Фальшь на устах, галлеоны в глазах

Было уже почти одиннадцать вечера. Дадли задремал у телевизора, Гарри на калькуляторе высчитывал, сколько еще ему нужно заработать, чтобы хватило на починку очков, миссис Дурсль выискивала в газетах объявления о продаже садового оборудования по дешевке, а ее муж отсыпался после очередной суточной смены. Неожиданно снаружи раздался громкий стук, от которого мальчик уронил вычислительный прибор прямо на ногу, а тетя дернулась так сильно, что разорвала печатное издание. Казалось, что стучат огромным молотом скандинавского бога. Тетя Петунья охнула и подкралась к окну, откуда можно было разглядеть незваного гостя. Поттер оставил свои расчеты и тоже подошел ко входу. — Это что за громадина? — с ужасом вопрошала женщина. Гарри был солидарен: через окно был виден лишь бок пришедшего, но и это внушало опасение. За дверью стоял крупный мужчина ростом метра в два, а то и больше, и почти всё его лицо было скрыто за волосами и бородой. — Деньги, конечно, хорошо спрятаны, но такой, как он, может и найти. Племянник кивнул ровно в тот момент, когда раздался еще один стук — более громкий, чем прежде. — Мне разбудить дядю Вернона? — Пока не нужно. Надеюсь, этот господин сам уйдет. Мужчина не только не ушел, но и еще раз ударил кулаком по двери, отчего та слетела с петель. Петунья взвизгнула и осела на пол, Гарри судорожно вспоминал, куда именно мистер Дурсль спрятал ружье. В комнату влетали капли дождя, но громила поднял дверь и криво приставил на место. Он с извинением во взгляде посмотрел сначала на практически поседевшую женщину, потом на Поттера. — А вот и ты, Гарри! Как же я скучал! — пробасил незнакомец. Мальчик перестал пробираться по стенке в сторону заднего входа. — Когда я видел тебя в последний раз, ты совсем малёхоньким был, а сейчас вылитый отец! Петунья, Гарри и проснувшийся Дадли смотрели на гиганта с разинутыми ртами. Поттер не помнил своих родителей, но, даже если этот человек врал, на душе у мальчика все равно стало теплее. — Простите, сэр, а где мы с Вами виделись? — решил уточнить герой сегодняшнего дня. — Ох, Гарри, это история долгая! — повернувшись к миссис Дурсль, он спросил: — Ну чего, может, чайку́ сделаете, а? Тетя Петунья, понятное дело, не сдвинулась с места. — Непросто до вас добраться, я ехал к вам с самого́ Хогвартса. — Откуда? — переспросил Дадли таким тонким голосом, какого не было даже у девчонок, когда те видели насекомых. А вот тетя будто и правда увидела страшного жука: ее лицо побледнело, и она вдохнула, чтобы что-то сказать, но мужчина ее перебил: — Гарри, ты что же это, не рассказал своему брату-маглу о Хогвартсе? — Извините, сэр, но я тоже не знаю, что такое Хогвартс. Глаз-бусинок у великана почти не было видно, однако от удивления он раскрыл их настолько широко, насколько мог: — Ну как же! Хогвартс! Школа, в которой твои папа с мамой научились… — начал объяснять мужчина, но прямо перед ним встала Петунья. — Не смейте! Вы не посмеете снова это сделать! Уходите отсюда и скажите Дамблдору или кому там, что Гарри не поедет в эту вашу школу! Мальчик хотел вставить свое слово, наконец высказать, что он думает, но тут в комнату влетел дядя Вернон, шагов которого не было слышно из-за криков. — Кто Вы такой и что Вы здесь делаете? Вы находитесь на частной территории! Оставьте мою жену, сына и племянника в покое! Ночной гость, видимо, понял только первую строчку, потому что, хлопнув по лбу, с улыбкой произнес: — Ох, тупая моя башка! Я же забыл представиться! Рубеус Хагрид, лесничий и хранитель ключей в Хогвартсе. Дамблдор просил меня лично узнать, почему же Гарри не читает свои письма. Теперь-то все понятно? Гарри посмотрел на дядю с тетей в надежде, что хоть для них что-то разъяснилось. Явное презрение на лицах говорило о том, что связываться с чем-то ненормальным они не хотят. Началась словесная перепалка, во время которой Хагрид невнятным языком вещал о каком-то другом мире, в то время как Дурсли пытались запретить великану говорить. — Вы ничего ему не рассказали, так что теперь не можете решать, ехать