***
— Ну что? — Луи напряжённо смотрит на лекаря, что вытирал руки. — У меня для вас две новости, Ваше Величество, — хрипло отвечает пожилой мужчина, смотря на своего короля. — Какие? — голос самого правителя подрагивает. — Первая: у вас с милордом будет ребёнок. Луи облегчённо выдыхает, закидывая голову назад и будто благодаря Богов за то, что они простили его страшный грех, который он взял на душу несколько лет назад. — Но... Король тут же снова напрягается, впиваясь пальцами в ткань простыней и сильно сжимая их от волнения. — Вы ведь уже были в положении, так? — Да, — решает не таить мужчина, отводя взгляд к окну. — Так вот вторая новость: вы можете потерять его. Риск очень велик из-за того, что вы избавлялись от первенца, — лекарь говорит ровным голосом, уверенный в своих словах. Луи делает несколько тяжёлых вдохов и выдохов, сильно зажмуривая глаза и ощущая будто жар в груди, что начинает растекаться по всему телу, охватывая его лихорадкой. В голове набатом отдаются слова — вы можете потерять его. Его рука тут же автоматически накрывает одежду в районе живота в неком защитном жесте. Нет, он не позволит этому случится. Что бы он не натворил, он не позволит Богам забрать у него это дитя. — Что мне нужно делать? — наконец спрашивает правитель у лекаря, переводя на того холодный взгляд. — Ждать, Ваше Величество. Только время покажет насколько серьёзна проблема, а пока это всё, на что способны мои силы, — пожимает плечами, учтиво наклоняя голову. — Спасибо, Джорах. Можешь ступать, — король складывает руки за спиной и подходит к камину, в котором тлели перегоревшие угли. — И позови Лорда Старка. — Да, Ваше Величество, — откланявшись лекарь уходит из королевских покоев, плотно закрыв за собой дубовые двери. А Луи наконец выдыхает, оказавшись в комнате наедине с самим собой, и садится в твёрдое деревянное кресло, оббитое кожей. Его руки непроизвольно ложатся на живот и он будто ощущает особое тепло, исходящее от того места, где должно быть дитя. На его лице появляется краткая улыбка, когда он представляет себе малыша похожего на него и Гарри: белокурый, зеленоглазый, с ямочками, что достанутся от Старка... Этот ребёнок будет самым прекрасным созданием, что он когда-либо мог видеть. Он так уверен в этом. — Луи? — Гарри вошёл бесшумно, хотя старая дверь всё же жалобно проскрипела под его натиском. Король поворачивает голову и смотрит на супруга, что обеспокоенно бегал взглядом по всему его телу. — Всё в порядке, Гарри, — он еле заметно улыбается и поднимается с кресла, подходя к взволнованному мужчине. — С нами всё хорошо. — С вами? — Гарри хочет начать улыбаться, но ему сложно поверить в то, что слова Луи — чистая правда. — Да, с нами. Во мне наше дитя, Гарри, — Луи касается холодными пальцами щеки супруга и чувствует, что его руки касается большая тёплая ладонь, накрывая и прижимая ближе к своей коже. На лице Гарри появляется счастливая искренняя улыбка и он прижимает Луи к себе ближе, обнимая его за талию, и касается тонких сухих губ, что тут же отвечают на его действия. Поцелуй слишком непорочный, аккуратный, будто закрепляющий на двух устах не слетевшее с них обещание защиты. Теперь они оба будут оберегать ещё такое хрупкое счастье, что было даровано им Богами.Но то, что даровано Богами, може быть ими же и отнято.
