POV Зора.
Каждое уважающее себя место имеет свой собственный призрак. Был же свой призрак в замке Моррисвиль, был и в Опере, был и в «ECO MODA» призрак умершей от голода модели. Вот и «Zimaletto» посчастливилось иметь свой собственный призрак — меня, цыганку Зору. А все потому, что давным-давно, когда на месте здания компании стоял наш табор, один молоденький гусар, потомок древнего рода, на гербе которого красиво переплетались две латинские буквы «J» и «M», влюбился в дочь нашего барона Волáнта — Кáли, тайно венчался с ней да и увез новобрачную в свое родовое поместье. Его родители не приняли невестку, посчитали, что она не достойна не только их знатного рода, но и вообще законного брака — цыганка же. А посему и в благословении, и в помощи сыну было отказано. Да и сам новобрачный быстро натешился молодой женой, а потом, оставив ее, беременную, на попечение своей нянюшки, благополучно отбыл в город N, где был расквартирован его полк, и где он легко забылся в объятиях модисток и белошвеек. Кáли же, не сумев пережить разлуки и с семьей, и с любимым мужем, разрешилась мертворожденной девочкой, да и сама ее пережила ненадолго, угасла от послеродовой горячки за пару дней и была похоронена вместе с младенцем. Когда слухи о смерти единственной дочери достигли ушей барона, он нарисовал на земле буквы «J» и «М», а поверху начертал свою «V», проклял весь род молодого гусара до седьмого колена и начал выяснять, кто же помог Кáли бежать, а когда узнал, что это была я, одним коротким ударом ножа в сердце он прекратил мое земное существование, крикнув мне на прощание, что отныне на этом месте никогда не будет ни зимы и ни лета, а моя душа не найдет себе успокоения, пока не соединю я несоединимое, зиму с летом, а «J» и «М» с «К». Семь поколений не удавалось мне этого сделать, семь поколений душа моя не могла обрести покой. Когда, казалось, что что-то начинает получаться, некто из рода «V» всегда разрушал задуманное, и душа моя продолжала томиться. И вот, наконец, звезды расположились удачно. На месте моей гибели воздвигли новое здание, здание компании «Zimaletto». Соединились зима и лето! Оставалось соединить «J» и «М» с «К» и обрести вечный покой…***
Андрей выдохнул с облегчением и положил мобильный на кухонный стол. — Катенька, ну, почему вы ушли? Это не было личным разговором, и я никаких секретов из него не делал, — сказал он, постучав в двери своей хозяйки-квартирантки. — Андрей Павлович, я очень не люблю присутствовать при чужих беседах. — Э нет, Катенька, так не пойдет! Вы мне будете просто необходимы при разговоре с отцом. Вряд ли мне одному удастся его убедить, хотя бы прочесть наш бизнес-план. Без вас он заранее просто отвергнет все наши доводы. — Это совсем другое дело. Я готова присутствовать при разговоре, когда дело касается «Zimaletto», а сейчас не уйти я не могла, потому что вы… — Ну, ушли и ушли, — перебил Катерину Андрей. — Я понимаю, что у вас не было большой охоты слушать о человеке, который вас уволил. Давайте лучше пить чай. — Так вы же даже думать о еде не сможете в ближайшие пару дней, — засмеялась Катюша. И такая она была в этот момент красивая, такая озорная, такая милая, что мне показалось будто дело движется к развязке, будто вот сегодня я и смогу соединить «J» с «К». Ведь даже я, бесплотная цыганка Зора, почувствовала наэлектризованность воздуха от плохо скрываемого желания обладания молодых людей друг другом. — О еде не смогу, а о чае с парочкой ваших необыкновенно вкусных профитролей, очень даже смогу, — так же весело, в тон девушке ответил Жданов. — Тогда я поставлю чайник, а вы, пожалуйста, достаньте пирожные из холодильника, ладно? Вот тут я их друг к другу и подтолкнула, все