Телохранитель принца Цзина

Утренняя аудиенция стала серьёзным испытанием для наследного принца. Как и предупреждал отец-император, многие чиновники заняли выжидательную позицию или открыто выступили с критикой действий наследного принца в деле о присвоении земель. Расследование, которое принц Ци лично проводил в Ланчжоу оказалось, по их мнению, слишком предвзятым. Император желал с помощью этого дела показать пример, потому как многие чиновники злоупотребляли властью и силой, а крестьяне, согнанные со своих земель, бунтовали. Многие при дворе хотели оспорить результаты расследования, или приуменьшить его значимость. Но теперь, когда начались протесты подданных, государь видел, что старший сын даже не пытается настоять на своём. Объяснялось это достаточно просто: несмотря на все прошлые попытки государя ослабить власть наследного принца и на то, что сам Цзинъюй охотно отдавал некоторые свои полномочия братьям, его позиция при дворе никогда не вызывала сомнений. Он попросту не привык к тому, что министры могут столь жестко ему противостоять. Ведь за ним стояла не только любовь отца-императора, но и мощь армии Чиянь. Стоило разойтись слухам о том, что отношения наследника престола и главнокомандующего Линь Се вконец испортились, придворные ощутили, что положение принца Ци не так уж и прочно. А вчера он принял в своём доме учеников, которых главнокомандующий выгнал, то есть нанёс этим серьёзное оскорбление уважаемому военачальнику. Этим он фактически отрезал себе путь к примирению, потому, что ни один учитель не простит подобного. А для Сяо Цзинъюя Линь Се был прежде всего учителем, а уж потом - дядей. Только чиновники и министры, получившие продвижение за то, что честно выполняют свои обязанности, не входя во фракции, не задумались об этом. - Ваше величество, - обратился Цзинъюй к отцу, - Я выслушал возражения уважаемых министров и думаю, мы можем согласиться на проведение дополнительного расследования. Прошу вас выбрать наиболее незаинтересованного человека. - Я обдумаю этот вопрос и вынесу решение завтра. На сегодня аудиенция окончена, - ответил государь, едва не свалившись с трона. «Кого? Кого ты мне предлагаешь взять на эту роль! Сяо Цзинъюй, ты сошёл с ума?» Едва тронный зал опустел, как государь дал волю своему гневу, запустив в нерадивого сына чернильницей. Такое сложное и тщательное расследование, дело, по которому оставалось огласить приговор и теперь всё вернулось на исходные позиции! Цзинъюй даже не пытался защититься, молча позволяя отцу изливать свой гнев и пинать себя ногами. Ему было даже смешно: «Разве это не то, чего вы хотели? Развести нас с дядей в разные стороны окончательно и бесповоротно. Армии Чиянь больше некого привести на трон на остриях мечей вместо вас,"- думал он. В глубине души император и сам это понимал. Утолив свой гнев, он наконец спросил сына о том, как он вообще собирается выходить из положения. - Братья Юй и Нин справятся с тем, чтобы провести повторное расследование. Да, они недолюбливают друг друга, но именно поэтому сделают всё как следует. Так, чтобы не было ни малейшего повода для критики. - Но Нин слишком мягок, - нахмурился государь. Сын-калека от наложницы из семьи простого чиновника, лишённого амбиций... нет, этого ребенка он никогда не принимал всерьёз, и нередко вообще забывал о его существовании. - Да, он скромен и мягок, у него слабое здоровье, но в его жилах тоже течет драконья кровь. Дайте ему возможность себя показать в серьёзном деле. Ну и пятый брат что-то слишком долго отдыхает в гостях у дядюшки Цзи... – усмехнулся наследный принц. «На что непрестанно сетует императрица», - усмехнулся государь. Принц Юй и впрямь от рук отбился: как бы ни старалась государыня окружить его учёными, советниками, стратегами, он делает всё, чтобы их отвадить. Рядом с ним никто долго не выдерживает, к огромному неудовольствию чопорной матушки, мечтающей его возвысить. - Что ж, будь по-твоему, - сказал государь. – Завтра