Мы справимся

«Надеюсь, ты найдешь утешение в том, как я смотрю на тебя» Дальше снова пошли картинки. Все то же узкое помещение без окон, свет, исходящий от одной единственной лампочки, запах алкоголя, вперемешку с морским воздухом и руки… Ощущение прикосновения чьих-то рук до сих пор не прошло, а, напротив, даже усилилось. Чувствуя их на обнаженной разгоряченной коже, тело с готовностью откликалось, прогибаясь, принимая ласку. Избавление от неудобной одежды только разожгло уже и без того пылающий костер. Затем последовали жаркие поцелуи со вкусом виски. «Из вас получился бы отличный капитан» Свет погас, очертания мебели и стен разве что угадывались. Мужской силуэт, до этого мгновения безликий, казалось, наконец, был различим, если бы не непроглядная тьма. Ощущение неопределенности и страха испарилось также быстро, как комната погрузилась в темноту. И снова звезды. Чистое звездное небо. «Смотри туда! Это Полярная звезда…» Силуэт, наконец, стал обретать очертания. «По ней моряки находили дорогу домой. Именно это я вижу глядя на тебя. Я вижу дорогу домой» «Реймонд» — Элизабет… Голоса в голове стихли, и сознание начало возвращаться. Открыв глаза, она не сразу поняла, где находится. Светлые стены, небольшое помещение, неудобная кровать. Туман, все время маячивший перед взором, начал постепенно рассеиваться, открывая детали места, в котором та находилась. Это была больница. Девушка лежала в маленькой, достаточной уютной, палате. Из окна лился теплый солнечный свет, а свежий воздух приятно щекотал ноздри, даруя мыслям ясность. Повернув голову, Элизабет заметила кресло слева от себя, в котором находился загадочный мужчина из сна. Реддингтон выглядел не лучше нее — темные круги залегли под глазами, одежда, в которой она видела его утром, уже не казалась такой безупречной. Рукава белоснежной рубашки были закатаны, верхние пуговицы жилетки расстегнуты, а пиджак и вовсе небрежно покоился на спинке кресла. В нем ясно угадывалась усталость. Когда Лиз очнулась, он в мгновение ока оказался рядом. Рука убрала упавшую на лицо прядь волос, невесомо прикоснулась к щеке, затем к шее, плечу… Непроницаемо-отрешенный взгляд резко потеплел, а губы изогнулись в подобие улыбки. Его нежные прикосновения заставили сердце биться чаще, а по коже пошли мурашки. — Лиззи, ты меня слышишь? — голос звучал хрипло после долгого молчания. — Да, — облизав пересохшие губы, она с трудом продолжила, — Какой сейчас день? — Четверг. Ты была без сознания почти целые сутки, сейчас шесть утра. Зрачки девушки резко расширились, а все тело напряглось. — Агнес… — только и смогла произнести Лиз. — У нее все хорошо, она дома, с Томом. Я заходил к ним вечером. Сытая, сейчас еще спит. По маме скучает, — Реддингтон вытащил из кармана жилетки маленький мониторчик, на котором виднелась кроватка со спящей малышкой. Элизабет несколько минут наблюдала, как ее дочь ворочается во сне, крепко прижимая к себе игрушечную собаку. Отдав видео-няню обратно Реймонду, Кин села в кровати и посмотрела на мужчину, который все еще стоял рядом с ней. — Спасибо вам, что позаботились об Агнес, — улыбка сама собой появилась на лице. Реддингтон вымучено улыбнулся. — Как ты себя чувствуешь? — Прекрасно, я даже выспалась, — в этот момент осознание того, что она видела, находясь в отключке, обрушилось, словно холодный водопад. Реддингтон. Его она видела все время во сне. Рядом с собой. Слишком близко… И та комната. Это был бокс, в котором они скрывались, когда были в бегах. Девушка уже давно не вспоминала этот период своей жизни, да и воспоминания были нечеткими. Она детальнее помнила свой выпускной, чем то, как они плыли на корабле. Реддингтон, корабль, виски, диван… О, нет. Нет-нет-нет. Это был не сон. Это воспоминание. Очень хорошо забытое воспоминание. Но почему? Хотя, ответ напрашивался сам собой. Нет. Не может быть. Он не мог стереть их снова… Но зачем? Зачем заставлять забыть ее эту ночь? Если только… О, господи. Нет. Неужели… С каждым новым осознанием, факт, что они с Реймондом были близки, уже не казался таким абсурдным. Последняя мысль, пришедшая ей в голову, так и не была доведена до конца. Элизабет поняла, что он задал ей вопрос, а она замолчала на середине фразы. Надо было что-то сказать. — Мне уже, правда, лучше, — мысли отказывались вертеться вокруг чего бы то ни было, за исключением недавно осознанного, но надо было продолжать, — А… Что со мной было? Я ничего не помню. Мужчина, все это время внимательно наблюдавший за ней, хмурился с каждой минутой все больше. — Ты упала в обморок у себя в кабинете. Я говорил о новом деле, а тебе становилось плохо с каждой секундой. Под конец ты легла на стол, обхватив руками голову, потом стала падать. Я звал, но ты меня не слышала, — голос не выражал ничего, а взгляд был направлен куда-то далеко в сторону, было ясно, что тот вернулся воспоминаниями