Homo aurus

Понадобилось две воистину кошмарных недели и не менее пяти бутылок виски, чтобы лорд Хиддлстон смог более или менее, но свыкнуться с самим фактом: он ждал ребенка. Том продолжал бы пить и дальше под предлогом дегустации восхитительных образцов алкогольной коллекции Дома более чем двухсотлетней выдержки, но каким-то неизъяснимым образом бар в гостиной опустел, а просить Фродингера о новой бутылке и видеть в глазах старика оттенок какой-то горькой печали он почему-то не мог. Как и спуститься в подвал, служивший хранилищем семейных запасов выпивки, но уже в силу ужасающей слабости. В конце концов его светлость решил, что и оставшийся в его распоряжении виски можно растянуть еще на некоторое время, хотя до конца срока половины литра Блю Хорс ему определенно не хватит. А спустя пару дней или недель, а может часов он обнаружил, что и красивая бутылка со вздыбившейся чистокровной кобылой пуста. Пребывая на грани нервного срыва, ощущая себя по меньшей мере паршиво, что усугублялось систематическим приемом алкоголя, Том тем не менее каждое утро вставал и подбегал к зеркалу, подолгу рассматривал себя, и, первое время не находя в собственном облике каких-либо существенных изменений, испытывал глупую и какую-то отчаянную радость. Когда же он явственно, уже сам почувствовал, что внутри него зреет жизнь, хоть и не мог объяснить, каким образом, просто ощущал в себе эту мерзость, наполнявшую его чрево и превращавшую влиятельного и уважаемого человека, главу известного Дома в то, чем его сделала природа и против чего он боролся всю жизнь, то на протяжении нескольких дней его светлость просто лежал и отказывался принимать пищу, игнорируя возмущение Фродингера и отчаянные требования сестры, покуда Алекс, окончательно взбешенная подобным поведением, не выдернула его из постели, громогласно заявив, что вызовет деда, соберет журналистов и отправит брата в больницу, опозорив тем самым на всю страну. И если угрозы сестры Хиддлстон всерьез не воспринимал, то панические нотки в ее голосе в совокупности с трясущимися руками и наполненными слезами глазами возымели эффект. Том начал есть. Потом заставил себя еще раз обдумать сложившуюся ситуацию, и оказалось, что с мыслью о ребенке он практически примирился. В отличие от тошнотворного восприятия себя в новом качестве ходячего инкубатора, в ряды которых его светлость пытались записать все, а, учитывая последние беседы с дедом, и он, человек, который после сестры ему был ближе всех, тоже. Итак, чаянья Берта оправдывались: у его внука появится наследник, его ветвь останется у руля семьи. И, шипя сквозь зубы ругательства предельной степени соответствия сленгу портового грузчика, Том даже ощущал нечто вроде триумфа. Теперь перед Хиддлстоном как главой Дома стояли вопросы другого характера: как узаконить появление этого наследника в отсутствие супруга-альфы. Хоть и будучи распираемым от некой досадной злости, Том не мог не признать, что у деда некоторые моменты были все же отлично продуманы. Про то, что ребенок, наполнявший его чрево, оказавшись, скажем, не альфой или вовсе девочкой, не только не будет иметь права на наследование семейного имущества, но и, появившись на свет не в законном браке, окончательно утвердит его статус шлюхи, лорд Хиддлстон себе думать запретил: это было чревато окончательным сумасшествием. Том очень быстро ощутил и правоту Хейма: доктор настаивал на присутствии Криса определенно не зря. Уважаемый представитель медицины отныне осмотры проводил в разы чаще, и с периодичностью в несколько дней его светлость имел удовольствие выслушивать длительную и вдохновенную лекцию о том, что в период беременности чувственность омеги повышается в разы, не так, как во время течки, но со схожестью невероятной, а учитывая, что по мере увеличения срока желания тела будут усиливаться, следовало предпринять некие меры заблаговременно. Под мерами, разумеется, понималось наличие альфы в пределах возможности осуществления физического контакта совершенно определенного рода. Хиддлстон, старавшийся во время этих визитов сосредоточиться на том, чтобы не удавить почтенного доктора, исправно выдававшего уважительные, но по ощущениям его светлости на тончайшей грани издевки замечания, открыто насмехался, рассчитывая справиться даже с самым сильным влечением при помощи тех же лекарств, к которым прибегал на протяжении последних пятнадцати благословенных лет своей жизни, однако Хейм словно мысли его читал. Для подавления инстинктов Том принимал весьма сильные препараты, и сейчас доктор судя по широкой улыбке, делающей его еще больше похожим на мопса с зубными протезами, был невыносимо рад напомнить уважаемому пациенту, что в данных обстоятельствах о подобных медикаментах не могло быть и речи. Все, что омеге в тяжести было дозволено, - растительные таблетки на основе пустырника и мелиссы. Это было началом кошмара. Если первый месяц после ухода альфы Хиддлстон тихо сходил с ума, то происходившее потом можно было назвать буйным помешательством. Приняв решение любым способом оставаться в здравом уме и сдерживать плоть всеми силами, Том не предполагал, насколько быстро инстинкты возьмут верх. О Хэмсворте он думал постоянно. И хотел. И тем больше ненавидел. Чтобы придавить эту жажду, снедавшую его плоть, Том закрывал глаза и с неким мазохистским удовольствием представлял Криса в объятиях какой-нибудь девушки, как ублюдок страстно ласкает ее, забыв про свои лондонские приключения. Внутри поднималось яростное бешенство, сердце рвалось на части, разваливалось на кровоточащие куски. Том упорно доводил себя этими мыслями чуть ли не до воя, надеясь, что если воочию представит себе, как наверняка развлекается Хэмсворт, ему станет легче. Становилось наоборот. Он кусал губы, всхлипывал в подушку. Испарялась не похоть, а желание жить. Чудовищным усилием взяв себя в руки, его светлость с ужасом осознал, что мысли эти были паразитарны. Они словно сами вгрызались в мозг, заставляя страдать снова и снова. Хиддлстон в отчаянии и просто от страха решился действовать проверенным способом – через ненависть. Он аккумулировал всю свою злость на Криса, все негативные эмоции, что мужчина у него вызывал. С этим проблем не было: личность того, кто являлся виновником всех его бед, не была сокрыта завесой тайны, - однако и это не помогало. Том безумно хотел Хэмсворта, ненавидел, но хотел. Не только ощутить его тело, но просто чтобы эта безродная псина была рядом. В промежутки ясности сознания, становившиеся с каждым днем все короче, его светлость мог часами думать и рассуждать, как же так получилось, что он, лорд Томас Хиддлстон, посвятивший себя семейному делу и заботам о процветании рода, а подобные кошмарные вещи, как порывы плоти, к себе не относил ни коим образом и ни при каких обстоятельствах, смог допустить такое. И чем больше он об этом думал, тем более ощущал себя одним из тех самых низших существ, к которым общество причисляло омег. Приходилось уточнять, а чего он, собственно, ожидал, будучи осведомленным о собственной природе? Подобные размышления, как, впрочем, и все другие философствования такого рода, не обладающие магией даровать вдохновение на новые свершения, а лишь способные разбередить и без того истерзанную душу, не приносили пользы, наоборот, вгоняли его светлость в еще более удрученное состояние. А на фоне того, что и альфа не выходил у него из головы, в чем, разумеется, виноват был сам Хэмсворт, своим нелепым появлением спровоцировавший взрыв задавленных инстинктов, Том приходил к выводу, что лучшим выходом не считая алкоголя будет сон. «Не только же в Крисе дело?» - размышлял он в тяжкие периоды бодрствования. А что, если в отсутствие его альфы любой другой может удовлетворить его потребности? Почему нет, ниже падать уже некуда. При одном воспоминании о поцелуе с Сесилом внутренности скрутило в узел, к горлу подступила тошнота. Том криво усмехнулся, продумывая план действий. Он никогда не останавливался перед препятствиями. Дождавшись очередного приступа похоти, Хиддлстон позвал молодого помощника дворецкого – альфу, обнял, преодолевая рвотные позывы, недвусмысленно показывая, что ему надо. Справиться с отвращением было не просто. Том морщился от тошнотворного запаха начавшей возбуждаться альфы и уговаривал себя, что скоро станет легче. Разгоряченная омега была лакомым блюдом, парень молодым и неповязанным. Хиддлстон лег на кровать, привлекая его к себе, ощутил горячие губы на своей шее, и внезапно понял, что не может. Густая волна всеми силами сдерживаемого неприятия и омерзения накрыла его с головой, Том дергался, но альфа уже был слишком возбужден. Хиддлстон яростно отбивался, судя по брызнувшей крови сломал парню нос, но тот, обезумев от сорвавшихся инстинктов, яростно швырнул жертву в подушки и навалился сверху, жадно блуждая руками по телу омеги. Том со всей силы пнул противника в колено, тот дико взвыл, чуть сполз со своей поначалу добровольного партнера, который не медля ударил парня ногой в лицо. Хиддлстон, подчиняясь овладевшему им бешенству, остервенело пинал катавшегося по полу альфу, пока на крики и шум не прибежала Алекс. Один выстрел решил все. Устранив последствия этого происшествия, сестра, судорожно затягиваясь третьей сигаретой, в категоричной форме заявила, что или он прекращает сходить с ума и возьмет себя в руки, или она свяжется с Бертом. На этот раз Том поверил. Проблема заключалась в том, что Хиддлстон, выяснив, в каком специфическом положении находится, деда звать запретил. Будучи умным человеком, его светлость прекрасно понимал, что это – всего лишь безрассудный приступ гордости, но задетое самолюбие виртуозно играло свою роль, подводя хозяина к гибели. Итак, дед вернется когда сочтет нужным, а со своими проблемами и делами Дома Том в состоянии разобраться сам. Таким образом, в курсе были Алекс, Стивен, Фродингер и, разумеется, доктор Хейм. Все четверо клятвенно пообещали держать язык за зубами, дворецкий проинструктировал прислугу. В офис Хиддлстон не выезжал, сославшись на сильную и бурно протекающую простуду. Особого удивления это известие не вызвало: Том весьма тяжело переносил некоторые заболевания из тех, что для остальных проходили одним чихом, и порой в столь ослабленном состоянии с температурой и всем соответствующими симптомами находился по нескольку месяцев. Хиддлстон прекрасно осознавал, что это – отнюдь не решение истинной проблемы, однако еще не был готов объявить широкой общественности о своем положении, да и, честно признаться, понятия не имел, каким способом это можно сделать, чтобы сохранить уважение и положение. Разумеется, возможности установить биохимический статус ребенка, о чем Хейм неоднократно и весьма многозначительно заявлял, имелись, но Том решительно отказался. Это было трусливо и малодушно, и усугублялось тем, что Хиддлстон отлично понимал низкую подоплеку своего поведения, не достойного джентльмена и главы Дома тем более, однако он просто не представлял, как выдержит до конца срока, если ребенок вдруг окажется омегой. Впрочем, растущий живот тоже мало приличествовал почтенному господину. Если раньше он выезжал на неком внутреннем резерве, то сейчас и этот запас жизненных сил практически иссяк. Непреодолимая усталость и вялость разбавлялись приступами похоти и оргазмами. Том, плюнув на все свои принципы и обещания не идти на поводу у постыдных желаний тела, регулярно касался себя, сквозь слезы и ненависть ко всему вокруг, но и это не помогало: казалось, получая дозу удовольствия таким способом, организм принимался неистовствовать еще больше, словно требуя чего-то иного. Когда-то его светлость сетовал, что не может в полной мере сосредоточиться на делах, однако в сравнении с творящимся сейчас это следовало назвать легкой рассеянностью. Внимание скакало с одного на другое, самочувствие ухудшалось стремительно, Хиддлстон все чаще обнаруживал, что снова погрузился в состояние наподобие транса или отвлекся на мысли о своем ненавистном альфе. Том часами мог бродить по огромному дому, натыкаясь на запертые двери, долго стоя у них или сидя, опершись спиной о стену, мучительно пытаясь вспомнить, что за ними сокрыто. Однако в одиночестве ему побыть не удавалось: огромный рыже-коричневый котище из числа тех маньякоподобных тварей, что, казалось, с попустительства окружающих, находившихся под гнетом какой-то беспомощной обреченности, ощущали себя хозяевами в доме, ходил за ним по пятам. Остальные уже давно свыклись с тем, что на них машут ногой или рукой, и на объект вожделения взирали по-прежнему благоговейно, но с почтительного расстояния. И только этот монстр, который и по размерам и по необычному окрасу выделялся из всей этой веселой пушистой банды, использовал любую возможность, чтобы потереться о божество, взирал на него с безграничной любовью своими разноцветными глазами. И Том со временем понял, что привык к своему когтистому спутнику, и даже дал ему имя. Котяра имел обыкновение закрывать один глаз, склонять голову набок, внимательно слушая рассуждения или ругань его светлости, и Хиддлстон, пытавшийся отвлечься от происходящего кошмара при помощи книг, счел, что имя верховного божества скандинавского пантеона его приятелю подойдет как нельзя лучше. Однажды Том обнаружил себя стоящим у дверей комнаты, принадлежавшей ранее матери. Справившись с легким изумлением, которое все еще иногда возникало, хотя подобное уже происходило не раз, он криво усмехнулся и взялся за тяжелую ручку. Хиддлстон уже и не помнил, когда в последний раз бывал здесь. Он пару минут напрягал память, прежде чем, ощутив болевой спазм в затылке, бросил эту очевидно бессмысленную затею. Сознание всеми силами сопротивлялось попыткам разума взять его под контроль. Постояв пару секунд, сжимая виски, Том вздохнул и огляделся. Комната была в том же состоянии, что и почти десять лет назад, после того, как были убраны последствия приступа бешенства, внезапно обуявшего Алекс. Сюда практически никто не заходил, однако прислуге был дан четкий наказ поддерживать чистоту. Моргнув, Том с удивлением обнаружил, что сама Алекс сидела на кровати скрестив ноги, на бежевом покрывале были разложены карты. Хиддлстон тряхнул головой, отгоняя навязчивые воспоминания из детства. Мать всегда подбирала постельное белье в тон отделке. Резко обернувшись на скрип половиц, сестра одарила нарушителя ее уединения недовольным взглядом, который, впрочем, в долю секунды значительно потеплел. - Ты в порядке? – осторожно поинтересовался Том, стараясь, чтобы было не слишком заметно, насколько ему необходимо держаться за стену. - Конечно, - кивнула девушка и похлопала по покрывалу рядом с собой, - присядешь? Хиддлстон оценил несколько метров пустого пространства и отрицательно покачал головой, хотя ноги уже сами шагали в нужном направлении, а сестра, каким-то образом вдруг оказавшаяся рядом, вела его под руку. - Окажи любезность, - присела она в изящном реверансе и, прежде чем Том задумался о подвохе, с хохотом толкнула любящего брата на кровать и прыгнула сверху. Только после полной и окончательной капитуляции защекоченного до визга противника Алекс с победным кличем скатилась с его светлости, стянула футболку, отшвырнула в сторону и растянулась рядом. - Прости, милый, я и забыла, что нам так развлекаться уже нельзя.. – хихикнула она, легонько хлопнув Тома по животу, и оттянула бретельку бюстгальтера, - ну хотя бы окажи милость и выскажись, как тебе моя новая коллекция белья? Сексуально? - Алекс! – возмущенно булькнул Хиддлстон, приглаживая волосы и сам не зная, к чему относилось его восклицание: к первому заявлению сестры или ко второму. - Да ладно, не трынди.. – отмахнулась девушка, поправляя прическу, - Своего племянника я люблю заочно, а то, что французское кружево бесподобно, я знаю и без тебя. Том вздохнул, лег на бок лицом к сестре и легонько щелкнул ее пальцем по носу. - Ты очень красива, - улыбнулся он, касаясь нежной кожи и в который раз поражаясь изяществу и хищной сексуальности ее движений. После устроенной ею встряски Хиддлстона все еще слегка подташнивало, но в присутствии Алекс было что-то, что успокаивало и приносило некое умиротворение. Алекс тем временем свернулась клубочком, положила голову брату