POV Катя Пушкарева.
— Что же ты деньги не проверила, красавица? Все-таки поверила, что я настоящая? А зря. Все проверять нужно, и всех. Помнишь, что я тебе сказала? — Не помню, — слегка растерявшись ответила я. Было от чего растеряться! Цыганка сидела рядом со мной на кровати и смеялась. Она была так близко, что я увидела, как блеснули во рту два золотых зуба, но в тоже время она была какая-то… ненастоящая, что ли. — Я сказала: придешь домой, а твоя бумажка лежит себе в кошельке, как лежала. Что же ты не проверила? Если сотенная на месте — я глюк, если ее там нет, то кто я? — Тогда вы, н-наверное, настоящая. Но как вы смогли зайти в квартиру? — Это неважно, яхонтовая. — А что важно? — осмелела я. — Важно слушать свое сердце и делать все так, как оно велит, кто бы не был против твоего замысла. — Это вы о том, что я придумала, чтобы… — Это я обо всем, — перебила меня цыганка. Запомни, красавица, вдругорядь повторять не буду… Делай все, как задумала, сильной будь смелой и хитрой, а главное, не бойся любви, тогда все получится. Я помогу тебе, милая, отвести беду от «Zimaletto», — тут она пробормотала что-то вроде: «Мне самой зима с летом нужны», — и от Павла нечисть отогнать помогу. Только в любви не смогу помочь, таков закон. Это уж вы сами. Цыганка встала с кровати, пошла к двери, затем обернулась, подмигнула мне одним глазом, сказала: — А деньги проверь, яхонтовая, — и… исчезла. — Катенька, просыпайся, солнышко, — я почувствовала теплые мягкие губы на своем плече, и открыла глаза. — Я уснула? Почему ты сразу меня не разбудил?! — Ты всю ночь не спала, тебе нужно было вздремнуть хотя бы самую малость. А сейчас я решился потревожить твой сон, потому что он был беспокойный. — Что случилось? — я села. — Тебя мучил какой-то кошмар, ты кричала. — Что я кричала? — Я точно не разобрал, но там было что-то про глюки и привидения. — Привидения? — Да. — Точно, она не глюк, она призрак, — осенило меня. — Что-что? Ты о чем, Катенька. — Андрюша дай мне мою сумку, пожалуйста. — Что? — Сумку подай, пожалуйста. Андрей, недоумевая, встал, взял со стула мою сумку и передал мне. Я тут же вынула из нее кошелек, и пересчитала деньги. Ровно две тысячи сто, как и было до того, как я протянула цыганке сотенную бумажку. — Катя, что случилось? Ты полагаешь, что мы с Ромкой могли тебя ограбить? — нервно хохотнул Андрей. — Нет, что ты. Тут совсем другое. Я коротко рассказала о том, как проверяла купюрой в сто рублей — цыганка действительно существует или это моя галлюцинация. — А сейчас она мне приснилась, велела проверить на месте ли деньги. — И как? — На месте. Но как такое может быть? Неужели у меня и правда глюки, наверное, мне нужно лечиться, Андрюша? — Значит, и у меня, и у Ромки, и у Николая тоже глюки. Мы же все ее видели, и Кире именно она на Ромку указала. Катенька, ей Богу, я никогда не слышал, чтобы даже у двух людей были одинаковые галлюцинации, а нас вон сколько «глюкующих в унисон». Так что успокойся, ты видела настоящую цыганку. — А как же деньги снова оказались в кошельке? — Это просто какой-то фокус. — Нет-нет, уверяю тебя, она призрак. — Ладно, пусть будет призрак, как скажешь. — Жданов, миленький, ты не понимаешь… На самом деле это очень важно, это и есть ключ ко всему. Ну, пожалуйста, не надо так на меня смотреть. Сам же сказал, что я нормальная, а теперь смотришь так, будто хочешь меня положить в дурдом. Ты мне просто поверь, возьми и поверь, и все у нас всех будет хорошо. — Я верю тебе, маленькая, пошли ужинать. — Ничего себе, сколько я проспала, — нервно рассмеялась я. — Ромка здесь? — А где ему быть? Ждет, пока ты расскажешь свой план. — Ну, так пошли быстрее.POV Андрей Жданов.
