Беги подальше от меня...

— Лила, я понимаю, что у тебя было несчастное детство, — глухо сказала Маринетт, поежившись от холодка, внезапно пробежавшемуся по спине. — Но это, всё же, не повод для мести людям, которые не виноваты в твоём горе. Росси шумно выдохнула, перебирая в голове картинки из прошлого. И почему она рассказывает всё это Дюпен-Чен? Казалось, она не вспоминала об этом уже лет сто, запретила себе даже думать об этом. Эти воспоминания словно были запечаны, но Маринетт подобрала к ним ключ. Возможно, оковы прошлого, которые не отпускали Лилу все это время, будут сняты?.. — Я ещё не закончила. Конец истории далеко, но я всё же поделюсь с тобой, — с горькой усмешкой процедила девушка, потупив взгляд в стену. Глубокой ночью, когда город дремал в объятиях темноты, в особняке Росси раздалась сигнализация. Малышка Лила вскочила с кровати, будто по сигналу. Её глаза широко распахнуты, она готовилась к какому-то нападению, ведь мультфильмы приучили её, что сигнализация — предвестник беды. Это значит, что в дом пробрался кто-то чужой, тот, кто нанесет вред имуществу и тебе. И не зря она приняла боевую позу, готовая защищаться. Дверь открылась, и из нее вышел человек в черном. Почему-то малышка не спешила убегать. Женский силуэт показался ей до боли знакомым. — Идём со мной, — прошептала женщина, жестом руки подзывая Лилу к себе. Росси младшая замешкалась, с подозрением смотря на женщину. Но голос её развеял сомнения, и шатенка бросилась на незнакомку с криком: — Мама! Мамочка, это правда ты? Я так скучала! Анна прижала дочь к себе, а та уткнулась носом в её плечо, вдыхая знакомый запах. Встреча после долгой разлуки. Наверное, это самое счастливое мгновение в жизни обоих. Воссоединение семьи. Неважно, как это можно назвать. Главное — это атмосфера тепла и уюта, которая царила сейчас. Но, кто бы мог подумать, что счастье, которое они обрели вновь, может покинуть их так скоро, ускользая через пальцы? Что они упустили? Чем они заслужили такое отношение к себе? Почему они просто не могут быть вместе, как раньше? Мистер Росси буквально оторвал Лилу от Анны, которая вцепилась в мать мертвой хваткой, не желая отпускать. — Ты монстр, — злобно прошипела миссис Росси, сжимая кулаки. Как он смеет отнимать единственный луч света в её аду? Мистер Росси держал Лилу на руках. Отчаянно пытаясь вырваться, она кричала что-то нечленораздельное. Мужчина аккуратно уложил её в кровать. Прекрасное девичье лицо перечеркнули слезы. — Ты идиотка. Мы уже были в суде, и права на опекунство достались мне. Просто прими поражение. Зачем весь этот цирк? Если ты хочешь увидеть дочь, ты могла бы просто позвонить мне и попросить о встрече. — Тебя бессмысленно о чем-то просить. У тебя нет ни сердца, ни мозгов, Рэй. А насчёт твоей победы в суде у меня большие сомнения. У тебя больше связей; у тебя была целая армада адвокатов, да и судью ты мог подкупить. — Хорошо. Нам ничто не мешает провести ещё один суд, верно? Ты незаконно проникла на территорию моего дома. Зная кодекс, можно запросто засадить тебя в тюрьму на полгода, если не больше. Чтобы все было по-честному, я возьму всего одного адвоката, а ты можешь взять столько, сколько пожелаешь. — Глупости. Из-за своей работы совсем голову потерял? Ты не можешь посадить меня в тюрьму. Мы по-прежнему состоим в гражданском браке, — Анна гордо приподняла подбородок, вскинув бровь. На ее лице играла ухмылка, а-ля «Ну и что ты на это скажешь, милый?». — Не знаю, как ты, а у меня в паспорте нет твоего имени, — самодовольно сказал он, демонстрируя перед бывшей супругой страницу паспорта. Челюсть Анны поцеловалась с полом. Рэй никогда не блестел честью и благородством, но такого