на грудь совсем как раньше, в детстве, когда он приезжал домой на каникулы из частной школы-пансиона, и они часами лежали вот так близко-близко на старой кушетке, укрытой расшитым вручную разноцветным одеялом, уже много лет обитавшем на чердаке, и под звуки дождя или бушевавшего снаружи снегопада предавались мечтам о тех дивных далеких неизведанных странах и населяющих их диковинных животных совсем как из рассказов Берта, куда они обязательно направятся через пару лет, когда подрастут. Погруженный в свои отдававшие непонятной горечью воспоминания о времени, когда он еще мог позволить себе быть беззаботным или не знал, что обрушится на него через пару лет, какая страшная истина о самом себе, предвосхитившая его теперешнее позорное состояние, Хиддлстон не заметил, как сестра вдруг словно очнулась, и пришел в себя лишь когда она толкнула его на спину, расстегнула рубашку, легонько поцеловала пока еще практически плоский живот, откуда-то достала стопку тех самых потрепанных карт, любовно погладила их и принялась раскладывать на своем импровизированном столике нечто вроде пасьянса. Том, с интересом наблюдавший за ее манипуляциями, подцепил двумя пальцами одну карту, изображавшую подобие колесницы, и удивленно хмыкнул, узнав картинку: - Откуда это? Мне казалось, она забрала их с собой. Помнишь, иногда она часами сидела и разбирала, что они показывают? Говорила, ей это помогает обрести истинное знание от источника вселенской мудрости.. – Хиддлстон горько усмехнулся, пытаясь разрушить мгновенно возникший в голове образ гостиной, окутанной сизоватым сигаретным дымом, матери с растрепанными волосами, с напряжением пытающейся прочесть какой-то совет по древним символам, и поцеловал сестру в щеку, - Как думаешь, удавалось? Еще до того, как Алекс напряглась в его объятиях, Том понял, что самолично отравил разговор. Тема была болезненной, и он никогда не заговаривал с сестрой о родителях первым, да кроме того они так и не обсудили произошедшее в Праге. Сама же она не зачинала беседы, и Хиддлстон искренне не понимал, что потянуло его за язык сейчас. - Дорогая, я не должен был.. – поспешно начал Том, кляня себя на чем свет стоит. - Это все было давно, а сейчас не имеет никакого значения, - прервала неуклюжее извинение Алекс, смахнула рукой с брата карты и крепко его обняла, - И я понятия не имею, что она видела и хотела видеть кроме своих тряпок и траха. Спустя нескольких минут не напряженного, но какого-то тяжелого молчания Том не выдержал: - Ты точно в порядке? Сестра криво усмехнулась и игриво куснула за нос. Раз она принялась за свои обычные выходки, то старший брат по всем правилам должен был успокоиться, однако его светлости было не по себе. Алекс всегда была с ним искренна, улыбка была теплой, но иногда чуть более чем, что сигнализировало Тому о том, что она лжет. Или это все его разбушевавшееся воображение? Хиддлстон раздраженно потер лоб, в который раз тяжело вздохнул и попробовал снова: - Почему ты здесь? Я думал.. Алекс странно на него взглянула, покачала головой, в одно мгновение словно вуаль отбросив всю свою беззаботность. - Как ты себя чувствуешь? Прежде чем Хиддлстон успел сориентироваться такой смене настроения, сестра резко поднялась и оседлала его колени. - Дорогая, ты хочешь.. – промямлил он, но Алекс тряхнула волосами и решительно приложила палец к тонким губам. Было предельно ясно, кто тут задает вопросы. - Что ты намерен делать дальше? Том прикрыл глаза, закинул руки за голову и мысленно застонал. К гуманистам его светлость себя никогда не причислял, как и к ярым сторонником демократии, чему имелись весьма веские причины. - Я.. Я не знаю, - пробормотал он, гадая, как бы так уйти от ответа на вопрос, который он сам гнал от себя последнее время, при этом не прибегая к излюбленному оружию – нападению. С кем-кем, а с сестрой он сражаться не мог. Алекс тем временем легонько шлепнула Хиддлстона по щеке, дождавшись осмысленного взора, сурово приподняла его за подбородок и вгляделась в серые глаза: - Том. Ты должен понимать: это очень важный ребенок, - четко и медленно произнесла она, словно желая, чтобы слова отпечатались у брата в сознании. - Я знаю, - кивнул он, не решаясь радоваться, что есть шанс отделаться столь легко, - Но вместе с тем эта мерзость, наполняющая меня, - свидетельство того, что.. - Не смей так говорить! – яростно прошипела сестра и отвесила своему лорду звучную затрещину. Хиддлстон сжал виски, в которых неведомый дятел вновь начал выстукивать парадный марш. К горлу подступила тошнота. - Сколько можно ребячиться.. – тем временем с непонятным отчаянием прошептала девушка, смаргивая навернувшиеся слезы. - Я..Мне иногда самому кажется, что я в кое-каких поступках несколько походил на избалованного мальчишку, - справившись с огненными спазмами пробормотал Том. Алекс грустно улыбнулась и ласково смахнула со лба брата темную прядь. Очевидно, игра в испанскую инквизицию ей наскучила. - Ну ты не успел побыть им, воспитывая нас. А это – неотъемлемый этап взросления. И если ты не играл в игрушки тогда, то - Играю сейчас? – нахмурился Том, - Хочешь сказать, что для меня все это, все, чему я посвятил жизнь – лишь утеха? Сестра как-то странно улыбнулась и согласно древнему вассальному ритуалу поцеловала его ладонь. - Милый мой, родной.. Ты даже не представляешь, насколько я тобой восхищаюсь. И знаешь почему? Потому что ты - сгусток силы и воли. Ты всегда знаешь, как поступить, а когда не знаешь, то разбираешь имеющееся на молекулы, выявляя причины и предугадывая следствия. И вместе с тем ты всегда остаешься собой. Человеком с собственным мнением и видением, имеющим понятия о долге и чести, чего я не совсем одобряю, но восхищение мое тем самым не умаляется. Даже задавливая в себе что-то, ты это не искоренишь. Но оно не делает тебя хуже, понимаешь? Это - часть тебя, милый. Как и то, - Алекс с любовью накрыла ладонями плоский живот брата, - что сейчас тебя наполняет. Девушка тряхнула волосами, заколка вылетела и неслышно приземлилась где-то в недрах пестрого ковра – единственной яркой вещи в комнате, а густая огненная грива, которую ничто более не сдерживало, заструилась по плечам, блестя и переливаясь, как нельзя лучше оттеняя пелену тяжелых мыслей, на миг отразившихся в потемневших от волнения глазах, но в миг сметенных фанатичным отсветом: - Я всегда какой-то упрямой, зародившейся еще в детстве частью была влюблена в тебя, - с тихой грустью произнесла она, глядя в точку, находящуюся где-то в середине сплетающихся кованных растений, образующих изголовье, - И оно, это чувство, не зависит от того, ошибся ли ты где-то, ошиблась ли мамаша-природа, создавая тебя, или оно все так и задумано. - Как это? – непонимающе моргнул Том, разбирая лишь отдельные слова: голова раскалывалась от боли. - А вот как, - усмехнулась сестра, наклонилась и легко коснулась губами его губ. Хиддлстон обалдело моргнул. Алекс вздохнула и, помедлив пару секунд, довольная собой вновь легла под бок временно утратившему способность внятно изъясняться брату и крепко его обняла. Уютную тишину нарушил скрип двери. Стивен споткнулся на пороге, обвел комнату диким взглядом, пошатнулся и ухватился рукой за стену, совсем как получасом ранее глава его Дома. - Стив, это ты? Дорогой, ты нас потерял? – хихикнула Алекс, щурясь в полумраке, - Присоединишься? Молодой человек судорожно тряхнул головой и выбежал вон. Если бы Том увидел в тот момент его бледное лицо, непременно направился бы следом, дабы узнать, все ли в порядке, однако лорд Хиддлстон спокойно спал, крепко обняв любимую сестру, а сама Алекс не считала нужным нянчиться с младшим братом, справделиво полагая, что старший в сложившихся обстоятельствах более нуждается в носовом платке. И это было практически все, что Том совершенно точно мог отнести к событиям, имевшим место в реальности, а не в его воображении, тонущем в бредовых фантазиях. Он спал все больше, но это не приносило отдыха, хотя похоть потихоньку отступала, сдавая позиции глубокому забытью. Том проснулся посреди ночи, ощущая сильную жажду. Один горячим пушистым калачиком свернулся под боком и что-то тихонько ворчал во сне на своем кошачьем наречии. Хиддлстон коснулся пальцами мягкой шерсти, снова прилег, на протяжении пары туманных минут, а может и часов пытался решить, нужно ли ему вставать и идти за водой, или нет. Мысли путались, терялись, то исчезали, то появлялись вновь, и не было возможности ухватиться ни за одну. Все же определив, что вода ему крайне необходима, он попытался встать с кровати, но внезапно оказалось, что край слишком далеко. Том моргнул, дернулся пару раз, и в следующую секунду уже понял, что лежит на ковре, а еще через мгновение все тело с запозданием пронзила тупая боль. С трудом поднявшись, Хиддлстон огляделся, втянул воздух и с удивлением ощутил отвратительный запах пота и немытого тела. Поморщившись, он вознамерился надеть халат, но в итоге так и не продев руки в рукава, просто накинул его себе на плечи и, ощущая, что комната плывет, а стены растягиваются, медленно вышел в коридор. Было темно, потолок то взвивался на метры вверх, то грозился вот-вот придавить его. Пошатываясь, Том добрался до лестницы и спустился вниз до половины, прежде чем сообразил, что можно было воспользоваться водой из умывальника в собственной ванной. От пары глотков ничего не случится. Уже приготовившись к обратной дороге, он вдруг заметил в холле яркое пятно. В малой гостиной горел свет, из приоткрытых дверей доносились обрывки разговора. Хиддлстон моргнул, не соображая, кто может вести беседу, но повинуясь некому интуитивному порыву прислушался, с неожиданным воодушевлением разбирая отдельные слова, хоть и не понимая сути. - Думаешь, ты самый умный? – послышался приглушенный резкий голос. Алекс. Том затаил дыхание. Сестра явно злилась. - Не волнуйся, уж точно не умнее твоего дорогого братца. Хотя проку от его ума.. Стивен. Чем недоволен он? - Я знаю, что ты задумал, и не позволю.. Звон разбитого стекла, сдавленный крик. Хиддлстон вздрогнул, ощутив пробежавший по коже холодок, какой-то частью сознания еще пытаясь осмыслить, к чему следует отнести происходящее: ко сну или яви. Тем временем раздался смешок. - Позовешь Хейма? Ради Бога, родная, он для меня не столь важен, чтобы даже задуматься, стоит ли сохранить ему жизнь, если случится так, что он по чьей-то подсказке встанет у меня на пути или хотя бы сунет нос.. А тебе лучше вести себя хорошо, малышка. - Только посмей его тронуть, ублюдок. Звук пощечины вполне мог послышаться, как и глухой удар, однако ругань брата звучала вполне явно. - Я думаю, что тебе лучше успокоиться и не переживать понапрасну, милая.. Я все равно контролирую ситуацию. Том слабо кивнул, буквально ощущая, как слова безуспешно пытаются пробиться сквозь горячий туман, наполнявший голову. Он не помнил, как добрался до своей комнаты. Хиддлстон проснулся спустя глубокую вечность от легкого толчка. Пришел в себя после череды всхлипов, уже четко воспринимая слова человека, очевидно, сидевшего рядом с его кроватью и держащего его за руку. Чувства и ощущения словно срабатывали, но в строгой и непонятно кем установленной очередности. - Томми, ты должен.. Алекс. - Я не могу, - с трудом прохрипел он, с необъяснимой радостью вслушиваясь в такой родной голос. Сестра вновь всхлипнула и, кажется, сильнее сжала его руку в своих холодных ладонях. - Пожалуйста, милый.. ради себя. Ради твоего ребенка. Ради всех нас. Умоляю, соберись. - Стивен сказал, что все под контролем, - прошептал Том, еле шевеля внезапно одеревеневшими губами и не понимая, откуда берутся эти странные слова, - Он оказался не таким идиотом, каким я его считал. Ты же ему веришь? - Ох, Том.. Милый, ты не понимаешь.. Ощутив на лице непонятную влагу Хиддлстон вздрогнул и попытался закрыться рукой. - Не надо, - пробормотал он, жалобно хныкнув и истинно не понимая, почему Алекс настолько жестока, что позволила дождю его мучить. Капли перестали падать. Мужчина вздохнул, улегся поудобнее, мечтая вновь провалиться в сон, чтобы нащупать то, что скрывалось за невесомой расплывчатой перегородкой, не пропускающей ни света, ни звука, только внутренним механизмом ощущая - там, за ней, тот, кто нужен ему как воздух, и словно из-под воды слыша громкие рыдания сестры. Том проснулся то ли от снегопада, то ли от почти целую вечность снедавшей его нутро адской смеси из волнения, тревоги и тоски, на время успокаивавшихся, словно дразня, дававших краткую обманчивую передышку, но обрушивавшихся на свою жертву со всей яростью вновь и вновь. Слабо мигал ночник. Где-то на уровне интуиции трепыхалась мысль, которая спросонья, а может просто ввиду ее полной абсурдности до мозга не была доведена. Хиддлстон осторожно выбрался из постели, стараясь не потревожить сладко спящего кота, который, впрочем, тотчас открыл глаза, зевнул во всю клыкастую пасть, мягко спрыгнул на ковер и быстро последовал за хозяином. Нащупав в полумраке тяжелую холодную ручку, его светлость с усилием открыл дверь, держась за стены и ощущая, что вот-вот упадет от слабости и волнами подкатывающей дурноты, медленно направился в темноту, ведомый единственной тоненькой ниточкой к тому, что могло оказаться спасением. Том тихо продвигался вперед, не зная, не понимая и не желая выяснять, куда бредет. В один миг мужчина резко остановился, словно ужаленный проникшими, прорвавшимися сквозь слепую пелену воплями разума: что он делает, зачем, почему, - но то, что владело им сейчас, что вело его, осторожным мановением невидимой ласковой руки отгородило эти порывы рациональности, безусловно действовавших хозяину на благо, но сейчас просто не способных оказать помощь. Хиддлстон не ощущал ни мягкости ковра, ни прохлады деревянных перил, слепо идя по этой тончайшей струе аромата, ведущего к спасению. Один вился у его ног, и это было тем единственным, что позволяло Тому нащупать и не потерять связь с реальностью, в которой он, в общем-то, находился только телом. Лишь ударившись лбом о дверь дальней кладовой, Хиддлстон диким взглядом окинул узкий холл рядом с кухней, куда не заходил с самого детства, в один миг разум будто вернулся к нему и осознание происходящего навалилось всей многотонной тяжестью: он был безумен, он сходил с ума и вел ничтожное существование где-то далеко от реальности. Нет, это был не он, не жалкий человечек, ни на что более не способный и проигравший сам себе. Уткнувшись лбом в шершавую поверхность деревянной двери, Том с остервенением терся о нее, скуля и с радостью ощущая, как занозы оставляют на нежной коже кровоточащие царапины, впиваются и причиняют боль, реальную и такую сладкую, а через минуту он уже стоял на коленях и плакал навзрыд, не веря, что и вправду было время, когда лорд Хиддлстон звался всесильным, не понимая ни как и почему случилось то, что случилось, ни каким образом и по какой причине он здесь оказался, и в тот же миг все его существо захлебнулось от этого родного и сводящего с ума запаха, доносящегося из-за двери. Один, послушно сидевший рядом с господином во время этого приступа истерики и только касаясь хозяина кончиком пушистого хвоста, громко мяфкнул, поднялся на задние лапы, а передними дернул медную ручку. Войдя в кладовую, Том включил свет, поначалу не понимая, что тут могло быть особенного, не считая того, что каждая молекула в этом захламленном чулане была пропитана тем самым преследовавшим его даже во снах порабощающим ароматом, и, осознав, что именно сюда были сложены вещи Криса, оставшиеся после ухода альфы, его светлость чуть не заорал от ужаса, прекрасно в общем-то понимая, какого рода спасение ему было предложено собственной природой, как и то, что другого варианта нет и не будет. Он яростно ласкал себя, лежа в собственной кровати, укрывшись одеялом с головой и уткнувшись носом в первую попавшуюся под руку крисову футболку, пропахшую потом, мускусом и ароматом альфы. Его альфы, желание принадлежать которому телом и душой захлестывало с головой. Лорд Хиддлстон поскуливал и жалобно хныкал, доставляя удовольствие не столько себе, сколько этому похотливому существу, жившему в нем, бунтовавшему в отсутствие желаемого и только сейчас получавшему подобие требуемого удовлетворения. После ухода Хэмсворта Том ни разу не испытывал столь мощного оргазма, от которого звенело в ушах и словно бы сознание покидало тело. Лорд Хиддлстон проснулся практически согласно годами выстраиваемому графику немногим позднее десяти, что можно было списать на текущее специфическое состояние. Он ощущал себя как после длительного сна, такого, что приносит не необходимый отдых, а тяжелое утомительное расслабление, отдающееся в мышцах болью и рассеянностью сознания, как, впрочем, и было на самом деле. Но Том наконец-то проснулся, и только сейчас в полной мере понял, что фактически находился на грани двух миров. И по этому поводу у него имелся целый ряд вопросов к определенным лицам. Алекс, ворвавшаяся к нему в спальню в считанные секунды после того, как мелодичный звон колокольчика разнесся по всему коридору, резко притормозила у кровати и неверяще заглянула брату в лицо. - Том? Это в самом деле ты? – прошептала она, опускаясь на колени. - А кто же еще? – раздраженно фыркнул Хиддлстон, почти с радостью ощущая привычные эмоции, в частности наиболее часто испытываемую – раздражение, - Будь любезна, позови Фродингера и.. Договорить он не успел: девушка повисла на нем, целуя щеки, лоб, обнимая и радостно что-то бормоча. - Ты действительно здесь? Томми, милый.. - Алекс, да уймись же.. – попробовал отбиться Том, с отвращением ощущая омерзительный запах пота и даже догадываясь об его источнике, однако сестру это, очевидно, не смущало, - В чем дело? Дорогая, что у тебя с лицом? Алекс разжала объятия, коснулась припухшей щеки, но, мигом сориентировавшись, ткнула брата пальцем и вздернула нос: - А у тебя? Том поморщился: уходить от ответа, переводя внимание на кого-то тоже было пакостным приемчиком из семейного арсенала, но тут же коснулся лба, щек и удивленно моргнул. В воспоминаниях каскадом кружились картинки вчерашней ночи: дверь в подвал, горькая обреченность, постыдные слезы и.. - Не важно, - надменно фыркнул Хиддлстон, отстраняя руку сестры, - Ты не могла бы сообщить, по какой причине я.. - Том, ты был в таком состоянии.. – протянула она, отводя глаза. - Кстати, насчет этого. Полагаю, вы не сочли нужным предпринять какие-либо меры, чтобы помочь мне преодолеть это..