Фальшь на устах, галлеоны в глазах

«Когда кажется — креститься надо», — часто повторяла тетя Петунья, и только сейчас Гарри осознал, насколько она была права. Права в том смысле, что не говори гоп, пока не перепрыгнешь. В какой-то степени оставшиеся дни каникул и правда были неплохи, ведь, к примеру, Дадли не норовил его избить, дядя Вернон меньше кричал, тетя Петунья не заставляла стоять в очередях и не пыталась выгнать на улицу. В день возвращения мальчик боялся, что родственники решат продать его покупки, однако те не спросили ни о волшебной палочке, ни о большой стопке книг, ни о шумной птице Хедвиг. Тетя Петунья лишь подчеркнула, что хозяин сам в ответе за уборку, кормежку и последствия действий совы. Все в доме номер четыре по Тисовой улице делали вид, будто Гарри просто гулял денёк по Литтл Уингинг, а не находился в волшебном мире. Поттер понял, что причина такого благосклонного поведения к нему и его новым дорогим вещам в том, что Дурсли не хотели кому-либо показывать ненормальные вещи, репутация им оказалась куда важнее денег. Первое время мальчику очень нравилась тишина в доме, однако вскоре он понял, что равнодушие как-то болезненно отдает где-то внутри. Он, конечно, не любил своих родственников, однако разговоры (пусть и чаще всего ругань) с ними делали его жизнь разнообразной и насыщенной. Иногда тетя Петунья рассказывала о своей молодости, правда, ни разу не упоминая сестру, а дядя Вернон, бывало, даже шутил (но далеко не всегда у него получалось смешно), вспоминая какой-то веселый случай на работе. Но больше всего мальчику не хватало пятнадцатого числа. Каждый месяц в этот день на кухонный стол тетя клала деньги, заработанные на шитье, дядя свою зарплату, кузен награбленные фунты, а Гарри — подобранные или тоже сворованные монеты. Обычно Поттер приносил меньше всех, поэтому и еды тоже получал меньше, чем остальные. Однако просчитывание бюджета на месяц, заполнение тетради доходов-расходов, сравнивание с прошлым периодом — всё это сближало их, помогало понять, что, хоть и не все они ближайшие родственники, здесь и сейчас именно им вместе нужно решать, как выживать дальше. Конечно, на следующий день опять начинались ссоры, но середину месяца Гарри любил больше, чем свой День Рождения. Однако пятнадцатого августа миссис Дурсль сказала, что с «совиного бизнеса» осталось достаточно денег, чтобы прожить этот месяц, так что нет нужды устраивать собрание. Казалось бы, это хорошая новость, ведь Гарри не пришлось тратить свои фунты на торт или новый свитер для Дадли, но неприятный осадок покрыл значительную часть сердца и не отпускал мысли. Этот месяц был плох еще потому, что родственники, видимо, не забыли слов Хагрида о наследстве Поттеров. Напрямую они не спрашивали, но юный маг, приходя с прогулки, видел, что в его чулане швырялись, пусть и старались это скрыть. Гарри, оказывается, не привык прятать деньги, хотя, спроси его кто об этом месяц назад, незамедлительно ответил бы, что в этом деле профессионал. Ни одной секунды не доверять самым близким оказалось как-то гадко и мерзко; только сейчас, отделенный от родственников значительной финансовой преградой, он понял, сколь близки они были раньше. Мысль о возможном обогащении глодала их, завладевала ими настолько, что они теряли человечность, будто превращаясь в древних аборигенов без какой-либо морали. В «Юридических рекомендациях» мальчик прочитал, что не стоит пытаться обмануть магическую банковскую систему: при попытке обменять галлеоны в магловских обменных пунктах монеты раскалятся, обожгут обладателя и станут невидимыми, поэтому сотрудники не смогут принять эти деньги. Дурсли этого не знают и побегут в банк при первой же удачной вылазки в чулан под лестницей, а, получив ожог, станут винить Поттера. Гарри узнал, что он волшебник, всего месяц назад, но уже чувствовал ответственность за беспомощных маглов. Эта ответственность сильно давила на него, каждую минуту сна и бодрствования он прислушивался, не проникает ли кто к нему. Это мешало спокойно спать, спокойно жить, и от такого бремени хотелось избавиться как можно скорее. Первого сентября в пять утра Гарри вместе с чемоданом и совиной клеткой вышел из дома, с какой-то даже