POV Катя Пушкарева.
Сашка позвонил очень неожиданно, у нас как раз шла пятиминутка, обсуждали закупку вышивальной машины, Милко торговался, до хрипоты доказывая, что модель непременно должна быть премиум-класса и только Tajima «TFGNII»: — Ништа не разумеш*! — закричал модельер, скорчив страшную гримасу и практически уткнувшись носом в камеру Skype, наверное думал, что так до Ромки быстрее дойдет преимущество дорогущей машины над ее аналогом, стоящим куда как дешевле. — Ого, ты даже перешел на сербский. Ну тогда это точно для выпендрежа, фигушки тебе, а не Tajima «TFGNII». — Ты ничЕго не понИмаешь, Ромео, — крикнул Милко и в этот самый момент раздался звонок от Воропаева, — Катя, наш бабОчник… Больше я ничего не слышала, вылетела из президентского кабинета в конференц-зал и двери за собою замкнула, еще не хватало, чтобы Сашка услышал голос Ромки, пусть думает, что он в КПЗ. — Алло. — Екатерина Валерьевна, мне очень надо с вами поговорить. — Говорите. — Нет, это не телефонный разговор. Не могли бы мы встретиться? — Не могли бы. — Катенька, но почему? Вы что боитесь меня, или мне мстите? Но это несерьезно, королева не может опускаться до мести. Мне правда нужно с вами поговорить. — Не льстите себя надеждой, вас никто не боится, а уж я тем более, да и мстить вам, это тратить свое время на пустяки. Александр Юрьевич, если у вас есть, что сказать, говорите, если нечего то мне, в отличии от вас, нужно работать. До свидания. — Погодите, Катя. Я готов отдать вам все компрометирующие документы на Ждановых и Малиновского. — Вот как? Прекрасно. И каковы условия сделки? — Для этого нам и нужно встретиться. Я хочу, чтобы вы посмотрели материалы и поняли их реальную стоимость. Тогда, и только тогда мы можем говорить об условиях сделки. — Для этого нам не нужно встречаться. Отправьте копии всех материалов с курьером, я все изучу и перезвоню вам. — Катенька, речь идет о вашем любимом человеке, об Андрюшеньке-душеньке, — я слышала, как у него скрипнули зубы от бессилия и злости, — не думал, что в этой ситуации вы станете отказывать мне в такой малости, как встреча в любое удобное вам время, в любом удобном вам месте, хоть самом людном. Не будь я предупреждена Кирой, что Сашка мазохист и готов исполнить любой приказ госпожи, но не просьбу равной ему, не знай я, что как только начинаешь идти ему на уступки, так он и теряет интерес к женщине, я бы уже бежала на встречу с ним. Но… Предупрежден, значит, вооружен. — С чего вы взяли, что я люблю Андрея? — спросила я, как можно равнодушнее. — Скажите спасибо вашему мужу, — ехидно прошипел Сашка. — Договорились, скажу. До свидания, — я нажала на кнопку «вызов закончен», но тут же, как я и ожидала, мобильный зазвонил вновь. — Катенька, мы не договорили, — торопливо пробормотал Сашка. — Александр Юрьевич, я вам уже сказала, что личная встреча возможна только после моего ознакомления с документами, и то лишь в том случае, если они меня заинтересуют. — Хорошо, я пришлю их вам с курьером, — устало вздохнул Воропаев. А уже вечером мы все, вместе с Бродягиным, собрались на конспиративной квартире, и пока Даша с Колькой накрывали на стол, а Станислав внимательно изучал документы, доставленные мне курьером, мы с Кирой тихонько беседовали, вернее, она рассказывала мне о Сашке. — Знаешь, Катюша, отец никогда не унижал ни меня, ни маму, ни Кристину. Никогда! Даже попыток принизить нас он не делал. Любил, чтобы его приказы выполнялись безоговорочно, это да. Но если мы бунтовали, папа мог наказать, иногда очень жестоко наказать, как меня, например. Но при этом не оскорблял и не унижал, тем более при посторонних. Наоборот, когда вокруг были