POV Алек
Изначально я понимал, что что-то идёт не так. Во время тренировки с Чарли мысль о том, что я испытываю к ней хоть толику определенных чувств, не покидала меня. Перевести себя на новый лад оказалось трудно. Но у меня был план, придерживаясь которого я мог избежать не только незнакомых мне эмоций, но и раскрытия секрета. Магнус, в какой-то степени, стал моим наставником. Он, вопреки ожиданиям чуда, которого ждали все, решил, что мне стоит наверстать упущенное. На подобные вопросы, как: «Почему магия не проявлялась раньше?» и «Где моя метка мага?», Бейн отвечал размеренно и неторопливо. Маг подбирал слова, чтобы я понял всю суть мира нежити. Нефилимы никогда не пускались в подробности, потому что наши миры сильно различались. О том, что я не Лайтвуд, знали немногие, лишь свидетели той ночи, которых я осмелился осчастливить правдой. На самом деле счастья здесь не было. Грязная кровь, смешанная с демонской, могла опустить меня как сумеречного охотника. Это был бы больший позор, чем когда-либо. На днях один из старейшин нашей общины обмолвился о том, что когда-то, цитирую: «Когда ваши ангелы под стол ходили», возможно было передать магию. Но мой случай отличался от обычных, так как я гибрид. Поэтому, на все предложения Магнус категорически отвечал «нет» и добавлял грозно «только попробуйте». День выдался тяжёлым. После прорванных грядок и сбора урожая сил не было даже идти в душ. Я завалился грязным и потным в кровать, обессиленно выдыхая и прикрывая глаза. Хорошо, что Клариссы в это время не было рядом, иначе мне не избежать приставучей ласки и надоедливых разговоров. Возможно я был строг к ней, не позволял многое и вёл себя грубо, но это был ответ на её промахи. Прохладная простынь приятно ласкала тело, и даже наволочки с запахом мыла не приносили раздражения. С прихода Моргенштернов никто из сумеречных не занимался делами примитивных, все были в неком роде освобождены для обучения и тренировок. Нам — мне, Иззи и Джейсу, — это конечно было ни к чему, но дети Валентина остро нуждались в профессиональной подготовке и полноценном введении в давно рухнувший мир. Я ловил заинтересованные взгляды Клэри и Шарлотты одновременно, это было на занятиях. Только первая интересовалась исключительно тем, что я могу ей дать, а другая не могла смириться с тем, что хваленные одами ангелы бросили людей и остальных на произвол судьбы. Тема заезженная и старая, девушка могла найти себе собеседника в лице примитивных, которые никак не могли понять важность и святость Господнего мира. — Не спишь? — это был Джейс. — Нет, — еле выдавил я, переворачиваясь на спину. Парабатай зашёл в спальню, прикрывая за собой дверь. На нём была форма свободного покроя, в которой мы часто проводили тренировки. Догадаться о том, что он с арены, легко. Парень присел на край кровати, пробегая глазами по бардаку в комнате. — Не успели прибраться, — пояснил я, замечая слабый свет боли в его глазах. Чувства Джейса к Клэри оказались прочными и… требовали большего времени на заживление ран. Иногда я чувствовал вину, ощущая боль парабатая. А иногда сам задумывался о том, что они просто не подходят друг другу. Для рыжей Эрондейл слишком добр и мягок, а её душе нужны взрывные эмоции. Клэри хочет скандалов, грубых прикосновений и доминирования над собой. Любящий настолько человек, как Джейс, никогда не сможет причинить боль. А я с этим справлялся идеально. Отчасти, потому что мне было плевать. — Чарли сказала, что ты отказался тренировать её, — посмотрел на меня брат. Я отвернулся, не желая развивать тему о том, что виной всему не её слабые навыки. Тоже мне, нашёл себе подружку. — Она плачет? Не знаю, зачем я поинтересовался. Мне правда не хотелось её расстраивать, но чужие чувства не принимаются в счёт своим. Одно из правил нефилимов. Эмоции затуманивают разум, и касается это не только того, что чувствуешь ты. Хотя, это косвенное влияние. Шарлотта переживает — переживаю я. Естественно, как физиология. — Сначала она расстроилась, потому что ты был груб. — Я не был груб, — перебил я его, сам понимая, что вру сейчас. — А потом ты не пришёл на тренировку, и пришлось идти мне. Слушай, — вздохнул Джейс. — Я не против заниматься с ней. В отличие от Скотта она ножами не разбрасывается, когда что-то идёт не так. Но я видел, — спокойный взгляд сменился на хмурый. — Видел, как вы действовали там, в лесу. Чарли не поддаётся другим наставникам, она может работать только с тобой. Я задумался о сказанном. Неужели растерянные навыки самоконтроля позволили мне упустить самое простое? Почему я, Алек Лайтвуд, бегу от такой пустяковой проблемы? Но возвращаться, а к тому же приносить извинения и признавать свой поступок необдуманным, я боялся.POV автор