она от него не ожидала. Мерзавец. Пусть не мечтает о прощении. Лила не знала, куда ее привел отец, но ей не нравилось это место; взрослые, серьезные мужчины и женщины бурно о чем-то спорили, зрители в зале аплодировали, судя по всему, когда были согласны с высказыванием, а когда их мнения различались, они просто молчали. Все разговоры пролетали мимо ее ушей. Её заботила лишь мать, которая почему-то сидела за решеткой, нервно прикусывая губу. Малышке хотелось протянуть руку маме, убежать с ней далеко-далеко, где их никто не найдет. Но даже это было не дозволено. Под конец суда Анну подхватили за руки, и куда-то увели; она отчаянно вырывалась, но все попытки сводились на нет. Росси смотрела вслед матери, а на глаза наворачивались слезы от бессилия; она слишком слаба и беспомощна, она даже не может спасти то, что ей дорого. — Прости, — Маринетт уже во второй раз перебивает Лилу. К щекам шатенки прильнула кровь, они горели от возмущения: неужели Дюпен-Чен не видит, с каким трудом ей удается пересказывать свое горькое прошлое, вновь переживать те эмоции? — но прошлое, о которым ты рассказываешь… Ей не дали договорить. Да и нужно ли было, когда Росси запросто могла предсказать её следующие слова? — Что? — раздраженно гавкнула она. — слишком надуманное, да? Если я рассказываю это, значит я доверяю тебе. Цени это, мразь. — сказать, что Маринетт была в шоке, значит ничего не сказать. — Нет, я не это хотела сказать. — Как? — изумилась Лила, которая была уверена на 99% в том, что Мари считает ее прошлое преувеличенным, надуманным. Приукрашенным лишь для того, чтобы вызвать у людей жалость, и тем самым оправдать свою жестокость. Всё это она слышала и ни раз. Но самым обидным было то, что люди не доверяют другим людям, и их можно понять: обман кроется везде. Тот небольшой круг людей, которым Лила рассказала свою историю, увидели подвох и высмеяли ее: они назвали ее стервозной лгуньей, которая хочет жалостью завоевать доверие. И тогда Росси стала такой, какой её считали: лицемерной и подлой врушей. Однако, где-то внутри неё всё ещё живет та наивная и искренняя девочка, всем сердцем любящая людей. — Мне жаль тебя. Ты можешь дальше не продолжать. Наверное, ты была не понята и отвергнута людьми. Тогда ты решила поступить с ними так же, как когда они с тобой. Я знаю, что ничего изменить нельзя, но прими мои соболезнования. В яблочко. В точку. Лицо Росси в этот миг описать сложно; то ли печальная улыбка, то ли прищур в глазах, который говорит о том, что она не верит в искренность намерений Дюпен-Чен. Она опешила, а в голове крутился один вопрос: да кто она такая? Лила так бы продолжила сидеть на месте, не веря в услышанное. Впервые в жизни её поняли, пожалели. Не высмеяли за наглую ложь, а протянули некую руку помощи. — Спасибо, — её губы вымолвили это глухо, почти бесшумно. Маринетт не услышала, но это было не так важно, главное, что надежда вновь поселилась в душе, тепло растеклось по всему существу. — Пойдем, завтрак давно остыл, — предложила Росси, приподнимаясь с кровати. Она сбрасывает с себя одежду, и находит в гардеробе свой жёлтый халат и нижнее белье. Надев его, она собирается, но пророняет, виновато склонив голову. — Прости, что так обошлись с тобой. Ей было действительно стыдно поступить так с человеком, который отнесся к ней с сочувствием и пониманием. На сердце стало легче в сто раз, словно камень с души упал. Нет, даже не так: булыжник, будет вернее сказать. — Да ничего, — тихо ответила Мари, смутно улыбаясь. На самом деле, ей было неприятно и обидно такое обращение к себе. Осознаешь, что твои чувства скомкали и выбросили в мусорное ведро. Люди выбрасывают мусор каждый день, поэтому