My personal death

Осень слишком тоскливое время года, думается Чжентину, когда он заваривает себе третью кружку имбирного чая. Кладет ложку мёда, пару ломтиков лимона, а для полноты картины и осеннего настроения добавляет палочку корицы. За окном второй день непрестанно льет дождь, и дальше просторной веранды, где горит камин, Чжентин выходить отказывается. Огромное плетеное кресло устроено мягкой подушкой и теплым пледом. Чжентин ставит чашку на стеклянный столик, где до этого оставил книгу, и устраивается в кресле поудобнее. Подтягивает под себя ноги и кутается в плед. Растянутый свитер цвета лазури пахнет теплом и морем. Чжентин натягивает рукава по самые кончики пальцев и прячет нос в высоком вороте. Вдыхает любимый запах и прикрывает глаза. В голове шумит прибой, а в носу начинает приятно щекотать. Чжентин едва заметно улыбается. После открывает глаза и, взяв со стола телефон, отправляет короткое «скучаю» и возвращает телефон на место. Ответ приходит сразу же. Чжентин улыбается и касается пальцами экрана. У Сюйкуня важная конференция в Нью-Йорке, куда он укатил неделю назад, но тот факт, что он всегда отвечает на сообщения Чжентина тот час же, греет сердце и заставляет его стучать чаще. Чжентин отвлекается, чувствуя как в ногу впивается что-то острое, хоть и не сильно. Подбирает ноги ближе и замечает рыжую мохнатую морду, просящую взять его на руки. Чжентин хлопает по коленям, и кот тут же оказывается на нем. Касается холодным мокрым носом ладони Чжентина и начинает топтать лапами мягкий плед. - Ты тоже скучаешь, - то ли спрашивает, то ли утверждает Чжентин, поглаживая кота за ухом и перебирая пальцами мягкую шерсть на холке. - Наш папа скоро вернется, - вздыхает Чжентин и, стягивая со стола телефон, делает фото. Отправляет Сюйкуню и наконец делает первый глоток слегка остывшего чая. На губах остаётся сладковатый привкус мёда, а кончик языка приятно щиплет кислинкой. Чжентин вдыхает ароматный запах и блаженно улыбается. За окном продолжают танцевать под музыку ветра холодные капли сентябрьского дождя, и Чжентин с нетерпением ждёт прихода бабьего лета. «Мы ведь поедем кататься на велосипедах, когда ты вернешься?», отправляет Чжентин и берет со стола книгу. Открывает на вложенной закладке и тихо смеется. Фотография, на которой они всем семейством - он с Сюйкунем и рыжий проныра - ездили на рыбалку. Чжентин помнит, как тогда он словил его первую, пусть и маленькую, но рыбу. В тот день ярко светило солнце, хоть на дворе и была середина марта, но на деревьях уже начали распускаться зеленые почки. Чжентин тогда сделал много фотографий, и та, что сейчас была вложена в его книгу, стала его любимой. Телефон вибрирует рядом с чашкой, и Чжентин открывает сообщение. В нем голосовое, в котором Сюйкунь говорит шепотом, и Чжентин прячет смех в вороте свитера, легко дергая кота за ухо. - Он пообещал, что мы поедем в лес, - тихо говорит Чжентин, продолжая обращаться к коту, и вздрагивает, когда за окном раздаются раскаты грома. Чжентин боится грозы, и он впервые остается в такую погоду один. – Пойдем в комнату, - отчего-то шепчет Чжентин и, сгребая в охапку кота, выходит с веранды, оставляя дверь приоткрытой. В комнате пахнет дождем и липой. Чжентин подходит к музыкальному центру и, порывшись па полке, включает тихую мелодию. Квартира наполняется приятными звуками скрипки и пианино. Где-то на бэк вокале играет по карнизу дождь, и совсем немного, но хочется спать. Чжентин укладывается на смятую после сна постель и утыкается носом в подушку Сюйкуня, вдыхая родной запах моря. Кровать кажется слишком большой для него одного, и становится как-то одиноко. Чжентин знает, что это ненадолго, но ничего не может с собой поделать. Дни без Сюйкуня кажутся ему слишком бесконечными и пустыми. Одна мелодия сменяется другой, и так до тех пор, пока Чжентин не засыпает, убаюканный размеренным урчанием кота и мелодией саксофона. Чжентин чувствует, как щеки касаются холодные пальцы, и разлепляет глаза. Пытается сфокусировать сонный взгляд и чувствует на кончике носа теплый поцелуй таких знакомых губ. Чжентин думает, что ему это снится, и пальцами хватается за пиджак Сюйкуня. Жмётся ближе и утыкается носом в шею. От Сюйкуня пахнет любимым одеколоном и дождем. Щеки его холодные, но сам он теплый и родной. Чжентин что-то шепчет неразборчиво и чувствует, как его гладят по волосам. Сюйкунь обнимает крепко, как только он умеет, и оставляет короткие поцелуи на макушке. - Это правда ты? – шепотом интересуется Чжентин и крепче хватается за Сюйкуня, будто тот сейчас исчезнет. - Правда я, - с улыбкой отвечает Сюйкунь и слегка отодвигается, чтобы заглянуть Чжентину в лицо. - И никуда не исчезнешь? – Чжентин тыкает Сюйкуня в щеку и смеётся, бросаясь тому на шею. Валит на кровать и укладывается сверху, ладонями обхватив лицо. Целует щеки, нос, подбородок и останавливается в миллиметре от губ, за которыми безумно скучал. Заглядывает Сюйкуню в глаза и тихо шепчет: – Красивый мой, - Чжентин оставляет первое касание и скользит по губам кончиком языка. Руки Сюйкуня прохладные, и Чжентин вздрагивает, когда ладони пробираются под полы растянутого свитера. Оглаживает спину и прижимает ближе. Сюйкунь трется носом о нос Чжентина и зубами легонько ловит нижнюю губу. Ладонью ведет выше, путая в волосах пальцы, и переворачивает Чжентина на спину, поглаживая щеку и губы. - Мой мальчик, - тихо шепчет Сюйкунь и целует. Осторожно, будто Чжентин в его руках самый дорогой и хрупкий хрусталь. Отстраняется и смотрит на Чжентина глазами, полными нежности. Получает в ответ такой же теплый взгляд янтарных глаз и укладывается набок, прижимая Чжентина к себе. Где-то за окном дождь усиливается в разы сильнее, а из колонок на повторе звучит легкая джазовая мелодия. Небо громыхает и пылает яркими молниями, но Чжентину совсем не страшно. В крепких объятиях с запахом моря и дождя Чжентин чувствует себя в безопасности. Он чувствует себя самым счастливым. И если его спросить, что по его мнению значит «счастье», он без заминки ответит, что это имбирный чай, рыжий наглый кот под боком и сильные руки, которые никогда не отпустят.