За закрытой дверью день изо дня стояла коробка. На покрытом пылью картоне лежал кусок разодранной ткани, напоминавший о том грубом дне. Чёрствые и забитые в угол эмоции, спрятанные от людских глаз. Алек уже не помнил, когда именно брат вручил ему этот квадрат, доверху набитый их — когда-то общими, и даже подаренными друг другу — игрушками. Предметы, спрятанные в коробке, были частью жизни парабатай. Весь путь их братской любви под покровом злобы и ненависти. Именно эти чувства испытывал Джейс, безразлично вручая брату все его подарки, после того, как рыженькая Клэри Фэйрчайлд изменила ему с его парабатаем. Парень с горечью смотрел в набитый хламом чулан, лицезря нетронутую временем причину мучений совести. Лайтвуд закрывался в комнате, часами сидя напротив шершавой старой двери и наблюдая за толстым слоем пыли. Второй год. Второй год непониманий, лживого спокойствия и притворства. Почему именно сейчас Александр решил заняться самоедством? Потому что в его сборник обиженных им людей добавилась Шарлотта. Самому нефилиму было невозможно понять спектр загруженных в сердце чувств и витающих в голове мыслей. Когда у него возникли чувства к младшей Моргенштерн? Прошло несколько недель, как Валентин и его семья вклинились в спокойную жизнь общины. Новоприбывшие хорошо вписались в собранный годами пазл. Но за этот короткий срок видеть Шарлотту случалось изредка. Встречая взгляд карих глаз, наполненных жизнью и затуманенных дымчатой пеленой, он не мог не посмотреть в ответ. Не мог не повернуться, когда она находилась где-то рядом. По пятам шло осознание того, что она совсем рядом. Кожей её чувствовал.***
— Мне нужно разрешение на вылазку, — голос разошёлся эхом по высоким каменным стенам. Валентин поднял голову, встречаясь с лицом дочери. На зеленом диване, обтянутым тусклой тканью вельвета, сидела Мариз. С момента прибытия Валентина она позволила себе роскошь, поделив обязанности со старым другом. Годами заработанная усталость и напряжение могли исчезнуть, по крайней мере, они начинали рассасываться в крови охотницы. — Зачем? — поинтересовался Валентин, не замечая возражения на лице Маризы. Лицо брюнетки исказилось в злой, но сдержанной, гримасе. Девичьи ладони легли на поверхность стола, упираясь. — Я хочу поговорить с Александром, — с нерушимым упрямством продолжила девушка. — Мне нужно разрешение на проведение двух дней с Александром Лайтвудом в лесу. — Нет! — вскинулась Мариза. — Я не позволю своему сыну оставаться там на ночь после того, что произошло с Хлоей. — Мы не знаем, что произошло с Хлоей, — рыкнула девушка в ответ. Но затем спокойнее и тише добавила: — Я обещаю, что мы оба будем в безопасности. Мне очень, очень надо доказать Александру, что я стою его времени. Отец нахмурился, обдумывая выложенную на блюдечке информацию. Позволять дочери уходить куда-то с Лайтвудом, где они, к тому же, будут сорок восемь часов один на один? После того, что случилось у реки? Это было безрассудно и неправильно. Как отец он боялся за чистоту и непорочность дочери, за её чувства и маленькое хрупкое сердце, которое может разбить Лайтвуд. А как предводителю ему не хотелось по глупости терять нефилимов. — Я не могу вас отпустить вдвоём, — подавленно вымолвил Валентин, понимая, что отказа дочь не примет. — Это слишком опасно. — Пап, — со слезами шепчет Чарли, облизывая пересохшие губы. — Мэм, — она поворачивается к Маризе. — Я не понимаю отказа Алека от меня. Если я ему просто неприятна — хорошо, — было видно, как тяжело даются слова, губы подрагивали, — но если я плохая сумеречная охотница, то пусть это докажут обстоятельства, а не тренировки. Моргенштерн задумался, это же сделала и Мариза. На вопросы о том, что послужило причиной отказала, Алек матери не ответил, пояснив проблему лживым «так надо». В библиотеке повисло молчание. — Хотя бы двадцать четыре часа, — взмолилась