Гарри в школу или нет, — рычал гигант. Посмотрев прямо на мальчика, он с широкой улыбкой произнес: — Ну так что, Гарри? Уже, поди, не терпится в Хогвартс? Кажется, лесничий ожидал бурю ликования и слезы счастья, но Поттер не мог понять, что происходит. Кем были его родители, зачем они учились в каком-то закрытом интернате и почему это настолько страшно, что Петунья боялась об этом говорить? — Извините, сэр, а чем занимается Хогвартс? То есть, чему там обучают? Хагрид уже было собирался заново начать кричать на Дурслей, но Петунья без лишней траты нервов передала племяннику один из конвертов. Разумеется, он был весь заляпан жировыми пятнами, но момент все равно почему-то был торжественным. Гарри не знал, чего ожидал, раз уж вокруг него так резко закрутились какие-то тайны. В конверте оказалось приглашение в школу чародейства и волшебства, что звучало той еще насмешкой. — Ты волшебник, Гарри, причем великий. Поэтому твое место — в школе Хогвартс, вместе с такими же, как ты, — гордо произнес великан. Это звучало так, будто его заманивали в секту, но еще ни одна секта на памяти Гарри не вербовала себе потенциального члена так старательно. — Но, — вклинился в разговор Дадли, — магии не существует. Все это знают. Хагрид ничего не сказал, просто дернул рукой с зонтиком, и огонь в камине вдруг загорелся. — Случайность, — твердо произнес дядя Вернон. — Или снаружи твои дружки, которые всё подстроили. Вдруг вместо усов у мистера Дурсля появилась большая толстая гусеница, которая, упав на пол, стала превращаться в роскошную бабочку. Да уж, такое не объяснишь стечением обстоятельств. — Ты тоже сможешь делать так, Гарри. И даже больше, когда поедешь в Хогвартс. На словах «и даже больше» у Поттера загорелись глаза. Если раньше всё происходящее казалось сном, то сейчас это приобретало реальные очертания. И как только он будет способен так же превращать одни предметы в другие, то это поможет ему выбраться из-под опеки Дурслей и зажить нормальной, свободной жизнью. Однако нельзя забывать об одном значительном пунктике. Даже в государственных школах за дополнительные занятия требовали денег, а уж сколько будет стоить обучение магии Гарри и представить не мог — скорее всего, нужно будет продать целый Литтл Уингинг. — Извините, — начал было мальчик, но его снова перебил гигант: — Тебе интересно узнать больше о своих родителях, да? Прости меня, а то я тут всё о школе да о школе. Давай начну с твоего отца — Джеймс… — Подождите немного, — замахал руками Поттер. Ему, конечно, было интересно узнать о своих родителях, но ведь они в данный момент были мертвы, и информация о них никак ему не поможет. А вот проблема перехода в школу волшебства была насущной, и решить ее нужно здесь и сейчас. — Сэр, я не думаю, что мне подойдет Хогвартс. Понимаете ли, в письме было приведено так много учебников, — начал аккуратно подбираться к материальному вопросу мальчик, но хранитель ключей совершенно не зрел в корень. — Боишься, что не сможешь учиться, раз не знал о магии? Ерунда, волшебство у тебя в крови, ты быстро научишься! — Эм, да, но не думаю, что будет уместно держать меня в школе. Я пока не в состоянии покрыть обучение в Хогвартсе. Магия же, как Вы сказали, у меня в крови? Значит, она не испарится, поэтому отправьте мне повторное письмо лет через десять. Только закончив речь, Гарри по выражению лица великана понял, что тот не осознал смысл его слов. — Не нужно так долго ждать, Хогвартс принимает всех! Никто не платит за обучение тому, что уже в нас! Понимаешь? — А как же перечисленные учебники, котлы? Их тоже выдают? — Нет, но не переживай, твоя семья оставила тебе немного денег. Мальчик отчетливо почувствовал взгляд Дурслей, направленный прямо на него. — И как же их можно получить? — В «Гринготтсе», ясное дело! Ох, ты же не знаешь ничего о волшебном мире, забываю. Просто не верится: Гарри Поттер, и не знает о волшебном мире! «Гринготтс» — это банк. Завтра мы с тобой отправимся туда, а потом за школьными принадлежностями. А пока давай отдыхать и набираться сил. Где у тебя здесь можно прилечь?