недомогание? - А что мы могли? Хейм сказал, что ты из этого состояния выйдешь сам, твоя омега, она.. – Алекс запнулась, но тут же взяла себя в руки и подняла на брата холодный взгляд, - Возможно, нам следовало вызвать другого специалиста и тем самым предать гласности происходящее, но я не.. – она вновь на секунду замялась, прежде чем тихо закончить, - мы решили, что это будет излишним. Хиддлстон кивнул, принимая ответ, в висках вновь застучало. В суровом допросе не было нужды. Память вела себя исключительно благожелательно и услужливо подсовывала картинки и целые сюжеты того, что с ним происходило на протяжении некоего промежутка времени, относительно длительности которого он тоже хотел бы внести ясность. Впрочем, о многом эта милая леди умалчивала, совсем как после того восхитительного уик-энда, проведенного с Хэмсвортом в гостевом домике, и его светлость не мог сказать, что это было уж так плохо. Он скользнул пальцами по волосам и вздрогнул от отвращения, ощутив касание сальных прядей. Дождавшись, пока виток боли ослабнет, Том поднял сосредоточенный взгляд на сестру: - Сколько? Месяц? Два? - Почти полтора, но.. Дверь с громким стуком распахнулась во второй раз за утро. Стивен вбежал в спальню брата, также как и Алекс несколькими минутами ранее, изумленно замер на пороге, и, глядя в его взволнованное лицо, Хиддлстон уверился, что отчитывать младших за такое неподобающее поведение у него язык не повернется. - Том.. С тобой все хорошо? Тебе нужно принять лекарство, я распоряжусь.. – бросился Стивен к своему лорду с невиданной ранее прытью. Хиддлстон повелительным движением руки отстранил брата, даже сквозь головную боль и некую неясность сознания отметив его весьма испуганный вид. - Благодарю, не стоит. Стивен, что мне нужно, так это подробный отчет о деятельности компании за прошедшее время, пока я.. – Он глубоко вдохнул, медленно выдохнул и закончил уже более ровно, - Будь любезен после обеда предоставить все документы. - Но ты же.. Это просто смешно! – всплеснул руками брат. Том приподнял бровь и в своей характерно-презрительной манере неприятно усмехнулся: - Ты споришь? - Нет, все нормально.. Просто ты.. Ты был так.. - С ним все в порядке, милый, - кивнула Алекс, состроила гримаску, и Хиддлстону на секунду показалось, что в ее словах промелькнула ненависть, смешанная с победными нотками. Впрочем, ощущение мгновенно растворилось в череде болевых вспышек, опаливших голову. - Да, немедленно вызовите доктора Хейма, - приказал он, морщась и нервно ощупывая затылок: а вдруг сотрясение или гематома? - А сейчас вышли оба вон, мне необходимо привести себя в порядок. Да, мне нужен Фродингер, где он? - Как бы это сказать.. – начал вытянувшийся по стойке Стивен. - Как есть? – устало предположил Том, - Ну так и? - Он.. уехал, - сообщила Алекс, продемонстрировав младшему брату неприличный жест. - Прекратить, - прошипел Хиддлстон, переваривая эту новость. Фродингер был принят на службу в доме еще до его появления на свет, и его светлость не мог припомнить, чтобы старик отлучался куда-то чаще чем раз в пять лет, а сейчас совершенно не представлял, как обойдется без него, - Что это значит ? Как он мог уехать? - повысил Том голос и вперился тяжелым взглядом в медленно отступавшую к двери Алекс, - Куда? Как ты могла его отпустить? - Он сказал, что ему нужно отлучиться на несколько месяцев по личным обстоятельствам. Что я должна была сделать? – взвилась сестра, но судя по тому, как она отвела глаза, Хиддлстон пришел к выводу, что не все именно так, однако решил выяснение этого вопроса отложить на некоторое время. На данный момент делом первейшей необходимости его милости виделась горячая ванна. Ему показалось, что он снова проваливается в это отвратительное состояние извращенного сна, и был безумно благодарен вернувшему его обратно в четкую нормальную реальность радостному голосу: - Ты уверен, что мне не следует остаться и помочь? - Нет, милая, я настаиваю, чтобы вы удалились, - в привычно-раздраженной интонации бросил Том, но, не узрев сиюсекундного исполнения своей воли, мысленно извинился перед натруженными с утра пораньше голосовыми связками и свирепо рявкнул, - Вон! Дождавшись, пока брат и сестра, в отношении которых друг к другу ему почудилось нечто, чего не было ранее, поспешно покинули спальню, и дверь закрылась с глухим и знакомым щелчком, Хиддлстон, тяжело вздохнув и сморщившись от отвращения, засунул под подушку крисову футболку, выбрался из кровати, неожиданно радуясь ощущению подгибающихся ног, с которым теперь мог бороться, и задумчиво огляделся, не зная, с чего начать. В конце концов Том развернул почему-то обращенное к стене зеркало и, пару минут потратив на изучение отражавшегося в нем ничтожного подобия приличного джентльмена, презрительно сплюнул себе же в лицо. Том отложил книгу, которую собирался открыть последние полчаса, и растерянно выглянул в окно. Этот тусклый март всегда навевал на его светлость странную, непонятную и не поддающуюся обоснованию тоску. Сизовато-серое небо на фоне бурой слякоти, смешанной с грязным снегом. Впрочем, логического обоснования того, как не слишком любимое время года может повлиять на события текущего момента жизни не имелось, так что Хиддлстон мысленно посоветовал себе засунуть глупые суеверия в купе с отвратительным настроением куда подальше, сразу же ощутив постыдное смущение, сменившееся яростью: как можно опуститься настолько, чтобы в обычнейших фразах отыскивать отсылки к непристойности? Его беспокоили сны. Почти каждую ночь он видел Криса. Они не всегда трахались, часто просто прижимались друг к другу и что-то обсуждали, кажется, даже смеялись, и Том, просыпаясь на утро, мог поклясться, что первые пару секунд почти ощущал тепло тела Хэмсворта. Это пугало до ужаса, до безумия, но Хиддлстон не мог не заметить, насколько его самочувствие после таких снов улучшалось. И не только физическое. Его светлость ощущал себя практически нормально, если понятие норма вообще было применимо к нему лично в текущем состоянии. Ему до ужаса не хватало ворчливой заботы Фродингера, судя по всему все еще полагавшего, что его господин без бдительной опеки обойтись не сможет. Ни за что бы не признался, но Том безумно скучал по Берту, старому самодовольному мерзавцу, без устали нарушавшему все его планы, на ходу сочинявшему новые, разыгрывал партии, главными героями которых были окружающие его люди, причем не принимая в расчет их мнения. Легкий стук в дверь вернул его в реальность. Застонав при мысли о том, что в который раз ему приходится принимать посетителей в самом что ни на есть унизительном виде – лежа в постели, Хиддлстон коснулся рукой уже заметного живота, запахнул халат и прохрипел: - Войдите. Стивен был странно бледен, тих и более молчалив, чем ранее, но это продолжалось с момента так называемого возвращения Тома в реальность, и он уже не был твердо уверен, что брат когда-либо вел себя по-другому. - Я принес материалы по анализу эффективности сделок, заключенных летом, - сообщил молодой человек, раскладывая на столе бумаги. - Благодарю, - кивнул Хиддлстон, наблюдая за братом, - Ты прекрасно справляешься и оказываешь мне неоценимую помощь. - Рад слышать, милорд, - сдержанно кивнул Стив, сложив руки за спиной. Том недоуменно моргнул: при всей его строгости по отношению к брату подобное обращение было у них не в ходу. - Стивен.. - Да, я подготовил текст доверенности, - тихо произнес он, - Быть может, ты выделишь время и.. Хиддлстон нахмурился. В долю секунды выражение его лица изменилось от растерянного до не предвещавшего ничего хорошего. - Прошу прощения? – прошипел он, надвигаясь на брата. - Фьессо предложили провести обсуждение с глазу на глаз через пару месяцев. И требуют определить дату, - поспешно пояснил Стивен, однако не отступил. - Великолепно, - благосклонно кивнул Том, чуть успокоившись, - Я не возражаю. - Но.. Но.. – запнулся Стив, - Ты же не сможешь провести переговоры. - С чего ты взял? – вновь ощетинился его лорд. - Они же.. Ты сам сказал, что не хочешь никому сообщать.. – пробормотал молодой человек. - Они не узнают, - холодно прошипел Хиддлстон, хотя при мысли о том, как он предстанет перед латиносами с семимесячным животом, внутри все перевернулось, - Видеоконференц-связь отрабатывает великолепно. - Но.. Ты же не можешь.. – растерянно лепетал Стивен. - Ты хочешь возразить? – свирепо прищурился Том. Брат, казалось, пару секунд колебался, после чего опустил плечи и отрицательно покачал головой. - Да, на чье имя доверенность? – пару секунд спустя с усмешкой поинтересовался Хиддлстон. - Ну, я же решал кое-какие вопросы, пока ты.. в эти две недели.. – произнес Стив, со странным выражением оглядывая комнату. - Благодарю, ты очень любезен, однако тебе и так досталось в последнее время, - скривил губы Том и, устремив взгляд на бумаги, указал пальцем на дверь. ..Он понял, где находится, только по многочисленным портретам Хиддлстонов, очевидно всех и с самого сотворения мира, висящим на укрытых тяжелым красным бархатом стенах. Особняк. Столовая. Крис шумно втянул ноздрями густой, пропитанный терпкой сладостью воздух, повинуясь некому странному наитию прикрыл глаза и двинулся вперед, ориентируясь лишь на этот манящий аромат, который невозможно было спутать ни с чем во всей громадной вселенной. Он издалека не то, чтобы увидел, а просто учуял, что на роскошном обеденном столе лежит Том, этот сучный гаденыш, полностью обнаженный. Словно невидимой веревкой руки сведены за головой, ноги широко раздвинуты. Пару секунд спустя воочию убедившись, что это и в самом деле его змеиная светлость, Хэмсворт нерешительно замялся, но как только заметил, что Том на него смотрит, поймал злобный замутненный желанием взгляд этого засранца, даже будучи разложенным для ебли задиравшего нос и мнившего себя круче всех, то лишь коротко рявкнул и в мгновение преодолел несколько десятков метров, оказавшись прямо у стола. Альфа даже не сразу осознал, что и сам полностью обнажен, ни движения воздуха, ни казалось бы холодных каменных плит.. да это и не было важным. Стоило ему посмотреть на лежащего перед ним, для него Тома, втянуть с воздухом терпкий, напитанный горечью запах возбужденной, готовой к случке омеги, разум устремился в небытие, остались только инстинкты: повязать еще сильнее, подчинить, продемонстрировать всем, что Хиддлстон, кем бы он там ни был, - его, его собственный. Гаденыш, видимо, тоже что-то чувствовал, потому что судорожно всхлипнул и раздвинул ноги. Крис подтащил партнера к краю стола, опустился на колени, уткнулся носом между раздвинутых ягодиц и провел языком, слизывая пряную смазку, облизал мошонку. Со злобным удовольствием слушая жалобные всхлипы, Хэмсворт довольно усмехнулся и щелкнул пальцем по торчащему члену. Том попытался протестовать, дрыгнул ногой, но как-то слабо так дрыгнул и тут же отвернулся, залившись краской до корней волос. Крис хищно усмехнулся: медлить он не собирался. Не церемонясь, альфа закинул длинные ноги себе на плечи и вставил этой недоебанной сучке одним резким движением, чуть не заскулив в голос от облегчения. Он трахал Хиддлстона сильно, глубоко, входя до паховых волос, а тот послушно принимал, не противясь, а только похныкивал тихонько и стискивал щиколотки на крисовой шее, а Хэмсворт врывался в партнера все резче и резче, и даже нараставший глухой ропот непонятных голосов не мог ему помешать; он растворялся в ощущениях и словно возносился до осознания глубинного смысла, чувствовал и знал все, что ранее было непонятно: омега была для него сутью всего сущего. Все вставало на свои места. Так и происходило в далекие дикие времена: Крис ощущал, что она зародилась именно тогда – выжигающая нутро и душу тяга альфы, когда просто по запаху ощущалось, что вот эта омега – его. Отныне омега была его божеством, ей принадлежала вся добыча, она решала, где будет спать альфа, и альфа старался угодить ей во всем, только чтобы она благосклонно подпустила его на свое ложе, позволила доставить ей удовольствие. Альфа будет защищать свою омегу ото всех, он будет драться с другими самцами за право обладать ею, будет рядом с ней во время течки, удовлетворяя и оплодотворяя. Он пометит ее запахом, когтями, зубами, чтобы все знали, чья она. Что у омеги отныне есть он - господин, готовый разодрать любого, кто только приблизится к его божеству. Гул голосов нарастал. Том беспокойно заерзал, насаживаясь на толстый член сильнее, яростнее подаваясь вперед. Глаза гаденыша светились в полумраке как у диковинного животного, Крис лишь вгляделся в них и, в долю секунды осознав по плещущимся в них чувствам, что омега ощущает все то же, что чувствует он, толкнулся сильнее, уже жадно желая кончить и связать омегу своим узлом, поднял голову и понял, откуда идут те самые голоса Многочисленные портреты Хиддлстонов, висящие на стенах, словно ожили, глаза двигались, они смотрели, все видели, наблюдали. Они видели, что Том теперь его, что он не будет никого спрашивать, что.. Сам змееныш, словно опомнившись, резко огляделся и тут же забился в сладкой судороге, кончая белесыми струйками себе на живот.. Крис проснулся с громким воем, ногами спихнул пропитавшуюся потом простыню и, стараясь успокоить сбившееся дыхание, зачем-то схватил телефон, который тут же выпал из трясущихся пальцев. После мощного оргазма тело не желало слушаться, в трусах было мокро, в голове шумело как от резкого подъема на громадную высоту. Он ощущал все так, словно только что вышел из проклятого Хиддлстона, так его чувствовал, будто.. Но это же сон. Альфа расстроено потер лоб, встал и поплелся в душ. Что за черт? На другом конце мира Том судорожно запивал таблетки, проталкивая в сузившееся от тошноты горло воду из умывальника большими жадными глотками, а затем лежал до самого вечера, завернувшись в одеяло. Это была его фантазия, их у него было много, и оно было слишком большим потрясением для неопытного и неискушенного в таких вещах человека. Да, лорд Хиддлстон мог