грустью смотря на него. Поттер был консерватором, не любил перемены и нововведения в жизни. Ему было бы проще остаться с Дурслями, однако какая-то маленькая, но неожиданно сильная его часть уверяла не оглядываться и идти в новый мир. Автобус из ближайшего крупного города отправлялся в полседьмого, и идти до него вместе с вещами под дождем было жуть как неудобно. Гарри хотел поехать на поезде, но самый ранний до Лондона отбывал в десять утра, а, так как Хогвартс-экспресс отправляется из столицы в одиннадцать, это было слишком поздно. Даже отъезжая на автобусе в шесть тридцать, он еле успевал, ведь ему еще нужно было по приезде в Лондон сесть на метро и проехать чуть ли не полгорода до вокзала «Кингс-Кросс». В важный момент всё, как обычно, пошло наперекосяк. Автобус ехал слишком медленно, под конец вообще сломался и пришлось идти до метро на километр больше. Дойдя наконец до подземки, мальчик долго разбирался, какая же ветка нужная, в итоге сел не на ту и уехал чуть ли не к Олимпийскому стадиону. Опомнившись, он пересел и таки добрался до вокзала, но время сильно поджимало. На парня с полярной совой странно смотрели, но, пока люди глазели, они не замечали, что птица, будто играясь, аккуратно забирала у них украшения. Поттер не обращал на косые взгляды внимание, он был занят рассуждениями о том, как к нему отнесутся. Пусть он и убил какого-то там темного волшебника, не все смогут разглядеть героя в мальчике с потрепанной мешковатой одеждой. На огромный, бурлящий жизнью вокзал юный маг, сильно запыхавшись, вбежал в 10:47, оглядываясь в поисках своей платформы. Вокруг, толкая ребенка, сновали люди, но Гарри удалось добежать до девятой платформы. Он было обрадовался, что теперь всё позади, но рядом не было ожидаемой платформа 9 ¾, вместо этого сразу шла десятая. Вдруг его внимание привлекли рыжеволосые люди, вместе с тележками бегущие аккурат в стену между платформами, но они не врезались, а будто испарялись. Гарри следил за тем, как вбежал парень примерно его возраста, а за ним пухлая женщина под руку с девочкой. Оглянувшись и глубоко вдохнув, мальчик решил совершить самый безрассудный поступок в своей жизни: побежать прямо в стену. Наверное, его все же нужно было отдать в психушку, а не забирать в школу волшебства. Когда Поттер оказался на платформе у ярко-алого паровоза, то подумал, что повредился рассудком. Вокруг бегали подростки с животными в клетках, родители на прощание обнимались с детьми. Множество ярких красок ударяло по привыкшим к тусклости глазам, отчего болела голова и мальчик чувствовал, что теряет связь с реальностью. — Поезд отправляется через две минуты, просьба всех занять места в вагоне, — провозгласил голос машиниста. Гарри, почти не видя дороги, побежал к поезду, думая, что будет не очень-то весело, если он, проделав такой грандиозный путь, в итоге не успеет. Дурсли точно засмеют. До того момента, как поезд тронулся, Гарри успел не только занять пустое купе, но даже разместить свои вещи. Наверное, стоило бы зайти к кому-нибудь, завести первые дружеские отношения, но, когда мальчик проходил по коридору, он видел веселых детей, делящихся пережитым за лето, и не хотелось вмешиваться в их счастье своей посредственностью. Поттер не мог рассказать ничего веселого или хотя бы интересного, ведь у него не было родителей, друзей, денег, первый раз за пределы своего маленького городка он выехал месяц назад с Хагридом. Поэтому юный маг сидел, гладил перышки Хедвиг, перебирал украденные ею цепочки и думал, что именно так и пройдет всё его обучение. «Есть у одиночества одно преимущество: возможность никому ничего не открывать и не бояться обличителя; но это и губит глупого, ибо он выдает сам себя». Любому, кто проходил мимо его купе, даже не нужно было слушать рассказы Гарри о своей скучной для него и жесткой для других жизни, чтобы понять, что сидящий здесь мальчик сильно отличается от каждого в этом поезде. Вдруг дверь приоткрылась и внутрь заглянул высокий рыжий мальчик. — Привет, здесь свободно? — робко спросил он. Поттер опасался сказать что-то не то, потому просто кивнул. — Ты тоже первый раз в Хогвартс, да? — спросил он, когда втащил свой чемодан и довольно легко разместил его