Беги подальше от меня...

Натаниэль вцепился в плечи девушки, словно желая хорошенько её встряхнуть. Она попыталась скинуть его ладони, но попытка свелась на нет. Не прошло и года, когда ей в голову пришла идея, поэтому она не смогла сдержать хитрой ухмылки. Рыжеволосый перехватил её взгляд, но слишком поздно. Она уже наступила ему на ногу со всей силой, на которую была способна. Парень инстинктивно отпрянул от Маринетт и, проклиная все на свете, гордо выпрямился, игнорируя жуткую боль. — Ублюдок, — зашипела она, запрокинув голову. Но не за тем, чтобы показать свою гордость, а для того, чтобы скрыть слезы, блеснувшие в уголках глаз. — Ты действительно так считаешь? — с неподдельным изумлением спросил он, поймав себя на мысли, что Маринетт ещё слишком маленькая, чтобы понять его. Она наивна, как малое дитя и сама по себе, невольно привязана к матери тонкими невидимыми нитями. Годы летят, дети взрослеют, и нити рвутся со стремительной скоростью. Хочешь — не хочешь, а взрослеешь, становишься ответственным и самостоятельным. Хотя некоторые упорно игнорируют важность взросления и продолжают жить за счёт кого-то. Им нужна поддержка и опора. Они не готовы быть личностями. Они не готовы сами стать поддержкой и опорой для кого-то. Их внутреннее «я» разрушено или не приобретено, как у подростков. Таких людей Натаниэль презирал, но считал, что Маринетт относится к их числу. Однако, для девушки он сделал исключение в списке своей ненависти. — Ты убил мою мать! — вскрикнула она, не в силах больше сдержать слез. Они хлынули из глаз, разбиваясь крупными каплями об асфальт. — Как я могу ещё после этого о тебе думать?! Если в тот раз ты покалечил мою мать, то в этот раз посчитал необходимым её убить! Что моя мама сделала лично тебе?! Парень вплотную подошёл к Дюпен-Чен. Он вытер мокрые дорожки тыльной стороной ладони, прижав девушку к себе. Она не сопротивлялась, потому что не могла. Ей нужно было выпустить эту боль в виде слез. Она не могла держать в себе тот шторм эмоций, вихрем пронесшийся у нее в сознании. Всё смешалось в хаотичную бурю. Как и все люди, Мари хотелось тихой мирной жизни. Любящий муж, дети… мечты разбились вдребезги. Детские наивные мечты. Это жизнь. Она не всегда справедлива. Это навевает грусть и разочарование от жизни в целом. Иногда Маринетт непроизвольно сравнивает демонов с людьми. Ведь, если по сути, то чем люди отличаются от бесов? Купаются в крови друг друга, борются за свою крошечную власть, алчные и лицемерные, без ценностей и морали. Кичатся своими душами, орут об Аде и Рае после смерти, хотя сами создали свой собственный Ад на земле. Удивительно, что кому-то стоит один раз щелкнуть пальцем, и все будет так, как он пожелает. Как ни странно, в случае Маринетт то же самое. Натаниэль подал одному из своих людей какой-то знак, и в глазах у девушки резко потемнело, а вскоре она потеряла сознание. Последнее её воспоминание — это мрак, из которого, кажется, нет выхода. Она очнулась на кровати в гостиной особняка Агреста. Ошибки быть не может. Она запомнила этот интерьер надолго. Обычно, здесь, на кожаном кресле сидел Том, деловито скрестив ногу на ногу, и читал газету и пил то ли черный чай, то ли кофе. — Ха-ха, — она рывком вскочила с кровати, потупив взгляд в одну точку. — Самый абсурдный сон в истории человечества! По телу стекал холодный пот, это она ощущала с удвоенной силой. Голова раскалывалась, но самое ужасное было то, что ноги подкашивались, словно ватные. Она не чувствует твердого пола под ногами, только неприятное зудение в зоне щиколотки. В дверях появился Адриан. Подперев бока руками, он смотрел на девушку. Для него она — один большой сгусток неприятностей, она притягивает проблемы, как магнит. Даже