***

Путешествие до Лондона Гарри запомнил плохо. В голове настойчиво стучали слова тети Петуньи о том, что именно из-за этой школы и магии в общем погибли ее сестра и зять. Когда Хагрид привел будущего ученика волшебной школы в обшарпанный бар, который гордо назывался великаном «известным местечком», Поттер не мог сдержать разочарования. Оказалось, то, что письмо было написано на красивом пергаменте дорогими чернилами, еще не означало, что мир магии богат. Мальчик не верил, что переходит из одной нищенской местности в другую. Наверное, его все же забирают в психлечебницу. — Мерлин милостивый, — произнес бармен, оторвав мальчика от его невеселых мыслей. — Гарри Поттер! Какая честь! В такой ситуации нельзя было не опешить. Все в баре (хотя людей было не так уж и много) смотрели на него с восхищением, потом стали подходить, представляться, желать удачи, благодарить. Благодарить? — Хагрид, — начал Гарри, как только они вышли из бара в маленький дворик, — почему все эти люди так любят меня, хотя никогда не встречались со мной? Лесничий, как это обычно с ним бывало в моменты, когда мальчик спрашивал о чем-то из мира магии, разозлился. — Ох уж эти Дурсли, ничегошеньки тебе не рассказали! — и мужчина пустился в короткий, но содержательный рассказ о злом волшебнике, о том, как Гарри чуть не умер, и о том, что теперь Поттер был символом мира и спокойствия. Великан плакал, пока рассказывал это, а мальчик просто не мог поверить. Он, оказывается, был героем, мог жить в хорошем доме, питаться вкусной едой и одеваться в одежду своего размера. В этот же момент Гарри вспомнил множество историй о детях-знаменитостях, которые не выдержали обрушившуюся на них славу. Они погрязали в алкоголе, наркотиках, фигурировали во многих скандалах, кончали жизнь самоубийством. Поттер пытался представить свою жизнь в роскоши, и тотчас же ему стало очевидно, что с золотой ложкой во рту он не достиг бы никаких высот. Сейчас же мальчик, прожив в бедности и неизвестности десять лет, знал, чего хочет и к чему будет стремиться. Хагрид тем временем открыл проход на торговую улицу волшебного мира — Косой переулок — и провел мальчика к высокому белокаменному зданию. — Это, Гарри, и есть «Гринготтс». Первый раз в жизни мальчик оказался в таком огромном величественном здании. Стены были отделаны мрамором, а на высоких стульях за длинной стойкой сидела где-то сотня малорослых гоблинов. Они делали записи в больших гроссбухах, взвешивали монеты на медных весах, с помощью луп изучали драгоценные камни. Гарри как завороженный следил за переливающимися алмазами, граненными рубинами, не мог отвезти взгляд от монет, сделанных, он был уверен, из настоящего золота. — Доброе утро, — обратился Хагрид к свободному гоблину. — Мы тут пришли, чтоб взять немного денег из сейфа мистера Гарри Поттера. — У Вас есть ключ, сэр? Великан кивнул и, порывшись в карманах, достал крошечный золотой ключик. — Прошу прощения, — начал Гарри, — это ключ от моего банковского сейфа? — Да, — ответил за Хагрида гоблин. — Почему же он находится не у меня? Лесничий непонимающе посмотрел на мальчика: — Ты ж ребятёнок еще, твой ключ у опекуна. — У Дурслей? — сильно удивился волшебник. Работник Хогвартса покачал головой. — Конечно нет, они же маглы. Мне ключ дал Дамблдор, наверное, он у него все время и лежал. — Так директор Хогвартса — мой опекун? Иметь в опекунах влиятельного в мире магии человека было бы неплохо. — Нет, мистер Поттер, — ответил гоблин. — Ключ находился у Дамблдора, так как по завещанию Джеймс Поттер передал ключ на временное хранение Альбусу Персивалю Вулфрику Брайану Дамблдору. — То есть, Дамблдор мог распоряжаться моими деньгами? — насторожился мальчик. — Никак нет, мистер Поттер. Ваш отец передал ключ на хранение, а не на пользование. — И когда я смогу получить свой ключ? — В