нему относился? Потому что его ученик десять лет назад убил какого-то злого волшебника и стал знаменитостью? Потому что ему не нравится его лицо? Шрам? В Литтл Уингинг Гарри не любили за дело, не издевались над ним больше, чем над другими. Никто никогда не выделял его в худшую или лучшую сторону, но вот Снейп почему-то намеревался испортить успеваемость именно ему. Такой подход преподавания в лучшей школе магии Британии огорчал мальчика, таких учителей не было даже в их маленьком криминальном городке, а это о многом говорит. Так или иначе, к обычному презрению профессор зельеварения добавил еще и подозрительный взгляд, будто Поттер вот-вот что-то взорвет (хотя так он не смотрел на Невилла и Симуса, которые чуть ли не через урок что-нибудь да взрывали). Юный маг вспомнил, как в один из ночных походов в запретную секцию видел куда-то стремительно направляющегося Снейпа в черном плаще. Он попытался пойти за ним, но быстро сбился и решил не следить за чужой личной жизнью. У Гарри не было ни одного доказательства, но ему почему-то казалось, что преподаватель как-то связан с философским камнем. Поэтому нужно добыть его до того, как Снейп или кто бы там ни было еще доберется до него. И весной в почти что летнюю погоду, когда мальчик подслушал разговор профессора МакГонагалл с мадам Спраут и узнал, что директора нет в школе, он понял — время действовать пришло.