Беннингтонский треугольник

Разместившись на ровной поверхности, Валентин и Ева принялись готовить ужин. В волшебной сумке Моргенштернов завалялось несколько яблок, найденных во время последней остановки. Как всегда, эта заслуга принадлежала Шарлотте. Девушка умудрялась отыскать ягоды или дикие фрукты, когда была голодна. Тихое журчание воды разбавляло тишину угасающего дня. Корявые ветви крон высоких деревьев сплетались над их головами, закрывая собой оранжево-грязное небо. Стало темнее. — Напомни мне, почему мы всегда ходим у воды? — спросила Шарлотта самого старшего из братьев. Джонатан оглянулся в сторону родителей, надевая на лицо маску невозмутимости. Этот вопрос волновал его так же часто, как и Чарли, пока отец ему не объяснил. — Потому что, если мы потеряем реку — мы потеряем воду. А она нам нужна, — ответил блондин так, словно это самые очевидные вещи. Чарли шутливо пихнула брата в бок, состроив ему детскую рожицу. Ответ её ничуть не смутил, даже форма, в которой он был ей подан. Всё, чего хотела кареглазая, — остаться в лесу как можно дольше. Это чувство было необъяснимо, она просто привыкла. Привыкла к тишине, к якобы сменяющемуся дню, к прохладному влажному воздуху. — Я вспоминаю те дни, когда мы бродили по выжженным городам, — вдруг произнесла она. В голосе девушки слышалась боль. Чарли посмотрела вначале на Джонатана, а затем на Скотта. — Помню, как отец залетел домой, с глазами безумца отдавая маме приказы, — парни кивнули. Они тоже помнили этот день. — Яркую вспышку света, даже те крики, доносящиеся с улиц. Я помню каждый прожитый день после, и мне страшно. Здесь, в лесу, я чувствую себя в безопасности. Джон понимающе кивнул, отравляя себя мыслями о том, что полностью согласен с младшей Моргенштерн. Ему не нравилось наблюдать за красным миром, кишащим различными тварями. Они скитались восемь лет, пешком добираясь до места, отмеченного кружком на карте отца. Дышали пылью, запахом серы и чем-то жженым. Доходило до ярости, когда перед глазами была пустынная земля. «Главное — не встретить демонов», — говорил отец, и они их встречали. Именно поэтому Джонатан и Скотт в совершенстве обладали навыками боевых искусств и знаниями о подземных тварях тёмной стороны. Чего нельзя было сказать о Шарлотте, ведь Валентин лелеял и оберегал дочь, не позволяя оружию коснуться чистых непорочных рук. — Джонатан, Скотт, Чарли, — позвала их Ева, прерывая размышления всех троих. — Давайте к нам, яблоки остынут, — как можно мягче добавила женщина. — Я не хочу, — откликнулась Шарлотта, как только братья начали покидать её. Все обернулись, с неодобрением смотря на девушку. Валентин начал сердиться, это было заметно по нахмуренному виду. Его порядком раздражало, что дочь с каждым днём ест меньше и почти не испытывает сильного чувства голода, как остальные. — Шарлотта, — строгим тоном сказал он, но девчушка его перебила. — Я не голодна, пап. Пусть Джон или Скотт его съедят, — отвечает как можно спокойнее и мягче Шарлотта. Перечить отцу было опасно, не по догадкам она это знала. Покинув семью под предлогом естественных — биологических — нужд, девушка вырвалась на волю, ловко маневрируя в темноте между стволами деревьев.