шестнадцать лет с позволения хранителя ключа. Если он посчитает, что вы слишком юны для распоряжения финансами, то в день совершеннолетия. Такой расклад не очень устраивал Гарри. Он еще не знал, сколько ему оставили денег, но жизнь среди Дурслей научила его, что в решающей ситуации может спасти даже одна монета. — Но мне же еще нет шестнадцати, значит, я не могу сейчас взять деньги? — Сейчас можете, так как ключ с вами. Этот и другие вопросы Вы можете обсудить напрямую со своим хранителем ключа, а мне нужно работать. Банковский служащий отвернулся, но великан, что-то вспомнив, достал из кармана сильно измятый и пропахший почему-то собачьим кормом листок. — И у меня тут еще письмо имеется от профессора Дамблдора по поводу вы сами знаете чего в сейфе семьсот тринадцать. Гоблин внимательно прочитал письмо, потом, кивнув, подозвал коллегу и попросил сопроводить их до сейфов. — А что находится в этом сейфе? — уточнил мальчик, но Хагрид разочаровал его: — Не могу тебе сказать, — таинственно ответил Хагрид. — Очень секретно. Это школы касается. А я своей работой слишком дорожу, чтобы секреты тебе раскрывать. Гарри пожал плечами, сделав вид, что не заинтересовался этим даже больше, чем своими деньгами. Дорога до сейфов была не из приятных: тележки неслись очень быстро, сзади великан грозился вернуть обратно свой завтрак, а при резких поворотах бортики сильно впивались мальчику в бока. Поттер пытался запомнить дорогу, но это было абсолютно бесполезно, ведь поворотов было около двадцати. Когда тележка наконец остановилась перед маленькой дверью в стене, Гарри осмотрелся, но ничего примечательного не находил. — Сейф 687, — провозгласил гоблин, открывая тяжелую дверь. От увиденного юный волшебник даже ахнуть не смог — перед ним предстали кучи золотых и колонны серебряных и бронзовых монет. Их было во много раз больше, чем Гарри заработал на совах. Пока Хагрид объяснял разменную систему магического мира и пытаясь вспомнить, какой курс галлеона или хотя бы кната к фунту, мальчик засовывал монеты в небольшую поясную сумку, в которую обычно прятал украденные деньги. Но ему никогда не удавалось украсть больше двадцати фунтов, поэтому сейчас в сумку все равно вмещалось слишком мало. Конечно, прежнему Гарри и таких денег хватило бы на год или даже на всю жизнь, но, зная, какие траты предстоят, Поттер пытался взять как можно больше золотых монет, пренебрегая сиклями и кнатами. По итогу в сумку и карманы поместилось где-то сорок галлеонов, что, по словам работника банка, равнялось двумстам фунтам стерлингов [прим.автора: 1£=83₽, значит, 200£=16'600₽, если взять отношение галлеона к фунту как 1:5]. — Ну всё, Гарри, этого тебе должно хватить. Мальчик кивнул, хотя был не согласен с тезисом о достатке средств, ведь денег много не бывает, особенно когда находишься в волшебном мире. Об этом он и размышлял, пока тележка везла их на нижний ярус. Приехав, Гарри обнаружил, что защита здесь была значительно серьезнее, чем на его сейфе. Но сама ячейка была практически пуста, в ней лежал только небольшой сверток, который Хагрид поспешно спрятал во внутренний карман. Гарри, в какой-то степени забыв о галлеонах, думал об этом загадочном свертке, который не мог не содержать нечто более ценное, чем деньги. — Ну что, — весело начал Хагрид, когда они вышли из банка, — надо бы теперь потратить всё, что мы набрали. Слева как раз «Флориш и Блоттс», там и наберем тебе книг. Внешне этот магазин не казался большим, но, зайдя внутрь, Гарри обомлел от количества литературы: ходить было практически негде, ведь каждый свободный метр был занят шкафчиками с книгами. — Так, давай я найду первые четыре книги из списка, ты последние. Так быстрее управимся, мне еще надо успеть вернуться в Хогвартс. Начинающий волшебник кивнул и, сверившись с пергаментом, пошел в отдел учебной