Вы, право, ни о чем не сожалейте...

POV Катя Пушкарева.

      Мне казалось, что я теряю сознание, я ведь знала, я прекрасно знала, что ответит Андрей на мой вопрос, но все равно спросила:       — И Мар­га­рита Ру­доль­фов­на рас­ска­зала о бе­ремен­ности Ки­ры ее ро­дите­лям?       — Катюша, я не могу винить маму, понимаешь. Представь ситуацию: Кира из маминых слов узнает, что ее отец собрался выдать ее замуж, причем без ее ведома, она ведь даже не подозревала о планах своего папаши. Тогда она назначает встречу «будущей свекрови» и рассказывает ей, что замуж за ее сына она пойти не может, потому что любит другого и ждет от него ребенка. Мало того, Кира просит помощи у матери, вот только… — Андрей снял очки, потер переносицу и тяжело вздохнул, пытаясь справиться с волнением.       — Я, кажется, понимаю, что произошло, — пришла я ему на помощь. — Кира, скорее всего, имела в виду другую помощь. Скорее всего, она надеялась, что твои родители, не объясняя причин, просто откажутся от предложения Юрия. Так?       — Наверное. Этого мама знать наверняка не может, может только догадываться, и то только по прошествии времени. Ведь Кира не объяснила ей ничего, просто сказала: — Маргарита Рудольфовна, помогите, пожалуйста.       — И твоя мама «помогла», — я закусила губу, но из глаз все равно побежали слезы.       — Кать, ты пойми… Нет, не нужно понимать, ты представь, что дочь Николая…       — Какого Николая?       — Твоего фиктивного мужа. Зорькина.       — А!       — Так вот, дочь его беременна от другого, она его любит, а Колька ничего не знает и настаивает, чтобы она вышла замуж за твоего сына. Что ты будешь делать, если девочка обратится к тебе за помощью?       — Настучу Зорькину по голове, — с пол-оборота завелась я. — Попытаюсь объяснить, что дочь нужно уважать, а не третировать, тогда он будет знать, что его дочка любит друго… Нет! Колька никогда не станет таким, как мой отец! — И только тут до меня дошло, что я сказала. — Андрюша, я все поняла.       — Что ты поняла, солнышко?       — Алла была подругой Маргариты Рудольфовны, настоящей подругой, и твоя мама бросилась к ней, чтобы помочь Кире, по-настоящему помочь, соединить влюбленных, вопрос о тебе уже не стоял. Ей же не могло прийти в голову, что у Аллы Евгеньевны не муж, а зверь. А если и могло, то она же не Юрию рассказала, правда?       — Нет, мама рассказала не этому нелюдю, мама поговорила с подругой… — Андрей снова замолчал. Потом притянул меня к себе и нежно, словно ребенка, поцеловал в лоб. — Катенька, какая же ты чистая, светлая, и какая еще маленькая и импульсивная. Ты судишь по себе, ведь именно так ты бы и поступила, «настучала бы другу по голове». Все было так и не так, все было намного сложнее. Кать, родители даже если бы захотели, не смогли бы просто так отказать Юрию. Как раз перед этим началась катавасия с угрозами, поджогом в пошивочном цехе… Мы даже по страховке получить деньги за тот пожар не смогли.       — Почему?       — Потому, что это был поджог, и доказать, что не мы его устроили, мы не смогли. В общем, еще до встречи мамы с Кирой из-за положения в компании родители подумывали, что может быть это не такая уж плохая идея, женить нас. Во-первых, маме и папе претендентка в невесты очень нравилась, во-вторых, они знали, что я отношусь к Кире хорошо, а в-третьих… Родители чувствовали, что если согласятся на предложение Воропаева-старшего, то все неприятности в «Zimaletto» прекратятся.       — Но ведь после разговора с Кирой твоя мама поняла, что ваш брак невозможен. Так ведь?       — Конечно. Более того, мама начала подозревать, что именно для того, чтобы брак состоялся и были затеяны все наши неприятности. Вот она и…       — И заявила, что мы не можем взять вашу девочку в невестки, потому что…       — Нет! Это не так, Катенька, — закричал Андрей. — Не так все было! Увы, Кира не сказала маме, какой именно помощи от нее ждет, и мама так же, как это сделала бы ты, — он так интонационно выделил «как это сделала бы ты», что я поняла, как ему было больно, когда я плохо подумала про Маргариту Рудольфовну, — сразу отправилась к Алле, и поговорила с ней, пытаясь объяснить, что Кира любит и любима, что она ждет ребенка и отец малыша не просто не отказывается от ответственности, но и мечтает жениться на ее дочери. Алла в первые минуты разговора даже дара речи лишилась…       — Она что, вообще не замечала свою дочь? Не подозревала, что та влюблена? Какой ужас!       — И это тоже, но не это главное. Представляешь, Алла Евгеньевна даже не подозревала, что Юрий за ее спиной собрался выдать Киру замуж. Да, она знала, что Юрий одержим, как она сказала, манией породниться с известными и уважаемыми людьми, но она никогда не думала, что он может выставить дочь на торги без ее и Кириного согласия.       — Мрак!       — Вот именно, мрак, — согласился Андрюша.       Странно, но у меня перед глазами все время прокручивался один и тот же эпизод: Кира лежит на полу, окаченная грязной водой, я, растерянная стою в стороне, а Андрей бросается к невесте.       — Кирюша, Господи! Ты ушиблась? — он помогает ей подняться, заглядывает в лицо и командует мне: — Катерина, вызовите врача. — и снова Воропаевой: — Кирочка, что ты молчишь? Скажи, где болит?       — Не надо врача, все в порядке. Ничего у меня не болит.       — Как же в порядке, когда ты вся грязная и нос, кажется, припух?       — Если ты уверен, что доктор будет мне стирать вещи и мыть лицо, то, пожалуйста, вызывай врача.       — Кира! Зачем ты так? Я же за тебя испугался.       — Испугался он! Вначале толкнул, а потом испугался…       «Вначале толкнул, а потом испугался… Вначале толкнул, а потом испугался», фраза прочно застряла в голове. Все очень просто, все очень понятно. Нет, я не об Андрее, случайно толкнувшем Киру, а о ее жизни. Киру вначале толкнули в выгребную яму, кто случайно, а кто и нарочно, а теперь мы все удивляемся, что она грязная и что от нее дурно пахнет.       — Бедная Кира, я вообще не знаю сумела бы я после такого выжить или нет, а она еще барахтается.        — Ладно, время позднее, давай-ка я вкратце все расскажу. Итак… Вскоре после разговора мамы с Аллой Кира исчезла на пару месяцев, и о нашем браке Юрий больше уже не заговаривал где-то до начала апреля. Зато потом появился у нас дома вместе с дочерью. Мама сказала, что Киру она не узнала, перед ней сидел совершенно другой человек, той милой, открытой, светлой девочки, которую мама знала и очень любила больше не было. А новая Кира холодно и расчетливо участвовала в своих торгах.       — То есть?       — Кать, не перебивай меня, а то я и до утра не сумею тебе всего рассказать.       — Извини.       — А то и есть! Кира совершенно невозмутимо заявила, что она хочет за меня замуж, что любит меня, что четырнадцать процентов акций «Zimaletto», это вполне приемлемая цена за то, чтобы ей обзавестись завидным мужем, а мне — красавицей женой.       — А Маргарита Рудольфовна попыталась поговорить с ней наедине? — снова влезла я, хоть дала себе слово больше не перебивать Андрея.       — И попыталась, и поговорила, — Андрей тяжело вздохнул.       — И? — не выдержала я.       — И Кира ей заявила, что она сделала аборт, что больше не любит того человека, что поняла всю выгоду брака со мной, и любыми путями выйдет за меня замуж. Да еще сказала: — Вы не волнуйтесь, вашему сыну невеста достанется девственницей, я сделала гименопластику.       — А что это?       — Это, — Андрей замялся, — операция по восстановлению целостности девственной плевы.       — И она не боялась, что мама все тебе…       — Так я буду рассказывать до второго пришествия, Катенька. Не перебивай. Нет, не боялась! Кира пригрозила, что если, мол, мама расскажет мне хоть что-нибудь, то мы все об этом пожалеем, и хуже всего от этого будет мне и только мне. Мол, замуж за меня она все равно выйдет, раз ее папа сказал, а уж она постарается превратить мою жизнь в ад.       — И твои не отказались от этого брака?       — Отказались. Категорически! Тогда отказались. — Андрей судорожно втянул в себя воздух, затем еще и еще раз, а потом всхлипнул.       Это было так неожиданно и так страшно, что теперь уже я обняла Андрея, начала целовать его лоб и глаза.       — Не надо, Андрюшенька. Не можешь сейчас рассказывать дальше, ну и не надо. Я же с тобой, мы все сумеем уладить, вот увидишь главное, что мы вместе.       — Как мы уладим, если ты всего не узнаешь? — он попытался улыбнуться.       — А Ромка знает?       — Да.       — Вот он мне остальное и расскажет. Господи, какие у тебя ледяные руки, Андрюша. Давай разотру. А ты поплачь, я на тебя не буду смотреть, я греть тебя буду.       — Как выяснилось, — продолжил рассказ Андрей, собравшись с силами, — еще в январе родители остались всего с тридцатью одним процентом акций «Zimaletto», теперь уже у Юрия не было необходимости выкупать четырнадцать процентов акций, чтобы потом преподнести их жениху в качестве приданного. Теперь у него и так они были. Причем Воропаев заявил, что он просто-таки спас папу, потому что считает его другом и надеется стать родственником. Мол, если бы акции ушли в свободную продажу, о компанию уже растащили бы по кусочкам.       — Господи, какой ужас, — прошептала я, еще крепче прижимая Андрея к себе.       — Отцу стало совершенно ясно, кто стоит за угрозами и кто прибрал к рукам его родное детище. Тем больше я ценю, что папа сумел отказаться от этого брака. Он вообще тогда, в апреле двухтысячного, решил продать все свои акции, начать новый бизнес и забыть Воропаевых, как страшный сон.       — Маргарита Рудольфовна не согласилась, да?       — Нет, Катенька. Не нужно плохо думать о маме. Она поддержала решение отца двумя руками.       — Тогда почему они не…       — Катя, дело не в акциях и дело не в «Zimaletto». Дело в том, что если мы с Кирой не поженимся, то в тюрьму, может, папа и не сядет, но точно умрет от инфаркта, когда его придут арестовывать.       — Что? Андрей, я не понимаю, о чем ты говоришь.       — Я говорю о том, что Юрий сфабриковал три дела против отца. Да так сфабриковал, что комар носа не подточит, с документами, свидетельскими показаниями и так далее. Он пришел с этими «липами» к папе где-то в конце апреля, сказал, что видит всего два выхода. Или я женюсь на Кире, или папа садится в тюрьму, причем… — Андрей снова судорожно начал хватать воздух ртом.       — Вместе с тобой?       — Да.       — Вот тогда твои родители и согласились на ваш брак?       — Да.       — Не понимаю!       — Чего ты не понимаешь, Катюша?       — Неужели этот брак был настолько важен Воропаеву, что он готов был уничтожить и вас, и свою дочь.       — Да.       — Но почему?       — Потому что его слово должно было быть законом. Для всех!       — Но ведь он уже умер!       — А документы остались то ли у Киры, то ли у Сашки. И Кира, после смерти отца, грозила дать им ход если мы не поженимся. Если поженимся, то и документы будут уничтожены, и четырнадцать процентов акций вернутся к отцу.       — А если Кира сама от брака откажется? — спросила я.       — Если документы у Сашки, ничего не поможет.       — Андрей, а ведь если вы поженитесь, то это тоже никаких гарантий не даст. Сашка все равно может шантажировать Павла Олеговича, мол, или он станет президентом, или… Так что, вопрос нужно решать кардинально.       — Ты права. Предлагаешь грохнуть Сашку с Кирой и Кристину заодно? — усмехнулся Андрюша.       — Предлагаю пойти спать, утро вечера мудренее…