Временные трудности

Эвен приезжает раньше назначенного времени в надежде увидеть не одну, а две светлых головы. Домик простой, но выглядит красиво, и сам район очаровательный. То самое место, где можно воспитывать ребенка, и гулять с ним. Эвену немного стыдно, что он заглядывает в окна, и он уходит от дома к аллее. Может, здесь детская площадка неподалеку? По карте рыбный рынок не так далеко, интересно, Исак бывает там с Филиппом? После встречи с Крисом Эвен не может удержаться и помечтать о прогулке втроем. Сонм видений нарушает смска от Криса - «мы задерживаемся. Приходи через час. Филипп будет у дедушки». Ничего, он понимает Исака. Эвен успел перерыть их переписку и вспомнить, как он мог обидеть Исака. А еще найти всё хорошее, что было между ними, - он надеется, что хорошего всё-таки было больше. Как он мог так бездумно разбрасываться тем, что у него было? Чем он думал? Зачем решил дать Исаку время и возможность обдумать всё самому, когда нужно было просто брать за шкирку и вести за собой? Хотя, может, всё это было необходимо. Вот чего он боялся, будучи альфой на подавителях. Своей чувствительности, своего страха. Избавиться от родительского контроля и контроля Сони было легче чем думалось. А обрести внутренний покой получается только сейчас. ******* Крис что-то задумал - у них нет секретов друг от друга, и Исака бесит, что Крис так хорошо его знает. Он сам не знает, чего хочет - то ли дать шанс Эвену, то ли оставить всё, как есть. Кажется, он выбирает что-то среднее между - это происходит в тот момент, когда открывается дверь, и Эвен молчит. Затем облизывает губы, смотрит вниз и собирается что-то сказать, но Исак не выдерживает - он набрасывается и целует жадно, и ему отвечают так же. «Да и черт со всем этим, жизнь - это сейчас», - проносится в его голове, когда Эвен тащит его наверх. «Ох, блять, а как жить потом без этого?», - в мыслях скачут грустные эмодзи, когда Эвен осыпает его шею поцелуями, лихорадочно дергает ремень джинс и пытается другой рукой стащить расстегнутую наполовину рубашку. «Ой ну и хер с этим! Живем один раз! Заебало!», - Исак скидывает джинсы, засовывает свои пальцы в трусы Эвена, и успокаивается. Эвен течет, зрачки у него бездонные, он часто дышит и сглатывает. Исак завороженно смотрит на его кадык и вдыхает запах. Родной запах, знакомый запах. Руке неудобно, и он толкает Эвена на кровать, «блять сними уже с себя всё», Эвен как будто слышит его мысли - он раздевается молниеносно, и пытается стащить с Исака футболку, но, встретив сопротивление, стягивает боксеры. Оба дышат так, будто поднимались бегом на седьмой этаж. Эвену снесло крышу - он пытается сделать Исаку приятное и одновременно засовывает свои длинные пальцы ему в рот, - «так хорошо?»- в промежность. Исак чувствует себя дико грязным, но разве это важно? У бедра пульсирует что-то большое и розовое, и его дырочка отчаянно сжимается, «как же хочется, чтобы он меня отодрал». Первый палец грубоват, но затем Эвен раскрывает его нежно. У него такие длинные чувствительные пальцы, а у Исака чувствительное всё - соски, которые трутся о футболку; внутренняя сторона бедер, которую сжимает Эвен. Остальное он делает уверенно, и почти не спрашивает Исака, просто берет. Сзади, быстро и размашисто, под конец аккуратно надрачивая Исаку, дожидаясь его, а затем не выдерживая - спустя несколько движений - и сам. Всё это происходит так быстро и грязно. Не то, чтобы кто-то был против, но всё это так по-животному, наверное так оно и бывает после долгой разлуки? Эвен приподнимается на корточках, прижимает его тело и стаскивает со своего члена. Исаку кажется, что его сейчас бросят на кровать, как пришпиленную бабочку, которая внезапно оказалась не редкостью. Но Эвен аккуратно переворачивает его и целует. - Спасибо, - целует его снова, - Ты такой нежный и отзывчивый, - целует, - Всю жизнь бы слушал, как ты стонешь и дышишь так. Он вытирает своей рубашкой живот и приносит воду («какой самостоятельный»). Они лежат так некоторое время - Исаку кажется, что он очень сильно скучал по всему этому. «Господи, как же сильно хочется трахаться. Попрошу его приезжать в Берген чаще». Эвен успокаивающе гладит его по спине и целует в волосы. Это чертовски приятно. Немного задремав, он просыпается от того, что Эвен нежно поглаживает его яички, а затем подбирается к члену и несильно сжимает его. Исак тянется к флакону со смазкой, но Эвен качает головой, опускается на колени и, поглаживая бедра, лижет головку по-кошачьи. «Пожалууууйста», мысленно взывает атеист Исак, «не тупии». Он, видимо, дергается, и Эвен понимает, что не время медлить. Он облизывает всю длину широкими мазками, задерживаясь на головке - теснота, жар и влажность рта выбивают из Исака дыхание. Оно задерживается каждый раз, когда Эвен насаживается на член. «Какие длинные у него ресницы», - с восхищением думает Исак, вцепившись в грязно-блондинистые пряди. Он уже лежит, и, не думая особо о комфорте партнера, выгибает спину, когда Эвен берет его слишком глубоко. Угол неудобный, и Эвен раздраженно мычит, выпуская его - Исак завороженно смотрит на паутинку слюны между членом и ртом Эвена. «Какие у него пухлые губы», - Эвен облизывается и смотрит пьяно. А затем заводит руку за спину и выгибается. Он весь длинный, но гибкий, и выглядит уверенно и даже двигается в этой неудобной позе грациозно. Сейчас он издает томный стон, и Исаку кажется, что облачко пара вышло из рта - так отдается этот звук в комнате. Он хочет поймать другое такое облачко, и притягивает Эвена к себе для поцелуя. Поцелуев. - Исак, ты готов? - А что, не видно?, - на этих словах Эвен достает презерватив и надевает на Исака. - Ты уверен? - Да, - одними пухлыми губами заявляет Эвен и устраивается на Исаке удобнее. - Присаживайтесь, - Исак, видимо, отвык от разговоров в постели, если ума хватает только на дурацкие шутки, но Эвен смотрит на него с нежностью. («За чужого дурака стыдно, а своего жалко», - невпопад мысленно комментирует Исак). О дальнейшем легко забыть, потому что это офигенно. Они двигаются в одном ритме, будто так было всегда - встречая движения друг друга на полпути, у Исака в голове чернющая тьма и разноцветные звездочки - он слишком сильно зажмурился. И мысль «кончи так, ради меня». Но очередное движение нежных стеночек, тесный сладкий плен, и, кажется, Исак уже близко. - Эвен, Эвен, Эвен, сейчас сейчас сейчас, я не могу, пожалуйста!!, - мольбы заглушаются жадным, некрасивым поцелуем с зубами, Эвен лежит на Исаке, и Исак нанизывает его четкими выверенными движениями, вжимая пальцы в талию, и, сбившись с ритма, кусает куда-то между плечом и шеей. - Ох, да, блять, да, - Эвен откидывается (это от боли или так удобнее?) и хватается за свой член, а Исак просто не может ждать, он сжимает зубы и грубо хватает Эвена за бедра, как какой-то инструмент и доводит себя до разрядки. Эвен не отстает, и Исак, прежде чем устало откинуться, впивается в его шею «ну давай же, давай», и расслабляется, когда чувствует на себе капли. «я всё».