на полке. Гарри снова кивнул. — Надеюсь, мы попадем на один факультет! Меня, кстати, Рон Уизли зовут, и я надеюсь, что попаду в Гриффиндор! Вся моя семья там училась! А что насчет тебя? Мальчик даже и не знал, что сказать. Перед ним явно сидел тот, кто вырос среди магии. Однако одет он был так же, как многие жители Литтл Уингинг: поношенная истертая кофта, немного широкая в плечах, и потертые штаны, которые были, наоборот, коротковаты. Поттер неплохо разбирался в людях и мог наверняка сказать, что парень перед ним небогат. Молчать казалось неправильным, да и парень казался довольно искренним, поэтому Поттер решил ответить: — Меня зовут Гарри. И я не знаю, куда попаду. Я жил среди маглов и плохо в этом разбираюсь. — Так ты маглорожденный? — это было не так, однако Гарри не знал, как называется тот, кто родился от волшебников, но жил среди обычных людей. — Если бы мой папа тебя встретил, он бы проходу тебе не давал, спрашивал бы про всякие магловские штуки, он очень это любит! Я, честно говоря, не особенно разделяю его интерес. У меня пять старших братьев и сестренка, и все они лучше меня, так что я большую часть времени занят поиском того, чем бы я мог выделиться. — Выделиться? Ты любишь выделяться? — Ну, — начал Рон, — дело не в том, хочу ли я выделяться, просто по-другому нельзя. Понимаешь… у тебя есть братья или сестры? — Брат. — И кому достается больше внимания: тебе или ему? — Ему, — ответил Гарри, понимая, к чему ведет мальчик. Но не мог же Поттер сказать, что сирота, и Дадли вполне заслуженно доставалась родительская любовь. — Тогда ты меня поймешь! — обрадовался рыжий. — Каждый мой брат чем-то да выделяется: кто-то староста, кто-то хорошо играет в квиддич, кто-то имеет уважаемую работу. То есть, я хочу сказать, я абсолютно меркну на их фоне, и, надеюсь, за эти семь лет в Хогвартсе это изменится! Парнишка оказался довольно амбициозным. Поттер думал, не затащить ли его в какую-нибудь авантюру, ведь он был из магической семьи и многое знал о волшебстве. — Я тоже надеюсь, что моя жизнь изменится, — тихо сказал Гарри. — Конечно изменится, ты же теперь волшебник. Ой, я хотел сказать, что ты, разумеется, всегда был волшебником, но теперь ты знаешь об этом и… — Я понял, — улыбнулся Гарри. Рон тоже смущенно улыбнулся, но потом его улыбка вдруг резко померкла и он во все глаза уставился перед собой. — Что-то случилось? — решил поинтересоваться Поттер, когда молчание затянулось. — Неужели ты… ты ведь Гарри Поттер, да? Ну разумеется. А он уже успел забыть о своей нежданной славе. — Да. — Надо же! Шрам именно такой, как его и описывали! Но ты же сказал, что у тебя есть брат? — Двоюродный. Извини, но не мог же я сразу сказать, что сирота. Восхищение в глазах Рона немного остыло, теперь он просто с интересом смотрел на парня. Повисла неловкая пауза, хотя она была не настолько неловкой, какой должна была быть при условии, что речь идет о смерти родителей. Грустные мысли прервало бурчание живота брюнета, отчего мальчик невольно покраснел. Раньше он мог три дня не есть и чувствовать себя нормально, но после того, как у Дурслей прибавилось денег и еды стало больше, Поттер в какой-то степени избаловал себя. Гарри хотел купить еду на вокзале, но в спешке совершенно об этом забыл. — О, хочешь кушать? У меня с собой есть сэндвичи. Правда, там мясо суховато, да и соуса практически нет. Но все равно надеюсь, что тебе понравится. Гарри улыбнулся. Мальчик хоть и жил небогато, но явно никогда не боролся за кусок хлеба (если не считать членов семьи), ему не приходилось любыми обманными маневрами сохранять от бандитов купленную еду. Из тамбура донесся стук, а затем в купе заглянула улыбающаяся женщина, предложившая купить сладости со своей тележки. — Обожаю сладости. Я бы лучше съел тонны шоколадных лягушек, чем эти сухие сэндвичи, — грустно произнес Рон, но потом опомнился: — Хотя нет, собственно, и бутерброды хороши… — Давай заключим сделку, — сказал Гарри, пока продавщица все еще стояла в их купе. — Ты отдаешь мне свои сэндвичи, а я покупаю тебе шоколадных лягушек или какие-то другие сладости. — Зачем? Ты не любишь сладкое? — Не совсем, — Поттер уже давно уяснил, что в те времена, когда Дурсли хотели особенно