хладнокровно отдавать приказы о ликвидации кого-то из конкурентов, принимать ключевые решения, касающиеся миллиардов, за которые он отвечал перед семьей, но в вопросах отношений и плоти он был как смущенный котенок. Решив, что раз удовлетворение низменных порывов столь необходимо, то ради собственного душевного здоровья он пойдет у ненасытной природы на поводу, Том поначалу стыдливо, потом уже смелее регулярно самоудовлетворялся, перед глазами мелькали разнообразные картинки с ним и Крисом. Теперь в недостатке исходного материала для воображения не было. Сначала фантазии были осторожными, потом все ярче и безумнее, одна бесстыднее другой. Хиддлстон раз за разом вспоминал то, что происходило в Праге, уже не в силах смущаться. Воспоминания путались с порождениями собственного воображением: вот они в чертовом сортире проклятого клуба, так близко, и он не отталкивает Криса, нет, наоборот.. Или на проклятой вечеринке в кружевной маске в присутствии всех опускается перед альфой на колени и делает то, что само по себе унизительно для любого порядочного мужчины. С горящими щеками Том раз за разом представлял себе, как Хэмсворт раскладывает его посреди столовой и имеет на глазах всех поколений семейки высокомерных снобов, грубо трахает в текущую дырку, а его светлость стонет от наслаждения, удовлетворяя похоть своего альфы. Это было любимой фантазией, но в этот раз что-то пошло не так. Просто Хиддлстон в один момент каким-то образом утратил контроль над плодом своего воображения, словно его цветная картинка в его голове как будто ожила, или к его сознанию подключился кто-то еще. Распаленный похотью, Том не сразу это понял, но когда Крис сделал не то, что представлял и хотел создатель фантазии, то последний не на шутку перепугался. Это уже было не его воображение, а какая-то другая реальность. Хиддлстон не мог открыть глаза, он словно перенесся в того Тома, что лежал на столе и похотливо раздвигал ноги. Однако возбуждение и любопытство были столь сильны, что его светлость силы к сопротивлению не нашел. Хэмсворт делал то, что Том никогда бы не позволил себе представить, трахал партнера так, как хотел, хотя фантазия была чужая. Хоть Тома это и перепугало до чертиков, но он даже скулил и всхлипывал, столь сильным было возбуждение. Хиддлстон очнулся словно от обморока, вцепившись рукой в подушки. Влажный от спермы член подрагивал, дырка сокращалась, а простыни были мокрыми от обильно натекшей смазки. Вспоминая пережитое во сне наслаждение, Том заливался краской стыда, но поделать ничего не мог. Он помнил, как ощущал себя во власти своей альфы, так же как знал, что альфа в его власти тоже, и это было неописуемо прекрасно, но в то же время до ужаса страшно. Его светлость так испугался, что недели две ничего не представлял, только дрочил по-быстрому в душе. В автомастерской, куда Крис зарулил, когда легкий стук в машине начал не столько беспокоить, сколько раздражать, царила удушающая жара. В и без того вязком воздухе витал тяжелый запах моторного масла, безуспешно перебиваемый развешанными то тут, то там бумажными освежителями с навязчивым душком извращенного подобия морской свежести. Под навесом, пыхтя и понося все: начиная от духоты и заканчивая недоделанными гонщиками, только получившими права, а уже возомнившими себя властелинами трассы и скорости, - возились несколько потных и встрепанных мужчин, судя по эмблемам на комбинезонах местные механики. Вздрогнув при мысли о том, как же должно быть кошмарно в такую жару таскать на себе передник с шортами из плотной, не пропускающей воздух ткани, Хэмсворт вытер платком мокрую от пота шею, поднял на лоб солнечные очки и огляделся. Все как в других подобных заведениях, разбросанных по всему миру, а он на них насмотрелся изрядно. Даже в специализированном сервисном центре по обслуживанию эксклюзивных авто непосредственно ковырялись в автомобилях такие же потные мужики, которые, к слову, порой оказывались отличными собутыльниками. Из банальнейшей картины выпадала хорошенькая миниатюрная девушка, взволнованно прыгавшая вокруг небольшой машины ядовито-розового цвета. Судя по тому, как она подтягивала вниз без одного сантиметра непристойной длины юбку, только что сделала более чем низкий наклон, и благодарная публика в комбинезонах явно ждала от нее повторения номера на бис. - Пять сотен, детка, - послышался слегка гнусавый, но вполне отчетливый голос. Судя по уверенному виду и солидному животу, выдававшего истину, согласно которой наклоняться ему приходилось не часто, неопрятного вида коротышка был здесь хозяином или кем-то вроде. Густо накрашенные лиловой тушью ресницы взлетели вверх. - Ой.. А вы мне покажете, какие тормоза убрали? - Без проблем, - хмыкнул парень в рабочем комбинезоне, махнул рукой в сторону груды ржавых железяк и подмигнул хозяину, - Вон там. Что-то из этого ваше. Девушка кивнула и, забавно семеня на опасной высоты шпильках, приблизилась к куче металлолома, ткнула что-то носком туфли. - А какое именно от моей малышки? - А вон верхнее.. Хэмсворт, уже пару минут с интересом наблюдавший за сценой, усмехнулся, неторопливо подошел к груде металла и поднял железяку. - Ну ни хрена себе..У нее были колодки от грузовика, а вы ей воткнули от Хонды, так что ли? Повернулся и кивнул девушке. - Здрасьте. Ее звали Стэфи, она работала дизайнером, рисовала всякую хрень для афиш и рекламных плакатов: от бабочек и фруктов до голых парней, - за которую, впрочем, платили вполне серьезные гонорары, играла в теннис и любила сладкие, конфетные духи. И целовалась очень-очень здорово. И она была такой мягкой и податливой везде, где нужно. Совсем как Крис любил. Когда-то и практически в другой жизни, как он внезапно понял, зажимая ее в углу возле ресторанчика, где они не спеша перекусили, разобравшись с надувательством в автомастерской. И пока она улыбалась и постанывала когда надо, Хэмсворт с ужасом думал, что все это было просто здорово, только почему-то не заводило. Сминая упругую грудь, прихватывая пухлые, карамельные губы, альфа практически с отчаянием силился ощутить хоть малую толику обычного, лавиной накатывающего и мгновенно перехватывающего дыхание острого возбуждения, и внезапно чистая в своей истинности мысль вспыхнула в белокурой встрепанной голове: он этого не хочет. Не здесь, не сейчас. Ни с этой женщиной. Да вообще ни с какой. Хэмсворт пару раз моргнул и отшатнулся от судя по громким стонам и жаркой дрожи явно получавшей удовольствие партнерши и почесал затылок. Ему бы сейчас не помешал последний номер журнала для крутых альф, и чтобы в колонке полезных советов были описаны десять путей отхода из подобных опасных для мужского достоинства ситуаций. В его неправдоподобно приятный сон проник жуткий крик. Том с трудом разлепил веки, отгоняя образ смеющегося Хэмсворта, осторожно выпрямился и оглядел полутемную комнату. Рядом с кроватью определенно кто-то находился, однако то, что слух его не подвел, и громкие панические вопли действительно издавал Стивен, он убедился, только лишь изрядно проморгавшись и в который раз поклявшись себе не забыть про маленькую прикроватную лампу – выключатель был слишком далеко. Все же дотянувшись до рычага источника света, спустя долю секунды проникшего во все уголки спальни, Том приоткрыл рот, с изумлением взирая на представшее его глазам фантастическое зрелище. Брат был в ночном халате – свидетельство позднего часа; издавая попеременно мольбы и проклятья, он отчаянно размахивал руками и одной ногой пытался отогнать громко шипящего кота. Другая его нижняя конечность была располосована до крови. Хиддлстон, разум которого уже вернулся в эту реальность из сонных грез до такой степени, что начал потихоньку воспринимать и даже подвергать анализу происходящее, потер лоб и нахмурился. - Что такое? В чем дело? - Убери его.. Том.. – почти простонал брат, демонстрируя чудеса эквилибристики. Его светлость напомнил себе, что приоткрытый даже по причине крайнего изумления рот – первый признак душевного недуга, вздохнул, осторожно сел и убрал волосы с лица, окончательно приходя в себя. - Стивен, будь любезен, поясни, что привело тебя в мою спальню в столь поздний час? – резко поинтересовался он, ощущая, что, находясь в привычном положении выговаривающего, словно покрывается оболочкой непоколебимой правоты и уверенности в своем определенном законом праве руководить. - Я.. Мне не спалось.. – сбивчиво проблеял брат, - Я шел за водой, и.. Том, Бога ради, отзови эту тварь! Хиддлстон машинально позвал кота к себе, но тут взгляд его зацепился за валявшуюся на полу подушку. У него такой не было. - Что это? – прохрипел Том, ощущая, что на лбу выступила испарина. Один наконец-то решил, что атаковать скулящую жертву ему наскучило, тем более что и противник совершенно явно издавал звуки поражения, так что гордый рыцарь с явным чувством выполненного долга запрыгнул на кровать и тут же ткнулся господину мокрым носом в щеку. - Я..услышал шум.. Решил проверить и.. – бормотал тем временем Стивен, как обычно в подобных ситуациях не решаясь взглянуть на старшего брата. В конце концов он зачем-то поднял с пола подушку, которую тоже не миновали острые кошачьи когти, и сделал пару шагов к кровати. Один, довольно улегшийся было рядом с хозяином, сию секунду вскочил и злобно зашипел, как-то даже зарычал, шерсть вздыбилась еще сильнее. Не отрывая настороженного взгляда от проклятой подушки, Том несколько раз сглотнул и постарался взять себя в руки. С трудом отметя пришедшие в голову панические и совершенно бредовые мысли, несомненно порожденные ужасными воспоминаниями, связанными с ситуацией, комическим отражением которой было происходящее в данный момент глупое недоразумение, он устремил на брата уверенный взгляд, надеясь, что в его глазах было невозможно разглядеть следы не оставляющей его позорной паники. - Как видишь, все в порядке. Полагаю, тебе лучше удалиться к себе. Как только дверь с тихим щелчком закрылась, Хиддлстон снова лег, укрылся одеялом до шеи и обнял немедленно выпустившего когти ему в руку любимца, зарылся пальцами в теплый длинный мех. Равномерный шум дождя и томное мурлыканье под ухом убаюкивали, но что-то тревожно ныло внутри. Том резко открыл глаза, встал с кровати и закрыл дверь на замок. Крис сидел на маленьком причале перед домиком и курил пятую, а, судя по на половину пустой пачке, более чем вероятно и десятую по счету сигарету. Если бы мысли были видимы глазу, они окружали бы Хэмсворта темным, гудящим облаком. Альфа затянулся еще раз, осознав, что докурил до фильтра, поморщился и, затушив остатки сигареты, уложил ее поверх образующей аккуратный холмик кучки окурков. Иногда Крис ощущал себя словно тот маленький домашний хомячок, что был у него в детстве, которого он исправно кормил, поил, но тот все равно сбежал в силу откровенной тупости и почти наверняка окончил свое холеное существование в пасти тетушкиного кота, не такого свирепого, как твари, обитавшие в Хиддл-хаусе, но несколько лет имевшего на хомяка зуб. И сейчас, когда альфа ощущал, как мчится по кругу из своих мрачных мыслей, рождающихся словно мыльные пузыри: ткнешь одну, а через секунду надуются еще три, тяжелее и тягостнее, - он находил все больше сходства между собой и толстячком Термибастером, способным с одинаковым жизнерадостным восторгом часами бегать по своей крутящейся игрушке. А когда Крис с жадностью пытался ухватиться за нужное, то, что было сутью, ответом на невысказанные даже себе вопросы, а оно как кусочек сыра каждый раз оказывалось вновь недосягаемым, хотя по ощущениям находилось так близко, практически перед носом, и это происходило снова и снова, то Хэмсворт уже со страхом начал подозревать себя в мазохизме, крутым альфам вообще не свойственном. В очередной раз упуская этот ответ потому, что в ту секунду, когда надо было схватить упрямую мысль за хвост, он притормозил, испугавшись истины, способной оказаться не из тех новостей, что понравится наверняка, и, прежде чем крутой альфа решил, что он ничего в принципе не боится и тут бояться смешно, правда была упущена, Крис укорял себя в трусости. Уж кем-кем, а трусом Хэмсворт никогда не был, он был крут и доволен собой, и чтобы таковым оставаться требовалось сурово все обдумать и рассудить, что же нахрен такое с ним творится и насколько это хреново. Произошедшее, а вернее не произошедшее сегодня было лишь еще одним знаком из множества, но столь очевидным, что не обращать на него внимания было уже нельзя. Отлично. Крис закурил еще одну сигарету, с тоской покосился на прихваченную банку пива, но сурово одернул себя: ему нужна ясная голова. Итак, в один момент после разрыва с навязанной омегой альфа осознал, что Хиддлстон ему снится частенько. Потом понял, что проклятая гадина занимает и все мысли, когда он бодрствует и даже когда мозг затуманен алкоголем. Через пару месяцев после своего побега Хэмсворт понял, что и когда ласкает себя, то представляет только Тома. От этой мысли не стало тошно или как-то неприятно, просто это само по себе было странно. Змееныш ведь по сути не походил на омегу из его мечты ни под каким соусом: он был мерзким, тощим, совсем не в крисовом вкусе, а привлекал лишь потому, что пах омегой. Прямо сейчас его рядом не было, запаху было неоткуда взяться. Но все равно стоило Крису закрыть глаза и представить тонкие, презрительно искривленные губы и серые глаза, как у него разом вставал. О предыдущих своих мучительных размышлениях на эту тему, в ходе которых он осознал и признал, что змееныш до ужаса интересует, интригует, завораживает каждым движением и вообще невообразимо притягивает просто так, Хэмсворт предпочитал не задумываться как о глупом наваждении. А сейчас, видимо, настал момент доказать себя, что он настоящий крутой мужик, и признать это, принять как данность, факт, который изменить он пока не в силах и вообще не уверен, хочет ли, и идти дальше: дело ни в каком ни в запахе, ни в дурацком обмане или даже колдовстве, на что Крис, стыдно сказать, иногда думал. Просто оно было так как было: Хиддлстон обитал в его голове и сердце, и больше тут раздумывать было не о чем. От этого влечения Крис свои обиды и унижения в Хиддл-хаусе не позабыл и злиться меньше не стал. Хэмсворт глубоко вздохнул, тем не менее после того, как истина все же вышла наружу и обрела имя в лучах света, а не темных закоулках его подсознания, ощущая себя как никогда легко и практически радостно, тряхнул головой, вышвырнул тлевший фильтр в воду и решил, что пора переходить к следующему пункту набросанной наспех стратегии, согласно которому надо было определить, куда следует двигаться. Мало того, так проклятый Хиддлстон еще и в его сны влез. Снилась не такая дикая хренотень, как в тот раз, когда Крис трахал змееныша в столовой особняка, он больше никуда не проваливался, но и не были похожи на то, что обычно снилось Хэмсворту. Хотя было и безумное возбуждение, он не мог отрицать того, что регулярно просыпался, сжимая в руке мокрый от спермы член. «Ну и хрен с тобой», - зло подумал Крис, открывая банку. Зато уж точно не импотент, встает как по команде, любой обзавидуется. Хрен с тем, что на сучного английского лорденыша. Это уже детали. Хэмсворт неуютно поерзал, все равно ощущая некий зуд. Он не то, чтобы боялся всех этих влюбленностей, любые страсти можно задавить отсутствием взаимности и пакостным отношением к партнеру, с чем змееныш отлично справлялся, а Крис свято верил, что влечения на расстоянии долго не длятся, но это его все равно беспокоило: ощущения были слишком сильны. Такие завороты были бы нормальными для крепко-накрепко повязанной альфы, но у него-то такое уже должно было пройти..