POV Катя Пушкарева.
Странно, но я даже некоторое удовольствие получала, доводя Воропаева до белого каления. Издевалась над Сашкой, прекрасно осознавая, что ловушка уже расставлена, что мне нужно только подтолкнуть упыря, напрочь отключив его мозги, и он сам упадет в яму, из которой не сможет выбраться никогда. Смотрела в сытую рожу врага, а перед глазами все время стоял Павел Олегович, бледный с подрагивающими руками, с синюшными мешками под глазами, и мне до рези в животе хотелось раздавить гниду, чтобы он никогда уже не мог убивать дорогих мне людей. — Катя, ты никогда мне не… — Не смейте мне «тыкать», Александр Юрьевич, иначе наш разговор на этом закончится. — Хорошо, хотите на «вы»? Давайте на «вы». Катя, я очень надеюсь, что вы когда-нибудь мне доверитесь, что ответите на мои чувства, и мы будем очень счастливы. Разве много в вашей жизни людей, которые хотели бы говорить о вас, а не о себе. А я готов говорить только о вас, слушать только вас, делать все возможное и невозможное, чтобы вы были счастливы. — Серьезно? Тогда оставьте меня в покое, и я сразу стану счастливой. — Нет-нет, только не это. Просите все, что угодно, но оставить вас в покое я не могу. — Понятно. — Что вам понятно, Катенька? — Я люблю мужа, я никогда не предам его и не изменю ему. Но вам на это плевать, вы захотели получить меня во что бы-то ни стало, и все ваши «делать все возможное и невозможное, чтобы вы были счастливы», это всего лишь пустословие. — Это не пустословие. Если бы ваш муж был вам верен, если бы он вас любил, я бы отступился, но он вас предал, он продал вас, Катенька. — Что значит «продал»? — спросила я. Было ужасно интересно, как он будет выкручиваться. — Я ему заплатил отступные, и ваш любимый Николай взял у меня деньги. Вот так-то! Человек, которого вы любите, променял вас на деньги, а вы хотите хранить ему верность, и обвиняете меня во всех смертных грехах. Я, в отличии от вашего Зорькина, готов доказать вам, что ваше слово для меня закон. Все что угодно, любой ваш каприз будет выполнен, только не гоните. Сашка даже не понимал, насколько он омерзителен, не понимал, что покупатель «товара» ничуть не меньшая сволочь, чем продавец, не понимал, что только что сам сознался мне, что подставил и предал Кольку с которым у него был договор, ничего не понимал, потому что слово «порядочность» для этого типа было абстракцией. Ужасно хотелось ему все это высказать, но я решила не терять время попусту, не стоит метать бисер перед свиньей. — Если бы вы действительно меня любили, то никогда не рассказали бы мне этого о Коле, если любишь человека, не станешь ему причинять боль. Но вы любите только деньги, я очень хорошо это вижу. Деньги — вот ваш бог. Вы думаете, что и любовь мою вы сможете купить? Вы глупы, Воропаев. Это отступиться можно за деньги, а полюбить… Вряд ли я смогла бы, даже если бы разлюбила мужа, полюбить такого мерзавца, соблазняющего деньгами, как вы. — Вы только на нее посмотрите! — вскричал Сашка. — Муж ее продал, а мерзавцем она называет меня! За что? Как мне вам доказать, что я… — Хотите мне доказать, что вы не мерзавец? — перебила я. — Это очень просто сделать. Принесите мне все документы, причем оригиналы сфабрикованных вашим отцом уголовных дел на Андрея Павловича, Павла Олеговича и Романа Дмитриевича, и мы их вместе уничтожим. Возможно тогда я поверю, что вы не мерзавец. У Сашки так вытянулось лицо, что мне снова стало смешно и я засмеялась. — Катенька, я вас не понимаю. Какие сфабрикованные дела? О чем вы? Мой отец был честнейшим человеком, и если кто-то его оклеветал, то это не значит, что вы можете повторять вслед за клеветниками ложь, порочащую память папы! — Браво! — захлопала я в ладоши. — На бис вызывать не буду, но ваша игра достойна восхищения. Александр Юрьевич, наберите в ГУГЛе Юрий Воропаев, затем даты его рождения и смерти, и читать вам не перечитать о «достойнейшем» человеке своего времени. Чем вы думали, когда начали меня преследовать, когда ударили меня, когда целовали и распускали свои ручонки? Грешным делом? А надо было думать головой, может, тогда бы вам сразу стало понятно, что я первым делом зайду в интернет, чтобы выудить всю возможную информацию о своем враге. — Я вам не враг, Катенька, — он попытался приобнять меня, но тут же одернул свою руку. Бог его знает, может, и правда Зора меня оберегает. — Это вы так думаете, а я вас воспринимаю только, как врага. Так вот, выискивая на вас компромат… — Зачем? — искренне удивился Сашка, и я снова захохотала. — Чтобы накопать на вас всё, что только возможно и тем самым обезопаситься. Я достаточно узнала и о вас, и о делишках вашего отца, чтобы понять что вы оба шантажисты и рэкетиры со стажем. А теперь будьте добры, покиньте мой кабинет. Вместо того, чтобы уйти, Сашка придвинулся ко мне вплотную, глаза его загорелись, как у безумца. — Поймите, Катенька, я поклялся на могиле отца, что заберу «Zimaletto» у Ждановых. Если вы мне поможет это сделать, я сразу же перепишу компанию на вас. Вы же хотите стать хозяйкой «Zimaletto»? Хотите, ведь так? — Не хочу. И вам не позволю. И вот еще что… Андрей Павлович и Павел Олегович считают меня своим другом. А я друзей не предаю. Я сделаю все возможное и невозможное, чтобы вы просто не завладели компанией, но еще и потеряли свои акции, так и знайте. — Дура! — закричал Сашка, задергавшись, словно в лихорадке. — Если бы я мог тебя разлюбить, я уничтожил бы тебя вместе с ними, поняла? — Поняла. Вы уходите, или мне вызвать охрану?..POV Николай Зорькин.
