***
Холодная постель с нетронутыми простынями. Забытая лампа, без надобности стоящая на прикроватном столике. Расцарапанный пол и гуляющая тишина. Гулко отдающие эхом рыдания, безнадежные мольбы вернуть детей. Месяц назад, уйдя в разведку, пропали Александр Гидеон Лайтвуд и Шарлотта Амелия Моргенштерн. Пересечение границы — последнее, что видели нефилимы. Спины своих детей, их затылки и уверенные шаги. Двери в комнаты пропавших открыты, они словно ждут своих хозяев. Возвращение — никто и не думает, что они вернутся. Почти никто. Только девушка с рыжими волнистыми волосами, одиноко сидящая на скрипучей кровати; чёрная ткань рубашки впитывает её слёзы. Только парень, с тоской глядящий на макушку леса в надежде, что они придут. Пелена слёз застилает глаза, безжалостными каплями по лицу и вниз. Джейс грубой ладонью стирает солёную воду, размазывая их по заросшему щетиной подбородку. Измотанный, оставшийся без сна и покоя. Он с чёрной злобой и давно ускользнувшей верой смотрит прямо, сглатывая ком в горле. — Джейс, — на пороге крыши появляется Изабель с тарелкой в руках. — Тебе нужно поесть. Эрондейл, дрожа от боли в сердце, оборачивается к сестре. Она не менее измотана и разбита, они все разбиты. Лайтвуд осторожно переступает с ноги на ногу, боясь сделать излишний мах рукой или вздохнуть, выводя Джейса из себя. Да, именно таким парень стал с момента пропажи двух важных людей в его жизни. Он стал нервным и озлобленным, в чем мог тягаться только с рыжеволосой бестией, изрядно портившей ему каждый день упрёками, что это его подружка, за которой он без конца таскался, обрекла её возлюбленного на смерть. Закрыть рот Клэри не получалось, они сцеплялись, как собаки, за правду, которой сами не знали. — Я не хочу, — коротко отвечает блондин, возвращаясь к наблюдению. — Джейс, — приближается к нему Изабель, протягивая вперед тарелку с овощами. — Я не буду есть Иззи! — кричит он на неё, выбивая из рук посуду. Всё разлетается, падая на бетонную крышу. — Я не буду, — повторяет Джейс уже тише. Девушка подходит ближе, обнимая нефилима и прижимаясь к нему. По щекам катятся слёзы, и Изабель аккуратно стирает их ладонями, плача при этом сама. — Они мертвы, Джейс, — произносит дрожащим голосом Лайтвуд. — Их нет уже месяц, они без еды и, скорее всего, уже не живы. Слова врезаются в сознание, но охотник упорно отталкивает их от себя. Нет, они живы. Джейс не сдастся, пока не найдёт их. Они точно живы…***
— Дорогой, — дверь библиотеки тяжело закрывается, по паркету раздается стук каблуков. — Как ты? Валентин устало потирает глаза, поднимая их на свою горячо любимую жену. За этот месяц Ева заметно осунулась, она не спала ночами, думая о том, где же теперь её маленькая дочь. Скандалы и непонимание росли в семье Моргенштерн с каждым разом всё быстрее, каждый из них не желал отказываться от поисков, но и не мог успокоиться, дать мозгу размышлять ясно. Не первую ночь Моргенштерн старший засиживался допоздна в библиотеке, на пару с магом изучая древние записи на санскрите или латыни. — Я отправил Магнуса отдыхать, — пояснил Валентин на немой вопрос жены. Он читал её мысли, и ему хватало только атмосферы их взаимоотношений, чтобы понять, что волнует Еву. — Ты же понимаешь, что она жива? — присела рядом с мужем Ева. — Шарлотта бы не заблудилась, что-то случилось, я в этом уверена. — Мы ходили несколько лет по той земле, Ева, — оборвал женщину мужчина. — Мы не замечали того, что ходили кругами, и она не всесильна. Она нефилим, чёрт тебя подери, не создание Божье! Голос повышался, в усталых карих глазах, почти черных, промелькнула усталость. Он устал. Устал верить в то, что она может быть жива. Если бы это было так, она бы непременно вернулась, Валентин в этом не сомневался. — Она не чистокровный нефилим, — зашипела Ева, глядя на мужа. — Ты знаешь, что она не человек и она не может умереть. Быть истощена, быть ранена, но она не может умереть! Последующий диалог оба вели на повышенных тонах, не стесняясь кричать во всё горло друг на друга. Это было впервые. Валентин никогда не повышал голос на Еву, она никогда с ним не пререкалась. Когда ссора была завершена обоюдным взглядом, полным ненависти к своей бесполезности, Моргенштерны разошлись, предпочитая провести конец дня в обществе других людей. Война за выживание сжирала их всех. Люди жили в страхе, они перестали понимать происходящее и просто вели своё бренное существование. Нефилимы ходили подобно солдатам, выполняли приказы Валентина и Маризы, день изо дня искали пропажу. Когда вернулась последняя группа из караула, уже была полночь. Алеющее небо над головами сеяло мрак. Спёртый воздух душил жильцов пансиона, что-то происходило. Всё менялось. Природные условия, среда обитания. Последним месяцем осени ознаменовалось время, когда трава перед лесом зеленела и прохлада пробиралась сквозь густые заросли ветвей. Лайтвуды, Фэйрчайлд и Моргенштерн сидели за одним столом, проводя единственный вечер вместе за ужином. Столовая была пуста, горели свечи. Потрескивание огня в камине и стук столовых приборов. Лица мрачные, озлобленные; это Ад для них, быть бесполезными и не знать, как помочь своим детям. Джейса удалось вытащить с крыши, в кои-то веки он привёл себя в порядок и уже сидел за столом чистый и выбритый. Что-то было не так. С этими семьями. В их глазах горело безумие, они были полны боли и глубоко внутри вскрывали вены, винили друг друга. Их прочные семейные узы развалились. У всех. Молчание ядовитой пеленой окутало тех, кто безэмоционально держал лицо, показывая равнодушие. За трапезой ни один не проронил ни слова, только ресницами хлопали, подавляя в себе приступы ярости и отчаяния. Тишину нарушили тяжёлые шаги, после чего главные двери распахнулись. Что-то сверкнуло за окном, похожее на старую добрую молнию, которой не видели уже много лет. Все обернулись, лицезря перед собой вымокших до нитки двух людей. Руки у обоих были в крови, большие испуганные глаза сияли в темноте, и дрожь. Джейс окаменел, выпуская из рук бокал.