темноволосая, собирая себя по частям. — Один день без посторонних лиц. — Хорошо, — выдохнула Лайтвуд. Чарли обернулась к женщине, и та продолжила: — Двадцать четыре часа, но это будет разведка, а не простая прогулка. И если Александр по возвращению скажет, что ты не справилась, то я буду вынуждена поднять вопрос о признании тебя сумеречным охотником на совете. — Нет! — воскликнул строго Моргенштерн. — Хорошо, — выдохнула Чарли, останавливая отца. — С каких пор слабые показатели в праве отнять звание охотника? — не унимался пораженный мужчина. — С тех самых пор, как судьба возложила на наши плечи последние человеческие жизни. У Шарлотты даже оружием пользоваться не выходит, а голыми руками она демонов не убьёт, соответственно защиты от неё никакой. — Не забывай, кто спас Джейса, — поднялся из-за стола Валентин. — Я вас поняла, — громко прикрикнула Чарли, вызывая оцепенение у старших. — Обоих, и не надо ссор, — она подошла к отцу, поцеловав его в щеку. — Всё будет хорошо, поговорим позже, — мягко произнесла девушка и поспешила удалиться. По координированию Изабель Доротея пошила форму сумеречного охотника для Чарли. Когда та сообщила Александру о их совместной вылазке, Кларисса пришла в негодование, как и Эрондейл, боясь отпускать свою новую девушку с братом. К вечеру снарядив два рюкзака и собрав оружие, которое могло понадобиться, все отправились к выходу. На широком крыльце пансиона уже ждал Александр, крепко обнимая за талию Клэри. — Ничего не произойдёт, тебе не стоит волноваться, — он поцеловал девушку в губы, мягко прижимая к себе. Ревность в рыжей не утихала, а последние действия Шарлотты и вовсе выводили из себя. Она под строгим взглядом матери пыталась контролировать свои эмоции и не показывать открытой неприязни ко всей семье Моргенштерн. Джослин стояла поодаль от дочери, наблюдая за бывшим, но всё ещё законным мужем. Валентин что-то бубнил себе под нос, изредка поднимая глаза на входную дверь. Вылазка стала походить на «проводы», потому что уже стянулись три семейства, включая Магнуса Бейна. Багровые тучи затягивали небо. Можно было бы ожидать грозу, но никто и внимания не обратил на то, что погодные условия стали меняться с активацией сил младшей Моргенштерн и старшего Лайтвуда. Магнус и Валентин перед выходом обмолвились друг с другом о силах этих двоих, раскрывая друг перед другом карты. Почему Бейн не сообщил о рисках нахождения Шарлотты и Александра вместе Маризе? Она, как любящая мать, не позволила бы сыну даже из комнаты выходить. Абсурдно, но правда. — Ну и чего мы ждём? — огрызнулась Клэри, прижимаясь к возлюбленному. — Чарли, — ответил ей с присущим спокойствием Джонатан, обращая взгляд на Иззи, которая, казалось, беспокоилась сильнее всех. — Что за праздник? — поинтересовалась девушка, выходя из здания. На Чарли впервые были вещи не белого цвета, вся в чёрном, как подобает сумеречному охотнику. Обтягивающая форма идеально сидела на фигуре, открывая вид на грудь и другие привлекательные части тела. Джейс при виде Шарлотты открыл рот, не в силах придумать подходящий комплимент, за который другие не смерили бы его неодобрительными взглядами. — Ты чудесна! — восхитилась Иззи, сверкая довольными глазами. — Спасибо, — смутилась девушка, поднимая с земли рюкзак. — Вас так… много. Провожающих действительно было достаточно для такого события, как обыкновенная вылазка. Волновался не только Александр, понимая, что ему придется провести время в компании той, которую он так стремительно избегал, но и все остальные. Магнус проверял защитный барьер на территории: его удалось укрепить, когда магия восполнилась в достаточной мере. — Готов? — прошептала брюнетка в лицо Лайтвуду. Её решительность и бесстрашие вызывали восторг и удивление. Маленькая девочка вдруг выросла и влезла в чужую, непривычную ей шкуру. Идти в лес, даже после случившегося, Чарли не боялась. Алек смотрел несколько потерянно, а после поднял с земли рюкзак и ещё раз поцеловал рыжую, которая не спешила отрываться от него. Джейс до последнего не отпускал мысль о том, что не стоит отпускать их двоих в лес. Он, приуныв, шёл рядом с Шарлоттой, еле-заметно касаясь пальцами её ладони. На границе, у невидимой стены, разделявшей два мира, все остановились. Многозначительные взгляды впились в насыщенно-тёмную