Ромка все понял в туже секунду, когда увидел нас рядом, меня и Катеньку. Понял, что мы перешли черту. Он даже зубами скрипнул и опустил глаза. Но и Катя поняла его боль, поэтому ужин подала ему первому, и самые вкусные, самые румяные кусочки подкладывала именно на его тарелку, и суетилась возле него, и села рядом с ним на диване, напротив меня, взглядом умоляя не сердиться. — Все сыты? — вытирая после ужина губы салфеткой, спросила Катя. — Да, — в один голос ответили мы. — Тогда Андрей варит кофе, и заваривает чай, а Ромка моет посуду. Простите, мальчики, но прислугой вы еще не обзавелись. — Катька, тебе бы гарем завести, всем нашла бы работу, — хохотнул Малина. — Я согласна! А что, мне эта идея очень даже нравится. Смотри, Ромка… У меня есть законный супруг, это раз, если Андрюша не против быть там моим любимым мужем, значит и любимый муж имеется, это два. — Э! Только не вздумай меня записать в евнухи! — Тебя? Ну, что ты! Ты будешь почетным гостем гарема, согласен? — Почетные гости не моют посуду. — Сегодня девятое, нечетное, так что мой! — захохотала Катенька. — Ребята, — посерьезнела моя девочка, — я предлагаю принять в гарем еще одного наложника. — Что? Кого? — в один голос завопили мы с Ромкой. — Александра Юрьевича Воропаева. И это не обсуждается. Наступила тяжелая, гнетущая тишина. Не знаю, о чем думал Малиновский, но мне стало очень тревожно. Ладно — глюки, ладно — призраки, Сашка — это уже перебор. Пора к врачу. — Ну, что вы смотрите на меня, как на ненормальную? Выслушайте внимательно мой план, а потом уже будем его утверждать. Пожалуйста. — Обсуждать? — уточнил Малина. — Нет, утверждать, — упрямо сказала Катюша. — Ну, хорошо, посмотрим, — нехотя согласился Ромка. — Говори, только давай без «это не обсуждается», ладно? — попросил я. — Помните, я вчера рассказывала о цыганке? Так вот, сегодня она мне сказала, чтобы я слушала свое сердце и делала все так, как оно велит, кто бы не был против моего замысла, тогда все получится. Только поэтому я и сказала, что это не обсуждается. — Когда это ты сегодня цыганку видела? Утром, когда мне звонила? — спросил Роман. — Нет, Малина, Катя ее во сне видела, — съязвил я, задетый категоричностью тона Катюши. — А-а-а-а! Ну, тогда конечно, тогда это не обсуждается. Если во сне, значит, это закон, так тому и быть. — Я не буду обижаться, я буду сильной и смелой, я буду верной, — как мантру пробубнила Катя, смахнула слезинку, затем вскинула голову и сказала: — Мальчики, я была не права. Возможно, вы бы и сами были за мой план, а я сразу начала размахивать топором войны. Простите. — Да ладно, чего там, — сразу пошел на попятный Малина, — мы с Дюхой тоже не ангелы. — Это ты меня прости, Катенька, — я обнял ее и попытался поцеловать в щеку, но она отстранилась, показывая глазами на Ромку. — Я только прошу, чтобы вы меня не перебивали. Постарайтесь выслушать все спокойно. Начнем с Воропаева… Он, кажется, и правда мною заинтересовался, так почему бы мне не подогреть в нем этот интерес, не довести его до сумасшествия? Пусть как следует влюбится, а потом я у него всю информацию и вытяну. — Катя, ты понимаешь, что ты говоришь? — вмиг онемевшими губами, спросил я. — Да, понимаю, — глядя прямо мне в глаза ответила девочка. — Ты хочешь сказать, что ты понимаешь, что с Сашкой нужно будет кокетничать, целоваться, а может и… — дыхание перехватило, и выговорить «спать» я не смог. — Ты хочешь сказать, что все это понимаешь? — Андрюшенька! — Катя бросилась мне на шею, совершенно забыв о переживаниях Ромио, начала целовать меня в щеки, глаза и губы. — Это ты ничего не понял. Если я начну кокетничать, целоваться или, не дай Бог, чего похуже, я сразу стану ему неинтересна. Неужели ты еще не понял, что он за тип? Он охотник-мазохист, и чем больше дичь сопротивляется, тем интересней ему эта дичь. Дичь, а не охота! Понимаете? В конце концов он сам станет добычей, и с удовольствием будет ждать, чтобы ему на шею набросили лассо. — В этом есть доля правды, Палыч! — Малина вскочил и забегал по кухне. — Вспомни Ларину. Она швыряла Сашке в лицо все его подарки, публично высмеивала его, он ходил за ней, как приклеенный. И когда прошла вся его «любовь»? Когда он выполнил ее условие сделать ей предложение руки и сердца прилюдно, ей бы отказаться, тогда она бы еще пару лет могла его доить, а Наташка согласилась стать его женой. — Вот! Во-о-о-от! Ромочка! Я буду отфутболивать Сашку, я буду пытаться его унизить, при каждом удобном случае дать пинка. Тогда, и только тогда, за один мой милостивый взгляд он расскажет мне то, что я хочу знать. А моего милостивого взгляда не последует… Так мы из него всю правду и вытянем. — Катька, я — за! — возбужденно потер руки Роман. — Между прочим, Ларину Сашка не любил, он только заинтересовался ею, когда узнал, что она как кошка влюбилась в Андр… Прости, Катюха, я не хотел. Я только… Я… — он смутился. — Ром, ты можешь говорить все, что думаешь, — улыбнулась самая лучшая женщина на земле. — Я к прошлому Андрея не ревную. — Я всего лишь хотел сказать, что Сашка заинтересовался тобой, как Катериной Пушкаревой, а не тобой, потому что ты влюблена в Андрея. Понимаешь? — Понимаю. И это дает нам еще большие шансы на успех, — согласилась с Малиной Катя. — Жаль, что мы не сможем подогреть его интерес к тебе тем, что вы с Палычем… Ну… — Этого и не понадобится, я так хорошо щелкнула его по носу экономикой, а в пах заехала коленкой, что он уже, по-моему, в плену. Андрюша, ты согласен с этой частью плана? — Соглашайся, — Ромка хлебнул глоток кофе, — все равно эта часть большинством голосов пройдет. Нас двое, а ты один. — Катюша, я всегда буду рядом, и хочу, чтобы ты знала об этом. Если этот гаденыш начнет говорить сальности или, не дай Бог, давать вольность рукам, то… — То на этот случай я приобрету газовый баллончик, — засмеялась Катенька. Первая часть плана была утверждена. — А ты головастая, — ухмыльнулся Роман. — Серьезно? Посмотрим, что ты сейчас запоешь, — она помолчала, посмотрела на Малину с жалостью, потом поджала губы и выпалила твердо и жестко: — Я намерена встретиться с Кирой и поговорить с ней по душам…