литературы. По пути мальчик разглядывал представленные фолианты: помимо книг, напрямую связанных с магией («Как наслать проклятье на врага», «1000 и 1 заклинание для идеального лица»), были и те, которые раскрывали сущность магического мира. Гарри приметил «Юридические рекомендации: как жить, чтобы тебя не обдурили» и, просмотрев содержание и найдя целую главу, посвященную «Гринготтсу», решил ее взять. Набрав учебников, Поттер пошел быстрее оплачивать покупку, чтобы сопровождающий не заметил лишнюю литературу. Хагрид, ясное дело, и подумать не мог, что Гарри захочет взять книги помимо учебных, поэтому спокойно передал четыре учебника и стал оттирать что-то со своей одежды. В общеобразовательной школе учебники им выдавала библиотека, поэтому учебных трат у них никогда не было. Однако магические книги стоили слишком дорого по меркам Гарри. За каждую из них пришлось отдать по галлеону, а за «Юридические рекомендации» в два раза больше. Они были еще только в первом магазине, а Поттер уже лишился четвертой части своих денег. — Теперь пойдем покупать тебе мантии! Лучший магазин для этого — «Мадам Малкин. Одежда на все случаи жизни». Ну, то есть, «Твилфитт и Таттинг», конечно, лучше, но там цены о-го-го. Хотя ты, Гарри, можешь себе такое позволить. Гарри никогда не был сторонником тратить деньги на всякие тряпки и не понимал желание тети покупать Дадли много одежды. В Хогвартс обязательно требовались мантии, но это не значит, что маг собирается тратить на них последние деньги. — Нет-нет, Хагрид, давай пойдем в магазин Малкин. — Какой ты скромник! Ну настоящий сын своих родителей! В магазине лесничий общался с продавщицей, пока та снимала с мальчика мерки. Женщина смеялась и шутила в ответ, поэтому, видимо, и не заметила шрама на лбу. Подшивая мантии, она рассказывала о других клиентах, великан вставлял свои ремарки, и никто уже не обращал внимание на будущего ученика. Так что Гарри, наученный своими друзьями-беспризорниками, не торопясь, но и не медля, протянул руку в куртку гиганта и нащупал сверток. Ему повезло, что Хагрид был высокого роста с длинной косматой бородой, ведь, развлекая женщину, занятую шитьем, он совершенно не замечал действий юного волшебника. Раньше при кражах или хотя бы во время списывания на уроках у Поттера сильно билось сердце, а руки потели и тряслись. Но сейчас мальчик привык доставать вещи из самых разных отделений одежды, помня свой козырь — он маленький и незаметный. Сейчас же было особенно легко, ведь Хагрид — это не бедный житель Литтл Уингинг, в любой момент ожидающий покушения на свое имущество. Гарри повернулся в профиль, чтобы одновременно следить за обстановкой и открывать сверток. У него была хорошо развита мелкая моторика рук, поэтому мальчик был в состоянии тихо, но быстро раскрывать бумагу. Когда час назад Поттер зашел в пустой сейф семьсот тринадцать, он испытал почти такое же разочарование, как сейчас. В руках у него был кроваво-красный камень, выглядящий, будто неграненый рубин. Однако было видно, что ни рубином, ни каким-либо другим драгоценным камнем это не являлось. Гарри покрутил его, не отрываясь при этом от почти закончившей свою работу мадам Малкин, но не нашел ничего интересного. Ни надписи, ни врезанной драгоценности — ни-че-го. Может, всё это было проверкой мальчика на честность? Но пока никто не дал понять, что он провалился. Быстро завернув камень, Поттер положил его обратно во внутренний карман куртки мужчины. Когда швея закончила работу и продемонстрировала мальчику его одежду, Гарри изобразил восторг, хотя не представлял, как волшебники могут ходить в мантиях. Даже одежда Дадли на пару размеров больше казалась удобнее. Но главный плюс бывшей одежды кузена был в цене, а точнее в ее отсутствии. Здесь же запросили четыре галлеона и девять сиклей. Пока они выходили из