люди, отец возвеличивал нас. — А Сашку? — тихо спросила я, хотя ответ и так был понятен. — Всегда. Я много об этом думала, и в детстве, и потом… Понимаешь, папа пытался сделать из доброго и хорошего мальчика свою копию, ему нужен был наследник. Но отец никогда не отличался большим умом, он считал, что лишь благодаря тому, что его самого в детстве избивал и унижал отец-алкоголик, он сумел стать «настоящим стальным человеком», научился давать сдачу и давить людей. Вот и Сашку он «воспитывал» так же, унижая, оскорбляя, а иногда и устраивая показательную порку. Брат всегда должен был заслуживать папину похвалу, наступая на горло своей чести, своему достоинству. И при этом Сашка всегда восхищался отцом, всегда хотел быть на него похожим. У меня в голове не укладывается, как такое возможно, но это факт. — Кира горько заплакала. — Боюсь, что именно здесь и кроется корень его мазохизма, Кирочка, боюсь, что он в принципе способен не только восхищаться той, которая недоступна и унижает его, но и сексуальное удовлетворение испытывать лишь с той, которая будет над ним глумиться. Хотя я не врач и могу ошибаться. И ты ничего не сможешь с этим поделать, его нужно лечить. — А я боюсь, что ты не ошибаешься. Я расскажу тебе одну маленькую историю, только между нами, ладно? — Конечно. — Катя, я прошу тебя, никому ни слова, — Кирюша молитвенно сложила руки. — Тогда не рассказывай, не надо. — Надо, если ты пойдешь с ним на встречу, ты должна это знать, чтобы быть аккуратной. Сашке исполнилось четырнадцать лет, когда отец посчитал, что пора ему становиться мужчиной и отвел его к проститутке. Как и следовало ожидать, у него ничего не получилось. Да и у кого в этом возрасте получилось бы что-нибудь, зная, что за стеной сидит отец и ждет момента, чтобы провозгласить тебя взрослым? Ждет не один, вместе с целой компанией, чтобы потом весело отпраздновать твой успех и подарить тебе все, чего ты пожелаешь. И осмеет тебя, если сплохуешь… И всем над тобой смеяться позволит. — Катя! Отец никогда не изменял маме. Никогда, понимаешь? Он любил ее, правда любил. Значит, он сам предпочитал заниматься сексом с любимой женщиной, правда? А сексуальную жизнь сына превратил в кошмар, напрочь сломав ему психику. Как такое может быть, Катенька? Проститутка вышла из кабинета, ведя Сашку за руку и прямо при нем, грязно усмехаясь, сказала: — Не мужик! — Так сама накажи его, — захохотал отец. — Я позволяю. — Не надо. Кирочка, милая, не надо больше ничего рассказывать, я прекрасно понимаю, что случилось дальше. — За эти унижения папа подарил Сашке мерседес с водителем, который скорее был его рабом, а не работником. — А ты как узнала обо всем? — От папы и узнала. Ему нужно было кому-то похвастаться, что его сын стал мужчиной, а он им стал, когда эта девка «наказывала» его, вот отец и похвастался своему тогдашнему подельнику, да так громко, что и я, и Кристина, и Сашка в своих комнатах слышали. Брат вначале глаз не мог поднять на нас, но когда получил машину, то даже гордиться собой стал. — А мама? Она тоже слышала? — Нет, мама была в то время в больнице с аппендицитом, я думаю, что если бы мама была дома, отец вообще не посмел бы… Договорить Кира не успела, Станислав слишком громко вскрикнул: — Ни черта себе! Ребятки, а ну-ка давайте все сюда. — Мы подошли, расселись вокруг стола и молча уставились на бродягу. Спрашивать что-либо было страшно. Он это понял и томить нас не стал. — Итак… Сразу хочу доложить, что ни по одному делу еще не прошел срок давности, так что ничего хорошего я сказать не могу. Во всех уголовных делах прослеживается одна схема. Есть убитый, есть показания свидетелей и