POV Катя Пушкарева.
Я начала вставать с кресла, Сашка сразу подлетел ко мне и прикоснулся рукой к моему плечу, меня передернуло так видимо, что он в испуге одернул руку, словно ожегся. — Простите, Катя, я совершенно не хотел вас смутить. — Вы меня не смутили, просто мне стало противно. В последний раз спрашиваю, вы мне назовете цену на документы или нет? — Катенька, все дело в том, что через пару дней я собираюсь надолго, возможно навсегда, покинуть страну, — произнес он очень гордо, но с какой-то непонятной грустью. У меня голова распухла разгадывать его истинные намерения. — Скатертью дорога. Вам не хватает денег на эмиграцию? Назовите сумму и я подумаю, чем вам можно помочь. — Мне деньги от вас не нужны. — Александр Юрьевич, если вы думаете, что я буду кланяться вам за каждое слово, то вы ошиблись. Говорите или… — Катя, я предлагаю вам документы бесплатно, совершенно бесплатно, но… — Но? — иронично спросила я, а все внутри сжалось в комочек. — Об этом потом… Я прошу вас поехать со мной в качестве моей жены. Даю вам слово, что я к вам даже не прикоснусь, если вы этого не захотите сама. У вас будет неограниченный кредит на покупки. Любые машины, одежда лучших брендов, лучшие стилисты и модельеры будут к твоим... к вашим услугам, захотите путешествовать, будем путешествовать, захотите купить себе яхту, самолет — все будет. Чем больше «прелестей» он мне предлагал, тем сильнее меня разбирал смех, я больше не могла сдерживаться и расхохоталась. Он сразу вжал голову в плечи и снова взглянул на меня глазами побитой собаки. — И трогать меня вы не будете? — отсмеявшись, спросила я. — Не буду, даю вам слово. До тех пор, пока ты сама… Простите, вы сама не захотите этого. — Я вам не верю. Не было ни одного раза, чтобы вы не нарушили слова, предварительно дав его. Но дело даже не в этом. Я вас не боюсь, и всегда могу за себя постоять, изнасиловать меня вам бы никогда не удалось. — А в чем дело? В чем дело, Катенька? — Во-первых, я замужем. — Одно ваше слово и вас разведут в ту же секунду. — А во-вторых, — словно не слыша его продолжала я, — вы мне противны, вы мне отвратительны, и ни за какие блага мира я никуда с вами не поеду. — Ни за какие блага мира, не поедете, я в этом уверен, — кивнул Сашка. — А вот чтобы… Чтобы спасти своего любимого Андрюшу, его отца и его друга, поедете, обязательно поедете. Вы едете со мной, как моя жена, при чем мы с вами обязательно венчаемся, а я отдаю вам все документы. Все! И только подлинники. — Значит, вы хотите, чтобы я соврала не только перед людьми, но и перед Богом? — я встала, выпрямила спину, кивнула Сашке пошла к двери, но обернулась: — И не надейтесь. Я никогда не буду рядом с таким мерзавцем, как вы. Вы у меня вообще никаких чувств, кроме презрения, не вызываете, поэтому даже фиктивный брак с вами для меня невозможен. Прощайте. Это был блеф, такой отчаянный блеф, о котором мне все, включая Киру, твердили, что Сашка никогда не поведется на него. Я бы на него и не решилась, если бы не узнала о эпизоде с проституткой. Воропаев смог стать мужчиной, когда его «наказали», то есть он возбудился, образно говоря, от порки. И это был его первый сексуальный опыт, а значит, он будет раз за разом искать «возбудитель». И не дай Бог, чтобы я ошиблась в своих расчетах. — Катя, постойте, — крикнул он, но я уходила не оборачиваясь. Я слышала, что Сашка кричит мне еще что-то вслед, но не разобрала что.POV Николай Зорькин.