листву деревьев и кустарников, уводящих вглубь. — Осторожней там, — послышалось над ухом, и младшая Моргенштерн повернула голову, встречаясь с обеспокоенным парнем. — Я хочу, чтобы завтра ты вернулась. — Всё будет хорошо, я не оставлю тебя на этой земле, — улыбнулась Чарли, притягивая к себе блондина. Джейс сжал в руках Шарлотту, зарываясь лицом в изгибе шеи и оставляя детский и лёгкий поцелуй, спрятанный от посторонних глаз. Оба почувствовали тепло, связывающее их бесцветными пульсирующими нитями. Кажется, их дружба процветала сильнее, чем симпатия. Оставив позади семьи и друзей, охотники ступили на земли леса, предусмотрительно вытягивая перед собой защиту. Алек с негодованием посматривал на тропы, расходящиеся от поляны, каждая вела к своей дороге. Брюнет был немного зол, но больше его окутывало только смятение. Что ему делать в опасном лесу с юной и неопытной охотницей, которая даже за себя постоять не сможет? Недостаточно знаний. Недостаточно материала. Недостаточно навыков. Недостаточно. Недостаточно. Недостаточно. Это все мысли, смешавшиеся между собой, которые мучили Лайтвуда с каждым шагом. Они дальше и дальше отходили от края, с опаской осматривая новые территории. Алеку даже показалось, что что-то изменилось. Глаза без устали скользили по покрытой тонким слоем травы земле, отмечая под светом тусклых лучей какие-либо улики или намеки на демонов. — Ну и зачем ты это сделала? — холодно задал вопрос Лайтвуд, перешагивая через торчащий корень дерева. — Надо же мне было как-то поговорить с тобой, а на контакт ты не шёл. Парень усмехнулся, опуская лук. — Может быть, я вовсе не хотел с тобой разговаривать. Может быть, я видеть тебя не хочу? — вспылил он. — Может быть, ты мне противна? Почему ты не можешь просто прекратить свои глупые и детские попытки привлечь к себе внимание? Чарли остановилась, сжимая в руках кинжал. Губы вздрогнули, напряглась челюсть. Терпение — незнакомое слово для Моргенштерн. Большую часть жизни она провела вне социума, вне привычной многим жизни. Страшные виды на остаток мира, сокрушенного и лежащего под грудой обвалов, впивались до крови в сознание и тонкую душу. Она насмотрелась на засохшие следы крови, на разгромленные города и ободранные человечески кости, на гниющую плоть и запах смрада, тянущийся на сотни миль. — Знаешь, по-моему, это я должна возмущаться тем, как вы себя все ведете, — заявила девушка, скидывая с плеч рюкзак. И часа не прошло, как конфликт на пустом месте разгорелся. Вернуться назад было не поздно, но ни Алек, ни Шарлотта, и думать об этом не стали. Проявление слабости — то, что их объединяло. Ни один не стремился показывать свои настоящие чувства и делиться реакцией на происходящее с окружающими. — И как же мы себя ведем? — ощетинился нефилим. — Так, — усмехнулась Чарли, — будто у вас вся жизнь впереди. Но нет, Александр, её не будет. Вы вставляете друг другу палки в колёса, обижаетесь, игнорируете и лжёте, — девушка приблизилась к парню. — Вы теряете время на ложь, когда там, — она указала пальцем в противоположную пансиону сторону, — мир сгнил. И если ты думаешь, что отпугиваешь меня своим поведением, колкостями, презирающими взглядами и так просто можешь отказаться, то глубоко заблуждаешься. — Я отказался от тебя не потому, что ты плохо обучаешься, — выпалил Алек, сведя брови к переносице. — Я не могу находиться рядом с тобой, потому что… — слова застряли в горле, не желая выходить. Темноволосая в ожидании уставилась на Лайтвуда, но, когда поняла, что дальше он говорить не хочет, облизала губы. — Как будешь готов озвучить, милости прошу, — хмыкнула она, возвращая на спину рюкзак. — Мне нужно было разрешение, чтобы увести тебя, — взглянула она на охотника. Алек поднял голову, смотря на собирающуюся девушку. Он учуял подвох с первой улыбки, адресованной ему, как только девушка покинула здание. Немой взгляд Шарлотта, видимо, ощутила спиной, оборачиваясь к Александру. — Мы не вернёмся назад, пока я не решу, — резко произнесла она. — И один ты дорогу назад не найдёшь. Попытаешься сбежать — лес убьёт тебя, а я и мешать не стану. На лице заиграла злая ухмылка, покрытая сотней дружелюбных. Похоже, Моргенштерн не шутила, потому что после её слов Алек стал замечать движение ветвей и шелест листвы. Что-то надвигалось…