Ключ

У него была тайна от Тэмина. Наверное, в этом нет ничего такого. У всех есть свои секреты. Его тайна была не о любви. Да и не знал он, что любовь чувствуют так. Тепло и восторг, до мурашек, до сбивчивого дыхания. Завидев долгожданную фигуру, выходящую из узкого закоулка он каждый раз бежал навстречу. При первой возможности не чурался коснуться, приблизиться до каких-нибудь сантиметров, чтобы вдыхать от макушки Тэмина запах пыльного, прибитого проливными дождями лета. Он был растерян от пронзительности этих эмоций не меньше, чем его Тэмин — насупленный драчливый мальчишка, смотрящий то недоверчиво, то бережно. И почему-то после самых важных слов закрывающий лицо вечно расцарапанными руками. Сколько Уджин себя помнил, его никто не любил. Может поэтому он приносил Тэмину свои чувства на протянутых ладонях, не ведая об их хрупкости. Уджин не знал лицемерия и условностей. С ним никто не играл в такие игры. Не у кого было выторговывать ни ласку, ни внимание. Окружавшим его с самого детства было просто плевать. И конечно, никто не учил Уджина контролировать эмоции, рождённые в нем. Пусть в основном это были страх и одиночество. Мать могла задать ему как за тихую задумчивую скрытность, так и за безысходный плач. Маленький Уджин выжил только потому, что научился терпеть, быть упорным, как травинка, прорезающая асфальт, не ныть по пустякам и не сдаваться боли. В этом-то и состоял его главный секрет. Юн Тэмин, даривший столько заботливого внимания, заслонявший Уджина своим плечом от нападок уличных банд, которые травили любого одиночку, не понимал, насколько мало нуждается его подопечный в защите и насколько сильно — в любви. Искреннем человеческом отношении, ласковом слове и участии. Уджин же решил, раз его другу нравится быть героем-спасателем, он даст ему такую возможность. Он бы отдал Тэмину все что имел, но у него ничего, ровно ничего не было. — Ненавижу слабаков! — однажды яростно сверкнув глазами провозгласил Юн Тэмин. И Уджин понял, что не все так просто. Следовать по пятам, ловить каждое слово и заглядывать в глаза — это не то, что стоит дарить главному человеку в жизни. Радость встреч сломалась, как нечаянно оброненная игрушка. Сначала неправильность была едва заметной, позволяющей отмахнуться. Зато он рядом, на расстоянии десятиминутной пробежки. И уже реже отводит взгляд. *** — Ну что ты, дурак совсем? Глаза у Тэмина цвета тягучего мёда, обласканные солнцем щеки покрыты едва заметными сквозь загар веснушками. Челка справа закручивается в смешной вихор, а лоб у него высокий и ясный. Когда он говорит или улыбается, по бокам у губ появляются маленькие ямочки. — Ээй, придурок ты тормознутый! Коричневые от загара руки Тэмина легко ложащиеся Уджину на плечи даже сквозь футболку такие тёплые. Эти руки не ударят, не спрячут нож. Уджина встряхнули. — Ты меня вообще слышишь? —  Тэмин скорчил недовольную рожицу, — Завтра поедем к озеру, говорю. Я велик у соседа отжал. Старый, но вдвоём нас выдержит, если не гнать с горы, — его взгляд заволокло мечтательной дымкой. Уджин впервые видел у него такое ребячески восторженное выражение лица. И даже смутился от нахлынувшего желания обнять его крепко-крепко, или вдруг засмеяться в голос. — Ты что, опять пялишься? — зло зыркнул Тэмин, мгновенно потерявший весь вдохновенный настрой, потирая кулаками стремительно краснеющие уши, — Достал ты меня в конец! Будешь так разглядывать, не возьму тебя с собой. Велик всего на день отжал, так и знай! — Не буду, — тихо пообещал Уджин, осторожно отводя взгляд, — а гора там высокая? — Боишься что ли? — хмыкнул Тэмин. — Нет, — ответил Уджин как можно тверже, — интересно стало. Я ничего не боюсь. Тэмин отступил на шаг, посмотрел, недоверчиво приподняв бровь. — Так я и поверил. Только сдачи раздавать научился, а уже в отчаянные записывается. В горле Уджина вдруг защемило, потому что его ежедневная маленькая игра в слабость породила большую ложь. И эта неправильность показалась ему увечьем. Завтра, на озере он расскажет Тэмину все. И о том, что не боялся побоев и драк за долго до их встречи, просто не видел смысл отстаивать права на никому ненужную