Нет розы без шипов

Солнце грело, и Нейрис улыбалась его ласковым лучам. Она так редко улыбалась, что губы начинали болеть от этого непривычного жеста. - Прекрасна, как и всегда, - Эймон, едва подойдя к ней, поклонился в знак почтения. - Вовсе нет, милый Эймон, я не прекрасна, - покачала она головой, но его невозможно в этом переубедить. - Певцы должны слагать песни о твоей красоте, но они больше прославляют твою доброту, что тоже правильно. Молодая женщина покраснела и смущенно отвела взгляд. Эймон всегда хвалит ее, говорит приятное... А Эйгон предпочитает унизить и насмехаться, словно она забавный зверек на потеху. - Я беременна, Эймон. Лицо Эймона исказилось от боли, но он мужественно протянул руку и взял ее маленькую ладошку в свою, большую и мозолистую. - Ты с таким трудом родила Дейрона, а следующие роды тебя едва не убили. Неужели Эйгон хочет еще детей от женщины, которую во всеуслышание ненавидит? - Я не знаю. Дейрон родился слабеньким, он постоянно попрекает меня этим. - Твоим мужем должен был стать я! Эйгон недостоин и волоса на твоей голове, он не имеет права приближаться к тебе со своей неконтролируемой похотью! - неожиданно взорвался Эймон, сжимая руки в кулаки. Нейрис испуганно прижала ладони к лицу. Слова Эймона распаляли ее измученную душу. Ей не меньше него хотелось стать его женой, но отец решил иначе и они не могли пойти против его воли. Перед ликом Семерых она дала клятву, стала женой Эйгона, и теперь обязана до конца пройти этот путь. Но она в то же время знала, что достаточно лишь попросить. Любимый поступится клятвами и сделает, как она просит... Расчистит путь к счастью... - Не говори так, Эйгон мой законный супруг, - тихо прошептала она, нервно теребя тяжелое изумрудное ожерелье, подаренное Эймоном.. - Что не мешает ему презирать ваши супружеские узы. Как можно не дорожить тобой? Сколько раз я вызывал его на поединок, чтобы он ответил за все свои грехи перед тобой, а он лишь трусливо отмахивался! - Он не воин... - Он трус и не хочет брать ответственность за свои слова и действия. Нейрис лишь вздохнула. Эймон был прав, но она продолжала исполнять свой долг жены - защищала мерзавца от наветов, которые были правдой. Она давно устала от Эйгона: он тормошил ее, когда ей нездоровилось, обвинял во всех грехах, когда у него было плохое настроение, регулярно изменял ей и не скрывал этого. Одни его фаворитки стыдливо опускали глаза и старались не попадаться ей, другие вели себя нагло, словно не за горами свадьба. С одной стороны такое количество женщин унижало, с другой спасало ее от его ненасытности. Женщине всегда было неприятно исполнять супружеский долг - Эйгон наваливался на нее и до синяков стискивал бедра, толкаясь в нее яростно, не обращая внимания, что она совсем сухая и едва ли не кричит от боли и унижения. Королева часто выслушивала от него мерзкие слова о том, что она только и ждет, когда он отвернется, чтобы отдаться Эймону в ближайшем темном углу. Каким-то чудом находились силы, чтобы оспорить эту нелепость, но она никогда бы не призналась в маленьком грехе - втайне она мечтала хотя бы прижаться к любимому чуть крепче, чем позволяли приличия. Она никому об этом не скажет, даже Эймону, уйдет на тот свет с этой тайной в сердце. - Ты побледнела, тебе плохо? Позвать мейстера? - Нет, мне хорошо. Мне всегда хорошо рядом с тобой, Эймон. Мне так хотелось бы, чтобы Дейрон называл тебя своим отцом, а не его... Чтобы сейчас я ждала детей от тебя, а не от Эйгона, - Нейрис чувствовала, что вот-вот разрыдается. Эймон застонал и рухнул на колени, к ее ногам. Почему отец не исполнил материнскую волю и браком сочетал не их? За что обрек их на страдания? Она понимала, что может выдержать многое, но тело слишком хрупкое... Дух сильнее. Пока у нее есть Дейрон и Эймон, она продержится. Она должна. Ради пока еще не родившегося ребенка, чей отец чудовище. Этого ребенка она родила мертвым, а впереди были годы унижений, неудачных беременностей и только рождение последнего ребенка оборвало ее честную жизнь, полную тоски, в которой было так мало радости. Сын и любимый были рядом до последнего.