POV Николай Зорькин.
Если бы еще вчера вечером мне нужно было дать характеристику Катьке, допустим, в отряд космонавтов, я ни секунды не сомневаясь, от чистого сердца мог бы сказать, что Пушкарева Екатерина Валерьевна верная и преданная подруга, что она гений в экономике и математике, что она ни за какие коврижки не предаст ни друзей, ни свои идеалы, что на нее можно положиться, что она никогда не поддается панике и всегда умеет найти решение даже в самой неожиданной и безнадежной ситуации, что единственный ее недостаток для освоения космоса — это плаксивость. Увы, после сегодняшнего звонка Андрея я такой характеристики, не покривив душой, уже дать не смог бы. Ей Богу, за все годы, что я знаю Катюшу, а знаю ее я с детства, я ни разу не видел ее в истерике. И вот на тебе, сорвалась. Как только я пересказал ей свой разговор с Кирой, в Катьку словно демон вселился. Она выкрикивала угрозы в адрес Сашки, забыв, что он никак не мог их услышать, потом вопила на одной ноте: «а-а-а-а-а, ненавижу, а-а-а-а-а», топала ногами, разбила кучу тарелок и чашек, а когда выдохлась, не заплакала, как обычно, а захохотала. С этим нужно было что-то делать, и делать срочно, успокаивать было бесполезно. Я пробовал, она только больше зверела. Ударить ее? Ну, нет, простите, но это не ко мне. Оставалось только плеснуть ей в лицо холодной воды, что я и сделал. А когда Катя на миг замерла, я сразу пошел в атаку. — У меня есть план, как утопить Сашку, но без твоих мозгов нам не справиться. Так что кончай выть, подключайся к работе. Поняла? — спросил я, и она вполне осмысленно кивнула. — К-какой план? — спросила Катюха, чуть-чуть придя в себя. — Сашка обязательно позовет нас на работу, вот увидишь, один он не разберется ни с отчетами, ни с балансом, ни с кредит… — Давай короче, я знаю, что он ни с чем не разберется, — уже довольно бодро проговорила подруга. — А ты не перебивай, тогда будет быстре… Раздался звонок Катиного мобильного, слава Богу, она уже почти оклемалась. — Алло. Здравствуйте, Маргарита Рудольфовна. Да… Мгм… Да… Может мне стоит приехать?.. Ага… Нет-нет, конечно сможем, пусть не волнуется… А Андрей?.. Маргарита Рудольфовна, вы не волнуйтесь и Павла Олеговича успокойте, скажите, чтобы он не переживал, мы ни за что не дадим Сашке продать «Zimaletto», мы его самого уничтожим, честное слово… Спасибо большое… Да… Да… Когда проснется, так Андрею и передайте. До свидания. — Ну, что там? — сгорая от нетерпения, дернул я Катю за рукав, едва она закончила разговор со свекровью. — У Павла Олеговича ночью была остановка сердца после разговора с Воропаевым. Представляешь, Сашка ему сказал, чтобы он попрощался с «Zimaletto» и не вздумал рыпаться, иначе прямо из реанимации в тюрьму вместе с сынком загремит. — А как сейчас его самочувствие? — Лучше! Гораздо лучше, сейчас он в палате интенсивной терапии, но он стабилен и его жизни ничего не угрожает. По крайней мере, Маргарита так сказала. Катюха говорила, словно на автомате, а сама обдумывала какую-то идею. Я это точно знаю, у нее всегда так, если она прокручивает что-то в своей башке, вроде и разговаривает, и слышит собеседника, и отвечает впопад, а глаза стеклянные. — Андрею приступ сняли, укололи успокоительное со снотворным, и он спит. Марго думает, что мне приезжать не нужно, но… — глаза Пушкаревой снова стали осмысленные. — Колька! А расскажи-ка мне свой план, пожалуйста, только без воды, чётко, по полочкам. — Значит так… Воропаев не знает ни о настоящем перспективном плане, ни о переоборудовании, ни о второй коллекции, выпускаемой сразу за первой, ни о твоем отчете-прогнозе, правильно? — Правильно. И? — И мы ему нифига не покажем. Главное, чтобы он понятия не имел, что на самом деле происходит. А уж отвлечь Сашку, я думаю, нам поможет и Милко, и твой женсовет, и та же Кира, и Ромка. Да и тебе пора выходить на сцену, пора запудрить ему мозги окончательно. Пусть он считает, что рулит компанией, пусть даже попытается выставить «Zimaletto» на продажу, мы тут же обнародуем официальную бухгалтерию, настоящее положение. Компания в стагнации? В стагнации! Кто захочет ее купить? Никто! — Ага! И похороним, к чертям собачьим дело жизни Павла Олеговича! Нет, Колька, мы все сделаем хитрее. — Как? — А вот так! Ты объясняешь этой скотине, что компанию сейчас не продать. — Зачем? Пусть попробует и облажа… — Вместе с ним, — перебила Катюха, — облажается и «Zimaletto», а этого мы допустить не можем. Слушай дальше. Когда до этого паразита дойдет, что торговать нечем, ты предложишь ему нашу трехходовую комбинацию, которую мы с тобой в шутку разрабатывали, когда искали работу. — С фирмой-однодневкой? — Ну, конечно! — Катька! Я — гений! — Ты? Почему ты? Это же я придумала применить на деле нашу шутку. — Потому что только я знаю, как заставить тебя мыслить в нужном направлении, чтобы ты сумела придумать грандиозный, гениальный, беспроигрышный план. Ну, вот она и рассмеялась, не истерично, как раньше, а весело и задорно. Над моим хвастовством. Значит, камень с души упал, значит, она ожила, слава Богу. Теперь зазвонил мой сотовый — Кира! Я поставил на громкую связь. — Колька, вы еще дома? — Да, собираемся на работу. — Сашка пока не звонил? — Нет, а что? — Ромка задержан. — Что? За что, когда? — закричали мы с Катькой в унисон. — Сегодня рано утром. — Кира плакала, я слышал, как она глотает слезы. — Я сама толком ничего не знаю, позвонила Петровичу, он сказал, что едет в отделение милиции с адвокатом для Ромки. Сказал, что Роман позвонил ему, намекнул, что задержали его в «Zimaletto» и что это как-то связано с отсутствием Андрея. Но мне кажется, что его арест связан с Сашкиной активностью, вот только не знаю, достал ли братец из сундуков отцовские фальшивки или это что-то свеженькое. — Кира, ты попросила Стаса позвонить, как только ему станет что-то известно? — спросил я. — Конечно… Минутку, у меня вторая линия, это Бродяга. Перезвоню. Взгляд Катюхи снова начал уходить в себя, значит, опять что-то прокручивает. Я даже отвлекать ее не стал, сварил кофе, он по традиции, сбежал, и я чертыхнулся. — Прекрати ругаться, в «Zimaletto» кофе попьем, собирайся, нам пора на работу. Быстрее, Колька, пожалуйста. Сегодня оборудование должны привезти, как бы Сашка не сунул туда свой нос, если за подписью придут к нему.POV Роман Малиновский.