жизнь. И о том, что теперь он хочет многого добиться. Ведь благодарность в близости можно выразить тогда, когда ты сам чего-то стоишь. На следующий день было не выбраться из дома. Уджин с утра стал особенно нетерпелив, представляя как весело будет прокатиться на озеро, хоть на время покинув этот затхлый район. Мать по обыкновению не интересовалась его планами, но что-то в настроении Уджина или выражении его лица зацепило ее истерзанные нервы. Теперь он катастрофически опаздывал и уже знал, что день закончится плохо. Эта пустая бутылка валялась у двери ещё с осени. Мать пила не часто, но бутылки никогда не выбрасывала. Куча пыльного стекла как-будто должна была завершать картину разрухи в их жизни. Проходя мимо, мать вздергивала подбородок в королевском жесте презрения, но свалку опустевших свидетелей ее пьяных рыданий не убирала. Бутылка качнулась в изящных пальцах. Лицо матери исказилось глубоким, горячечным страданием, которое она готовилась обрушить на сына. — Ты пустое место, никто, — ласково улыбаясь, проговорила Мать. Ее глаза — прозрачный голубоватый лёд, сосредоточились на видимой ей одной точке боли. — Ты, никому не нужное ничтожество, твоё место на свалке! — голос угрожающе взлетел вверх. Зачем тогда я живу, мама? Быть нужным кому-то, разве это роскошь? Теперь я знаю, как это, смотреть другому в глаза, и чувствовать тепло. Волна раздражения, таившегося в нем с утра захлестнула Уджина. — Нет, — шептал он, — Я буду сопротивляться, я понравлюсь Тэмину. Ответная реакция вывела мать из забытья. Теперь бутылка в ее худой руке казалась особенно тяжелой и смертоносной. Она замахнулась сначала не всерьёз. Уджин вжал голову в плечи, зная, отметелит так, что придётся неделю отлеживаться. Но ощущая цельность и непоколебимую уверенность, что выдержит и не такое. Главное, ему есть за что бороться. И на периферии зрения вдруг уловил движение. Не дождавшись в положенный час, Тэмин пришёл за ним сам, в первый раз за все время Уджин не обрадовался его появлению. Все случилось, точно в дебильном блокбастере. Тэмин, перескочив через забор, к ним наперерез, не рассчитал свои возможности, а мать взбесилась особенно сильно. Чужие всегда тревожили ее, доводя до исступления. Уджин запомнил стремительный замах, излом тонкого запястья, и свой собственный беззвучный крик. Брызги зеленого стекла разлетелись, отражая солнце. И крупные капли крови покрыли серый от мелкой пыли двор. Уверенность, что судьба обязательно раскошелится на порцию счастья и для тебя, размягчает сердце, как яд. Он поверил, что появление Тэмина в его жизни изменит все. Но они были всего лишь дети. Так замерзающий верит в последнюю спичку, ломающуюся в онемевших пальцах. Лёжа на холодном полу подсобки, куда с трудом затащил, рухнувшего навзничь и потерявшего сознание Юн Тэмина, Уджин дрожал, как в лихорадке. Судорожно обняв, поминутно прижимая мокрое от слез ухо к его рвано вздымавшимся рёбрам, он мечтал вернуться в беспросветное существование до их встречи. Пусть его вышвырнет в небытие. Лишь бы этот парнишка снова, живой и невредимый слонялся по окрестностям. Уджин не потревожит его. Ещё и потому, что никакие уверения в собственной способности защититься не остановят упрямую деятельную доброту Юн Тэмина. Никто не должен платить за чужое незаслуженное счастье. Уджин взглянул на побледневшее, измазанное бурыми пятнами лицо. Принятое решение удушливо обволокло его, останавливая слезы, воздух налился свинцом. С трудом отдышавшись, он провёл ладонью по слипшимся в густой крови волосам, по вискам, влажным от испарины. Веки Тэмина слабо подрагивали, Уджин осторожно тронул чёрные, выгоревшие на кончиках ресницы, чувствуя, как глаза снова щиплет от слез. Минуты безмолвного прощания были его зароком перед судьбой. Тэмин очнулся. Уджин, ещё толком не осознавая своё решение, больше не искал встречи. Но вскоре, расставляя все по местам, как ответ вселенной на данное в отчаянии обещание, ниоткуда объявился суровый и надменный отец, принеся с собой возможности в обмен на тяжкий труд. С того самого лета кончилось его босяцкое неприкаянное детство и в жизни Уджина появилась цель.