он не влипал в такое количество передряг за неделю. Самым изумительным Агресту казалось то, что все её неожиданные встречи с людьми из прошлого были судьбоносными для Мари. Это наводило неприятный вывод — он не может управлять её жизнью. Столкновения с этим Лукой, Натаниэлем… это не было в планах его игры. — Сон? — умиротворенную тишину прервал хриплый баритон. — Расскажи-ка мне о нем подробнее. — Не сотрясай воздух напрасно, Агрест, — грубо бросила Мари, даже не оборачиваясь. Глаза Адриана на мгновение превратились в блюдца. Кто знал, что первый раз, когда она назовет его по имени, будет так скоро? — Как грубо. Ты не спросишь, почему я здесь, а не в больнице? — Не интересует, — вяло пробормотала она, склонив голову. Несмотря на то, что она смотрела на пол, и эти слова пробубнила себе под нос, Адриан услышал их. С его губ сорвался короткий смешок. Внезапно стало интересно: если бы её мать умерла раньше, допустим, своей смертью, Маринетт стала бы такой же грубой? Парню нравилась эта резкость, своеволие. Давно бы так. Это явно добавит красок и азарт в игру. — Даже не скажешь, кто убил твою мать? — с поддельным волнением спросил он, беззлобно рассмеявшись. Сердце Маринетт невольно подпрыгнуло. Она быстро прокрутила последние события в голове. Сабин больше нет. — Ты ведь знаешь, — серьезно добавил он, бесстыдно разглядывая Мари -- горничные переодели девушку в легкую шелковистую рубашку. Последняя фраза Адриана напрягла Дюпен-Чен, и она сжала свои крохотные руки в кулакчи, готовая бороться со всем. На языке так и вертелось что-то колкое и едкое. Страха больше нет. Как и нет причины здесь оставаться. Внезапно на девушку навалилась усталость. Она собиралась поиграть с ним — отплатить за всё, что он сделал с ней, за всё, через что заставил пройти и в итоге… не получить ничего, а потерять всё. — Какая разница? Моей мамы больше нет. Я устроилась сюда только за тем, чтобы заработать деньги на операцию, но… той, ради кого я к тебе обратилась, больше нет. Поэтому, я увольняюсь. Агрест явно медлит, не ожидав такой реакции. Откровенно говоря, он вообще не ожидал, что она когда-нибудь заведет эту тему. Где наивная Дюпен-Чен, которая пришла сюда на сомнительную работу охранницы? Её больше нет. Втоптали доброе сердце в землю, смешали с грязью и по-прежнему ждут уважения к себе. Люди. — Не можешь. У нас контракт на год. — Да, но ты обещал, что если я продержусь в некой игре месяц, ты заплатишь мне сумму на год вперёд. Она смягчилась, довольная тем, что он помедлил с ответом. Выходит, она застала его врасплох. Наконец Адриан ощутит горький привкус поражения. Она злорадно усмехнулась. А когда повернулась, обнаружила, что парень скептичечки закусывает губу. Эта атмосфера утомляет его не меньше, чем её. — Верно, — с подозрительным энтузиазмом подхватил Адриан, как будто до Маринетт только что дошло очевидное. — Но я устанавливаю правила в жизни окружающих меня людей. Они играют по моим правилам. — Ты хочешь сказать… — она по-прежнему не верила своим догадкам, мотала головой, отказываясь верить. Она не желала признавать того, что все усилия, все жертвы канули в Лету… — Что я проиграла сразу же, как вступила в игру? — В точку, — сообщил он, заметно помрачнев, а потом добавил, но уже значительно тише, словно для самого себя. — Шипко умная. Чёрт. Эта девушка поражает его. Вновь и вновь она идёт по той дороге, которую выбирает сама, вместо той, что ей уготовил Адриан. До нее не должно было дойти так скоро. Нужно спасать положение. Сказать что угодно, лишь бы удержать ее здесь ещё на немного. — Ну и в чем смысл?! — она судорожно схватилась за голову, готовая буквально рвать на себе волосы. Это место, эти люди, эти игры… они медленно, но верно