***
Белокурый мальчик бежит по пляжу, подкидывая босыми ногами песок в воздух. В его руках лента от воздушного дракона, что рассекает воздух, будто искорка от яркого пламени. Малыш заливисто смеётся, поглядывая на мужчину, что стоит неподалёку, скрестив руки за спиной. — Папа, смотри, он летит! Летит! Луи улыбается, наблюдая за счастливым сыном, а в груди растекается приятное чувство уюта и тепла, что он искал долгие годы, но всё никак не мог обрести. Его тёмная полоса подошла к концу, уступая яркому лучику света, что сейчас радовал его взор. Это дитя было именно таким, каким он себе представлял: с белоснежными волосами, зелёными глазами и широкой улыбкой, что превосходит даже жемчужную улыбку его отца. Дитя солнца и луны. Дитя снега и огня. Неожиданно талии Луи касаются большие тёплые ладони, а тёплое дыхание обжигает ухо. Гарри появился, как и всегда, бесшумно, заставляя сердце короля ускорить ритм. Луи оборачивается, смотря на своего мужчину, и его ноги мелко дрожат от его красоты. Года ему только к лицу: волосы его стали гораздо ровнее, не потеряв от этого свою красоту; глаза приобрели насыщенный травянисто-зелёный цвет, отражая в себе хризолиты; скулы отточились и стали виднее, заставляя Луи желать поцеловать их каждый раз, как он видит супруга. Тот был просто невозможно прекрасным. — Папа! — вопль мальчика раздаётся на весь пляж, и Луи резко поворачивает голову, убирая руки Гарри со своей талии и делая широкий шаг вперёд. — Адам? Сердце мужчины падает вниз, разбиваясь, когда он видит, что Найл Хоран держит его сына за горло, приставляя к нему остро заточенный кинжал. Его дорогие одежды были обгоревшими и ободранными, а лицо покрыто ужасными волдырями. Он выглядел настолько пугающе, что кровь в жилах стыла. — Нет! — кричит король и слышит как за его спинной Гарри достаёт меч из ножен. — Это не наш сын, Луи. Ты убил нашего сына. Чем этот выродок заслуживает жизни?! — голос Найла становится похожим на шипение змеи. Прежде чем Луи смог что-либо предпринять, мужчина перерезает мальчику горло и алая кровь стекает по серебристым одеяниям маленького принца, чьи зелённые глаза потухли навсегда. — Нет! Нет, Боги, нет! — кричит Луи, подбегая к лежащему на песке сыну. Найл же испаряется, как видение, будто его тут и не было, а Луи кричит так отчаянно. Хватается за последние остатки тепла крохотного тельца, но оно ускользает от него, точно как песок сейчас скользит сквозь его пальцы, когда он сжимает его в кулаках, падая на грудь сына. — Луи! Перестань, Боги! — голос Гарри прорывается через затуманенное горем сознание Луи, впиваясь будто клешнями. — Нет, Гарри, это наш сын... Гарри, он... — Луи! Король резко распахивает глаза, поднимаясь с кровати и принимая положение сидя. Его трясло и на лбу выступила испарина. Что случилось? Он чувствует, как Гарри поворачивает его к себе и крепко обнимает, поглаживая по влажным волосам. На макушке остаётся отчаянный поцелуй, а сам Гарри переводит дыхание, когда Луи перестаёт трясти и сердцебиение его приходит в норму. — Эй... Что случилось? Луи всё ещё не может прийти в себя и отогнать из головы страшные образы мёртвого ребёнка, лежащего на окровавленном песке. — Наш сын, Гарри... — С ним всё хорошо, дорогой... — мужчина кладёт руку на округлившийся живот супруга, мягко поглаживая. Король опускает взгляд на собственный живот и наконец осознание, что это был всего лишь сон обдаёт его облегчающей прохладой, заставляя тело остывать. Его ребёнок здесь. С ним. В нём. Он под защитой. Рука Луи сама опускается на низ живота, будто оберегая малыша. — Найл. Гарри удивлённо вскидывает брови. — Что? —Найл вернулся и убил нашего сына в моём сне, — поясняет Луи, смотря в какую-то точку в темноте. — Найл сгорел на наших глазах, Луи. Он не вернётся, — голос Гарри уверенный и строгий, будто повелевающий. — Я знаю, но... — Давай ляжем и ты постараешься уснуть. Не думай о Найле.Не думай о смерти. Всё будет хорошо, — мужчина уложил Луи на бок, накрывая руками тёплый живот и утыкаясь носом в волосы, пахнущие травами. — Я люблю тебя. И нашего ребёнка. Луи коротко улыбается, ощущая как тьма в душе понемногу растворяется, уступая место покою. Уступая место уюту и теплу, что он искал долгие годы.