Хорошо, что мы с Катюхой заранее договорились, что она нажмет кнопку вызова на своем мобильном и не будет отключаться, так я смог подслушать весь их с Сашкой разговор и подготовиться к осуществлению следующего этапа нашего плана. Поэтому я не очень-то взволновался, когда Воропаев влетел в мой кабинет, как укушенный в задницу целым роем ос, дико при этом вращая белками глаз, забормотал что-то нечленораздельное. Ну, еще бы, после всего, что Катька ему наговорила, только и остается, что сойти с ума. — Ты с адвокатами для Малиновского уже связывался? — забегал он, взад-вперед. — Не успел, не было времени, сейчас свяжусь, — я потянулся к трубке, но он перехватил мою руку. — И не надо. — Как это не надо? Мне Катя сказа… — Зорькин, мне нужна твоя помощь, — Сашка наконец перестал метаться, подошел к моему столу и уселся напротив. — Я по понедельникам не подаю и помощи не оказываю, обратись к Богу, — сказал я, как можно небрежнее. — Не бесплатно же. — А вот это другой разговор. Но деньги вперед. — Сколько? — Смотря что тебе нужно. Выкладывай, я подумаю. — Сейчас очень удобный момент, понимаешь? — Не понимаю. Для чего сейчас момент удобный? — Смотри, Ждановых нет в стране, а Павел вообще дышит на ладан, Малиновский сидит, Кира тупа, как пробка, я должен стать президентом «Zimaletto», должен, понимаешь? Но без твоей помощи мне не справиться. Не знаю почему, но меня больше всего задело, что этот упырь и сестру родную готов кинуть. Вот же мразь! Кира тупа, как пробка? А сам-то умный? Такую ложку схватил, что в рот не засунуть, того и гляди подавится, а все у него другие тупы. — Зачем тебе становиться президентом? — Хочу продать компанию! — Вот говнюк! Наконец-то он вслух высказал свое заветное желание, а я его записал на диктофон. — Александр, это невозможно. Проще вытащить все до последнего цента из компании, чем стать президентом. — А как? Как можно вытащить деньги? — Легко! — Поможешь? — Нет проблем, надо — помогу. Но деньги вперед! — Какие? Сколько? — Ну, это я должен посчитать. Посиди немного и не вздумай меня отвлекать, — я быстренько высчитал двадцать один процент от общей стоимости «Zimaletto», написал на листочке сумму и передал бумажку Сашке. — И не забудь, деньги вперед, а до этого я и пальчиком не пошевелю. — Ты ошизел? Откуда такая сумма? — Давай считать вместе. Шесть процентов — плата за Катьку, плюс пятнадцать процентов мои услуги на каждую операцию. Итого двадцать один процент от всей стоимости компании. — Мы договаривались на десять процентов. — Точно! Мы договаривались, но ты нарушил условия договора и цена возросла, я тебя об этом предупреждал. — Черт с тобой, — как-то уж слишком быстро согласился Сашка, наверное, все же решил меня обмануть. Ну-ну. — Тогда по рукам, — беспечно сказал я. — Ты хоть расскажи мне, что ты собрался делать. — А это без проблем. Все равно ты без меня ничего провернуть не сможешь. Подделать подпись мою не удастся, я позвоню в банки, предупрежу, что возможна афера и что все операции буду производить только лично. — Так ведь засветишься. — А ты за меня не переживай, я знаю, что делаю. — Да говори уже, не томи. Что ты придумал? — Нужно создать фирму-однодневку, выдать ей закладную на все движимое и недвижимое имущество «Zimaletto». Под закладную однодневка сможет взять кредит в банке на всю сумму, а потом раствориться. Это был очень опасный момент в игре. Оч-ч-чень! Если этот болван сейчас хоть немного подумает, то поймет, что его тянут в пропасть, причем ловушки-приманки расставлены на каждом ходу. И он-таки начал думать. — И на чье имя мы создадим фирму-однодневку? — осторожно спросил Воропаев. Ловушка номер раз. Но мы с Катькой игроки бывалые, мы для каждого входа по несколько выходов сделали. — Можно на тебя. — Ага, а когда будет разбирательство, я и загремлю под суд! Нет уж, ищи дураков в другом месте! Ай, молодца, сообразил. — Ладно, давай на меня, — уж и вовсе индифферентно процедил я. — Совсем придурком меня считаешь? Тебе деньги только переведи, ты с ними растворишься, купишь себе другой паспорт и поминай, как звали. — Слушай, чего ты от меня хочешь? Предложи свой вариант. — Может, на Киру? — предположил Сашка. — Значит, сестру подставлять не жалко? — Мда... я об этом не подумал. Слушай, а может, на Андрея? Я очень хорошо умею подделывать его подпись, понимаешь? Я понимал одно! Катька — гений, а Сашка — дерьмо собачье…