ателье, Хагрид со счастливой улыбкой рассказывал что-то о Хогвартсе. Ничто не выдавало, что он заметил воровство. — Слушай, Гарри, — у мальчика сердце замерло, однако он поднял невинный взгляд и улыбнулся, готовясь все отрицать, — ты не против, если я заскочу в «Дырявый котел» и пропущу стаканчик? Ты пока сходи купи котел там и перья всякие. О, но только не ходи без меня к Олливандеру, хочу своими глазами увидеть, как сын Джеймса и Лили получает палочку! Гарри кивнул. Ему хотелось не торопясь пройтись по магазинам, чтобы как следует всё изучить. Мальчик заприметил магазин котлов, однако, уже подойдя к нему, на противоположной стороне увидел магазин поношенных мантий. Зайдя туда и узнав, что можно было бы купить мантии, шляпу, драконьи перчатки и зимний плащ всего за галлеон и пятнадцать сиклей, юный маг сильно испортил себе настроение. У него оставалось всего сто двадцать семь фунтов на, предположительно, шесть лет, пока он не станет полностью дееспособным. Далее Поттер зашел в магазин котлов, но, увидев, что оловянный стандартного размера номер два стоит целых четыре галлеона, от разочарования выбежал. Пройдя немного дальше, он увидел лавку старьевщика и решил зайти в нее. На вид неплохой котел стоил всего галлеон, а телескоп, стеклянные флаконы и медные весы суммарно обошлись в двадцать пять сиклей и тринадцать кнатов. У мальчика были только галлеоны, поэтому еще с минуту пришлось наблюдать за злым продавцом, который отсчитывал ему сдачу в четыреста восемьдесят кнатов. Гарри подумал, что можно было бы сэкономить еще больше, ведь датчиков на товарах не стояло и камер в магазине не было, однако решил не рисковать. Сначала он «разведал обстановку», то есть подкинул какую-то колбочку в сумку пожилой покупательницы и стал ждать, что произойдет, когда она выйдет из лавки. Первую секунду ничего не происходило, и Поттер уже собирался рассовать по карманам всякие склянки, но в магазин влетела та самая колбочка, а из витрины было видно, как женщина покрылась какими-то волдырями. Мальчик хотел выйти и извиниться перед ней, ведь он никак не ожидал такого исхода, но женщина быстро скрылась в толпе. У магии оказался существенный минус — промышлять любимым занятием, которое у Гарри получалось лучше всего, стало куда сложнее. Что, на практике, не мешало заниматься карманными кражами. Волшебники, видимо, и подумать не могли, что их могут обворовать, а Поттер уже обзавелся какими-то амулетами, браслетами, непонятными магическими артефактами и детскими сладостями. Хагрид, видимо, еще не закончил опустошать пивные (или не только пивные) запасы бара, поэтому мальчик, заприметив магазин волшебных животных, решил зайти туда. В письме было сказано, что можно было привести в Хогвартс сову, жабу или кошку, но они, вероятно, были какими-то особенными, раз существовали в магическом мире. Пройдя по магазину минут за пять, Гарри почувствовал некую связь с этими животными: он, как и зверушки, находился в волшебном мире, но сам по себе не был необычным. Поттер уже давно понял, что в психлечебницу его отправлять не будут, однако все равно было странно находиться в волшебном мире, иметь волшебные вещи, но чувствовать при этом себя совершенно нормальным, обычным — таким, какими любили быть Дурсли. Этот мир симпатизировал Гарри больше не наличием магии, а тем, что здесь не нужно было опасаться за свои вещи и ходить закоулками, чтобы не нарваться на бандитов. Все здесь были приветливы и веселы, и именно это казалось Поттеру самым нереальным. Животные, разрешенные в Хогвартсе, были абсолютно такими же, как и в магловском мире: кошки в точности, как у миссис Фигг, жабы — как в болоте, куда Гарри один раз повалили дружки Дадли, а совы были будто теми же, что прилетали на Тисовую улицу. И самое разочаровывающее — ни одно животное не умело разговаривать. Вздохнув, мальчик