Вы, право, ни о чем не сожалейте...

POV Зора.

      Голос раздался неожиданно, когда я уже потеряла всякую надежду, опустила руки и смирилась с вечным скитанием.       — Ты помнишь, какой сегодня день? — услышала я, обернулась и чуть не вскрикнула, встретившись взглядом с пустыми безжизненными потухшими глазами Волáнта. Между нами, не давая мне сделать даже малюсенький шаг, чтобы к нему приблизиться, адским пламенем горела проклятая «V».       — Двадцать восьмое апреля, — машинально ответила я и вздрогнула, вспомнив, — годовщина моей смерти.       — Ты соединила зиму с летом? — равнодушно спросил барон.       — Соединила, — уверенно кивнула я, — смотри сам!       Волáнт взмахнул рукой, и словно на экране перед нами возникло высотное полукруглое здание из стекла и бетона.       — Здесь стоял твой табор, здесь меня не стало, а теперь зима здесь повстречалась с летом. Читай, видишь, что написано?       — «Zimaletto», — прочел барон, и «V» чуть-чуть приглушила пламя.       — Ты уверена, что это надолго? — глаза Волáнта едва заметно ожили.       — Ты сам можешь в этом убедиться, смени картину.       Он снова взмахнул рукой… Теперь перед нами был конференц-зал компании, вокруг стола сидели люди, ставшие мне родными и близкими и о чем-то оживленно беседовали, особенно усердствовал мой дорогой внучатый племянник Колька, говорил что-то, захлебываясь и усиленно размахивая руками.       — Можно послушать? — вежливо попросила я.       — Можно, — снисходительно согласился Волáнт и щелкнул пальцами.       — Мы можем себе позволить создать благотворительный фонд, — твердо сказала Кира, — и не надо мне рассказывать о дефиците, его нет. Компания уже месяца четыре работает только на прибыль, нам даже долги погашать не нужно, они погашены.       — Не будем мы создавать никаких фондов! — выкрикнул финансовый директор. — Тем более благотворительных. По крайней мере пока. Вот Катюха выйдет из декрета, тогда и подумаем. А до тех пор давайте придерживаться годового бизнес-плана не вылезая за его рамки и не меняя статьи расхода.       — Колька, ты явно хочешь нашей с тобой смерти, — рассмеялся Андрей. — Если мы сегодня не примем решения по фонду, нам обоим можно домой не возвращаться, потому как кирдык нам будет. Неужели ты думаешь, что Кира не обсудила с Катей статью на благотворительность?       — А я тут при чем?       — При Даше. Она тоже четырьмя руками «за» создание фонда.       — Почему это четырьмя руками?       — Две ее, две Николаевича.       — Может, он поднимает руки «против», а не «за»?       — Я спрашивала, — рассмеялась Кира. — Даша говорит, что ей виднее, что происходит в ее животе.       — Ну, если и сын пошел против отца, то я пас, — Колька развел руками. — Придется выносить вопрос на голосование. Итак… Кто за создание фонда «Милосердие» прошу поднять руки.       Над столом поднялся целый лес рук. «За» были и Ромка, и Андрей, и Кира, и Милко, и даже Георгий Юрьевич, правда тот тяжело вздыхал.       — Катя, мама и папа делегировали мне свой голос, они тоже «за», — авторитетно заявил Андрей.       — А Даша мне — свой! Она «за» — Кира показала Кольке кончик языка.       Зорькин внимательно оглядел каждого, хотел сказать что-то серьезное, да не выдержал, разулыбался своей белозубой улыбкой.       — Я тоже «за»! Думаете, что мне не хочется помогать нашим работникам? Хочется, просто я финансовый директор, а это огромная ответственность. Я должен следить, чтобы на счетах «Zimaletto» всегда был положительный баланс, понимаете. Мы же почти полтора года работали в режиме жестких рамок, берегли каждую копейку, крутились и выкручивались, как могли и не могли, вот я и привык экономить.       — Коль, то что ты привык экономить — это хорошо, это здорово, — улыбаясь, как мартовский кот, сказал Ромка. — С таким финдиром компания не пропадет. Только сейчас…       Волáнт взмахнул рукой, изображение исчезло. Буква «V» еще горела между нами, но уже тускло и подрагивая, а глаза барона, кажется становились все более живыми и участливыми.       — Объясни мне, что это они сейчас говорили, — спросил он. — Какой-то баланс, какой-то фонд, я ничего не понял.       — Это купцы, — заговорила я на понятном ему языке, — они наторговали очень много, их товар покупают круглый год, как на ярмарке. Денег у них скопилось много, вот они и хотят поделиться с бедными.       — Так ведь разорятся.       — Не разорятся. Они же и дальше будут делать товар и продавать его.       — Ладно, пусть так. Пусть зима навсегда встретилась с летом. А как быть со вторым условием? «М» и «J» соединились с «К»?       — «J» с «К» соединились, тут сомневаться не приходится, Катенька стала Ждановой, у них растет дочь, и этот брак навсегда, я это чувствую.       — Какое мне дело до твоих чувств? Я сам вижу, что навсегда, — сердито сказал Волáнт, но глаза его, я видела, потеплели. — А что с другими?       — Николай с Дарьюшкой обвенчались тогда же, вместе со Ждановыми. Теперь ждут ребенка, доктора говорят, что мальчик будет, — скороговоркой говорила я, не смея поднять глаз.       Вот же дурища, кого обмануть вздумала, кому вздумала подсунуть племянника вместо «М». Да я только говорить начала, как барон вначале нахмурился, а потом загоготал во всю глотку.       — Хитра ты, Зора. Всегда хитрой была.       — Ты помнишь, какой я была? — оробела я.       — Помню, да не про нас сейчас речь. Говори, что там с «М» и «К».       — Кира живет с Романом Малиновским, вместе, в одном доме. И все у них ладно, все хорошо, и любовь есть. Уж какая большая, какая сильная промеж их любовь, только замуж она никак идти за него не хочет.       — Это еще почему?       — Не посылает им Господь ребеночка. Кольке послал, а им нет. Видно уж больно большой грех на Кирочке, не отпускает ей его Боженька. А без этого… «Не хочу, — говорит она Ромке, — обузой тебе быть. Может, найдешь ту, которая тебе сможет родить».       — Ну, коли условие не выполнено, то и говорить пока не об чём, — барон пошел в сторону леса.       — Волáнт, — крикнула я, и побежала за ним, увидев, что «V» совсем растаяла, и больше между нами никаких препятствий нет, — я хочу повиниться. Прощения у тебя хочу попросить.       — Ну, винись, только заклятья я все равно не сниму, пока второе условие не выполнено.       — Неважно. Ты прости меня за Кáли, я ведь хотела, как лучше, хотела, чтобы она счастливой была. Никогда тебе этого не говорила, а теперь скажу. Любила я тебя, Волáнт, всегда любила, так любила, что хотела только добра для Кáли, она же твоя дочка, твоя плоть и кровь. Как я могла не помочь ей? Кто же знал, что злом для нее обернется моя помощь?       — Ты должна была знать! Ты! — глаза барона загорелись, как живые. — Ты же цыганка, ты все должна была видеть наперед!       — А я все и видела. Всё вокруг, но когда дело касалось тебя или Кáли я слепла. Любовь к тебе ослепляла меня. Прости.       Волáнт долго молчал, так долго, что я начала с ноги на ногу перетаптываться.       — Я ведь тоже тебя любил, Зора. Думал, что выдам замуж дочку, а уж тогда и о нас можно будет побеспокоиться. А оно видишь как обернулось. Так что и ты меня прости.       — Я простила. Я сразу простила, даже не думай.       — А что там с «V»? — вдруг спросил барон.       — А Воропаев на поселении. Ему дали три года заключения, но через год выпустили на поселение, он там в библиотеке работает. Кира однажды навестила, да он так себя повел, что больше она ездить к брату не хочет, теперь только посылки шлет, зато регулярно. А он забрасывает Катеньку Жданову письмами, да просит простить его.       — Наказали его, значит? — усмехнулся Волáнт. — Не посмотрели, что он мой потомок? Да и правильно! Кривым деревом вырос Сашка, Юркин батя, и сынка своего кривым сделал, а уж тот своего сынка покалечил. Хорошо, что на нем род прервался, не будет детей у Сашки. Я сказал!       — Так может еще выпрямится? Что ж род-то твой резать под корень?       — Если выпрямится, то тогда и поглядим, какую судьбу ему отмерять, а пока никаних ему поблажек не будет. — Барон замолчал, задумался. — Собирайся в путь, Зора, я снимаю свое заклятье. Завтра Кира узнает, что беременна…       Жаль, что в апреле ночи не такие звездные, как в августе, мне бы хотелось уйти на вечный покой в звездное небо…       06. 12. 2018 г.       Примечание:       Дорогие мои читатели, спасибо большое всем, кто читал, кто ставил плюсы работам, кто писал комментарии. Я очень вам всем признательна.