давно. Инстинкты неистовствовали, а сейчас, когда мозг оказался с ними солидарен, бесновались до невообразимого. Сдаваться сразу и вот так просто без боя было как-то недостойно крутого альфы и мужика в принципе. Один способ Крис знал, действенный, хоть и болезненный, но проверенный, к которому он прибегал пару раз, когда нужно было избавиться от каких-либо напрягавших мыслей по принципу «клин клином». Тяга к Хиддлстону пугала до такой степени, что Крис с радостью потерпел бы, если бы ее вместе со всеми дурацкими воспоминаниями из него выковыряли раскаленными щипцами. Глупые желания нужно было искоренить. Решительно войдя в дом, Хэмсворт швырнул на пол очки, стянул футболку, от которой все еще буквально разило непонятного и химически-мутированного происхождения карамелью, поудобнее уселся в кресло, приспустил брюки с бельем, достал мягкий член. Провел рукой вверх-вниз, представляя Эльзу. Сразу же стало грустно. Хоть она и не скрывала, что он не был у нее единственным, эта женщина была его первой омегой. Первой любовью, существом, с которым Крис когда-то хотел быть вместе и навсегда. Хэмсворт знал, что до него она уже была в вязке, но их расставание все равно было чертовски болезненным. За тот год он всем сердцем полюбил ее, и было плевать, кто трахал и сколько, хотя альфа внутри и не полностью принимал происходящее. Крису было все равно. В сексе с Эльзой не было такого единения, как было у них с Хиддлстоном на этом древнем уровне, но она была очень опытной и для неискушенного альфы представлялась суккубом, не иначе. Она была для него первой и стала бы единственной. Он был молодым двадцатилетним парнем, верившим, что встретил свою настоящую любовь и готовым перевернуть ради нее весь мир. Эльза нежно целовала его, исполняла казалось самые развратные мечты, говорила, что любит, но это не помешало ей уйти, и боль от этого предательства долгие годы жгла Криса изнутри, наложив отпечаток на его отношение к отношениям в принципе. Все это было давно, Хэмсворт повзрослел, стал настоящим мужиком, сменил множество партнеров, у него было дохренища секса, обычного и отличного, но раны все еще словно сочились кровью. Даже не боль от расставания с любимым человеком, нет, он совсем не скучал по ней. Но боль от того, что он даже при своем статусе крутого альфы и весьма приятной внешности не застрахован от того, чтобы его сердце было разбито. Крис поглаживал член, водил пальцем по головке, представляя на месте руки ее пухлые губы. Он словно наяву видел загорелую кожу, маленькую аккуратную грудь и розовые, призывно торчащие соски. Одной рукой Эльза держала его член, хитро улыбнувшись, направила другую себе между ног, туда, где уже было мокро и горячо.. Член начал твердеть. Хэмсворт представлял, как вплетает руку в ее густые длинные золотистые волосы, отводит хорошенькую головку назад и проводит членом по пухлым губкам. Это всегда мгновенно доводило его до пика, но на этот раз все было не так. К удивлению, стоял у него очень слабо. Воспоминание о женщине, когда-то разжигавшей его похоть даже в мешковатом свитере, уже не возбуждало. Крис растерянно моргнул и вдруг как будто провалился куда-то в пустоту. Чертыхаясь, Хэмсворт силился разомкнуть веки, но словно что-то заточило его в той картинке, что мелькала перед глазами. Девушка с жадностью сосала его полутвердый член, выпустила изо рта на секунду и облизнула розовые губы. Крис восторженно хрюкнул, но вдруг ощутил это. Стоило его ноздрей коснуться этому невероятному запаху, как член дернулся. Эльза улыбнулась, но внезапно как от резкого толчка отлетела в сторону. Перед ним стоял Том, полностью обнаженный, стоял, злобно прищурив глаза. Змееныш внимательно оглядел обалдевшего альфу, плотоядно облизнул покрасневшие губы. В его взоре явно читалось нечто сродни ревности. Крис таращился на это невероятное явление в оцепенении, член его встал полностью и закапал смазкой. Мужчина словно был в трансе, заточен в своей же фантазии, над которой уже не был властен. Змееныш неторопливо подошел к несостоявшемуся супругу, опустился на колени. Посмотрел на охреневшего в конец мужчину, сузил глаза, спокойно взял в руку его член и сжал. Хэмсворт удивленно крякнул: он пару раз смеха ради представлял самовлюбленного, брезгливого, высокомерного педанта лорда Хиддлстона, сосущего его хрен, хотя потом это заканчивалось вовсе не хохотом, а не приносящей особого удовлетворения немедленной дрочкой, ну а в последние месяцы он предпочитал вообще на такие темы не думать, не считая того, что расслабленный алкоголем разум представлял сам что желал, не беря в расчет душу, которую судя по ощущениями подрали хиддлстоновские монстрокоты. А происходившее сейчас, чем бы оно выдери его черт шипованным страпоном ни являлось, было невероятно, абсолютно нереально, но гаденыш, кажется, собирался делать именно это. Том погладил рукой еще сильнее напрягшуюся в его руке плоть, осторожно наклонился и лизнул головку. Это было столь откровенно неопытно, столь остро проникло в кровь, что Крис чуть не кончил от такой примитивной ласки. Одной рукой придерживая член, другой Хиддлстон приласкал крисову мошонку, положил руку ему на колено, поудобнее перехватил член, обнажил головку, вобрал его в рот насколько смог и начал сосать. Том ни хрена не умел работать ртом, сглатывал и давился, слюна текла по подбородку, но он упрямо продолжал, все также злобно поглядывая на Хэмсворта, только теперь глаза были с поволокой: к злости примешивалось явное желание. Размеры партнера не позволяли ему взять член на всю длину, но альфе и того хватало. Крис плавился в удовольствии, изо всех сил сдерживаясь, чтобы не засадить сучной гадине по самые гланды, но все же не выдержав, дернулся. Игнорируя протестующе-жалобный стон, Хиддлстон тут же выпустил член изо рта. Надменно глядя Крису в глаза, он медленно облизнул припухшие заалевшие губы, не отрывая хмурого взгляда от задергавшегося любовника, провел языком по всей длине напряженного стояка. Хэмсворт зарычал, но Том строго посмотрел на него, высокомерно хмыкнул и легко коснулся кончиком языка сочащейся головки. Крис плюнул на всю свою гордость альфы и жалобно заскулил, признавая полную победу этого маленького поганца. Гаденыш неожиданно улыбнулся, но вдруг смутившись отвел взгляд. Умом понимая, что это все не на самом деле, что просто не может быть такого, ну не может, Хэмсворт все же заворожено смотрел на этот румянец, в сочетании с презрительным взглядом сносивший крышу и заставлявший пламенеть кровь. Том вдруг дернулся, зашипел непонятно с чего, уселся поудобнее. Вздохнул, наклонился и снова вобрал в рот большой член. Хиддлстон расслабил горло и толкнул партнера, побуждая двигаться, но тот удержался от резкого рывка, а аккуратно начал поддавать бедрами в этот горячий сладкий рот. Змееныш свободную руку просунул вниз, очевидно, желая ласкать себя одновременно. Крис наклонился вперед, чтобы разглядеть все, жалея, что не может сделать это сам, но увидел лишь призывно торчащий член, прижимающийся к большому округлому животу. Альфа не думал, что может возбудиться сильнее, но Том встретился с ним взглядом, и Крис только зарычал, когда его накрыло волной сильнейшего оргазма.. Хэмсворта словно физически выпихнуло в реальность. Он с воплем свалился с кресла, сжимая все еще пульсирующий мокрый от семени член, на основании уже набухал узел. Крис понятия не имел, что за херня творится, но это определенно следовало выяснить. Что искать Крис толком не знал, но начинать с чего-то было надо, и как можно скорее. Приняв душ, он бодро полез выяснять правду на просторах интернета. Час спустя его рвение пошло на убыль, мужчина уже не был столь уверен в стопроцентном успехе. Хэмсворт комбинировал в запросах разные слова, теряясь в море ссылок и псевдонаучных статей. «Правильный секс с омегой в течке», «Пять способов соблазнить омегу», «Как найти максимально совместимую с вами омегу» и другая непонятная хренота. Сплюнув, Крис размял затекшую спину и потянулся к банке. Он сам крутой альфа, и что, будто не знает, как надо трахать омегу что ли? Хэмсворт растерянно пробегал глазами по дурацким тизерам и заголовкам, но и так было понятно, что к интересующему его вопросу они относятся как кулинария к хоккею на льду. В поисках вдохновения Крис собрал волосы в хвост, достал из холодильника новую банку пива, сделал большой глоток, и решил пойти немного другим путем. Еще через два часа, когда вокруг кресла стоял ровный рядок пустых банок, Крис был вынужден признать, что и здесь зашел в тупик. Электронные библиотеки предлагали столь обширный выбор научных сочинений на тему отношений альфы и омеги, что Хэмсворт просто не знал, откуда и с чего начать. Количество выпивки, находящееся в пределах его досягаемости, стремилось к нулю. Крис потер покрасневшие от усталости и напряжения глаза. У него был еще один план, как добыть нужную информацию, если она вообще была. Хэмсворт уже начинал сомневался, стоит ли продолжать. Вдруг все это было глюки от недотраха? В любом случае, это тоже надо было выяснить. Он взглянул на часы, спешно натянул джинсы и футболку, схватил мобильник, ключи от машины и выбежал на улицу. В крупнейшем торговом центре Сиднея книжный отдел занимал половину этажа. Крис, чаще посещавший бутики наподобие секс-шопа, занимавшего другую половину, нерешительно вошел и в ужасе уставился на бесконечные стеллажи, заваленные разнообразнейшей печатной продукцией. Подобный кошмар он видел за свою жизнь всего дважды: на экскурсии в центральную библиотеку в пятом классе и в особняке Хиддлстонов, только там было еще более жутко. Любимое место Тома, как говорила Алекс. Не давая воспоминаниям отвлечь себя, Крис тяжело вздохнул и направился вглубь. Громадный стенд, заваленный книгами про альф и омег, Хэмсворт нашел быстро, но после получаса поисков был на той же стадии, что и до. Альфа мысленно выругался на глупые правила, по которым в магазинах нельзя находиться с пивом, и пошел более нудным, но и простым путем: брал каждую книгу и просматривал оглавление, а затем и пролистывал, смотря, насколько бредовой она ему казалась. Крис шел с середины вниз, добрался до третьей по счету полки, раздумывая, какие шансы найти что-нибудь в книгах, описывающих протекание беременности и период лактации у омег, как рядом раздалось вежливое покашливание. Так и сидя на корточках, он повернул голову и пару секунд изучал стройные, красивые ноги. Девушка, явно консультант, с вежливым интересом осмотрела груду книг, отбракованных Хэмсвортом, и, неожиданно улыбнувшись, предложила помощь. Крис оценивающе оглядывал ее: длинные ноги, прямо от ушей, аппетитная, загорелая, красивые карие глаза, нежная кожа.. Бета. И смотрит явно с интересом. Раньше он с такой обязательно бы закрутил или по крайней мере точно вкрутил бы хоть раз. Сейчас девушка не вызывала ровно никакого желания, зато при мысли о том, чтобы вкрутить, в памяти сразу всплыли картинки из одного сна, в котором целовал изящную бледную коленку и двигался между раздвинутых ног, а Том так сладко вскрикивал и.. Стряхнув с себя воспоминание, Крис вдруг понял, что тело отреагировало мгновенно и совершенно соответствующе. Девушка улыбнулась теплее, видимо, приняла такую реакцию на свой счет. Хэмсворт не стал ее разубеждать, справедливо рассудив, что может, так она помогать в поисках будет охотнее. На бейджике значилось «Джейн». Отлично. Включив режим хорошего парня, от которого девушки так и падали ему под ноги, Крис пустился в объяснения. Джейн выслушала, улыбнулась и повела его к стеллажам с научной литературой, достала с полки несколько книг. Крис пробежал глазами первую. Отбросил. Вторая тоже показалась бредом. Третья была еще бредовее, на картинке был изображен встрепанный человечек с копной полуседых волос и громадными круглыми очками на половину лица. Автор, доктор Беденс. Хэмсворт аж закряхтел от внезапно обуявшего его ужаса. Что он творит, а? Ну что вот такой Беденс мог знать о граничащих с фантастикой проявлениях связи альфы и омеги? Творение под звучным названием «Homo aurus». Здоровенный такой кирпич. Крис вздохнул, а, пролистнув пару страниц, пришел в ужас: написано было такими словами, что понял он меньше половины, в том числе местоимения. Но и с первых же фраз становилось ясно, что ничего себе Хэмсворт не нафантазировал. Криво улыбнувшись, альфа радостно бухнул, что книгу берет. Подумав, попросил еще и толковый словарь. Быстро расплатившись, он схватил бесценные покупки и поспешил домой: его ждало увлекательнейшее чтение. Ему снился сон, в котором он сначала связал Хэмсворта, приковал его к стене чем-то наподобие старинных кандалов, по сей день хранящихся в одном из мрачных подземелий Хиддл-хауса, и делал с ублюдочным альфой кошмарные, мерзостные, до ужаса приятные вещи, а потом Крис освободился, разорвал путы, настиг его и.. Ох.. Том разомкнул веки и сжал свой напрягшийся член. Все еще находясь на грани сна и яви, уткнувшись в подушку носом и тяжело дыша, он ласкал себя, представляя, что это делает Крис. Как Хэмсворт нагло улыбается, играючи пресекает любые его попытки сопротивляться, разворачивает к себе спиной, раздвигает ноги и овладевает. И мужчина, понимая, что ему, лорду Хиддлстону, безумно нравится ощущать безграничную силу своего альфы, его власть над собой, был готов реветь. Это было странно и непонятно. Словно бы он хотел родить ребенка именно Хэмсворту, своему альфе. Хотел увидеть, как Крис будет держать ребенка на руках, как будет радоваться, как.. Том сердито тряхнул головой и сжал виски. Ну откуда взялись эти глупости? Ребенок только его. Залог его верховенства. Продолжение рода. Его часть. Если только это будет мальчик и непременно альфа.. Хиддлстон затрясся от мысли, которая преследовала его последние месяцы, таилась везде и только ждала удобного момента, чтобы выползти и впиться ядовитыми клыками в душу, всхлипнул и отвернулся. Он в эту минуту ненавидел все и всех. И ненависть накапливалась, концентрировалась на главном – слабости, которая была частью его самого. Моргнув, Том увидел, что завтрак уже ждал его на маленьком столике, стоящем посреди комнаты. Странно, он спал весьма чутко и услышал бы, что кто-то находится в спальне, хотя никто из прислуги не посмел бы войти без стука. Значит, проделки Алекс. Впрочем, настоящие странности имели место и появлялись с такой частотой, что Хиддлстон уже начинал подозревать себя в излишней впечатлительности. Однако факты был налицо: история с болезнью была скормлена обществу, ни у кого не возникло ни малейшего подозрения. Во время сеанса конференц-связи даже недоверчивый дядюшка Сэлдон, только и искавший, где бы копнуть так, чтобы найти какой-нибудь скелет, был ужасно разочарован, удостоверившись, что Хиддлстон действительно выглядит больным; большинство деловых партнеров с неожиданной легкостью приняли его предложения о пересмотре долгосрочного графика встреч. Впрочем, почему бы и нет? Небольшой промежуток удачного стечения обстоятельств ему не помешает. Доктор закончил очередной осмотр. Том трясущимися от волнения руками завязывал пояс халата и нетерпеливо поглядывал на мужчину, вытиравшего руки полотенцем. - Так что вы скажете на этот раз? – не выдержал он, хотя всего несколько месяцев назад готов был заплатить любые деньги, лишь бы кто-нибудь оказал любезность и избавил его от сомнительного удовольствия быть почетным пациентом столь прославленного представителя медицины. Хейм аккуратно сложил полотенце, поправил пенсне и дружелюбно улыбнулся. - Ну, для четвертого месяца ваше состояние вполне удовлетворительно, а учитывая отсутствие партнера.. Хиддлстон вежливо слушал рекомендации, стараясь не морщиться уж слишком откровенно. Ну что за напасть? Улучив момент, когда в пылкой речи доктора возникла брешь, обусловленная потребностью в кислороде, свойственная даже таким пламенным ораторам, его светлость решил прояснить некоторые интересующие вопросы, ради освещения которых, собственно, и затеял эту пагубную для его мозга беседу. - Доктор, вы знаете, я изучил некоторую литературу, и все еще не совсем понимаю, как могло получиться, что я..когда мы..что я жду ребенка, но как результат близости не во время течки.. – сбивчиво проговорил Том, все еще не в силах сопротивляться одолевавшему его смущению, когда дело касалось открытого обсуждения столь щекотливых моментов, однако в данном случае без этого обойтись увы не представлялось возможным. Хейм, не обративший внимания на то, что его совершенно бестактно прервали, или попросту не подавший виду, понимающе кивнул и с радостью принялся объезжать предложенную тему. - Томас, как я уже неоднократно упоминал во время наших увлекательных дискуссий, в некоторых случаях омега вполне может понести, если признает в сношающем ее партнере своего альфу. Хиддлстон тяжело вздохнул: уж от Хейма ожидать легких ответов не следовало в принципе. - Но если я..