Катька была права, она сумела просчитать Сашку… Деньги на мой счет он перевел на следующий же день после его исторической встречи с моей законной супругой в ресторане «Турандот». А часа через три после этого курьер доставил в президентский кабинет весьма внушительный пакет на имя Катюши. Весьма подозрительный пакет, без обратного адреса. — Кать, не вскрывай, не надо, слышишь! — крикнул я. — Вдруг этот маньяк решил взорвать тебя к чертовой матери. — Колька, да не выдумывай ты, может это вообще не от Сашки. — А может, от Сашки! Я не хочу рисковать. — Акунина начитался, да? — засмеялась Пушкарева, вывернулась из-под руки и разорвала упаковку. Несколько толстых папок, еще один небольшой пакет, и сложенный пополам лист бумаги лежали внутри. Катя взяла лист, развернула его и прочла: — «Я не мерзавец! Надеюсь, теперь ты в этом убедишься и сама по доброй воле поедешь со мной». Колька, звони Петровичу, пусть едет к нам домой, закричала Катюха, и схватилась за свой мобильный. — Кирочка, кажется все сработало. Встречаемся у нас через полчаса. Коля, что ты тормозишь?! Звони Бродяге! Да-да-да! Это были документы по всем сфабрикованным делам, самые что ни на есть подлинники, а во втором пакете лежали видео записи, и тоже оригиналы! Вот тут Катюху и начали мучить муки совести. Операцию нужно было закачивать, как мы и задумали, посадкой Сашки за решетку, а она несколько дней смотрела на свои руки и, не поднимая глаз, твердила одно и то же: — Сашка умеет любить, может, не все еще потеряно? — Катя, посмотри на меня, — попросила Кира, сама едва сдерживая слезы, — пожалуйста. Это мой брат, и мне его очень жалко, но я знаю его слишком хорошо, поверь мне, если бы еще можно было его спасти, я первая была бы двумя руками за спасение. Только давай посмотрим фактам в лицо… — Вот именно, — не выдержал я, — давай посмотрим фактам в лицо. Да, компромат Сашка прислал, это правда. Но почему он это сделал? Он что, раскаялся? Решил стать хорошим, добрым и честным? Нет, нет и нет! Он тебя тоже просчитал. Вспомни, что он тебе написал, включи мозги, проанализируй и ты все поймешь сама. Воропаев был, есть и всегда будет мерзавцем, и то что он тебя любит по-настоящему, не делает его менее мерзопакостным. — Катюша, если ты забыла, то я тебе напоминаю, что Саша уже после того, как прислал тебе пакет, пришел к Николаю за закладной, а завтра пойдет в банк, чтобы разорить и Андрея, и Павла с Марго, и Ромку, и Кристину, и меня, — Кира судорожно всхлипнула. — Да, я откажусь от своего пакета акций, но ведь Сашка этого не знает, значит, и меня. — Если, как ты думаешь, не все еще потеряно, — встрял я, — то он не пойдет в банк и никакой арест ему не грозит, понятно? А если все-таки пойдет, то… Прости меня, Катька, но это будет значить только одно, что тебя он любит так же, как своих сестер, гораздо меньше, чем деньги. — Кать, давай уже закончим эту историю, — жалобно попросила Даша. — Пора вам разводиться, пора нам всем устраивать свою жизнь и забыть обо всем, как о страшном сне. — И о Зоре тоже вспомни, пока зло не уничтожено, она не сможет обрести покой, — добавил я. Только тут Катя подняла на нас глаза, внимательно обвела взглядом каждого и кивнула. — Я нажимаю «Enter»? — спросил я, и подруга, вздохнув, снова кивнула. С Сашкой было покончено! Назавтра этот «умеющий любить» пришел в банк, чтобы прибрать к своим загребущим ручкам «Zimaletto», вернее ее денежный эквивалент, директор, предупрежденный мною заранее, очень тщательно проверил подписи под закладной, они обе были подделаны, я же не идиот, чтобы подписывать фальшивые документы, тем более, что и права у меня такого не было. За меня с успехом расписалась Кира, так тщательно пытаясь подделать мою подпись, что даже без экспертизы было ясно — это расписывался не я. Ну, а дальше… Милиция, тут же вызванная управляющим, и следствие. К Сашкиной версии произошедшего честный и принципиальны следователь отнесся весьма скептически, и как Воропаев не пытался притянуть меня к делу, у него ничего не получилось. Ни одного моего или Кириного отпечатка пальцев ни на закладной, ни даже на конверте обнаружить не удалось, мы же не идиоты, чтобы прикасаться к бумаге без перчаток, а я сам, да и Петрович очень убедительно давали показания о личной неприязни товарища Воропаева ко мне из-за его любви к моей благоверной… Теперь Сашка ждет суда. Ждет не на воле, а в КПЗ, куда он пытался засадить Малиновского, тут уж нам помогли и следователь, и справки из травмпункта, и показания Милко, и… показания Киры с Ромкой, которые добавили в обвинение еще несколько пунктов. Я ими обоими восхищаюсь, честное слово!..POV Роман Малиновский.