побаловать сына и покупали ему торт, который становился их завтраком-обедом-ужином, лучше было его вовсе не есть. После постоянного употребления сладкого тогда, когда хочется нормальной еды, живот начинало разъедать, а во рту все время был неприятный привкус, который хотелось заесть какой-нибудь кашей. — Я все равно не понимаю. Не знаю, как у вас в магловском мире, но я могу тебе просто отдать сэндвичи. Гарри опешил. Он, конечно, предпочел бы получить всё задаром, но прекрасно понимал, что в их мире платить нужно за всё, другое дело, что не обязательно деньгами. Конечно, спасибо в карман не положишь, но человек, которому ты помог, мог запомнить это и в нужный момент замолвить словечко. — И все же я настаиваю. Выбирай столько шоколада, сколько хочешь. Рон все еще хотел отказаться, но на его глаза попались лакричные палочки, и уверенность мальчика пошатнулась. Вздохнув и посмотрев на свои сэндвичи, будто спрашивая у них, что ему делать, он принял решение (возможно, вид пожелтевшего листа салата, вываливающегося из бутерброда, натолкнул его на ответ). Рыжий волшебник взял упаковку лакричных палочек и три шоколадные лягушки, но, подумав, одну убрал. Он все еще нервничал и думал отказаться, однако Поттер улыбнулся ему и повернулся к женщине, спрашивая стоимость и отсчитывая семьдесят три кната (вообще покупка составляла два сикля и пятнадцать кнатов, но в Косом переулке ему выдали сдачу в четыре сотни бронзовых монет, а те оказались довольно увесистыми, поэтому от них нужно было как можно быстрее избавляться). Продавщица пожелала им хорошего дня и удалилась. — Я не совсем понимаю обычаи маглов, но у нас, или по крайней мере среди тех, с кем я жил, не принято покупать другому еду. Мы просто делим то, что у нас есть, на всех. Гарри все еще не мог уложить в своей голове по-настоящему волшебный мир, где люди были добры. О милосердии и доброте мальчик слышал только на уроках литературы, когда обсуждались прочитанные книги. Поттеру придется учиться кое-чему большему, чем волшебству. Изначально юный маг думал проверить своего новоиспеченного товарища, оценить, а позже просить у него под предлогом «ну я же в тот раз тебе не пожалел». Однако Уизли сильно удивил его: он взял совсем мало конфет и к тому же без конца извинялся. Гарри захотелось общаться с ним подольше, но вряд ли они попадут на один факультет. Поттер так и не знал, сколько их всего и чем они отличаются, но понял, что это связано с личными характеристиками человека. Где-то со стороны чемодана Рона раздался невнятный звук. — Не обращай внимание, это Короста, моя крыса, — улыбнулся рыжий мальчик и уже хотел пуститься в рассказ о прибытии в их семью этого замечательного зверя, как раздалось кваканье. — В волшебном мире крысы квакают? — задал риторические вопрос Гарри. Переглянувшись, мальчики полезли в чемоданный отсек и вскоре вытащили большую и не очень приятную на вид жабу. Неудивительно, что Хагриду они не импонировали — жаба выглядела настолько уродливо, насколько выглядела разве что тетя Мардж. Неожиданно дверь купе снова отворилась, и на пороге появились их одногодки: круглолицый мальчик и девочка с густыми каштановыми волосами. Юный волшебник подумал, что сюда заходит как-то уж слишком много народу. Может, кто-то узнал, что здесь сидит Гарри Поттер? — Никто не видел жабу? — спросила девочка. Было видно, что их купе — далеко не первое, в которым оказались эти двое, поэтому спрашивали они скорее как-то на автомате, не видя, что жаба на самом деле нашлась. — О, Тревор! — обрадовался мальчик и уже хотел прижать свою любимицу к себе, как Поттер отодвинул руки, в которых и покоилась лягушка. — Гарри? — неуверенно пробормотал рыжий, не понимая, что делает его новый товарищ. — Не хотите поиграть? — спросил Поттер. — Вы же нашли жабу, вам все равно больше нечем заняться. Все недоуменно переглянулись. Вообще-то Гарри не ожидал от себя такой социальной активности, однако ему становилось довольно скучно. Хотелось заняться любимым делом, а тут как раз набрались люди. — А во что ты хочешь поиграть? — спросила девочка. — Если во что-то магическое, то я рада попробовать, хотя я из семьи маглов и изучаю волшебный мир совсем недавно. Пока что я успела