Бродяга приехал вместе с каким-то хитрющим и дряхлым дедушкой, адвокатом Иваном Вениаминовичем, увидев которого, капитан из малость позеленевшего превратился в совсем зеленого, прямо, как в песне: «зеленый-презеленый, как моя тоска». — У вас пять минут, — капитан встал. — Что вы, милейший? Неужто вы забыли закон? Первая встреча адвоката с подозреваемым не ограничивается временным сроком. Кстати, я надеюсь, что у вас были причины для задержания моего клиента, и хотел бы их услышать. Но только после беседы с моим дражайшим клиентом. Капитан вышел, скрипя зубами, я быстренько рассказал, что произошло, не забыв упомянуть, что драки с Сашкой являются регулярными, причем всегда нападает именно он. Затем добавил, что я даже снимал побои и писал заявление на Воропаева, но пока не дал делу хода. Бродяга быстро переписал номер отделения милиции, фамилию моего приятеля, которому мы с Катей писали заявы, сразу же позвонил туда, о чем-то поговорил, а затем передал мне свой мобильный. — Позвони Кире, она в панике. Естественно, я тут же позвонил, все рассказал и попытался ее заверить, что все со мной будет в полном порядке, но она что-то уж слишком за меня переживала. Ничего не могу сказать, это было приятно, однако мне страшно не хотелось, чтобы Кирюша нервничала. — Даю тебе слово, уже через час я буду нашей конспиративной квартире. Приезжай туда. — Береги себя, Ромка. — Ты тоже себя береги, — я чмокнул трубку, в этот момент в кабинет вошел капитан и адвокат тут же вступил в игру. — У задержанного были при себе документы? — Да, но… — Он пытался скрыться, либо не имеет постоянного места жительства? — Нет, но… — Вы застигли его при совершении преступления или непосредственно после его совершения? И какое преступление вменяется Малиновскому Роману Дмитриевичу в вину? — Нет, но… Поймите, он не имел права находиться в помещении компании «Zimaletto». — У вас есть об этом постановление суда? — Нет, но… — Всего доброго, мы уходим. Да-да, вместе с задержанным. И молите Бога, чтобы он не подал на вас в суд за незаконное задержание. Подпишите пропуск, милейший, — адвокат сделал паузу, хитро улыбнулся и подмигнул капитану, — пожалуйста. Не успели мы выйти из кабинета, как зазвонил мобильный Бродяги. — Алло!.. Нет… Сейчас. Это тебя, — он передал мне трубку. — Ромка, — Кира говорила взволнованно, — Николай велел сделать все возможное и невозможное, чтобы Сашка решил, что тебя задержали хотя бы на сорок восемь часов. — Зачем? — Не знаю, они с Катюшей что-то придумали. — Узнаешь — перезвони на мой, мне его сейчас вернут. — Хорошо. Я тронул за руку адвоката. — Иван Вениаминович, я так понял, что вы с этим капитаном Бариновым прекрасно знакомы. — Более чем, знаком, милейший. Он у меня на таком крючке сидит, что только подсечь, и срок ему обеспечен. А что такое? Говорите, не стесняйтесь. — Мне нужно, чтобы заказчик моего задержания думал, что я в обезьяннике. Хотя бы сорок восемь часов, но платить этому гаду я не хочу. — Хммм… А что я буду иметь с этого гу́ся? — хитро прищурил глаз старичок. Точно! А я-то никак не мог понять, кого он мне напоминает. Паниковского в исполнении Гердта. — Весь навар, который мог бы достаться Баринову, плюс… — Хватит и этого, — перебил меня Иван Вениаминович и вернулся в кабинет, из которого вышел спустя минут десять. — Все в полнейшем порядке. Я ему объяснил его выгоду. Он же очень умный в свой карман, быстро сообразил, что объявив вас закрытым, он сможет не возвращать Воропаеву то, что уже получил от него. При мне позвонил, сказал, что у вас при обыске нашли марихуану, потребовал за «находку» еще чуть-чуть навара с гу́ся, и задержал вас на пятнадцать суток. Спустя четыре часа я уже летел в Лондон…