Временные трудности

Когда Эвен возвращается, Исак уже спокоен и готов к диалогу. А, может быть, он просто устал от всего этого. От страха бежать, от желания защититься неизвестно от чего. Исак научился накручивать себя до такой точки, что худшие страхи становятся смешными, и сейчас он понимает, что все эти переживания пусты. Он молод, у него есть замечательный сын и отличные друзья. И Магнус. Он здоров, и у него есть работа, и желание двигаться дальше, и человек, для которого и нужно двигаться дальше. Разве этого недостаточно? Поэтому Исак решает дать Эвену шанс высказаться и покончить с этим. Что бы это ни было - он не будет больше в подвешенном состоянии. Пусть это будет молниеносно, как будто оторвать от раны пластырь, может быть, чуточку больнее. Он пытается угадать по лицу Эвена, что будет дальше и с облегчением понимает, что Эвен не собирается никого отбирать. Исаку нравится смотреть на него. Несмотря ни на что. Он так и не нашел в себе силы возненавидеть Эвена, а потом и вовсе понял, что мир не крутится вокруг страданий Исака. Крис говорит, что Исак достиг уровня просветленности, при котором всё плохое он воспринимает лишь как урок и в конце концов! - у него есть любимый малыш. Благодаря? Вопреки? - Исак. Я даже не знаю, с чего начать. Я хочу быть рядом, если это возможно. Я хочу помогать, если это возможно, я..., - Эвен заметно нервничает, и Исак с удовлетворением отмечает, что это приятное чувство. Не мелочное желание отыграться, а просто приятно, что не всё равно, что не дежурная отмашка и извинения. Эвен выглядит раскаявшимся. Это что-то новое для его лица, и ему идет - он выглядит еще красивее, чем обычно. Такой бэдбой на пути к исправлению. «Вот мудак», - вздыхает Исак, а вслух говорит: - Ой, ну если ты думаешь, что приперся и я брошусь тебе на шею и поведу к Филиппу и мы втроем поскачем в закат волосы назад, ты ошибаешься! - нет, очевидно, Исак еще не настолько просветлен, чтобы не держать злость за дела давно минувших дней. - Блять! Дай мне выговориться, - раскаяние или какие-то другие эмоции сменяются на решимость и злость, когда Эвен хватает Исака за плечи, - иногда мне кажется, что все наши проблемы из-за того, что мы никак не можем поговорить с глазу на глаз, постоянно что-то мешается! Поэтому помолчи и послушай меня! Хоть раз! , - Эвен убирает рук с плеч и сжимает кулаки. Исак знает, что пора действительно прислушаться к советам, «дело же говорит», но не может не удержаться. - Прежде чем ты тут решишь, что имеешь право на моего ребенка, я тебе скажу - я не буду знакомить Фила с человеком, который потом свалит как только будет возможность, это тебе не эксперимент! Не трахнуться с парнем и съебаться сразу после!, - ругательства выходят какие-то дежурные, без огонька, будто Исак себя заставляет. «совсем хватку потерял, размяк что ли», - проносится в голове. - Ты прав. Я вел себя по-мудацки, я себя не оправдываю, но у меня был плохой опыт. Я поцеловал своего лучшего друга в школе, и он просто взбесился. Я слетел с катушек после этого, у меня биполярное расстройство. Родители еле замяли это дело, потому что я к тому же выучил Коран и написал кучу ужасных вещей о геях на фэйсбуке. Вся школа стала свидетелем этого. В общем, когда меня перевели в Ниссен, я не мог сделать что-либо. Я не хотел расстраивать родителей, они и так пострадали из-за меня. Мне было ужасно стыдно за себя и за то, что я делаю, и особенно за то, что мне нравятся и парни. А потом, когда мама сказала, что быть моим родителем тяжело, я просто свалил от них. Так и не общаюсь. Я, наверное, так и не простил их за это. Но по крайней мере им не нужно стыдиться меня больше, и мне уже давно без разницы, что думают люди о личной жизни. Даже родители. Я такой, какой я есть, - Эвен говорит это спокойно, без боли. Видно, что это давно принятое решение, выстраданное , обкатанное, как некогда острый камень. Углы перестали царапать, и он просто лежит тяжелой ношей, напоминая о себе при удобном случае. - Ты думаешь, стоит рассказать о том, что случилось пять лет назад и я сразу растаю? Бедный маленький Эвен! Наверное, ему пришлось нелегко менять школы и экспериментировать со мной, трахаясь? И сейчас я типа тебе всё прощу? Честно, я рад, что ты мне рассказал это, и мне жаль, что в твоей жизни есть что-то, что ты не можешь контролировать, но у нас у всех есть проблемы. - Я просто хочу общаться с тобой. У меня не было серьезных отношений с тех пор, как мы были вместе, - Эвен произносит последние слова неуверенно, будто не знает, было ли это правдой или нет. - Бла бла, мне нужно идти, но было приятно поговорить. Спишемся. - Но у тебя нет моего номера. - Ой, ну если нам предназначено судьбой быть вместе, ты его угадаешь, - Исак легко поднимается с кресла и стремительно выходит. А ведь это его кабинет. Эвен знает, что делать дальше. Номер Криса ему дают сразу же, но Шистад не поднимает трубку. Может, он сейчас с Исаком? Эвен вспыхивает, представляя, как Крис может его утешать. Ему хочется думать, что Исак расстроен и в замешательстве, но мысли текут к тому, что, наверное, Исак рассказывает об этом Крису, всхлипывая, а затем Крис успокаивающе гладит его по спине, гладит его скулы, и целует. А затем поцелуй перерастает во что-то большее. Стоп. Исак же не говорил ничего о Крисе, они не вместе? Потому что Эвен не знает, как лучше затеять разговор и с чего начать, если Крис таки возьмет трубку. Слова приходят сами собой и после замешательства на другом конце линии, когда Эвен выплескивает «я Эвен, мы можем встретиться и поговорить?», Крис что-то бормочет и соглашается.