***

Напряженный рабочий день был окончен, и окна спальных комнат пансиона озарились слабым светом горящих ламп. Территория, располагающая в себе пансион и ещё два здания, лишь слегка померкла. Кроваво-блеклая луна говорила о том, что расстояние между ней и планетой теперь «в два шага». У выживших никогда не возникало желания пересечь границу их поля. Руководствуясь страхом столкнуться лицом к лицу с исчадиями ада, они, подобно трусливым зайцам, залегли на дно этого бренного мира. Только вот Лайтвуды всё никак не могли уняться, еле находя в себе силы сдержать дурные желания и прихоти. — Иззи, быстрее, — поторапливал Алек. Все трое переступили порог леса, скрываясь за деревьями от глаз пансиона. Прелесть побега была в азарте быть пойманными. Мариз строго-настрого запретила им ступать в лес, когда его окутает тьма. Но это не останавливало юных охотников, и они сломя голову бросались в омут с головой. — Что ты видел в прошлый раз? Это было какое-то животное? — поинтересовался Джейс, воображая дикого кабана. — Нет, — поморщился Алек. — Мне, кажется, это были демоны. Я слышал шелест, движение в чаще леса, — понизив тембр, закончил Лайтвуд. — Не пугай меня, Алек, — закатила глаза Изабель. Девушка распустила браслет в виде змеи, украшавший правое запястье, который преобразовался в серебристый хлыст. Александр и Джейс переглянулись, кивнув друг другу. Их связь парабатай позволяла не только читать мысли друг друга, но и чувствовать то, что чувствует другой. Изабель не раз завидовала этой связи, но сомкнуть свою душу с чьей-то она не хотела. «Выбрать не из кого», — оправдывалась девушка, пожимая плечами. Охота для сумеречных охотников — это наркотик. Никотин любимого дела просачивается через кожу, течет в венах и направляется к сердцу. «Круче, чем секс», — выражался Джейс, испытывая адреналин от пугающей обстановки. Тёмно-зеленые листья деревьев и кустарников танцевали на ветру, обдувая приятной прохладой тела охотников. Когда они прошли достаточно знакомого пути, решили свернуть в неизвестном направлении. Алек стал размышлять о том, что ждёт его завтра. Невольно в голове парня стали всплывать воспоминания о первых летах жизни в новом мире: напуганные до ужаса дети, несколько взрослых, и он — не ощущавший ничего. Сойдя с намеченной в темноте тропы, он брёл, не глядя, пожирая свои воспоминания как некий деликатес для души. — Вы никогда не задумывались, почему в лесу к ночи всё темнеет, а у нас нет? Под одним небом живём как-никак, — поделился Джейс. — Изабель, что ты думаешь? — Не знаю, Джейс. Не могу больше найти объяснений этому миру, — пожала плечами брюнетка. Шаг за шагом они отдалялись от Алека, пока и вовсе не заметили его отсутствие. Слишком долго между ними было молчание, что странно, если учесть любовь старшего Лайтвуда к обсуждению Апокалипсиса и мира, наполненного существами Царства мёртвых. — Где он? — обернулся блондин, сверкая янтарными глазами в темноте. Иззи поспешно обернулась вокруг своей оси, выискивая в ночи брата. — Алек!