был..если я оказался..в таком положении уже тогда, как через день могла наступить течка? - сбивчиво попробовал он еще изъясниться раз, неописуемо радуясь отсутствию Алекс. Все же какая отличная идея – намекнуть сестре, что темно-зеленое кружево, отсутствующее в ее гардеробе, будет наивыгоднейшим образом подчеркивать изумительный цвет ее глаз. - В случаях, когда промежуток времени между случкой, в результате которой произошло оплодотворение, и течкой минимален, в пределах двух суток, то организм омеги особенно под воздействием стресса просто не успевает перенастроиться, - доброжелательно пояснил доктор, поправил воротничок рубашки и церемонно указал на кресло, - Вы позволите? Напряженно вглядываясь в окно, Том слабо кивнул. - Доктор, простите, но у меня еще вопрос, - как можно более вежливо начал он, наконец-то подобравшись к наиболее занимавшей его нестыковке, - Вы множество раз упоминали о том, что у меня сильный инстинкт омеги. Однако практически все исследователи генетических предрасположенностей сходятся в том, что таковым могут обладать только особи, рожденные от традиционного союза, вязки альфы и омеги. Мой же отец является бетой, и следовательно.. Можно было сказать, что в этот раз его светлости повезло: на лице Хейма на секунду промелькнуло странное выражение, и если бы Том не верил в непробиваемость этого человека столь хорошо, он бы решил, что это был страх. Впрочем, доктор весьма быстро овладел собой. - Лорд Хиддлстон, - поднял он руку, - я поясню: у вашей матери инстинкт омеги был развит и очень силен. И это абсолютно естественно, что вы, обладая аналогичным статусом, унаследовали от нее сильнейшие биологические характеристики, присущие омегам. Том скрипнул зубами. Отлично, по части шарад ему у Хейма учиться и учиться. - А что касается отношений с партнерами? Альфа может ударить такую омегу? Нанести ей физический вред? – не мог не задать мужчина еще один мучавший его вопрос. Доктор приподнял бровь, что удавалось не так выразительно, как собеседнику, но понимающе кивнул. - Чем сильнее связь в паре, тем менее альфа способен причинить своей омеге вред. Он просто на уровне инстинктов не сможет ее, скажем, ударить, хотя вполне сможет отшлепать, - подмигнул Хейм, и Том ощутил, как против воли заливается краской, - Но опять же если омеге удастся вывести его из себя, то его ярость будет страшна. Все взаимосвязано, ваша светлость. Чем сильнее связь, тем острее ощущения, не только физические, но на уровне более тонком, тем ужаснее гнев. И тут уж все зависит от того, насколько личность способна контролировать природу. Хиддлстон нахмурился. - То есть? Вы хотите сказать, что всевозможные животные выходки могут быть неконтролируемы? Хейм утвердительно кивнул: - Если бы все происходило в природе, то ваш альфа отвел бы вас в отдельную нору, приносил еду и не подпускал бы никого. Особенно самцов. - Как во время течки? - Да, примерно так. Однако в современных условиях все немного по-другому. - К чему вы клоните? Доктор поправил упавшее пенсне и окинул встревоженного пациента снисходительным взглядом: - Милорд, позвольте мне закончить. В каждой паре существует связь. Чем больше партнеры подходят друг другу, тем она сильнее. Говорили, что раньше альфы и омеги даже могли читать мысли друг друга, – Том вздрогнул, на секунду представив, как бы это могло быть на самом деле, а Хейм лишь подмигнул и тихонько усмехнулся, – Сейчас же общество построено таким образом, что альфы и омеги вступают в отношения очень рано, зачастую по решению семей. Разумеется, в этом случае совместимость конкретных особей учитывается в последнюю очередь. Ну вы и сами неплохо об этом осведомлены, – Хиддлстон нахмурился, распознавая намек, но коротко кивнул, – Однако эти решения отнюдь не дальновидны. Если бы те, кто решает судьбы юных альф и омег задумывались не только о сиюминутной выгоде, а о будущем семьи в более глобальном смысле, они, разумеется, больше значения предавали бы подбору молодым отпрыскам максимально подходящего партнера. Всем известно, что чем более совместимы особи в паре, тем более сильным будет потомство. Я уже молчу о той сумасбродной традиции связывать в пару с альфами или омегами бет, явно идущей вразрез с законами природы. А природа не терпит вмешательства. И жестоко мстит горе-селекционерам через потомство. К концу этой вдохновенной тирады Том сжал тонкие губы практически в бескровную линию. Ну да. Конечно. Омега. Выродок омеги и беты. Хейм, заметив состояние пациента, тяжело вдохнул и сжал его руку. - Томас, я ни в коем случае не имел своей целью вас оскорбить. Я глубоко уважаю вас и вашу семью и лишь пытаюсь пояснить то, что вы, очевидно, в расчет не берете, - тихо добавил он. Хиддлстон сухо кивнул, доктор вздохнул еще раз и продолжил: - Судя по некоторым признакам я не питаю ни малейших сомнений в том, что вам повезло: вы встретили крайне высоко совместимого с вами альфу. Я также более чем уверен, что вы вероятно утаиваете от меня некоторые подробности, касающиеся вашего текущего состояния, - выдержав многозначительную паузу, которая, впрочем, не вдохновила собеседника на откровения, Хейм улыбнулся каким-то своим мыслям и поднял вновь упавшее пенсне, - Однако я не собираюсь настаивать. Это лишь косвенные свидетельства. Тем не менее, вы не можете не ощущать вашу связь. Том тяжело вздохнул и согласно кивнул. Еще один человек помимо деда, общение с которым для него порой превращалось в пытку, о чем не следовало забывать, как и о том, что никакое более любопытство и жажда информации не заставит его вступать в какие-либо дискуссии с упомянутым субъектом. - Но вы так и не ответили на вопрос. - Мой мальчик, - Хиддлстон страдальчески скривился, а доктор невозмутимо продолжил – Как я уже упоминал, связь в каждой паре зависит от совместимости партнеров и крайне индивидуальна по проявлениям. Как правило, в среднесовместимых парах за детей полностью отвечает омега. Судя по всему, в вашем случае обязанности поделились по-другому. Будучи рядом, ваш альфа уловил бы по изменению запаха или по другим признакам наступление беременности. И возможно, даже больше: вплоть до определения пола ребенка. Том решил, что больше выносить эти намеки не в силах. - Доктор, честно говоря, я сомневаюсь, что мой.. альфа вернется. Хейм с любопытством покосился на собеседника: - Мистер Хиддлстон, правильно ли я вас понял? Вы планируете рожать и растить ребенка самостоятельно? - Совершенно верно, - решительно подтвердил Хиддлстон. - Но.. – Хейма мало что могло удивить, однако Тому, судя по всему, удалось пробить его брешь во второй раз за вечер, – Полагаю, вы осведомлены, что это будет весьма непросто? - Почему? – высокомерно вздернул голову его светлость, - Я более чем достаточно обеспечен, кроме того, существует огромное количество родителей-одиночек, и.. - И эти родители-одиночки в подавляющем большинстве случаев являются бетами, - сочувственно сообщил Хейм. - Так или иначе, а определять, жду ли я ребенка, нет никакой необходимости, - Том попытался свести все в шутку, дабы избавить себя от очередной дозы увещеваний, хотя самому при упоминании о Крисе предсказуемо стало не до смеха, – А больше по сути альфа мне не нужен. Доктор тоже не спешил радоваться. Он протер пенсне специально предназначенным для этой цели платком и, словно собравшись с мыслями, осведомился: - Тогда, ваша светлость, вы позволите мне задать некий личный вопрос? - Прошу, - кивнул Хиддлстон. - Что вы намерены делать дальше? Том выругался сквозь зубы, но тут же в ответ на вопросительный взгляд доктора, отличавшегося помимо всех прочих достоинств великолепным слухом, сделал вид, что закашлялся. - Прошу прощения? – наконец выдавил он. - Милорд, вы должны понимать, что после рождения ребенка течки снова будут иметь место.. – пояснил суть интересующего его вопроса Хейм, - это – неотъемлемая часть природы омег. А в вашей ситуации с учетом угрозы здоровью.. - Доктор, как я уже однажды делился с вами своими планами, над решением проблемы работают ведущие специалисты ОмегаФарм Int., теперь уже в сотрудничестве с «Медикал Юниверсал». За основу решено взять эффект от того самого препарата, действием которого я спасался от унизительных потребностей долгие годы. Персональный заказ под индивидуальные характеристики. Мои. Таким образом, не думаю, что после родов зависимость от альфы в физическом плане будет меня волновать. Хейм, потратив на осмысление услышанного еще пару секунд кивнул и резво вскочил с кресла, словно бы вспомнил о неком неотложном деле, которое он собирался решить, но как нельзя некстати запамятовал, а сейчас вспомнил, и, разумеется, в самый неподходящий момент. - Так и.. Вы не желаете это прокомментировать? – с улыбкой осведомился Том. - Ох, мистер Хиддлстон! Вы хоть изредка прислушиваетесь к тому, что я говорю? – флегматично поинтересовался Хейм, застегивая чемоданчик, но тут же всплеснул руками, – Впрочем нет, не отвечайте. Пожалуй, это был риторический вопрос. Крис сидел в бамбуковом кресле и с жадностью поглощал информацию, иногда отыскивая значение особо заковыристых слов в словаре. В последний раз он с таким увлечением читал о приключениях Соломона Кейна или этого отличного малого Берти Вустера. Почуяв дуновение непонятной тоски, взвившейся, только ему стоило вспомнить о темном мрачном заплесневелом особняке и его обитателях, Хэмсворт решительно тряхнул волосами, сделал солидный глоток пива и сурово продолжил поиски истины. Наверное, так и было в далекой седой древности, сотни тысяч веков назад: омеги были во главе всего, альфы поклонялись им, добивались расположения, завоевывали внимание и ублажали. А потом какие-то крутые, но тупые альфы, которым что-то не пришлось по нраву или же просто омег не досталось, решили, что это слишком опасно.. А может, они испугались чего-то. Например, ответственности. И все перевернулось с ног на голову. Омеги стали бесправны, и так оно и укоренилось в умах людей на тысячи миллионов лет вперед, но все же этот древний инстинкт поклоняться омеге и ублажать ее как был в крови альфы с момента миросотворения, так там и остался. Крис очнулся от своих фантазийных грез, вздрогнул и глотнул холодного пива, стыдя себя. Тоже вон крутой мужик, а о всякой дряни замечтался. Нет чтобы о девчонке какой или ладно, о сопливыше этом змеином, подставляющим для него свою сочную задницу, а тут вон оно что.. Прямо ужастик для альф, вот таких же как он честных, нормальных мужиков. Омеги, которые правят альфами.. Какие там вампы или зомбяки, вот где настоящий кошмар. Треснув в порыве негодования по столу, Хэмсворт хотел было вышвырнуть дурацкую книжку подальше и покопаться в других, но, подумав, опасливо глянул еще раз на обложку и вернулся к чтению. Помимо весьма нестандартной трактовки теории взаимоотношений альф и омег, этот мужик Беденс писал, что существуют более сильные и более слабые альфы и омеги. Ну это было общеизвестно, а написано так, словно этот мудак изобрел новый сорт пива. Вместе с тем некоторые альфы и омеги больше подходят друг другу. Это тоже было не новостью. Крис скривился, вспомнив, что Эльза назвала в качестве причины разрыва то, что нашла себе более подходящего альфу. Впрочем, женщина, которую он на протяжении многих лет считал своей любовью, его более не волновала, воспоминания не бередили рану, которая прежде казалась огромной, а на самом деле была лишь царапиной в сравнении с пропаханной дырой в груди – последствиями трех месяцев под одной крышей со змеиным недоноском. Обычно, писал доктор, альфы и омеги все же вяжутся с наиболее подходящими для них партнерами, но ситуации бывают всякие, разные и дурацкие, поэтому полностью совместимые пары – крайне редки. Но чем выше процент совместимости, тем сильнее это ощущается по взаимной тяге с первой же встречи. Ладно, и этому Хэмсворт верил. Оно объясняло, почему они с мерзким Хиддлстоном набросились друг на друга сразу же, как увидели и учуяли запах. Крис почесал в затылке, открыл следующую приготовленную банку пива и глумливо усмехнулся. Ну да, они со змеенышем крайне высоко совместимы, однако это не помешало им отлично перегрызться. В следующей главе рассказывалось о психологии взаимоотношений, ее мужчина пролистнул, а вот в четвертой.. Беденс писал, что у него было мало возможностей проводить тесты в лабораторных условиях в связи с ничтожным процентом максимально совместимых пар в мире, однако раньше согласно письменным свидетельствам их было больше. Непонятно каким образом, но в средние века альфы и омеги умудрялись находить максимально подходящих им партнеров, а сейчас, с таким уровнем развития науки и техники это почему-то происходило все реже. Тут Крис мог додумать сам. Как оно выходило.. Да просто. Раньше люди искали дольше, а сейчас всем не терпелось начинать трахаться, вот и получалось. Крис глотнул пива и кивнул банке. Неважно, его интересует другое. Хэмсворт пролистал и эту главу, а в следующей было как раз то, о чем он думал, да, конечно же думал, но озвучить не мог, а тут словно все его мысли и подозрения излились на бумагу сухим научным языком. На основании письменных свидетельств, дошедших из прошлых веком, писал Беденс, можно предполагать, что чем выше был процент совместимости альфы и омеги в паре, тем сильнее была их связь не только в плане секса, но и в более тонких сферах. Другими словами, альфа и омега скреплялись не только телами, но и сознаниями, вот таких особей Беденс за неимением общепринятого научного именования назвал сам как «Homo aurus». Механизм взаимодействия этих альф и омег на расстоянии установить точно не представлялось возможным, во всяком случае пока, в отсутствие подопытного материала, однако существовали неоспоримые письменные свидетельства, содержащие намеки, что партнеры видели друг друга во сне, контактировали. Чаще во сне, общались, могли..