я вынесу окончательное решение. А что до тебя... Цзинъюй, ты бы выставил этих троих щенков, пока дело не зашло слишком далеко. У тебя что, мало владений за пределами столицы? Найди им какое-нибудь дело подальше отсюда. Брат Линь Се... При упоминании этого имени, наследный принц стиснул зубы и сжал кулаки. Ещё месяца не прошло с того злополучного дня, когда он вытаскивал Линь Шу из дворцовой тюрьмы, куда тот попал стараниями «излишне ретивых стражников», как их назвал отец-император. Как потом выяснилось, каждый из них имел серьёзные счёты к дяде... не удивительно, что получив возможность добраться до его сына... ... Когда тяжелая дверь наконец открылась и наследный принц увидел подвешенное за руки истерзанное тело, он подумал, что опоздал. Но даже труп сяо Шу он ни за что не оставил бы в этом жутком месте. Не задумываясь, Цзинъюй срезал веревки и подхватил его на руки, не давая упасть. И только глухой стон убедил его в том, что братишка всё ещё жив... - Отец, кто в этой стране император? Дядя Линь Се? Почему я вообще должен заботиться о том, что он подумает и как? Почему вас так волнует его гнев? Да, я принял его учеников в своём доме. И не намерен их выгонять или прятать, чтобы перед ним выслужиться! - И зачем они тебе? Сяо Шу... я ещё могу понять, но эти-то тебе зачем? - Вы не забыли, кто меня учил военной стратегии? И в скольких битвах я вёл войска? Пусть я и не делал этого так часто, как главнокомандующий и у меня нет личной армии, но я могу сделать из братьев и этих троих настоящих полководцев. Поэтому я сам буду их учить. Всему, что знаю. Император остолбенел от неожиданности. Старший сын не просто порвал все связи с дядей, он вздумал бросить ему вызов? И, если он добьётся успеха, то по сути украдёт его славу... а добиться успеха он... может. - Цзинъянь! – старший сын пытался прервать седьмого принца, но самый упрямый из принцев не просто так заслужил свою репутацию. - Отец, весной вы сами говорили, что мне нужен телохранитель! Кто лучше подойдёт, чем сяо Шу? С ним далеко не каждый воин справится! Цзинъюй раздраженно выпалил: - Сяо Цзинъянь, перестань докучать отцу подобными выдумками! Раздавленный жестоким решением матери, всё это время Линь Шу молчал и только безжизненными поклонами с неизменным "да, государь", показывал, что понимает, когда к нему обращаются. Кроме того, стоять он мог только потому, что опирался на евнуха. Однако, стоило принцам начать спорить, как он внезапно ожил и заговорил: - Государь! Подданный просит дозволить... - И ты туда же! – Цзинъюй уже начинал закипать. – Сяо Шу, ты находишься под моей опекой и я не допущу подобного! Было очевидно, что Цзинъянь просто хватается за соломинку, переживая о судьбе друга, на которого внезапно столько всего обрушилось. Свою идею седьмой принц высказал сразу после того, как отец-император ясно дал понять, что запрещает старшему брату усыновлять Линь Шу, потому, что искренне верит в то, что «однажды брат Линь Се поймет своё заблуждение и захочет его исправить». Но Цзинъянь совершенно не подумал о том, насколько другим станет положение его друга. Захочет гордый полководец взять назад того, кто был слугой? Император хотел объяснить эти простые вещи седьмому принцу. Но старшему сыну пришла в голову, как ему казалось, более удачная мысль. Глядя на братишку, едва стоящего на ногах, он с тяжёлым вздохом сказал: - Государь, давайте, чтобы раз и навсегда разрешить этот спор, позволим одно испытание. - О чём речь, Цзинъюй? - Цзинъянь утверждает, что с сяо Шу справится далеко не каждый воин. Тронный зал охраняют лучшие воины. Продержится пятьдесят приёмов – я соглашусь на это безумие. Мальчишки переглянулись. - Брат, спасибо! Отец, мы вернёмся через две недели... – начал было Цзинъянь, но старший брат прервал его. - Кто говорил о двух неделях? У отца-государя есть время, чтобы тратить его на твои глупости? Сейчас или мы забываем об этом! Цзинъянь покраснел от гнева. Этого он не ожидал! - Как