прочитать только шесть книг по истории магического мира, однако я еще не практиковалась. Мальчик тем временем рылся в своем чемодане, пытаясь найти одну из немногочисленных вещей, которую он забрал из своего чулана под лестницей. — Здесь не нужна магия. Нужно только уметь считать, — сказал Поттер и достал довольно потрепанную и местами даже мокрую коробку с игральными картами. — Это же азартная игра! — возмутилась девочка и начала рассказывать историю запрета игорного бизнеса в Великобритании, однако Рон ее остановил: — Но ведь необязательно играть на деньги! Главное — получать удовольствие! Гарри бы поспорил. С одноклассниками они всегда играли на деньги или на еду, ведь без риска игра не так интересна. Однако, если предложить играть хотя бы на кнаты, моралистка сразу уйдет, забрав с собой безвольного парня. А Уизли не сможет играть, так как не захочет тратить немногочисленные деньги (если они у него имеются). — Именно, я всего лишь хочу скрасить времяпровождение до Хогвартса. Тем более, мы все первокурсники, и нам пора начинать знакомиться. Возможно, мы попадем на один факультет. — Не думаю, — довольно самоуверенно произнесла девчонка, но все же не ушла. — Я Гермиона Грейнджер. — Я Невилл Лонгботтом, — представился мальчик, все еще не отрывая взгляд от заснувшей жабы. Гарри с Роном тоже представились, и мальчик начал объяснять правила игры: — Игра называется блэк-джек, правила донельзя простые. Я раздаю всем по две карты. Кстати, пока я рассказываю, кто-нибудь из вас может помешать карты, чтобы убедиться, что они самые обычные. Так вот, во время игры нужно суммировать значения на картах: валет, дама и король — это 10 очков, туз — это 1 или 11 в зависимости от того, как вам в данной партии удобнее, а все цифры — это, соответственно, их номера, то есть карта 5 — это 5 очков и так далее. Масти значения не имеют. Я буду дилером, и вы все играете не против друг друга, а против меня. Ваша цель — набрать или 21 очко (не больше), или меньше, но так, чтобы ваша сумма была больше, чем моя. Допустим, если у вас 20, а у меня всего 18, то вы выиграли. Мальчики немного заторможено смотрели на рассказчика, в то время как Гермиона кивала, видимо, понимая правила и стараясь составить стратегию. — Наверное, на словах не очень понятно, так что давайте сыграем пробную игру. Гарри забрал у Невилла помешанные им карты, еще раз их размешал и стал раздавать. У Лонгботтома вышло 6, у Гермионы и Рона 13, а у Гарри открытой картой лежала двойка. — Итак, Невилл ходит первый. Ты выбираешь, что сделать: а) не брать карты, если считаешь, что мне попадется меньше, чем у тебя, но помогу тебе — в данном случае это очень маловероятно, б) брать карты, чтобы дойти до двадцати одного или оказаться близким к этому, в) сделать сплит, но это можно делать только в том случае, когда на руках две одинаковые карты, допустим, две тройки, а у тебя только четверка и двойка, г) сдаться, но, раз мы играем не на деньги, то в этом нет смысла. Так что, советую тебе взять карты, и, скорее всего, их понадобится много. Владелец жабы кивнул и взял карту — это оказался туз. — У тебя мягкая 17. — Мягкая? — переспросил Рон. — Да. Это значит, что у него одновременно и 17, и 7. Невилл, у тебя есть выбор: оставить такое число или же рискнуть, взять еще карту и посмотреть, что выйдет. Гарри был уверен, что мальчик откажется, однако тот проявил недюжинный интерес к азартной игре. Лонгботтом активно закивал, попросил еще карту и вытащил тройку. — Да ты везунчик! — восхитился Уизли. Парень скромно улыбнулся. — Невилл, по идее ты можешь брать еще карты, чтобы набрать ровно двадцать одно очко, но я бы лично не стал так делать, — на самом деле, Гарри бы взял еще, но он привык играть среди главных шулеров школы и там приходилось максимально изловчиться, чтобы хоть немного повысить свой шанс на выигрыш. Возможно, Лонгботтом и в этот раз бы всех удивил и решил играть до победного, но Грейнджер умоляла закончить побыстрее и дать ей сыграть, поэтому мальчик вздохнул и сказал, что заканчивает свой ход. — Лучше всего говорить «достаточно». Итак, Гермиона, твоя очередь. Девочка попросила еще карту, и это оказался король. — Мне жаль, Гермиона, но все комбинации, большие