да много чего могли. Самые сильные могли ощущать даже прикосновения друг друга во сне. Крис вздрогнул, вспомнив нежную кожу Тома, царапину на руке.. Он жадно читал всю ночь, охая и недоверчиво качая головой. Та книга оказалась практически бесценной: ни один источник не давал такого доходчивого объяснения тому, что творилось. Это вообще кроме как в разделе теорий больше никак не упоминалось, и то мимоходом. Но только с трудом продравшись через еще несколько научных трудов, на которые ссылался доктор Беденс, причем не без помощи толкового словаря, Крис теперь примерно представлял, что творится. Однако как поступить дальше понятия не имел. Проклятая химия, судя по всему, уже давно и прочно пробралась в мозги и вообще действовала на более глубинном уровне. Хэмсворт не знал, догадывался ли о том, что происходит, змееныш, хотя было до ужаса любопытно. Месяцы совместной жизни показали, что, будучи невероятно умным и знающим в чем-то, в некоторых вещах Хиддлстон был настоящий дундук – по словам Берта такая южноамериканская птица, которая сидит себе спокойно, переваривает какого-нибудь кролика и, поглощенная своим обедом, ничего кругом себя не замечает, даже хищников, высматривающих главное блюдо уже для своего стола. Возможно, Том подобно Крису взялся за изучение тематической литературы и пришел к тем же выводам. Или же списывает происходящее на стресс, усталость или.. Что там еще бывают за хвори у утонченных английских джентльменов? Вариант, что гаденыш на происходящее не обращает внимания, Хэмсворт отмел сразу. Как бы то ни было, а он был уверен, что ту же раздирающую душу тоску испытывает и Хиддлстон, и даже тихонько злорадствовал. И еще совершенно определенным было то, что Том явно частенько на крутого альфу дрочит. По-хорошему это все требовалось обсудить со вторым участником ментальных игр, но не звонить же ему в самом-то деле? Крис интуитивно чувствовал, что подобный разговор на всю сотню ничем хорошим не закончится. Для таких, как этот змееныш, если им шли навстречу было равнозначно тому, что к ним приползали на пузе. Может, его шипящая светлость и не отказался бы обсудить все нормально, не как с дворовой псиной, а, скажем, как с равноправным деловым партнером, но в Крисе все еще говорила обида. Так что никакому Хиддлстону он звонить не стал, решив, что если того происходящее будет сильно напрягать, то он свяжется с ним сам. Тогда Хэмсворт еще и подумает для вида, и только дождавшись жалобного взгляда благосклонно согласится обсудить все эти дела, а если Том будет достаточно вежлив, может и объяснит ему что-нибудь. А пока Крис продолжит жить как жил: наслаждаться неожиданным отпуском, тренироваться, спать, отдыхать.. Самого его то, что творилось по ночам уже не напрягало. Поразмыслив, он пришел к выводу, что трах ему нужен и важен, а раз судьба и природа так договорились, что он хочет только мерзкую гадину, то так тому и быть. Стоило ему представить Тома, даже с презрительно поджатыми губами и надутого как царь вселенной, как у него сразу вставал, а уж от фантазий, в которых лорд Хиддлстон приглашающее раздвигал ноги или облизывал его пальцы своим горячим влажным языком, чтобы Крис мог растянуть его узкую дырку для своего железного стояка, Хэмсворт мог спустить без особой дрочки. Может, он был бы и очень не прочь увидеть Тома вживую, а уж пощупать так тем более, но идти на контакт первому ему не хотелось: это явно воспримут как униженную просьбу о мире. Нет уж. И новый способ траха на расстоянии как нельзя лучше помогал выйти из ситуации. Так что он регулярно дрочил, проваливаясь в ментальную сферу, как он вычитал в книжке, правда не всегда удавалось контролировать происходящее. Хиддлстон, судя по всему, делал то же самое, так что каждый раз, фантазируя или проваливаясь в сон, он предвкушал дозу приятнейшего траха. - Том, надо поговорить. При звуке распахнувшейся двери Хиддлстон вздрогнул, оторвал взгляд от лежавшей перед ним кипы бумаг, накопившихся за период его вынужденного бездействия в отношении бизнеса, которая, казалось, не только не уменьшалась в объемах, а с каждым днем разрасталась все интенсивнее, и хмуро уставился на сестру. - Дорогая, я хотел бы поинтересоваться: на время отсутствия уважаемого представителя старшего поколения нашего славного рода ты решила перенять его великосветские манеры? Позволь напомнить, что врываться без стука не полагается даже в конюшню, не говоря уж о моем кабинете, поэтому я бы настоятельно рекомендовал тебе подыскать более подходящее занятие, нежели.. Алекс сердито сверкнула глазами, приоткрыла дверь и пару раз ударила кулаком с обратной стороны, да так, что висевший на ней маленький герб рода с неприятным скрипом упал на ковер. - Милорд удовлетворен? Разглядев в нахмуренном личике сестры дедовы черты, Том испытал нечто сродни паники, но немедленно овладел собой, и, более не пытаясь оказывать сопротивление, только лишь устало вздохнул и поднял руки вверх. - Ты хотела что-то обсудить? Девушка кивнула, закрыла дверь, почему-то воспользовавшись при этом ключом, и уселась в мягкое кресло, стоявшее рядом с внушительным рабочим столом главы Дома. - Я хочу знать, что ты намерен делать дальше, - четко и резко произнесла она, сверля брата внимательным взглядом, - И, Том, учти: я не уйду, пока не добьюсь от тебя четкого ответа на поставленный вопрос. - С планом и запасными ходами? – развеселился Хиддлстон, потянулся к бутылке с бренди, в последнее время к величайшей его досаде служившей лишь украшением старинной подставки для выпивки, но, покосившись на сестру, метавшую глазами молнии, одарил унылой улыбкой этот сосуд с амброзией, вкус которой он практически успел позабыть, и плеснул себе из другого графина лимонного настоя с травами. - Томас, не ерничай, - прикрикнула на него Алекс, нервно постукивая длиннющими ногтями по столешнице. Том похихикал бы еще, уж слишком его забавляло, когда сестра пыталась брать командование на себя, но ее сосредоточенный, слегка загнанный взгляд и глубокие синяки под глазами отбили всякое желание веселиться. Она явно была взволнована не на шутку. - Милая, честно признаться, я не возьму в толк, с чего вдруг.. – начал он, сжав ее ладонь, но Алекс с неожиданной яростью оттолкнула руку брата и свирепо на него зыркнула. - Прекрати, - отчеканила она, - Тебе не хуже меня ясна вся важность того, что происходит, и как оно может повлиять на будущее нашей семьи. Том мысленно скривился. Ну что за денек? Сначала Стивен, находившийся непонятно где, с выключенным телефоном и вообще без разрешения, теперь это.. - Дорогая, я понимаю твое беспокойство, но уверяю тебя, я контролирую ситуацию. Мне кажется, ты слишком.. - А тебе не кажется, что ты забился в нору, из которой запасной выход можно только разве что прорыть самому, - ехидно поинтересовалась сестра, нервно щелкая зажигалкой, - а ты сидишь, прекрасно зная, что кончик пушистого хвоста торчит наружу и за него тебя вот-вот вытащит стая свирепых охотничьих псов, но при этом старательно задираешь нос, как безмозглый индюк из высшего света, вместо того, чтобы просить помощи у каждого, кто может ее оказать? Несмотря ни на что, первым, что промелькнуло в голове у Тома было воспоминание о Хэмсворте: ночь на кухне, альфа, блеящий что-то и пялящийся на него, не снявшего этот идиотский хвост, как сам он порой оглядывал пирожные.. - Том, скажи на милость, ты сдался? - с истерикой в голосе вопрошала тем временем Алекс, - Неужели правда? Ты, непоколебимый, всегда идущий вперед? - Что за глупости? – нахмурился Хиддлстон, - Милая, не волнуйся. Разумеется, у меня есть план, но делиться им с тобой я не намерен, а сейчас тебе, наверное, следует пойти и заняться чем-то поинтереснее, чем играть на моих нервах, провоцируя мигрень. Например, выяснить, где твой другой брат. При упоминании о Стиве девушка странно и неприязненно вздрогнула, нервно обернулась к двери, но, словно убедившись, что их тет-а-тет не нарушен, вновь устремила на Тома мрачный взгляд. - Не пойду. И будь любезен, прекрати играть в джентльмена, когда на тебя летит атомная бомба. - Что-что? – переспросил Хиддлстон, которому эти расспросы уже начали досаждать, - Алекс, тебе не кажется, что ты переходишь все границы.. - Ни сколько, - уверенно сообщила сестра, прикуривая новую сигарету, - У тебя есть план? Прекрасно, так озвучь его. Вдруг я обнаружу изъяны? - Милая.. Окутанная облаком сигаретного смога, Алекс откинула голову назад и прищурилась: - Ты должен найти Криса, - жестко произнесла она, - Пошли людей. Я тоже присоединюсь. Обратись к Крейгу, поговорите, обсудите. Уверена, он с радостью согласится получить обратно свои миллиарды. - Это не вариант, - отрезал Том, потирая внезапно заслезившиеся глаза, - А ты слишком много куришь, для женщины это недопустимо. - Это единственный приемлемый вариант! – прошипела сестра, - Найти Криса, извиниться, да-да, если потребуется, потому что это нужно тебе! А что, пачка в день для омеги на сносях – это по-твоему нормально? Интересно, а Хейм считает также? Не хочешь выяснить? - Ноги этого ублюдка не будет в моем доме, - гаркнул Хиддлстон, игнорируя эту попытку шантажа, но ощущая, что уже на грани, - Ни его, ни кого-либо из его клятой семейки! - Будет, если ты, конечно, не хочешь родить ублюдка сам! – едко прошипела Алекс в ответ, - Потому что никто не согласится отдать своего альфу, да еще и заставить его признать чужого ребенка. - Почему нет? Торнтон, возможно, и был бы готов.. – усмехнулся Хиддлстон, пытаясь скрыть панику в голосе. Он был не готов обсуждать эту тему, и Алекс, заставшей брата врасплох, с легкостью удалось докопаться до его истинных эмоций. - Это не выход, - отмахнулась она, стряхивая пепел, - Ты не готов отдать половину имущества, а с меньшим приданым они тебя не возьмут.. И если нет других идей, то подумай о том, что говорю тебе я. Или давай спросим дедулю. Осознав, что его шутки сестра не поняла, Том почувствовал, как в его душу проникает холодный ужас. - Алекс! Сию секунду выйди вон! – зарычал он, опасаясь дебрей, в которые может их завести этот кошмарный разговор. - Безумец, - в отчаянии прикусив губу, прошептала сестра. - Что? – нахмурился Том, не собираясь более ничего спускать им же самим избалованной девчонке. - Что слышал, - в ярости заорала она, - ты безумен! Ты даже не пытаешься спасти и себя, и семью, а гордо прыгаешь с обрыва, надеясь, что как-то там получится приземлиться и не свернуть себе шею. Но я этого не допущу. Если хочешь знать, мне плевать на эту кучку фригидных каннибалов, с которыми я здороваюсь раз в год, именующих себя нашей семьей, но ты – мой брат, - Только посмей сунуться, и я.. - Что, вымараешь из семейного древа? – фыркнула она, швырнула в пепельницу остатки сигареты и вскочила с кресла, - Да плевать я на это хотела, но если у тебя мозги вышибло токсикозом, то я не позволю тебе своей гордыней и чванством угробить и себя, и своего ребенка, и все, что тебе дорого. - Алекс! - бушевал Том, - Вернись немедленно! Ответом ему была с грохотом захлопнувшаяся дверь. День казался братом-близнецом бесконечной вереницы себеподобных промежутков времени между ночью и ночью, сменявших друг друга в этом благословенном уголке земли с самого сотворения мира. Впрочем, маленькое отличие в это сплошное синее море, вливающееся в голубое небо под беспощадно-слепящим солнцем, вносил Крейг Хэмсворт, уверенным шагом направлявшийся к члену своего Дома, погруженному в свои обычные полуденные медитативные раздумья над страшно сказать какой по счету банкой пива. - Уже вычеркнул из списка наследников? – буднично поинтересовался Крис, загребая пальцами песок. Не требовалось уточнять, как именно дяде удалось его отыскать, но если Крейг был здесь, посреди этой воплощенной в реальность иллюстрации к журналу «Пляж года», то было очевидно, что время для сиесты, отведенное племяннику, подошло к концу. - Собирался. Рука дрогнула, – усмехнулся старший Хэмсворт, плюхаясь на раскаленный песок рядом с Крисом, – Ты же мой любимчик. После милашки Ли. - Да, точно, - рявкнул второй альфа, уже и не пытаясь сдерживать обиду, давно тлевшую где-то внутри мелкими злыми угольками, а сейчас при виде дяди почему-то решившую прорваться и выплеснуться обжигающей лавой, – А ты отдал меня как какую-то омегу.. - Надо было появляться на свет раньше, - наставительно произнес дядя, - А ты сам-то за время общения с тем, кому тебя якобы так бессовестно отдали, хоть раз задумался, каково было парню? – неожиданно выдал он, - Что ему довелось испытать, оставшись с бестолковым братцем, маленькой сестрой и свихнувшимся папочкой на руках? Да и заклейменным статусом омеги вдобавок? Крис недоуменно качнул головой, пытаясь понять, когда он отвлекся, позволив нити только зачинавшегося разговора уйти в такие глухие джунгли. – А причем здесь это? Крейг сдвинул на лоб солнечные очки, прищурился и устало вздохнул. Чуть подумав, придвинулся ближе и сочувственно хлопнул племянника по спине. Крис нахмурился: точно также дядя вздыхал и похлопывал его и братьев, когда они не справлялись с простейшими на взгляд старших заданиями. - Типичный альфа, что с тебя взять, - между тем озвучил приговор старший Хэмсворт. - Типичный? - Ну да, - кивнул дядя, ослабляя галстук, - То есть безмозглый. Думающий исключительно о дорогих тачках и своем узле, причем не только как о показателе биохимического статуса, провалиться тем, кто это все придумал, а о чем-то, определяющем качество человека. Второй альфа обиженно зарычал, но Крейг лишь досадливо отмахнулся, - Скажи-ка милый, ты вообще хоть пытался его понять? - Пытался, - Огрызнулся Крис, запуская пальцы в волосы. Разговор с дядей протекал еще хуже, чем он мог предположить, - Представь себе, кучу времени угрохал, пытаясь что-то сделать. Крейг устало улыбнулся. – А вот надо было для начала сесть и подумать, каков он на самом деле – твой будущий супруг. - Капризный выродок, - в запале рявкнул племянник, ощутив внезапный приступ злости на надменного засранца, которого судьба больше полугода назад толкнула в его объятия, а теперь занимавшего все его мысли. - Жизнь вынудила, - хмыкнул старший Хэмсворт, задумчиво глядя в лазурную даль, - Вот ты все же представь, что он чувствовал тогда. - Отвали, - рыкнул второй альфа. Крейг многозначительно хмыкнул. Осознав, что погорячился, Крис опустил плечи и уныло буркнул: - Готово. - Итак, ну и что бы ему по-твоему было делать? Крис зевнул и прикрыл глаза. - Не знаю. Объяснить. Что будучи омегой он может вести дела семьи. - Правда? А как объяснять? И кому? Таким, как ты? Племянник нахмурился. - Каким это? - Считающим, что омеги - разменный товар. - Я так не считаю! – взвился Крис. - Да ну? - недоверчиво прищурился Крейг, - А кто тут недавно мне выговаривал, что его отдали как омегу? - Но я не.. - Вот теперь заткнись и послушай, - в голосе дяди только сейчас прорезались раздраженные нотки, и Крис, несмотря на свой гордый статус крутого альфы вжал голову в плечи. Крейг Хэмсворт крайне редко выходил из себя, но когда это имело место, лучшей тактикой было не высовываться, - Если бы парень принялся что-то кому-то объяснять, никакой ум не помог бы. Любой средненький альфа боковой ветви выступил бы против, его бы выбрали новым главой дома, а твоего Тома услали бы греть постель кому-нибудь да даже забесплатно. Только бы с дороги убрать. Он бы сейчас вынашивал пятого детеныша. Или бежал бы, оставшись без семьи и фамилии, омегой-одиночкой, отступником, пристрелить которого – честь каждого уважающего себя члена семьи. Ну, ты и сам в курсе, каковы там порядки, - второй альфа хмуро кивнул, вспоминая сцену, разыгравшуюся в пражском ресторане, - А, еще неплохой вариант бордель, - Крис вздрогнул, на мгновение ощутив приступ чуть ли не панического желания немедленно бежать к своей омеге, схватить и спрятать ото всех, кто способен причинить ему боль, а дядя продолжил, - А сестру бы вышвырнули, братца тем более и хорошо, если бы оставили в живых. Власть, мой мальчик, она опьяняет. А главная ветвь - это сильная власть. Он совершенно верно решил показывать зубы. Бороться с альфами методом альф. Ну и Берт помог. Какой бы он ни был шалопай, семья для него многое значит. - Да что от него толку.. – фыркнул Крис уже более мирно, перебирая знакомые до зубной боли мелкие ракушки, - Мужик он крутой и задорный, но.. - Берти сработал на отлично, - тоном, подсказывающим, что его терпение на исходе, заявил Крейг. - Но тогда какого хрена он уехал и спихнул все на чужие плечи? - Я думаю, когда-нибудь за бокалом вина он расскажет об этом. И мне, и тебе, - пожал плечами Крейг, кивнул кому-то, и через минуту один из охранников явился с двумя бутылками на вид отличнейшего темного пива, - А что до его внука, то я тебя сразу предупреждал, что характер у него не из приятных. - Да хрен с ними, с его капризами и заморочками, хочет гнуть из себя альфу – пожалуйста, а я ухаживал! - подавился возмущенным воплем Крис, уже даже и не пытаясь утаить горькое отчаяние, - Я добивался и старался, цветы дарил, а потом понял, что он все это говорит серьезно. Что я должен его слушаться. И что он ничего не хочет со мной, никаких отношений! Крейг склонил голову набок, прикрывая ладонью то ли смешок, то ли зевок, с интересом слушая возмущенную тираду племянника. - А ты чего хочешь? - Я не собираюсь прогибаться под него! – рявкнул Крис так, что двое мальчишек, строивших неподалеку песочный замок, в страхе убежали, оставив свое творение не растерзание морским волнам. - Ну, иногда в чем-то прогнувшись, можно получить гораздо больше власти, - философски заметил дядя, открывая свою банку. Племянник мгновенно изменился в лице. - Ты что, хочешь, чтобы я.. – протянул он, напрягая мышцы на руках. - Да я не об этом, - расхохотался Крейг так, что слезы на глазах выступили. - И что мне следовало делать? Как быть, когда он получается вроде хозяина, а я..я.. – растерянно пробурчал Крис, сделал большой глоток из предложенной дядей бутылки и довольно заурчал. Крейг покосился на своего второго альфу и страдальчески скривился. - А ты говорить с ним пробовал? - Пробовал! – досадливо булькнул Крис. - Могу себе представить, - фыркнул дядя, - «Я – альфа, сдавайся и давай жить дружно?». - Но это же моя омега! – возопил крутой альфа. - И это в твоих устах звучит как «моя собака», - вздохнул Крейг, снимая пиджак. Разговор обещал быть долгим. - Но все равно..