письменные, под протокол, и на видео, и все свидетели на данный момент мертвы, как впрочем, мертв и следователь, ведший все эти дела. Отсюда следует, что все трое фигурантов по пяти делам хоть завтра могут отправиться за решетку. Тишина стояла такая, что хлопни кто-нибудь ресницами, мы услышали бы этот хлопок. — Особенно «повезло» Малиновскому. Он назначен заказчиком убийства депутата… — Петрович назвал очень громкую фамилию, и Кира, побледнев, закрыла лицо руками. — Стас, — нарушил молчание Колька. — Если ни Юрий, ни Сашка до сих пор не воспользовались этим компроматом, то не значит ли это, что фальшивки подделаны слишком грубо и любое следствие это докажет? — А это не фальшивки, — огорошил нас Бродяга. — Что?.. Ты хочешь сказать, что Андрей убийца?.. Ромка не мог никого убить!.. Какая глупость! — заговорили мы все разом. — Погодите, дайте сказать, что вы устроили вселенский шум. Это реальные дела, ребята, все их вел один и тот же следователь, скончавшийся от цирроза печени примерно через два месяца после окончания следствия и не успевший передать их в суд. Я думаю, что чувак прекрасно знал, что подыхает, вот и купил у Юрия Воропаева безбедное существование для своей семьи. Вот такие пироги, ребятушки. Попади эти дела на стол к прокурору… Если честно, то я не знаю, чем вам помочь. — А отличить оригиналы документов от копий вы сможете? — спросила я спокойно, хотя внутри все дрожало. — Нет ничего проще. — Я хочу уточнить, Станислав. Во-первых, можно ли возбудить дело по копиям? И во-вторых, вы уверены, что если я получу документы, то вы сможете определить подлинники ли это? — По копиям? Нет-нет и нет! Любой адвокат вам это скажет. По второму пункту… Катя, вы можете отличить макроэкономику от микроэкономики? Вот так же и я отличу ксерокс от оригинала, а любая экспертиза докажет, что видео переписано. — Я все поняла, спасибо, — я решительно стала вставать из-за стола и потянулась к мобильному. Уже уходя на встречу с Сашкой я прошептала Кире: — Спасибо, что рассказала о проститутке, мне это пригодится.***
Мы должны были встретиться в отдельном кабинете ресторана «Турандот», где Сашка сразу же после моего звонка заказал столик. Сказать, что я хорошо выглядела — это не сказать ничего, Кира сама меня одевала и помогала накраситься. Метрдотель с почтением подвел меня к двери и распахнул ее: — Проходите, вас ждут. — Спасибо, — тепло ответила я, затем нацепила маску надменности и вошла в кабинет. Меня поразило две вещи: роскошное убранство комнаты, казалось, что я попала в оранжерею, в центре которой стоит ломящийся от экзотических фруктов стол, и Сашкины глаза, так резко диссонирующие с этим великолепием, глаза побитой собаки. — Я пришла на переговоры, а не на ужин, — холодно бросила я и присела не к столу, а на кресло, стоящее в стороне. — Катенька, разве одно мешает другому? — Мне не мешает, можете ужинать, только давайте говорить по делу. Что вы хотите за оригиналы всего компромата, вместе с подлинниками видео? — А вы на все готовы лишь бы спасти своего любимого, да? На все? — глаза Сашки налились кровью, его ненависть к Андрею читалась так явно, что мне стало не по себе. — Нет! И не надейтесь. Я готова купить компромат, я готова вас устранить… — Физически? — даже в полумраке кабинета было видно, как зажегся восхищением его взгляд. — Я не стану пачкаться о такое, как вы. Устранить — это значит упрятать вас туда, где вам самое место — в психушку. О, я на многое готова, чтобы спасти дорогих мне людей, но спать я с вами не буду. И не надейтесь. Ясно? — А если у меня другое, совершенно другое предложение? — вкрадчиво спросил Сашка. — Какое? Говорите, или я ухожу…