двадцати одного, автоматически проигрывают. Грейнджер явно сильно расстроилась, но гордо задрала носик и еще раз отметила, что азартные игры — это не для нее, ей больше по душе книги. Тем временем Рон попросил карту себе, правда, опасаясь, что может повториться история с Гермионой. Но нет — ему выпала пятерка, так что сумма теперь была 18. — Я всё. То есть, достаточно. Гарри кивнул и открыл свою карту — четверку. После нее попалась тройка, и Поттер уже было подумал, что так и будет доставать по мелочевке, но вышла восьмерка, и получилось 17. — Больше дилер не имеет права брать карту. Итак, победили Рон и Невилл, а мы с Гермионой проиграли. Девочке явно не стало лучше от того, что она не единственная проигравшая. — Уже пора расходиться. Скоро приедем, а вы еще даже не переоделись в мантии, — сказала Грейнджер. — Но мы ведь еще не сыграли на главный приз. — Главный приз? — одновременно спросили все. — Я думал, вы пришли сюда за жабой. Невилл оказался не таким глупым, как можно было подумать на первый взгляд. Он сразу понял, о чем речь, поэтому с отчаянием посмотрел на все еще спящую жабу. — Поделимся на две команды: Невилл с Гермионой и я с Роном. Кто выигрывает, тот и забирает Треверса. — Тревора, — машинально поправил Лонгботтом. — Гарри, зачем нам жаба? — тихонько спросил рыжий, на что Поттер лишь улыбнулся. Повернув голову, он начал разъяснять, как они будут играть. — Чтобы условия были равными, немного поменяем правила: играем без дилера, я буду обычным игроком. Выигрывает та пара, у которой суммарно очков больше, однако ни у одного из них карты на руке не больше двадцати одного. Ну что, начинаем? У Невилла был такой взгляд, будто он не играет в любительскую игру, а идет на войну ради своей жабы. Он же и ходил первым. У Лонгботтома была четверка, к ней он взял семерку, потом валета, и в итоге, несмотря на злые крики Рона, Гарри пришлось признать, что у Невилла двадцать одно очко. Поттер всю игру внимательно следил за действиями пухлого мальчика, смотрел, не шепчет ли он губами какое-то заклинание, но ничего. Кажется, у него просто была счастливая рука. Следующей была Гермиона, у которой было 19 очков, и она, ясное дело, не решила рисковать. После должен был ходить Гарри, но у него уже было двадцать очков и ему нет нужды брать еще. Поэтому последним ходил Уизли, у которого было девять. Следом ему попалась четверка, а затем еще одна. У рыжего мальчика стало 17 очков. Чтобы догнать и обогнать соперников, нужно три или четыре очка. Две тройки и две четверки уже были в игре. — Ну как, Рон, рискнешь? Все, а особенно Лонгботтом, чья жаба стояла на кону, напряженно замерли. Уизли дрожащей рукой достал карту и, переведя дух, перевернул ее рубашкой вниз. — Не может быть! — вздохнул Невилл. Нет, Рону попалась не тройка или четверка, ему попался туз, и теперь сумма их очков стала 18. — Ну второй раз тебе уже не повезет, — подначивала Гермиона. Мальчик вздохнул, даже поколдовал заклинанием типа «крибли-крабли-бумс», что, как понимал даже Гарри, не было настоящим магическим заклятием. Поттер с напряжением замер, хотя это все равно не сравнится с тем, когда на кону стоит твоя голова, опущенная в школьный унитаз.  — Мы подъезжаем к Хогвартсу через пять минут, — разнесся по вагонам громкий голос машиниста. — Пожалуйста, оставьте ваш багаж в поезде, его доставят в школу отдельно. Уизли, который уже взял карту и от волнения снова проводил какие-то одному ему понятные обряды, от голоса машиниста аж подскочил и выронил шанс на победу. Все бросились на поиски, а Гарри скорее как-то по привычке, чем из надобности, подложил на верхушку колоды туза. Но это не понадобилось, ведь найденная Роном под чемоданами карта оказалось десяткой. Счастливый Невилл все-таки получил свою жабу и, выходя из купе, поблагодарил новых знакомых за приятно проведенное время. Переодеваясь в мантию, Поттер думал о том, как именно можно будет применять магические навыки в азартных играх. Наверняка можно придумать что-то более интересное, чем переворачивание кубика нужной стороной. Гарри собирался серьезно взяться за это, но для начала ему нужно было научиться магии. И в этом ему поможет высокий замок, уже возвышающийся вдалеке.