уже повернулся к выходу из магазина, как заметил, что чего-то не хватает. Проверив карманы, он обнаружил отсутствие одной цепочки, которую стащил у милой леди в розовом платье. Наверное, Поттер не придал бы этому значение, но вдруг у его лица что-то блеснуло, и, повернув голову, он увидел цепочку в клюве у грациозной полярной совы. — Пожалуйста, простите нас, мистер! — начал извиняться продавец, стараясь вытащить цепочку из клюва птицы. — Она всегда так делает, у каждого что-нибудь, да заберет. Все сначала хотят купить ее, потому что она красивая, но потом, увидев ее характер, сразу же передумывают. Уже два года с ней вожусь, хоть бесплатно отдавай! Гарри был коренным англичанином, никак не евреем, однако на словах «бесплатно» его уши заинтересованно дернулись. — Неужели все настолько плохо? Может, подарить ее кому? — Да кому бы понравилось, — сокрушенно проговорил мужчина, — если бы ему подарили такой геморрой! Дареному единорогу, как говорится, в зубы не смотрят, но все же… — А если на перевоспитание или, точнее, передрессировку отдать? У меня тетя занимается разведением птиц, ей как-то сычика привезли: шустрого-шустрого, но тетя смогла научить его смирно сидеть на жердочке. История была почти реальной: когда на Тисовой улице собралась половина британской популяции совиных и Гарри начал свой первый бизнес, один очень прыткий сычик постоянно мешал фотографировать. Правда, его никто не перевоспитывал, ведь вскоре пришел Хагрид, но продавец не нуждается в подробностях. — Ну надо же! — восхитился мужчина, но глаза у него загорелись не восхищением, а возможностью избавиться от балласта. Неужели все волшебники так глупы и не видят, как они себя выдают? — Но с такой птицей она бы не справилась, куда там! Думает на слабо взять? Поттер чуть в голос не засмеялся. Ну, взрослым дядям нужно подыгрывать, поэтому мальчик состроил оскорбленную невинность: — Я уверен, моя тетя справилась бы! Но у меня нет с собой денег, так что жаль, я не смогу убедиться в этом. — Да не страшно! — возразил продавец, который, конечно, не хотел задаром отдавать пернатого, но из-за краж посыпались недовольные отзывы, а это ударяло по имиджу магазина. — Забирай бесплатно, но потом обязательно приходи и расскажи, удалось твоей тете приручить его или нет! Было видно, что мужчине было глубоко наплевать, станет сова ручной или нет, но он хотя бы пытался быть вежливым. В Литтл Уингинг уже давно никто не пытался. Гарри получил красивую полярную сову (а заодно и цепочку), корм к ней, а главное, у него остались его галлеоны, которые как будто грели его через поясную сумку. — Спасибо за покуп… за приобретение! Удачи с ней! Поттер улыбнулся, но удивленно обернулся: — Это девочка? — Конечно! — воскликнул продавец. — Мы звали ее Сорокой, потому что она любит всё блестящее, но она никогда не откликалась, так что можешь придумать ей новое имя. Мальчик кивнул, еще раз поблагодарил и вышел из магазина. Гарри уже направлялся к загадочному «Всё для квиддича», как увидел Хагрида. — Наконец-то я тебя нашел! Ох, ты и сову себе купил. Молодца! Правильно, что не жабу и не кота, от них пользы никакой. Вдвоем они отправились покупать последнюю вещь в списке. Волшебную палочку выбирали долго, а главное, что продавец, даже узнав того самого Гарри Поттера, не сделал скидку, и пришлось отдать целых семь галлеонов. Мальчик очень порадовался, что до этого как следует сэкономил. Палочка должна была произвести на него самое сильное впечатление, но, так как он еще не умел колдовать, она была бесполезной, поэтому для мальчика значила не больше, чем дешевый котел. На конец этого волшебного во всех смыслах дня у него осталось где-то одиннадцать галлеонов и обмененных позже в банке тридцать фунтов для того, чтобы месяц прожить у Дурслей. Кажется, это будут лучшие дни на Тисовой улице.