вы можете быть таким?! Сяо Шу весь изранен! Как он может провести поединок сейчас, когда на ногах не стоит? - Цзинъянь, ты сам об этом просил! - Не об этом! Дело бы тем и закончилось. Государь уже собирался прекратить эту комедию и отослать всех троих с глаз долой. Ведь он и так сделал большое одолжение, объявив свою волю лично и только потому, что упрямый Цзинъюй заявил о своём желании усыновить мальчишку. Императору просто пришлось их призвать и недвусмысленно запретить старшему сыну подобную глупость. Но племянник опять заговорил. Да ещё и с привычной наглостью: - Сейчас так сейчас, но... дозвольте изменить правила. Пусть будет трое соперников и мы не будем считать приёмы... пятьдесят – слишком много... Чего в этом было больше: хвастовства или притворной скромности, трудно сказать, но старший сын закатил глаза, младший ударил себя по лбу, а самому государю осталось только согласиться, хотя и вовсе не доставляли ему удовольствия сцены избиения младенцев... - Дозволяю, но без оружия. - Сяо Шу! – в отчаянии попытался вмешаться Цзинъянь. Император сделал знак, подозвав гвардейцев, охранявших тронный зал. Крепкие воины в полном доспехе, лица которых закрывали железные маски, вышли из за колонн. Старший молча отобрал троих воинов, которые отложили мечи... - Цзинъянь, не бойся. Я тебя не подведу, - со всей серьёзностью пообещал Линь Шу, выпрямляясь. Он старался сконцентрировать всю свою жизненную силу и сосредоточиться на поединке. Дни напролёт наблюдая тренировки бойцов императорской гвардии, он знал о них всё: рост, вес, возраст, походку, реакции, излюбленные приёмы и слабые места. Линь Чэнь сдержал обещание и присылал всё, что считал примечательным в различных техниках мастеров цзянху. Весь замысел требовал предельной точности. Мысленно опознав каждого из соперников, он молча поклонился и бой начался. Внезапно то, что казалось боем, оказалось чем-то другим. Пытаясь атаковать полуживого мальчишку, опытные бойцы наносили удары друг другу, в то время, как тот с неожиданной ловкостью проскальзывал между их кулаками и ногами. Это положение разозлило гвардейцев, изначально рассчитывавших на лёгкую победу и прежде думавших только о том, как бы так не слишком сильно покалечить юного хвастуна. И потому, каждая новая атака была быстрее и сильнее, но заканчивалась тем, что на линии удара оказывался кто-то из них троих. Поединок закончился синхронным нокаутирующим ударом в челюсть. Линь Шу остался стоять на ногах достаточно долго для того, чтобы самодовольно поклониться государю и соперникам, лежащим в отключке, а затем его подхватили под руки Цзинъянь с евнухом. Император был потрясен увиденным. - Что это было, сяо Шу? – спросил он и услышал сбивчивый рассказ о том, как они с Цзинъянем часами наблюдали тренировки гвардейцев и изучали их приёмы последние три года. Цзинъянь тем временем бросал гневные взгляды на старшего брата, который был очень не рад тому, как обернулось дело, но всё же сумел достойно принять своё поражение. Император нахмурился. Теперь-то он понимал, отчего Цзинъюй так не хочет выпускать мальчишку из рук. Его снова кольнуло странное чувство: «Интересно, брат Линь Се знает, на что способен этот ребенок?» Пожалуй, впервые он увидел перед собой не щенка, игрушку или теперь уже бесполезного заложника, не камень на доске вейци, а живого человека. Причём, очень и очень опасного. Что было бы, оставайся он наследником дома Линь? К счастью, теперь это не так. И потому с лёгким сердцем, государь удовлетворил просьбу седьмого принца, а Гао Чжань, стараясь не встречаться взглядом с наследным принцем, огласил указ... - Это не так просто, как звучит, Цзинъюй, - сказал император, - Ты не можешь покидать столицу, у тебя есть обязанности, а эти дети, включая Цзинъяня, слишком неопытны, чтобы действовать самостоятельно. - Как бы ни было сложно, я это сделаю, отец. Увидите. Было бы желание, а способ найдётся. Всё это время Гао Чжань старательно отводил глаза.