создаётся впечатление, что для некоторых чувства — это что-то, чем после использования можно не жалея выбросить. Девушка повертела головой, отбрасывая ненужные мысли. Как бы то ни было, сейчас ей хочется одного — плотно позавтракать со своей семьёй, рассказывая друг другу забавные истории из жизни. Видеть улыбки на лицах близких, разделять с ними их счастье — Маринетт так всего этого не хватает. Как же она скучает по матери. Они не виделись всего две недели, но ей уже крышу сносит. Мысли о счастливых днях проведенных с родными добавили девушке энтузиазма и, быстро одевшись, она вышла из комнаты. Обняв себя руками, она неуверенно оглянулась. Дом большой, а она не знает дороги. Куда идти? Вероятнее всего, к лестнице, но вот где ее найти, она в душе на чаит. — Маринетт? — до боли знакомый голос окликает Мари. Обернувшись, она вытаращивает глаза. — Лука? — всё ещё не веря в то, что это он, переспрашивает синевласка, изумленно вздохнув. — Какими судьбами? — У меня, знаешь ли, тот же вопрос, — как всегда спокойным голосом произносит он, ехидно улыбаясь. Дюпен-Чен подходит к старому другу, протягивая руку. В ответ он усмехается, но руку пожимает. Ничего не изменилось: как и была мальчишкой, так и осталась. — Я первая спросила, — с ноткой задора начинает Мари, с вызом смотря на юношу и визуально оценивая его внешний вид: в семнадцать лет он был ростом с её папу, казалось бы, куда выше? Но он вымахал чуть ли не под два метра. — Ну, знаешь, — он взъерошивает свои волосы, которые неизменно остались голубыми. — Работать в богатой семье достаточно выгодно. — Так ты работаешь на Росси? И кем же? — нетерпеливо спросила девушка. Парень взял Маринетт за руку, бережно прижимая ее к своему сердцу, которое отбивало бешеные ритмы. Он думал, что чувства остыли и залегли на одно, но стоило им встретиться вновь, стоило ему вновь почувствовать тепло её кожи, как чувства пришли; нежданные и непрошенные, они вновь разгоняли в жилах кровь, заставляя бабочек в животе вырваться наружу. — Маринетт, — прошептала он, приближаясь к ее недоумевающему лицу девушки. Как она изменилась… Она была изящной, миниатюрной и стройной. Конечно, стройность никуда не делась, просто она стала более женственной, но вот подростковую безбашенность и самоуверенность она растеряла. — Да? — хриплым голосом спросила Мари, затаив дыхание от неожиданной близости. Они не виделись минимум три года, и это их первая встреча спустя такое долгое время, а он уже позволяет себе такое. Ничуть не изменился — прямолинейный и решительный — он всегда рвется в бой. — Чувствуешь, как бьётся мое сердце? Она утвердительно кивнула головой. Кажется, сердце колотилось где-то внизу живота. — Это из-за того, что я опаздываю. Девушка ожидала чего-то романтичного, ведь такая близость явно неспроста, но он, чертов кретин, отправил ее ожидания в Лету. Хорошо зная подругу, Лука сжал ее хрупкую руку в своей, говоря успокоительным тоном: — Не волнуйся, мы обязательно встретимся вновь, и тогда, я обещаю, слышишь? — он наклонился, чтобы заглянуть в лицо, закрытое густыми волосами. — Обещаю, что мы наговоримся вдоволь. А сейчас, — он взглянул на наручные часы. — Мне нужно спешить. Поскольку Росси выходит замуж за Агреста, мы ещё ни раз увидимся, Маринетт! «Росси выходит замуж за Агреста», — почему-то прокручивая эту фразу в голове, впопыхах пророненной Лукой, сердце девушки болезненно сжималось. Отчего? От чувств? Друг убежал, а Мари помахала ему рукой на прощание. Было здорово с ним встретиться, но жаль, что они лишь обменялись парой слов. Правда, если верить его словам, они ещё увидятся, и ни раз… Он был прав, ведь Росси выходит замуж за Агреста. За Адриана Агреста.Чёрт.