во вчерашний день, — Самар вызвала скорую, и я понес тебя на улицу. Арам, когда увидел это, сам чуть не потерял сознание. А вечером принес тебе цветы. Наваби тоже, — он кивнул на тумбочку по правую сторону от кровати. Там стоял шикарный букет из подсолнухов с открыткой, на которой был изображен совенок, а рядом еще один, с красными розами и маленькими белыми гипсофилами. Элизабет даже не заметила их сразу, а когда увидела, расплылась в улыбке. Реймонд по-прежнему не выражал никаких эмоций. Подождав, пока она прочтет все открытки, тот продолжил. — Врачи наблюдали за тобой до поздней ночи, только недавно отсоединили монитор, — он слегка покачнулся, но устоял на ногах, — На протяжении всего времени, что ты была без сознания, у тебя наблюдалась сильная мозговая активность, словно у бодрствующего человека. Возможно, ты видела сны или мозг обрабатывал какую-то другую информацию. В любом случае, ты здорова. Обморок вызван сильным переутомлением и головной болью. — Вы сами еле на ногах стоите, — во взгляде Лиз читалось волнение, — Вы провели у меня всю ночь, не смыкая глаз? — Я не мог оставить тебя одну, — в его голосе слышалось столько отчаяния, что Кин стало не по себе. — Идите спать, я вас очень прошу, — она испытывала столько противоречивых чувств по поводу этого человека, но совершенно не желала, чтобы ему было плохо, — Я действительно себя хорошо чувствую и хочу домой, к дочке. — Я сейчас позову врача, чтобы тебя выписали. Они сказали, что это можно сделать, как только ты очнешься, поскольку ничего плохо не обнаружили, затем мы с Дембе отвезем тебя домой. И только потом, поеду спать, — последнюю фразу он произнес в своем привычном тоне, не терпящем возражений, — Завтра я тебя навещу. — Но… завтра мы и так встретимся на работе. — Гарольд дал тебе оплачиваемый отпуск, чтобы привести в порядок здоровье, поэтому, ты останешься дома и будешь выздоравливать. Лиз хотел возразить, но в палату зашел врач, и пришлось разговаривать с ним, а Реймонд, тем временем, пошел звонить Дембе. Через час они уже подъехали к ее дому. Реддингтон заснул по дороге, и девушка решила не будить его. Пожелав всего хорошего Дембе, передавая свои благодарности для него и Реда, она направилась в дом. Том уже не спал, и подлетел к ней, как только та переступила порог. — Я так испугался за тебя, Ред мне все рассказал, — они долго обнимались, пока мужчина перечислял все, что успело произойти с ним и Агнес за время ее отсутствия. Элизабет слушала с большим интересом, но в минуты, когда речь заходила о чем-то другом, кроме ее дочери, мысли снова возвращались к Реддингтону. Она не могла спокойно смотреть в глаза Тому, понимая, что технически предала и изменила ему. И забыла об этом. Но сообщать ему это не стоит, пока все наверняка не выяснится. И Реймонду тоже. В это время муж продолжал что-то бурно рассказывать. Когда в его огромном словесном потоке проскользнуло слово «Агнес», Лиз навострила уши и стала вникать в суть. — … сегодня ночью она кашляла, я не знал, что делать. Позвонил доктору Брауну, он сказал, что надо будет сегодня принести малышку на осмотр. Но мне подкинули работу и я должен уехать на пару дней, ты сможешь сходить сегодня одна? Или попроси Реда свозить, в общем, сможете без меня? — Том говорил очень быстро, и смысл слов дошел до нее не сразу. Осознав его, холодок пробежал по спине. Она очень переживала за дочь и готова была уже сейчас бежать куда скажут, только бы ей стало лучше. Прочитав это в ее глазах, Том осадил жену и сказал, что идти надо будет только к полудню. Услышав обещание, что раньше никуда не сорвется, он удовлетворительно кивнул и направился в ванную, а Лиз на кухню. Тягостные мысли, муки выбора, метание от безысходности — это все, конечно, очень важно, но после суток без еды, желудок нещадно урчал. Пришлось успокоиться и повиноваться низменным физиологическим потребностям. Непродолжительное копание в кухонных шкафчиках увенчалось успехом — извлеченные из недр хлопья и пачка молока незамедлительно пошли в дело. Смешав все ингредиенты в тарелке, она уселась за стол, подобрав под себя ноги. — И еще! — из коридора послышался голос Тома, — Врач сказал, что нам с тобой надо сдать кровь на выявление всяких генетических болезней, которые могут повлиять на Агнес, чтобы занести в ее карту. Предыдущие найдены не были, равно как и врач, так что все заново, — на кухню он зашел уже полностью одетый и с сумкой через плечо, — Я заскочу по пути и сдам, а ты уже как будешь готова, — заботливая улыбка коснулась губ Тома. Девушка закивала, прожевывая только что отправленную в рот ложку с хлопьями. — Мне пора, как только узнаю, когда смогу вернуться домой — сразу позвоню. Я тебя люблю, — мужчина подлетел к ней, быстро чмокнул в макушку, подмигнул на прощание и скрылся за дверью. — Удачи тебе, — крикнула ему вслед Кин, доедая содержимое тарелки.