сделала, чтобы девчонка споткнулась, Андрей ее поддержал, и больше уже не смог разомкнуть объятий. Я слышала, как в унисон набатом забились их сердца, видела, как малиновым цветом окрасились щеки Катеньки, а у Жданова перехватило дыхание. Казалось, еще один миг и ничто уже не сможет разлучить моих «J» и «К», но в это время раздался звонок мобильного. Катя вздрогнула, засунула руку в карман халата, достала аппарат, радостно воскликнула: — Колька, — и приложила трубку к уху. Руки Андрея безвольно опустились вниз, а девушка, весело щебеча, убежала к себе в комнату разговаривать со своим фиктивным мужем. Ах, если бы я могла сейчас показаться Андрею, рассказать ему, что вовсе не любовь и не брак, а всего лишь дружба объединяют Колю и Катю, если бы могла я хоть как-то действовать, все могло бы пойти по другому сценарию. Увы, перед самым звонком мобильного я ясно увидела вспыхнувшую в окне буку «V», а когда появлялся знак барона Волáнта у меня пропадала способность материализовываться, да и вообще хоть что-нибудь предпринимать, чтобы снять проклятье. Так же было с Романом и Кирой, когда я могла бы соединить «М» с «К», но мне этого не удалось. А теперь вот и ко второй паре барон тянет свои лапы. Но я не сдамся, ни за что не сдамся. Все будет так, как решила я! Достаточно только перехитрить Волáнта, ведь Катерина, она «Р», а не «V». Семь поколений ушло в небытие, пора и мне обрести покой… К тому времени, как Катя закончила разговор с Николаем и вышла на кухню, Андрей уже был в своей комнате, делал вид, что спит, выключив свет и улегшись лицом к стене. Не везет мне на подопечных. Все они какие-то совестливые, с жизненными принципами и гипертрофированной совестью. Ну, ничего… Ничего, будет и на моей улице праздник.POV Андрей Жданов.
В каминной гостиной номера люкс отеля «Савой» папе никак не сиделось на одном месте, он то подходил вплотную к Катюше, то резко отходил в сторону, то присаживался на кресло, то вскакивал и приближался к камину, протягивая руки к огню, словно они у него замерзли. Я давно уже начал нервничать, а Катенька, вот же умница, все так же уверенно и спокойно продолжала зачитывать аналитический прогноз для «Zimaletto», если отец не одумается и не поймет, что его бизнес-план — это путь в никуда. — И вот вы совершенно уверенны, что уже к апрелю-маю нас ждет банкротство? — нервно спросил папа, заглядывая через Катино плечо в бумаги. — Павел Олегович, откройте свой экземпляр справки на третьей странице и посмотрите пятую позицию. — А вы мне прочтите, Катюша, на слух я лучше воспринимаю. — Пап, тебя просят посмотреть на график, там очень наглядно видна неуклонная кривая дефицита денежной массы компании из-за падения продаж. И все это, заметь, с конкретными цифрами, на основе анализа положения «Zimaletto» за последние три года. — Андрей, но ведь эти три года компания держалась на плаву, и приносила прибыль, и совершенно не собиралась тонуть, так почему же вдруг корабль за какие-то полгода должен пойти ко дну. — Павел Олегович, — уже устало сказала Катенька, — вы знаете, что такое критическая масса? — Ну, знаю, конечно. — А что такое точка невозврата? — И это я тоже, представьте себе, знаю. — Так вот… Три года назад денежный дефицит составил всего-навсего пять процентов, два года назад — пятнадцать, а сейчас уже тридцать. Тридцать процентов, это еще не критическая масса, но к апрелю у «Zimaletto» станет сорок процентов, вот тогда компания и пройдет точку невозврата, за которой ее ждет банкротство к сентябрю-октябрю. Это законы экономики и нам с вами их не отменить. — Хорошо, Катя, допустим, вы правы. Что вы предлагаете? — Это не только и не столько мои предложения, сколько предложения