Наверное, я бы не стал настаивать на открытии еще одного дела против Сашки, теперь уже уголовного, ради Киры не стал бы. Но она сама решила поставить на прошлом точку. — Я буду его навещать, я буду слать ему посылки, Ромочка, это мой брат, и от этого никуда мне не деться. Но за свои преступления он должен ответить, иначе он никогда не поймет почему умерла мама. Не поймет, что он убил не зародыш, как он мне тогда сказал, а ребенка. — Кирюша, ты хорошо подумала, потом не пожалеешь? Придется вытащить на свет Божий все грязное белье, и не только Сашкино, но и твоего отца, а тюрьма еще никого не исправила. Ты сможешь с этим справиться? — Ром, наш ребенок был бы уже большим, и мама была бы жива если бы не они. Я хорошо подумала, я хочу жить дальше и не оглядываться назад. — Я тоже этого хочу, но ради тебя я готов отступить. — Не надо, именно ради меня, не надо. Сказать, что я ждал очной ставки с Сашкой, это ничего не сказать. Мне было необходимо освободиться от тяжеленного груза, который я таскал за собой все эти годы. Как ни странно, но мстить ему мне больше не хотелось, и видеть его, поверженного, мне не хотелось, как не хотелось даже высказать ему все в глаза. Уж не знаю, как это произошло, но мне хотелось только одного, чтобы убийца моего ребенка был наказан по закону. А там уж можно и забыть навсегда об этом уроде, и начать жить для нее, для своей солнечной девочки, ну, и для себя, разумеется, тоже. — Вы утверждаете, что гражданин Воропаев приказал своим охранникам вас избить, я правильно понял? — спросил следователь. — Утверждаю. — Это клевета. У него нет никаких доказательств, — взвизгнул Сашка. — А Кира сама, по доброй воле пошла на аборт. Я понимаю, почему они решили меня закопать. Деньги, все дело в них, чем дольше я буду сидеть, тем больше они смогут меня обобрать. — Вам слова пока не давали, — строго окрикнул Воропаева дознаватель, или как его там, и повернул ко мне голову. — У вас есть какие-то доказательства своего утверждения. — Да, — уверенно подтвердил я, — и у вас тоже. Я же передал вам диск с записью со стоянки. Сашка стал белым, как мел. … Это было сюрпризом даже для меня. Я думаю, что по ошибке, иначе я никак не могу объяснить то, что вместе с видео материалами показаний фальшивых свидетелей Сашка прислал Кате запись с видеокамеры той самой стоянки, на которой меня избивали. Думаю, что он тогда же купил эту запись у охранников, да не выбросил. Черт его знает, может, ему нравилось пересматривать, как меня избивают. И вот теперь эта запись сыграла против него самого...