приближали её к безумию. Она уже переступила этот порог. Пути назад нет, но и вперёд тоже… куда идти, непонятно. Всё расплывчато. Прошлое, преследовавшее её все это время осталось в прошлом, как и положено. Вместо этого мысли заняло будущее. Как жить дальше после пережитого ужаса? Как смириться, как забыть? Есть вопросы, но где искать ответы? Она точно спятила. Её увезут в дурдом, в котором она благополучно проведет всю свою жизнь. В усмирительной рубашке, награжденная жалеющими взорами людей. «Неужели, — в её голову ворвался мощный голос, который она слышала не в первый раз. Это голос внутри нее, мотивирующий двигаться дальше. Она узнала его, — уже сдаешься? Ты вообще в курсе, что пьяные в тряпочку люди не признают того, что пьяны? Так же и сумасшедшие люди не признают того, что сумасшедшие. Мне смешно это говорить, но у тебя мозг пока что на месте, так что не отключайся раньше времени». — В том, чтобы развлечь меня. Но в нашей общей игре всё серьезно. Финалом для тебя должно было стать — проигрыш или поражение. Ты сдалась. Решила уволиться и тем самым отказалась от игры. Но у тебя уважительная причина, ведь у тебя больше нет стимула играть со мной. К тому же, это произошло не по моей воле. Видно, такова судьба. Однако, вот тебе новая мотивация. Как никак, тебе по прежнему нужны деньги, но уже для себя. Ты думаешь о других, но стань эгоисткой и насладись жизнью для себя. Дом, богатство, власть, репутация. По твоему взгляду видно, что ты не в восторге. Ну, тогда может быть встреча с сестрой? Хотелось вцепиться в его рубашку, притянуть к себе и впиться в губы, кусать их грубо, беспощадно. Задурманить ему голову и донести истину одновременно. Он, как и все люди, имеет право на свою точку зрения, но его правда не соответствует морали. Сестра… какого черта? Он шутит! Этого быть не может! — Откуда вы… В голове невольно стал вырисовываться четкий портрет сестры. Словно они виделись вчера. — Наверное, она по тебе скучает, вы ведь так давно не виделись. Мартина, вроде? — проигноривав вопрос Дюпен-Чен, продолжил Адриан. Его лицо не выражало эмоций, но он ликовал в душе, что смог сбить её с толку. Нашелся тот человек, который рассказал ему о ней все и немного еще. Маринетт судорожно сглотнула. — Ладно, — она набрала в лёгкие воздуха, настроив себя на решительные действия. — Скоро начало второй недели. Ещё немного… Готовьтесь, месье Агрест. Не только вы устанавливаете везде правила. Она была вымотана из-за этого разговора, но оставшиеся силы вложила в то, чтобы гордо задрав подбородок, целеустремленной походкой выйти из комнаты, оставив Адриана наедине со своими мыслями. Когда она ушла, его лицо ослепила лучезарная улыбка. Как интересно, что будет дальше. Он позвонил. — Веди Куртцберга сюда. Взгляд пал на тикающие часы. Глаза загорелись ярко, прямо как в детстве. — Посмотрим, детка, как тебе такое. — Черта с два, ублюдок, — цокнул Натаниэль, стоило ему только увидеть Адриана. — Я всегда добиваюсь того, чего хочу. И ты выложишь мне всё о Дюпен-Чен, а также о своих мотивах. — Какой ты борзый, — беспристрастно отметил Адриан, обращаясь к парню, который во всю скалился, как будто ему это поможет. — Том! Молодец, что связал ему руки. Теперь отведи его в комнату пыток, — губы, прошептавшие это мучительно долго, изобразили самую жестокую ухмылку из всех, какую вообще можно было представить. — Я скоро приду. *** Маринетт не собиралась возвращаться в свою комнату, которая, между прочим, находится в сыром подвале. Сам особняк Агрестов очень красивый, хоть и мрачный. Повсюду задернуты шторы, как будто Адриан боится света. Двухэтажный дом плюс подвал. Стоп. Два этажа. И тут до девушки дошло: она ни разу не была на втором этаже. На первом