Вы, право, ни о чем не сожалейте...

POV Андрей Жданов.

      Если бы не одно «но», то я, скорее всего, не пошел бы на регистрацию Катиного брака, и ничего из дальнейшего не случилось бы…       Назавтра после нашего с Катей разговора она, как и было условлено, на работу не вышла, готовилась к свадьбе. Первым отсутствие моей личной помощницы обнаружил… Ромка. Влетел в кабинет и затрещал:       — Не понимаю, не успела на работу устроиться, как уже манкирует своими обязанностями! Это что, новый стиль руководства?       — Ромио, ты о чем? — не понял я.       — О твоей любимой Пушкаревой! Я ее двадцать пять минут в приемной прождал, а она так и не появилась! Наверное, у нее есть более интересные занятия, чем «работать свою работу».       — А зачем тебе Катя понадобилась?       — Хотел сверить данные по отделам и взять у нее наметки на третью часть бизнес-плана, чтобы проверить реальность цен на закупки тканей.       — Во-первых, это не входит в твои обязанности, по крайней мере до тех пор, пока его официально не утвердят на Совете. Во-вторых, тебя не касается расписание трудового дня моей помощницы, а в-третьих, ты ее мог ждать до понедельника. У Кати в отгулы.       — А за что это ей такие привилегии? За что отгулы? За прогулы? Без году неделя работает, и нате вам, уже заработала себе поблажки.       — Ромка, что с тобой происходит? Ты же никогда не был ни злым, ни мелочным, ни подлым, так чего ты прицепился к Катюше? Ну, поставила тебя девчонка на место, это же не значит, что теперь нужно цепляться к ней по поводу и без.       — Кто к ней цепляется? Кому она нужна?       — Ты цепляешься, Ромио. Постоянно цепляешься. Я понимаю: было неприятно, когда Катя осадила тебя. Да, это было резко, но согласись, ты сам напросился. Ни одна женщина не выдержала бы, если бы услышала о себе, что она монстр и зубастый крокодил. Скажи спасибо, что она тебе по роже не съездила.       — Лучше бы съездила, — буркнул Малина так тихо, что я едва различил это. — Палыч, я к ней не придираюсь, но она меня жутко бесит. Смотрит на всех свысока, как выскочка, как будто она одна здесь умная, а кругом идиоты. Разговаривает с людьми так, как будто арифметику для второго класса недоумкам объясняет. И это ее волшебное превращение из монстра в красавицу раздражает. Нет, Палыч, она не так проста, как хочет казаться. Вот увидишь, мы с ней еще наплачемся.       — Не было никакого волшебства, Ромио. Я же тебе объяснял, с Катюшей поработал Милко, вот и все колдовство…       — Значит, Пушкаревой не будет до понедельника? — зачем-то уточнил Малиновский.       — Не будет.       — Интересно. И кто за нее будет выполнять ее обязанности? Или, может, работа встать долж…       — Ладно, хватит источать яд, — перебил я его. — Вот, держи данные по отделам, — и протянул ему папку. — Кстати, а зачем они тебе?       — Значит, надо! — довольно сердито ответил Ромка и пошел к двери, но внезапно остановился, обернулся и нормально, по-человечески спросил: — У Пушкаревой что-то случилось, поэтому она взяла отгулы?       — С чего ты взял, что у нее что-то случилось?       — Я видел, как она вчера уходила с работы в слезах.       — Это были слезы радости, — не удержался я от горькой иронии. — У Кати послезавтра свадьба, вот она к ней и готовится.       Вот тут-то у меня и появился повод заглянуть на регистрацию к Катюше…       Не успел я произнести последнюю фразу до конца, как Ромка словно споткнулся о невидимую стену и застыл, а выражение его лица стало по-детски обиженным и растерянным, будто взрослый дяденька подарил ему конфетку, и отнял в тот момент, когда он уже практически положил лакомство в рот.       — Как свадьба? Катя что? Она замуж выходит?       — Выходит! Тебе-то что? — грубее, чем мне самому бы хотелось, рыкнул я.       — Палыч, но этого не может быть! Слышишь, не может! — все еще в растерянности бормотал Ромка.       — Почему не может?       — Ну, как же?! Такой, как она была, ее никто не взял бы замуж! А такой, как она стала, она сама не пошла бы за того, кто ее брал пока она была такой, которую никто бы не взял!       — Ромио, ты сам-то понял, что сказал? Потому что я тебя совершенно не понял.       — Все просто. Кто мог на ней раньше жениться? Только тот, кому уже и терять-то нечего было, так? А потом она стала красавицей! И зачем красавице тот, кому и терять-то нечего? А времени прошло всего ничего, не успела бы Катя сменить жениха. Логично? Так что никакой свадьбы быть у нее не может! — убежденно изрек Малина.       — Слушай, Ромио, а что ты так горячишься? Тебе-то какое дело, может у Кати быть свадьба или не может?       — Просто она врет, и это меня тоже бесит! — слишком поспешно и жарко сказал мой друг, и тут я все понял.       Этого только еще не хватало! Неужели и Ромка влюбился в Катеньку? Нет, только не это! Он — не я, его не остановит ее замужество, он будет ее преследовать, пока не сломает ей жизнь… А потом бросит.       — Малина, Катя не врет, — как можно спокойнее, чтобы он не заподозрил, что я не только все понял, но и сам втрескался по уши, сказал я. — Послезавтра она выходит замуж. Ты слышал когда-нибудь такое слово — любовь?       — Глупое слово. Никакой любви не бывает, просто все бабы хотят замуж, чтобы у них был статус, а мужики хотят баб настолько, что готовы предоставить им этот статус, вот и вся любовь. Можно подумать, что у вас с Кирой любовь, раз вы женитесь? Нет! Она хочет замуж, а ты…       — Что я? Что? Просто хочу ее и никак не могу получить?       — Мда… Неудачный пример. Но я все равно не понимаю, при чем здесь любовь? Скажи еще, что Пушкарева любит своего жениха.       — Да. Она его любит, а он любит ее, поэтому они и женятся. Все очень просто, Ромио.       — Она его любит? — почти шепотом переспросил Малиновский. — Но… почему? За что? Кто он такой?       Это было так нелепо, так глупо и так по-детски, что дальше притворяться не имело смысла ни мне, что я ничего не заметил, ни ему, что он сейчас открылся передо мной.       — Роман, ты влюбился? В Катюшу, да?       — Сам не понимаю, как это случилось, Палыч. Я тогда убежал, готовый ее разорвать на кусочки, зол на нее был ужасно. Бегал по кабинету и все представлял, как ее уничтожаю. Не молчу в ответ на ее: «А вы Ма­линов­ский Ро­ман Дмит­ри­евич, ви­це-пре­зидент «Zimaletto», на­чаль­ник от­де­ла мар­ке­тин­га, ве­сель­чак и ба­лагур, дам­ский угод­ник, не­веро­ят­но веж­ли­вый и га­лан­тный ка­валер?», а отвечаю ей язвительно, хлестко. А она… Она мне и дальше гадости какие-то говорит, понимаешь?       — Когда Катя говорила тебе гадости?       — Черт! В моем воображении, неужели не ясно?       — Теперь ясно.       — Ну вот, я с ней спорил-спорил, а потом… Она все время перед глазами была, как наваждение. Я тогда даже из бара один ушел. А назавтра встретил ее у лифта, она поздоровалась, как ни в чем не бывало, а я…       — Что ты?       — Меня это задело. А потом еще на совещании… Катя рассказывала свой план, ты кивал, был в восторге, а я ничего не понимал. Совсем ничего. Теперь я знаю, почему я ничего не понимал, а тогда она меня окончательно вывела из себя, мне показалось, что она специально говорит так, чтобы я ничего не понял. Я злился на нее, злился, пока не… — он замолчал, замолчал надолго. — Не слышал я ее тогда, только видел, как шевелятся ее губы…       — И думал только о том, чтобы их поцеловать, так?       — Ну, так! — Ромка вдруг злобно на меня глянул. — Хочется посмеяться? Давай, смейся. Я понимаю, что это смешно.       — Вот уж чего мне хочется меньше всего, так это смеяться.       Он посмотрел на меня недоверчиво, готовый в любую секунду обороняться.       — А чего так? Я что, не смешон?       — Нет! Любовь вообще смеха у меня не вызывает.       — А что вызывает?       — Уважение.       — Уважение? — Малина захохотал. — А мне смешно! Понимаешь? Смешно! Такая хрень могла случиться с кем угодно, только не со мной. Вот как меня угораздило? — он забегал по кабинету, бормоча про себя: — Замуж, значит? Ну, и черт с ней! Замуж, это хорошо, это просто отлично. Так даже еще лучше. Добьюсь и брошу и все. И никакой любви.       — Ромио, оставь Катю в покое. Если правда влюбился, оставь ее. Не ломай жизнь девчонке, — я очень старался говорить равнодушно, чтобы он не догадался о моих чувствах. Впрочем, он все равно меня не слышал.       — Палыч, мне нужно попасть к ней на свадьбу! Обязательно нужно.       — Не думаю, что это хорошая идея. Не нужно. Зачем? — испугался я. Бог его знает, что может вытворить Ромка с его непредсказуемостью.       — Нужно, просто необходимо. Я сразу пойму, любит Катя своего жениха или просто выходит замуж, потому что все выходят. Понимаешь?       — И что тогда?       — А вот тогда я и буду решать, что делать, — запальчиво бросил Малина.       — Что это значит, ты будешь решать? Что решать? Захотелось покуражиться?       — Нет, ты что? Если я увижу, что Пушкарева его не любит, то у меня появится шанс.       — Какой шанс, на что?       — Не знаю! Какая разница? Важно, что он появится.       — Кто?       — Шанс.       — Малиновский, ты бредишь!       — Возможно. Но я должен увидеть, как Катя скажет: «да» этому хмырю.       — Ромка, оставь Катю в покое, пожалуйста.       — Тебя-то это каким боком касается?       — Мне нужна спокойная, адекватная помощница. А если ты начнешь свою игру... Не надо! Если ты правда ее полюбил, оставь ее, не порть жизнь девчонке. Пусть она спокойно выходит замуж, пусть будет счастливой, радуйся с ней, радуйся за нее. Если правда влюбился.       — Вот я и хочу посмотреть, что там за жених, и сможет ли он осчастливить Пушкареву.       Я понял, что Малина уперся, что мне его от идеи пойти на бракосочетание не отговорить, а значит, и я обязан быть рядом с ним, чтобы он не испортил свадьбу Катюше …