***

Шарлотта не торопясь передвигала ноги, ступая босиком на твёрдую землю, покрытую жёсткой наполовину высушенной травой. В руках покоилось белое кружевное платье, подаренное мамой этим утром в честь дня её рождения. Семнадцатилетие было чем-то невообразимым. Прихоть примерить на себя взрослую шкуру ровным счётом не дала никаких ощущений. Казалось, будто в теле сформировавшейся девушки жила душа маленькой девочки. Впервые за долгое время ей захотелось побыть наедине, поразмыслить о дальнейшем и решить, какой путь она выберет завтра утром. Стоит шелесту листвы привлечь внимание кареглазой, как она тут же улавливает взглядом едва заметный отблеск в тени. Страх парализовал бы, ощути она его. Но всё, что испытывает брюнетка, — влечение. Ноги сами ведут её в неизвестном направлении, сворачивая в незнакомую часть леса. Голоса приближаются, и девушка замирает у дерева, прячась за любимый куст диких роз. Нежные розовые бутоны издают очаровательный аромат, заставляя вдыхать его полной грудью. Она не видела роз раньше, только в маминых сказках. Это кажется ей странным. Мелодичный женский голос привлекает внимание, и Шарлотта, раздвигая колючие стебли кустарника, выглядывает. Ещё пара шагов, и возможно рассмотреть. Неужели это люди? — Джейс! Изабель! — другой голос, бархатный и низкий. Он проникает в сознание, крепко впиваясь истоками в мозг. Неизвестные замедляют шаги и резко испаряются, оставляя Чарли одну. Рванув с места, Шарлотта обронила платье, стремясь оповестить семью об увиденном. Возможно, они близко к месту на карте. Возможно, они нашли то, что искали. Возможно, там даже будут люди. Слепая видимость не стала преградой для девушки пересечь реку и найти свою семью, в скором времени собравшуюся спать. Её мысли двигались в хаотичном порядке, не давая сформулировать желанное. — Папа, — прокричала Шарлотта, врываясь в сон. Мужчина приоткрыл глаза, испуганно уставившись на дочь. Первой реакцией было: нападение. Он выхватил рядом лежащий меч, ловко управляясь с ним одной левой. Спустя десять секунд наготове были и Скотт с Джонатаном. Бледное лицо и душераздирающий взгляд Евы вынудил Чарли пожалеть о своей безрассудности и легкомыслии, ведь она побудила сердца близких сокращаться в ускоренном темпе. Треск пламени костра разбавлял напряжение, соответствуя каждой искоркой биению сердца Валентина. — Ты с ума сошла?! — недовольно выкрикнул Скотт, переводя дыхание и бросая на землю клинок. — Шарлотта, — раздражение чувствовалось в голосе отца. — Сколько раз я говорил? — холодный тон не предвещал ласковых слов. Ева накрыла плечо любимого, остерегая его. Её глаза говорили: «Нежнее, Валентин, она не поймёт, она другая, помнишь?». И это помогло ему прийти в себя и усмирить пыл. Моргенштерн всегда был строг к своим детям, но он с рождения Чарли старался брать под контроль эту злость, потому как неправильно было обижать единственный цветок в его жизни. — Извини, папа, — опустив голову, прощебетала темноволосая, вмиг забыв о новости, которую она торопилась сообщить. — Не пугай нас так, — заключил он, сокращая между ними расстояние. — Я волнуюсь, что с тобой может что-то случиться. Валентин обнял Шарлотту, прижимая к себе и целуя в макушку. Ничто не могло отнять его любви к Чарли, ничто. Он часто вспоминал Клариссу, сравнивал её с Шарлоттой и видел абсолютно разных девочек. Кого любил сильнее? И так ясно. — Со мной ничего не случится, пап. Прости, что напугала, — прошептала та в плечо отцу, сильнее прильнув к родному человеку. К ним присоединилась Ева, затем Джонатан и Скотт. Потерять кого-то из этой пятёрки было их единственной боязнью, которая впоследствии переросла в фобию. Валентин то и дело трясся над детьми, неизменно ругая Еву за то, что она давала свободу детям. Скотт хвостиком ходил за Шарлоттой, под предлогом «простого наблюдения» выискивая опасность на каждом шагу, от которой он бы смог предостеречь сестру. А Джонатан — отдельный персонаж. Его привязанность к Шарлотте была болезнью: он до безумия любил сестру, сдувая с неё каждую пылинку и защищая в течение всей её жизни. Голубые глаза устремились на младшую Моргенштерн, замечая в её глазах искры. Такой вид предвещал одно — что-то обязательно изменится.

***

Как только Лайтвуды вернулись с неудачной охоты, каждый из них разбрелся по своим спальням, оставляя лучшие пожелания ко сну. Открыв дверь в спальню, Алек помедлил, засматриваясь на потрескавшуюся краску деревянной поверхности; та грозилась осыпаться, намусорив у двери. Плевать, он слишком устал, чтобы думать об этом. Захлопывает дверь, войдя в комнату, и замирает, улавливая слабый запах мелиссы. Так пахнет только один знакомый ему человек. — Клэри, — облизывает губы Александр, проводя пальцами через волосы и сжимая их концы. Девушка в обнаженном виде предстала перед ним, как и прошлой ночью, без ведома хозяина заняв атласные простыни — подарок Магнуса. Охотник не зажигает лампу, она ему ни к чему. — Сегодня ты долго, — усмехнулась рыжая, покидая кровать и направляясь в руки Лайтвуда. Их губы слились в поцелуе, жадно испытывающим чувство вожделения. На пол полетела рубашка. Горячие ладони миниатюрной девушки блуждали по груди парня, уводя его к постели. «Лучшее завершение дня», — ухмыльнулся Алек, прижимая к себе юную Фэйрчайлд.