этаже расположена кухня и гостиная, столовая, кабинет Адриана, ещё одна комната фиг знает для чего, две ванные с туалетами и ещё три или четыре комнаты, в которые Дюпен-Чен ногой не ступала. Хм, почему бы не провести маленькое расследование. Девушка стояла на лестнице, сложив руки на груди. Она смотрела в кромешную тьму, которая вела в подвал. Точнее, в ту его часть, где… Маринетт нервно сглотнула, сделав нерешительный шаг вперёд. Воображение рисовало зловещие силуэты в темноте, что, несомненно, отпугивало. Она нащупала выключатель, и ноги сами повели её туда, где умер Габриэль Агрест. Тусклый блеск осветил пространство. Что ж, хоть это. Если бы воцарился полный мрак, Мари не посмела бы туда заявиться. Мало ли что… Хорошо, что она не босая. Когда она проснулась, рядом с её кроватью лежали пушистые домашние тапочки. Наверное, Ад… Том, конечно, Том об этом позаботился. В воздухе так и витал, объедающий лёгкие, запах смерти. Брюнетка не удивится, если ей скажут, что здесь умер не один десяток людей. Она не помнит точно, как выглядит камера, в которой был Габриэль, но неведомое шестое чувство подсказывало ей, где искать. Наконец, она остановилась возле одной из камер. Глаза привыкли к полутьме, но свет не проникал в глубь камеры, где умер месье Агрест. Маринетт зажала нос рукой, чтобы не чувствовать этого запаха. Она прикусила нижнюю губу, мысленно дав себе подзатыльника. Очевидно, девушка сошла с ума, но пути назад нет. Она осторожно дотронулась кончиками пальцев до решетки, а потом сжала её более уверенно и дернула со всей силой. Как неудивительно, она поддалась. — О Боже! — Маринетт шумно вздохнула от неожиданности. Она приблизилась, чтобы разглядеть, но… в камере никого не оказалось. Ни пятен крови, вообще ничего. Может ли это значить, что Адриан приказал кому-то вынести тело месье Агреста. И где же тогда тело Габриэля? Бросив камеру открытой, она выбежала из подвала. Срочно нужно поговорить с Адрианом, ведь только он может знать правду. Она предполагала, что тот в кабинете, но он был закрыт, и как бы она не стучала, никто не открывал. Девушка понятия не имела, где его можно найти, но, проходя мимо телевизора, её уши уловили очень интересную фразу. «Сегодня в лесу обнаружили тело пожилого мужчины без головы». Маринетт машинально повернулась и прибавила громкость на пульте. — По нашим исследованиям, сначала мужчине отрубили голову, а за тем содрали с него кожу. Поскольку от мужчины в буквальном смысле остались только мясо да кости, мы не можем определить его личность. Жестокие убийства во Франции растут, особенно в столице, число пропавших без вести тоже не уменьшается, и парижане требуют объяснений от полиции, но, увы, нас игнорируют. Дюпен-Чен выключила телевизор, не желая слушать весь этот ужас. Она трясущимися руками обняла себя, чтобы согреться. Какой ужас… На что ещё пойдет Адриан ради достижения своих целей? Вдруг она вспомнила, что сказала Нату. «Ты ещё хуже, чем Адриан». Как же она ошибалась… Адриан в сто крат чудовищнее. Да, Натаниэль убил ее мать. Но Адриан пожертвовал жизнью своего собственного отца ради какой-то игры. И он убьет еще столько невинных, сколько потребуется, чтобы добиться желаемого. Маринетт покачала головой. Нет, она никогда не полюбит такого человека, как Адриан. Он вообще не заслуживает любви. Да, ему пришлось через многое пройти, но это не значит, что он имеет право отнимать жизни людей. Смешно. А ведь она действительно думала, что может быть с этим человеком. Нет, Они слишком разные. Как Инь и Янь. Хах, Он ещё и говорил, что она родит ему детей. Нет, она лучше сделает аборт, чем на свет появится ребёнок от этого ублюдка. Даже если появится, то не она станет матерью этого чада. Ни за что!