Андрея Павловича, я лишь сделала экономические обоснования для них. — Катенька, не скромничайте, там и ваши предложения есть, — вмешался я. — Причем наиболее интересные именно ваши предложения. — Я долго еще буду слушать, как вы расшаркиваетесь друг перед другом? — грозно спросил отец. — Может уже подойдем к сути? — Извините, — пробормотала Катюша. — Первые и самые главные предложения вы знаете: реорганизовать производство и начать производить свою линию одежды. — При денежном дефиците? Катерина Валерьевна, вы экономист или шарлатан? — Я — экономист, причем, надеюсь, что экономист высокого уровня, поэтому и смею заявлять, что на реорганизацию у «Zimaletto» есть где взять средства. — И где? — Павел Олегович, это не серьезный вопрос, любой банк кредитует наш бизнес-план, потому что кроме изделий мы сможем продавать еще и франшизу, и свои лекала… — Вы имеете в виду?.. — папа, кажется, начал понимать размах и выгоду нашего предложения. — Ну, конечно! Сейчас компания тратит сумасшедшие деньги на закупки лекал чужих Домов Мод, при этом вынуждена держать своего модельера, иначе какой же это Дом Моды. Но ведь Милко — гений, и получает зарплату, как гений. А за что? За то, что чуть-чуть где-то что-то видоизменяет? Это как гвозди забивать микроскопом, или из пушек стрелять по воробьям. Понимаете? А когда у нас будет своя линия, мы сможем… — Хорошо, это я понял. Озвучьте мне восьмую позицию вашего плана. — О, это очень интересное предложение Андрея Павловича. Очень. Вот посмотрите на меня, разве я так выглядела, когда мы с вами встретились в первый раз? — Хмм… Не в моих правилах говорить женщинам об их внешнем виде, но… — Но Катя, которая пришла на собеседование и я сейчас — это две разные женщины, правда? — Правда. — И эта Катя красивая и стильная, в отличие от той, ведь так? — Так, только я не пойму, к чему вы ведете, Катюша. — А ведь это Андрей Павлович увидел, что меня можно преобразить, понимаете? — Не совсем. — Наша линия одежды будет создаваться под эгидой «Преображение». Теперь понимаете? Высокая мода для всех! Для худеньких, полненьких и даже очень полных, для высоких и маленьких, для молодых и для пожилых. Теперь понимаете, какой это рынок? — Так-так-так! — у папы начали загораться глаза. — Дальше! — А еще наша линия высокой моды будет для очень богатых, и людей среднего достатка. — Как это? — Одну и ту же модель можно сшить и из очень дорогой ткани, и из ткани подешевле, но тоже натуральной. Можно ее украсить стразами «Сваровски», а можно и чем-то попроще. Это сейчас мы не имеем право поменять не только ткань, но и количество бусинок, а когда у нас будет собст… — Андрей, Катерина! — у папы даже голос сел от волнения, а в глазах заблестели слезы. Стареет. — Это замечательные предложения! Замечательные. Я просто уверен, что все у вас получится, ребятки. Катенька, оставьте мне все материалы, я их внимательно просмотрю. А завтра мы предметно поговорим по каждому пункту. Но уже сейчас я могу сказать, что буду голосовать за тебя, сын. Вернее за вас с Катей. Я был не прав, признаю это, — и тут же, без перехода, — вы останетесь с нами пообедать, Катюша. — Спасибо большое, но мне нужно бежать. Я еще хочу заехать к Роману… — Мы же утром его навещали, — перебил я Катю, мучимый ревностью. — Это было утром. А я заеду домой, возьму с собой еду и накормлю его обедом. — А потом? — Не знаю, может схожу в кино, может сразу домой пойду. — Катенька, я могу вечером приехать? — спросил я тихонько. — А вы не останетесь у родителей? — Скорее всего они вечером встретятся с Кирой и съездят в больницу к Сашке. Как вы понимаете, мне ни той, ни другой радости вовсе не нужно. Так могу? — Ну, конечно, зачем вы спрашиваете?..