так не бывает, - тихо бурчал племянник, - Это омега.. и он должен вести себя как омега. Я сначала думал, что он просто капризный, не понимает, что я хочу как лучше.. Я терпел его выходки, я слушал оскорбления .. - А мне почему не сказал? Вопрос был из тех, ответ на который имеется, но озвучить его порой совсем непросто. - Ну.. это..омега же.. я что же, справиться с ней не могу? – смущенно выдавил Крис, - А его послушать, так.. - А почему бы и нет? - задумчиво улыбнулся Крейг, - Он очень умен, ты же знаешь, что он сделал для семьи. И если бы ты попробовал к нему прислушаться.. - Он омега! – возмущенно пропыхтел альфа, - его трахать надо. А не слушать.. Крейг внимательно взглянул на ярящегося племянника. - Ты и в самом деле так считаешь? Крис прислушался к своим ощущениям. - Нет, - пару секунд спустя уныло буркнул он. При воспоминании о змееныше солнце стало не теплым, а пиво не вкусным. Совсем разозлившись, он отшвырнул бутылку в сторону и схватился за голову. - Отлично! – белозубо улыбнулся дядя. - Но.. он..я же..а как.. эх, - горестно вздохнул Крис. - Он что, видит во мне соперника? – буркнул племянник пару минут спустя. - Нет, - сочувственно покачал головой старший Хэмсворт, - Альфу, посягающую на его территорию. И его права. - Да какая у него территория, он же омега, а не альфа.. - Ну я бета, и что? – насмешливо хмыкнул Крейг, - Попробуешь мне что-нибудь высказать? Крис поежился. - Ну ты это ты.. Ты крутой руководитель, ты просто влиятелен.. - А он – моего уровня, между прочим, - с усмешкой бросил дядя, стаскивая галстук. Второй альфа приоткрыл рот и пару секунд демонстрировал плещущимся волнам и золотистому песку свои идеальные зубы. Все это было так. Крис был альфой, а Хиддлстон не был, но он не смотря на то, что дорогу ему устилали не лепестки роз, а их колючие стебли, добился того, что Крису с его крутым членом и узлом и не снилось, и змееныш заслуживал как минимум отношения не как к трепетной нежной омеге, и уж тем более не как к строптивой кобыле, а хотя бы отношения как к равному. А если вдуматься, то и равным ему лорд Хиддлстон не был. Он был выше. И от этого становилось совсем тошно. - Красиво здесь, - протянул дядя, - но в Лондоне не хуже, хоть и слякоть отменная. - Ты же не просто так, да? – тихо спросил Крис. Крейг вздохнул. Улыбка разом померкла. - Видишь ли, что-то происходит. В Доме. Берти уверяет, что все в порядке и под контролем, но как-то мне беспокойно, - мужчина вытер платком шею и задумчиво сложил его в аккуратный квадратик, прежде чем убрать в карман, - Возможно, старческие бредни.. - Ты не старый. Тебе и шестидесяти нет, - буркнул племянник, - И вообще, он же разорвал помолвку..сам. И я ему не нужен.. Ему этот брак не нужен. - Ну, условия сделки формально нарушил ты. А по поводу разрыва.. Что ж, сдается мне, и тут не все гладко. Уверен, в твоем уходе виноваты вы оба. Но, признаться честно, я полагал, что он немного подумает, прекратит злиться и пойдет на какие-то уступки. Во всяком случае, он как-никак, а в большей степени зависит от тебя. Боль – это не особо приятно, мой мальчик. Но через месяц после нашего разговора я без всякого уведомления обнаружил за завтраком в газете любопытное сообщение.. Признаться, я был удивлен. Зато, – дядя усмехнулся, - наши дорогие кузены были очень не в восторге от моего способа ведения дел. - А ты пробовал с ним пого.. – начал ехидно Крис, но под укоризненным взглядом Крейга тут же осекся. - Его администрация ограничилась официальным письмом с уведомлением о сумме, которую следует уплатить. На предложения провести личные беседы он регулярно отвечал отказом. И, насколько я знаю, не только со мной. В любом случае, полагаю, на то были веские причины. Второй альфа ощутил, как болезненно сжалось сердце. - Но.. - А течка у него уже должна быть.. - Я знаю. Но.. с ним все в порядке. Точно. - Не буду уточнять, откуда у тебя такие сведения, - кивнул Крейг, однако мое мнение ты знаешь: если бы он не разорвал помолвку, то я выждал бы еще с месяц, схватил тебя за шкирку и приволок к нему. Если бы ты сам раньше не одумался и не отодрал свой сопливый зад от сказочного места, где ты мог вдоволь глушить пиво и упиваться жалостью к себе. - Мне же с ним жизнь жить, - уныло протянул Крис, нащупывая пальцами ребристую поверхность раковины. - Да, - кивнул дядя, подбирая в пару найденной ракушке другую, - Правильно говоришь, жить. Но с человеком, не с омегой, - словно опасаясь, что миг понимания рассеется, мужчина поспешно схватил племянника за руку, - Мальчик мой, я хочу, чтобы ты понял: отношения строят не альфа и омега, а люди. Впрочем, в подобных разъяснениях вероятно уже и не было нужды. Крис и так все понимал. Дело было не в том, что омега ведет себя не так, а в том, что Хэмсворт не знал, как с такой омегой себя вести. Одним из показателей был его статус сильного альфы. Крис жил этим, а сейчас.. если отбросить это, то что получалось? Гаденыш – глава влиятельного древнего рода, а он сам – второй наследник в богатой семье. Все его инстинкты, самолюбие и гонор активно протестовали, но кто, черт возьми, он такой, чтобы указывать самому лорду Хиддлстону? - Что мне делать дальше? – буркнул Крис, уныло ковыряя ямку в песке, - Как.. Дядя потянулся и довольно крякнул. - Я ожидаю от тебя хотя бы минимум размышлений – наставительно произнес он, натягивая пиджак. - Этот придурок меня бесит. И ненавидит. - Но ты же скучаешь? Крис, подумав, кивнул. Врать дяде ему не с руки. - Скучаю. - И дружок твой большой скучает. Альфа неопределенно хмыкнул. Вот упоминать о том, что они со змеенышем Хиддлстоном регулярно еблись, пусть и во сне, явно не стоило. - Ну? – пихнул его Крейг локтем в бок. - Что ну? Я не буду ему звонить. - Не звони, - широко улыбнулся дядя и тут же стал похож на кота-мутанта из сказки о девочке, которая однажды гуляла, гуляла непонятно где и попала неизвестно куда, - Ты хотя бы подумай. О нем. О себе. О вас. Сам же говорил, тебе хреново – ему хреново. Недельки через две обсудим, – Крейг потрепал племянника по плечу и поднялся с песка, – Все, я обратно. Через три часа совещание, а еще перелет и разница во времени.. - Выпендриваешься – буркнул Крис. - Разумеется – хмыкнул дядя. – Вижу, ты и так блюдешь целомудренность, так что.. через две недели жду тебя в Лондоне или хотя бы звонка. Мне. Второй альфа покорно кивнул. - Эй, - спохватился он – А откуда ты знаешь, что у меня большой? - Люк как-то по пьяни жаловался, что даже конский член достался среднему брату.. Крис упал на песок и расхохотался, ощущая, как напряжение, сковывавшее его последние несколько месяцев и не позволявшее вздохнуть полной грудью, потихоньку отступает. Том проснулся от ужасающего грохота. Слабо мерцал ночник. Один уже был у двери, оглашая комнату громкими воплями. Выпутавшись из одеяла, Хиддлстон хотел было одним прыжком броситься к двери, но, ругнувшись, осторожно нагнулся и нашарил под кроватью мягкие тапочки: на пятом месяце живот уже серьезно препятствовал выполнению некоторых упражнений. После страшного шума и крика царившая тишина казалась замершей во времени. Содрогнувшись, Том ускорил шаг, выбежал на площадку второго этажа, и от увиденного кровь застыла в жилах: у подножия лестницы в неестественной позе лежала Алекс, рядом с ней сидел Стивен, обеими руками держа сестру за шею, очевидно, пытаясь то ли помочь, то ли прощупать пульс. В тот момент его светлость ничего так страстно не желал, как проснуться. Видимо, жуткий вопль, отдавшийся звоном в ушах, издал он сам, поскольку Стивен в то же мгновение вскочил, и голова Алекс безжизненно упала на пол. - Идиот, не отпускай ее! – рявкнул Том, прыжками сбегая вниз, - Что случилось? Брат испуганно отпрыгнул к стене, прижался спиной к деревянным панелям, переплетая пальцы дрожащих рук. - Она..она.. – бормотал он еле слышно, - мертва.. - Алекс, - прошептал Хиддлстон, не веря, не желая верить и видеть то, что было перед ним. Он крепко зажмурился, молясь всем святым, которых только смог припомнить, через пару мгновений открыл глаза и заморгал, разгоняя скопившиеся слезы. Кошмарное видение никуда не делось, но картинка слегка поменялась. Прежде, чем до мозга дошло, что же не так, Том упал на колени рядом с сестрой и услышал тихий вздох. - Ты..милая, ты – пробормотал он, боясь даже дотронуться до бледной руки, лежащей уже не в том положении, что несколько секунд. Стивен за его спиной издал полуписк, в котором послышались нотки отчаяния. - Она жива.. – прошептал Хиддлстон, прощупывая пульс. - Нет, – выдохнул за его спиной брат, и в ту же секунду Том вышел из транса. - Стив, врача, - заорал он, - Да где все? Осторожно встав с колен, он повернулся к брату, застывшему с маской дикого ужаса на лице. - Стивен, - заорал он, - еще здесь? Молодой человек приоткрыл рот и замотал головой, и это окончательно вывело Хиддлстона из себя. Со всей силы ударив брата по лицу, Том встряхнул его и рявкнул вновь: - Стивен, быстро! Хейм, врачи, кто угодно. Алекс, Стив. Она жива! Том проснулся глубоким сонным утром, в полудреме ощущая, что под боком должен быть Хэмсворт. Его тянуло в объятия мужчины, прижаться к горячему телу и ощутить, что Крис здесь, рядом и с ним. Но рука нащупала лишь холодную постель. Хиддлстон зажмурился, разгоняя остатки такого сладкого, но лживого сна. Хэмсворта нет. Чертов альфа сбежал, сделав ему ребенка. Впрочем, какое ему дело до ублюдка? У его светлости имеются дела поважнее несостоявшегося супруга. Он просунул руку под одеяло и погладил уже прилично округлившийся к началу пятого месяца живот. В теле ощущалась предательская истома, между ягодиц как обычно после таких снов было мокро. Спереди тоже ощущались очевидные последствия сладостных видений. Том вздохнул, поежился, окончательно приходя в себя, чмокнул потянувшегося к нему кота в мокрый нос, осторожно встал, морщась от прохлады, и направился в ванную. Скоро это все прекратится, и ему никогда более не придется поступаться своим достоинством, потакая столь мерзостным прихотям природы. Зевнув, Хиддлстон замер на пороге ванных комнат, силясь разобрать, что же это, сон или явь, оглядывая непонятный зеленый конверт. Подбор фото отличался большим разнообразием. Было видно, что автор, кем бы он ни был и черт его подери, подошел к этой нестандартной задаче весьма творчески. Бесстрастно разглядывая собственное лицо, искаженное похотью, Том изо всех сил старался не прикусить губу и не всхлипнуть. У произошедшего в пражской подворотне незадолго до Рождества, очевидно, были свидетели с соответствующим оборудованием. Хиддлстон неистовствовал, в то же время прекрасно понимая, что корить следует только себя: он прекрасно знал, что на него ведется охота, но после событий в Праге, после отвратительного самочувствия и выясненной причины.. на этом фоне все остальное стало несущественным. Его жизнь, честь и достоинство. Он никогда не допускал подобных промахов. По словам Хейма, Алекс находилась хоть и в относительно стабильном, но тяжелом состоянии. После двух бессонных ночей, проведенных у постели сестры, Том просто добрался до кровати и отключился, а сон был столь глубок, что его светлость не услышал бы и пальбу изо всех пушек британского арсенала девятнадцатого века, выстроившихся перед Хиддл-хаусом для группового залпа. Впрочем, сейчас задачи были иными. Согласно требованиям, озвученным в письме, представлявшем собой набор наклеенные на лист чистой писчей бумаги вырезанных из газет букв, ему надлежало явиться утром два дня спустя в Гайд-парк, где в личной беседе будут определены условия, на которых ему будут переданы все фотографии и негативы. Подобная наглость привела Тома в ярость. - Я требую, чтобы вы выследили того мерзавца, что шнырял ночью вокруг Хиддл-хауса, проник в него, и доставили ко мне! – отдал категоричный приказ лорд Хиддлстон, и отлично выдрессированные люди бросились его исполнять, но толку от этого не было: не удалось найти ни признака следов проникновения на территорию особняка. Камеры наблюдения также ничего подозрительного не зафиксировали. Том был в бешенстве, но поделать ничего не мог. Ближе к вечеру окончательно изведя себя и несколько бокалов виски, Том решился, глубоко вздохнул и, не видя иного выхода, дернул за шнур колокольчика. Минуту спустя в дверь коротко постучали. У Стивена был уставший вид, хоть он и не проводил все время у постели Алекс: Том решил, что брат принесет больше пользы, разбирая некоторые не столь существенные, но требующие незамедлительной реакции вопросы, касающиеся деятельности компании. - Ты вызывал меня? – коротко уточнил он, склонив голову. - Да, присядь, - хмуро кивнул его лорд, - Мне нужно знать твое мнение. Как выяснилось, предложить брат не мог ничего, напротив, после разъяснения сути проблемы вид имел глубоко возмущенный, растерянный и даже напуганный. - Том, право дело, ты же не намерен.. – бушевал Стивен, нервно расхаживая по комнате брата взад и вперед. - Прямо сейчас я намерен принять успокоительное, - мрачно сообщил Хиддлстон, приглаживая волосы и убеждая себя, что волноваться действительно вредно, - а потом, если не появится никаких идей.. Проглотив травяную микстуру, Том еще раз глянул на перечитывающего послание брата и сморщился. Ему бы в данный момент очень не помешал совет деда. Внезапно дверь тихонько щелкнула. На пороге стояла Алекс. При виде сестры у Хиддлстона сжалось сердце. Белоснежные бинты резко контрастировали с темно-рыжими прядями, глаза искрились невиданной ранее яростью. Однако Том не собирался позволять собственным чувствам в очередной раз взять верх, тем самым разрешая негодной девчонке вытворять все, что заблагорассудится. Его светлость сжал губы и окинул сестру хмурым взглядом. - Милая, изволь пояснить, по какой причине ты нарушила врачебный запрет и поднялась с кровати? - процедил он, приближаясь к девушке, но Алекс с необъяснимой прытью проковыляла на середину комнаты, вырвала у Стива записку и внимательно пробежала по ней глазами. - Я думаю, тебе следует принять их предложение, - резко произнесла она, опираясь на подбежавшего брата. - Ни в коем случае! – испуганно возопил Стивен, лицо его пошло красными пятнами волнения. - Разумеется, намного лучше будет, если господа шантажисты выполнят свою угрозу, - едко прошипела Алекс, позволяя Тому усадить себя на кровать. - Но.. Том, нельзя идти у них на поводу.. - предпринял еще одну попытку Стивен, взмахивая руками, однако Хиддлстон, пристально глядя в спокойные глаза сестры, уже понял, что если не самый приемлемый, но единственно возможный вариант действий только что был ею озвучен. В столь раннее утро эта дальняя окраина Гайд-парка была безлюдна. Только мороженщик неподалеку готовился к новому дню, развешивая убранные на ночь воздушные шары, изображавшие гигантские надувные рожки и огромные шапки взбитых сливок, так обожаемые детьми. Воздух был буквально пропитан весной. Том вздохнул, поправил воротник широкой куртки, отлично скрывавшей его положение будущего отца и присел на ближайшую скамью, отмечая, как трясутся руки. Алекс была уверена, что ему ничего не угрожает: это отнюдь не в интересах шантажистов, однако все же было тревожно, но в сравнении с перспективой быть опозоренным на всю страну это казалось не столь ужасающим. Ну подумаешь, кто-то видел, как Хэмсворт оттрахал его в пражском переулке как обычную шлюху.. Сколько они могут потребовать? Не более чем несколько миллионов. И то пока он не выяснит, какой ублюдок посмел вымогать деньги, а уж потом.. Осознав, что одной рукой он поглаживает живот, а другой ищет пушистую шкуру Одина, Хиддлстон тяжело вздохнул, сжал руку в кулак и постарался успокоиться. Ранее солнце играло на молодой листве деревьев. Том вгляделся в подернутое легкой сизоватой дымкой лондонское небо. День обещал быть ясным и теплым. Хиддлстон не сразу обратил внимание на остановившийся у обочины черный автомобиль, но когда заметил, то сразу же понял: это они. Дверь лимузина открылась и, помедлив пару секунд и постаравшись не обернуться на притаившихся в засаде людей, Том вздохнул и направился в его сторону. И был абсолютно не готов к тому, что к его лицу прижмут платок с какой-то дрянью, от которой его светлость немедленно лишился чувств. И уж конечно лорд Хиддлстон, оказавшийся затащенным на заднее сидение, никак не мог видеть, что следом к тому же месту с визгом подъехал большой белый автомобиль.